Фея с золотыми зубами

Дарья Донцова, 2010

Я, Виола Тараканова, более известная как писательница Арина Виолова, не могла и представить, что когда-нибудь соглашусь работать… «литературным негром»! Но как быть, если новая квартира съела все сбережения, а из обстановки в ней – одни голые стены? Вот и приходится терпеть закидоны юной супруги олигарха Лизы Ласкиной, которой вдруг взбрело в голову написать детектив. Работа не клеилась, а потом и вовсе прервалась: внезапно умер муж Ласкиной. Лиза, которой некому довериться, рассказала: незадолго до гибели ее супруг получил посылку с непонятной запиской: «Настя Варенкина проклинает всех крыс». Но я выяснила, что неведомая Настя давным-давно погибла и никак не может мстить Ласкину! А еще я обнаружила в доме олигарха странный цветок, о котором Лиза ничего не знает, и сразу заподозрила неладное…

Глава 5

— «Каркатун с яблоками» это просто каркатун с яблоками? — продолжила я познавательную беседу.

— Ничего особенного, — нехотя сказал доброе слово о продукте паренек, — можете взять, цены у нас умеренные, мы их не задираем, затариваемся сырами напрямую у изготовителя.

Я посмотрела на ценник. Пятьсот рублей за килограмм! На мой взгляд, дороговато, но один раз, в день въезда в новую, так долго ремонтируемую квартиру можно позволить себе такой расход.

— Нарежьте полкило, — решилась я, — но только не очень тонкими ломтиками.

— Осталось всего ничего, — удрученно ответил продавец и ткнул пальцем в крохотный сверток размером со спичечную коробку. — Четыреста семьдесят рублей. Даже на сто граммчиков не тянет.

Я едва удержала удивленный возглас. Пятьсот целковых надо отдать за сто граммов? Из чего сделан сыр? Даже за райские яблоки запросят меньше.

— Берете? — с томным видом поинтересовался торговец.

— Слишком маленькая порция, — небрежно заявила я. — Да! Чуть не забыла! У меня сейчас ремонт, в квартире гастарбайтеры! Им тоже небось есть охота. Найдите недорогой сыр, ну не «Каркатуном» же их кормить!

Как я и ожидала, парень продемонстрировал крайний снобизм.

— Не поймут они нормальной еды, вон там, в самом углу, лежит «Вкусный», возьмите, пусть будут счастливы, что хозяйка попалась щедрая.

На секунду меня охватило негодование. Парень за прилавком сильно «акает», он явно рос в Москве, но разве в том его заслуга? Мы не выбираем, где и у кого родиться. Чем молодой человек из Украины, Молдавии, Туркмении или какого-нибудь российского села хуже этого сыроторговца? Ему просто повезло появиться на свет в столице России. Честный, работящий, талантливый человек везде такой, а негодяй, мерзавец или просто чванливый урод останется уродом в любом месте от Нью-Йорка до Чукотки. Я уже приоткрыла рот, но вовремя прикусила язык и уткнулась носом в витрину. Сама виновата, постеснялась признаться этому снобу, что намерена купить сыр по божеской цене, вот и получила достойный ответ.

— Левее гляньте, — подсказал продавец.

Я посмотрела на ценник. «Вкусный», 45 %-ной жирности, из коровьего молока, б/у». Две буквы, разделенные черточкой, меня удивили. Бывший в употреблении?

— Извините, — проблеяла я, — вы продаете сыр, который уже кто-то один раз съел?

Парень отпрянул к стойке с колбасами.

— Ну и глупости приходят покупателям в голову! Как можно слопать еду дважды? Это же не платье, которое в химчистку сдают!

— Вот-вот, — подхватила я, — а в витрине написано «б/у».

— Ну да, — не понял торгаш, — верно, б/у. И что?

— Бывший в употреблении, — расшифровала я аббревиатуру. — Как иначе?

Продавец постоял некоторое время молча, затем ехидно ответил:

— Тетя, б/у — это бумажная упаковка. Типа совсем дешевое барахло, его жаль в воск запихивать. Уж, простите, я доступно объясняю. Вы врубились?

— Врубилась, — закивала я, — пожалуй, лучше взять колбаски.

— Мудрое решение, — поддержал меня юноша.

Я бочком начала продвигаться в сторону больших холодильников, где лежала в вакуумных упаковках всевозможная нарезка. А ведь совсем недавно я потешалась над мужем одной из своих подруг Владиком Головачевым. Парень принадлежит к той счастливой категории мужчин, которые, отдав жене большую часть зарплаты и припрятав совсем немного себе на мелкие радости, не задумываются ни о каких домашних делах. В холодильнике, как по мановению волшебной палочки, появляется вкусная еда, рубашки стираются и гладятся сами собой, собака выгуливается, дети прилежно учатся в школе. Нет, в глубине души Владик подозревал, что хозяйством крепкой рукой руководит его жена Лена, но предпочитал ни во что не вникать. Вечером приходил домой, съедал вкусный ужин, возился с псом, целовал на ночь сына с дочкой и мирно валялся на диване у телика. Жизнь казалась ему прекрасной до тех пор, пока не заболела теща. Лена вся в слезах, прихватив детей, уехала в город Новопольск. Владик остался с пуделем Чарликом.

Первую неделю Головачев не испытывал никаких трудностей: он ел приготовленные впрок заботливой женушкой блюда и, в конце концов, опустошил холодильник. Теща слегла надолго, беспокоить супругу в тяжелый момент муж не хотел. Владик любит Лену, он решил бороться с трудностями в одиночку. Вспомнив о студенческих временах, он пошел в ближайший магазин и купил банки с тушенкой. Там же он приобрел консервы для Чарлика и ничтоже сумняшеся вспорол вечером две жестянки. Содержимое одной отправилось в миску к пуделю, а из второй Владик намеревался полакомиться сам.

Увы, тушенка разочаровала Головачева: комкастая какая-то, пахнет странно. Она совсем не походила на тот продукт, который Владик употреблял, живя в общежитии. Вот Чарлик был доволен, он мигом истребил харч и выпросил у хозяина добавку. Следующие две недели до возвращения Лены Владик давился малосъедобной тушенкой. К сожалению, он купил много банок, а выбросить их мешала простая человеческая жадность. Когда жена увидела в ведре пустые жестянки, она спросила:

— Кто это ел?

— Мы с Чарликом, — грустно ответил муж, — его корм с синей этикеткой, а мой с красной.

— Вкусно? — прищурилась Лена.

— Отвратительно, — признался супруг, — нынче тушенка не та, что раньше!

— Милый, — нежно протянула вторая половина, — я давно тебе твержу: учи английский, в жизни пригодится.

— При чем тут английский? — разозлился Головачев.

— А при том! Владея им, ты бы прочитал, что на твоей тушенке написано «Диетический корм для старых собак», — ответила Лена и заржала в голос.

Владик от полнейшей растерянности спросил:

— Почему для пожилых-то?

— Так на этикетке указано, — давясь смехом, пояснила жена, — думаешь, лакомые кусочки для щенков тебе понравились бы больше?

— Продавщица, дура, перепутала! — осенило Головачева. — Дала мне не «человеческие» консервы, а жрачку для полканов!

— Угу, — согласилась Лена и снова сложилась пополам.

Владик до сих пор не владеет языком Шекспира и категорически отказывается отпускать Ленку к матери. Моя подруга по секрету разболтала о казусе всем приятелям, и народ, при встрече с Головачевым, начал с самым серьезным видом интересоваться, не болит ли у Владика на перемену погоды хвост, как обстоят дела с шерстью и какой поводок он предпочитает для прогулок: кожаный или из тесьмы. Я была в числе тех, кто зубоскалил больше всех. Надеюсь, ни Владик, ни Ленка никогда не узнают, как я хотела приобрести бывший в употреблении сыр.

Через полчаса я с туго набитым пакетом вернулась домой и спросила у Юры:

— Ну и где Алексей?

— В спальне, — потер руки Шумаков, — пошли, познакомлю.

— Может, мне стоит напудрить носик? — шепотом поинтересовалась я.

— Не-а, — засмеялся Юра, — двигай так, выглядишь шикарно.

Я не успела возразить, как Шумаков схватил меня за плечи и впихнул в комнату, где мы планировали устроить опочивальню.

Посреди пустого помещения громоздилось ложе на резных деревянных ножках, с кисейным пологом и необъятным матрасом. Я совершенно не ожидала увидеть ничего подобного, поэтому в первый момент ойкнула, а потом пролепетала:

— Это что?

— Ну ты даешь! — удивился Юра. — Кровать!

— Откуда? — не успокаивалась я.

— Из магазина, — гордо возвестил Шумаков. — Хотел сделать тебе сюрприз. Ты полагала, что нам предстоит еще не один месяц спать на полу, ан нет, получите Алешу Просторного.

Я начала озираться.

— Где же он?

— Кто? — заморгал Юра.

— Твой друг, Алексей, — уточнила я.

Шумаков с удивлением спросил:

— Ты что, не видишь?

Мне надоела дурацкая ситуация.

— Леша решил пошутить и залез под кровать?

Юра захохотал:

— Нет! Мебель так называется.

— Кровать «Алеша Просторный»? — не поверила я.

— Ага, — кивнул Юрик, — российского производства. Хотя, если честно, деревянные части приехали из Италии, матрас американский, а вот собрали «Алешу» в Москве.

— Занятно, — вздохнула я, — ты отослал меня в магазин, чтобы это «просторное» ложе внесли в квартиру? А какие еще в магазине были кровати?

— Не помню, — надулся Шумаков.

Я вспомнила очередное золотое правило счастливой семейной жизни: если любимый купил в дом некую вещь, хвали и его приобретение.

— Солнышко! Какая прелесть!

— Тебе правда нравится? — с недоверием поинтересовался Юрик. — А мне показалось, ты недовольна.

Я решила добавить восторга:

— Восхитительно! Невероятно! Красота!

Юра сложил брови домиком, а я продолжала петь осанну его приобретению:

— Нет слов. Сама бы такую купила!

Лицо Юры посветлело.

— Да ну?

— Конечно! — горячо заверила я и в порыве вдохновения прибавила: — Дас ист фантастиш!

Юра почесал в затылке.

— Можем ее испробовать.

В голове всплыло очередное правило: если Он предлагает, Она никогда не должна отказываться.

— Ты еще не знаешь основной феньки, — сказал Шумаков, — а ну, ложись!

Мы сбросили одежду и устроились на ложе.

— Какой ты молодец, — на этот раз абсолютно искренне сказала я, — ничего не забыл, ни подушки, ни одеяла, ни постельного белья.

— Я дико предусмотрительный, — не упустил шанса похвастаться Шумаков, — но лежи молча. Чувствуешь?

— Что? — заморгала я.

— Сейчас скорость прибавлю, — пообещал Шумаков.

Я удивилась, может, мой любимый уснул и ему грезится болид, в котором он гордо восседает на водительском месте?

По матрасу словно волна пробежала. Мое тело стало слегка покачиваться, уши уловили странное бульканье, сопровождаемое натужным то ли покашливанием, то ли хрипом.

— Ну? А сейчас? — хитро улыбнулся Юра.

— Прикольно, — выдавила я, не понимая, что происходит.

— Ща круче будет, — пообещал Юрасик.

Матрас начал мерно извиваться. Мое тело повторяло волнообразное движение. Это напоминало морскую болтанку.

— Супер, да? — прошептал Юра.

— Офигеть, — борясь с подступающей тошнотой, солгала я. — Вот только не понимаю, каким образом достигается данный эффект.

Юра попытался сесть, но потерпел неудачу и снова лег.

— «Алеша Просторный» — модель с водяным матрасом, можно спать и одновременно получать сеанс массажа.

Значит, бульканье и хрипы мне не почудились: грубо говоря, я устроилась на мешке с водой, который будто бьется в эпилептическом припадке.

— Нравится? — не успокаивался Юра.

Я очутилась в непростом положении. С одной стороны, я отлично помню золотые правила совместной счастливой жизни и обязана выражать восторг, чтобы не отбить у Юры желания в дальнейшем проявлять инициативу. С другой — представляю, сколько денег Шумаков отвалил за последний писк сошедшей с ума мебельной моды. С третьей… я категорически не хочу спать в желе, которое то ли хлюпает, то ли чавкает, то ли бьется в бронхиальном спазме.

— Ты как? — уже тихо спросил Юра.

Я не решилась сказать правду и, ругая себя за малодушие, в очередной раз солгала:

— Супер.

— Что-то меня мутит, — протянул Юрасик. — Может, сначала поедим?

— Отличная идея! — подхватила я, готовая на все, лишь бы вырваться из объятий «Алеши Просторного».

В моей жизни однажды уже состоялась встреча с технически навороченной кроватью:^[4] некоторое время я прожила в так называемом «умном доме». Но нынешний вариант куда ядренее того, что был в съемном коттедже. Тот матрас легко вибрировал, а этот изображает бурю в океане.

— Подтолкни меня, что-то встать не могу, — попросил Юра, — давно пора пойти в спортзал, да все времени нет.

Юра задумал повернуться на бок, но маневр не удался. Матрас решительно воспротивился его желанию уйти.

— Еще раз на счет «три», — приказал Шумаков, — ну, айн, цвай, драй!

Я изо всех сил пнула Юрку в спину, но он вновь скатился к центру ложа.

— Неужели нельзя постараться? — возмутился Шумаков.

Если мужчина терпит бедствие, он непременно обвинит в этом свою женщину. Это не золотое правило счастливой семейной жизни, а всего лишь мое наблюдение.

— Извини, милый, — смиренно отозвалась я, — скажи, можно ли выключить «Алешу Просторного»? Думается, если матрас перестанет биться в судорогах, мы быстрее очутимся на ногах.

— Я его уже обездвижил, — воскликнул Юра, — нажал на кнопку «стоп».

Примечания

4

См. книгу Дарьи Донцовой «Монстры из хорошей семьи», издательство «Эксмо».