Фейсконтроль на главную роль

Дарья Донцова, 2008

Сенсация! Найден старинный манускрипт, за которым охотились многие историки, и в том числе муж Нины Лаврентьевой, подруги Даши Васильевой… Но он, вычислив местоположение тайника, где почти сто лет хранилась уникальная библиотека Панкрата Варваркина, не рискнул в него залезть. По легенде, на вход в пещеру наложено ведьмино заклятье. Зато на это решилась Нина – уж очень ей нужны были деньги, а раритеты стоят миллионы! Проклятье свершилось – Лаврентьева впала в кому. И вот ужас, лечить ее явилась… та самая ведьма. Но ее ведь давно нет в живых! Тогда каким образом на звонке в доме мог появиться отпечаток пальца усопшей старушки? Нет, что-то тут не так… Любительница частного сыска как в омут с головой кидается в расследование. Во-первых, надо выяснить, что за болезнь так внезапно поразила Лаврентьеву, во-вторых, раскрыть тайну заклятья, в-третьих…

Глава 3

Киряевка лежит в низине, и когда въезжаешь на пригорок, деревенька оказывается как на ладони: штук тридцать избушек разной степени убогости и чуть поодаль от них добротный двухэтажный дом под черепичной крышей с мансардой. Особняк Лаврентьевых сильно уступает дворцам, которые возвышаются на Рублево-Успенском и Подушкинском шоссе (последнее не столь известно широкой публике, но превосходит первое по стоимости сотки земли). Да и наш дом в Ложкине выглядит богаче, но на фоне сельских построек коттедж Нины похож на замок. Самое интересное, что у Лаврентьевых нет никаких трений с местными жителями. Впрочем, в последние годы население Киряевки неумолимо сокращается.

— Похоже, скоро мы останемся в гордом одиночестве, — печально заметила Нина, когда я в последний раз приезжала в гости. — Только вот не пойму, почему сюда еще не добралась какая-нибудь строительная корпорация? От Москвы не так уж и далеко, сейчас коттеджные поселки и за сто километров возводят.

— Радуйся тишине и покою, — остановила я подругу, — а то накличешь беду: прикатят экскаваторы, краны, вагончики с рабочими, и начнется в Киряевке шабаш. Мало в Подмосковье таких заповедных, нетронутых уголков.

— Твоя правда, — согласилась Нина. Но тут же добавила: — И все-таки одним жить некомфортно. Мы же не волки! Народ здесь вымирает, кто от старости, кто от пьянства, а молодежь уезжает в город.

Я припарковала машину в просторном дворе, вошла в холл дома и чуть не наступила на кота Венедикта, который нагло развалился у галошницы.

— Мяу, — лениво отозвался Веня.

— Извини, дорогой, но ты сам виноват. Следовало встать при виде гостьи, — сказала я котяре, снимая обувь.

— Мрр, — незлобливо откликнулся британец.

— Да ты похудел, — констатировала я. — Что, на диету посадили?

— Врач велел перевести его на корм для тучников, — объяснила домработница Валя, высовываясь в прихожую. — Здрассти, Дарья, как доехали?

— Спасибо, отлично, — сказала я. — Видно, хорошо еда действует, раз Венедикт столь сильно изменился.

— Только внешне, — хмыкнула Валентина, — внутренне он еще пофигистее стал.

— Неужели это возможно? — засмеялась я. — По-моему, лень родилась намного раньше Венедикта! А что тут у вас происходит?

Валентина работает у Нины не первый год, стала как бы членом семьи, поэтому позволяет себе иногда весьма откровенные заявления.

— Дурдом! — фыркнула она. — Хозяин вообще… слов нет… Короче, увидите сами.

— Нет! — заорали в глубине дома. — Сказал же: через мой труп!

— Во! — подняла палец Валя. — Началось!

— Что? — испугалась я. Однако мне сегодня не везет: удрала от скандала из Ложкина и заявилась в Киряевку в разгар ссоры. Хотя, согласитесь, чужая свара не столь душевно травматична, как выяснение отношений в собственном доме.

— Папа, надо же посмотреть, что там, — прозвенел голос Арины.

— Никогда! — завизжал в ответ Эрик.

Валентина, забыв про меня, растворилась в коридоре, а я, поколебавшись, пошла в гостиную, откуда и доносились звуки беседы на повышенных тонах. Думаю, Нина обрадуется моему появлению: обычно распри стихают, когда в дом приходит гость, мало кто из хозяев захочет ссориться в присутствии даже очень близкого друга.

Но мой расчет не оправдался — никто из Лаврентьевых должным образом не отреагировал на мое бойкое: «Здравствуйте!» — произнесенное преувеличенно весело.

— Вот, пусть она тебе скажет! — немедленно заявила Арина. — Даша, папа просто обязан вскрыть тайник! Ведь так?

Я в растерянности посмотрела на Нину. Но та даже не повернулась в мою сторону.

— Эрик, институт переживает не лучшие времена, — очень серьезно проговорила подруга, в упор глядя на супруга. — Появилось огромное количество высших учебных заведений, у вчерашних школьников большой выбор, мне пришлось понизить плату за обучение, чтобы привлечь абитуриентов. А это повлекло за собой уменьшение общего финансирования вуза. Тем не менее зданию необходим ремонт. Прекрати это идиотство!

— Чушь! — заорал Эрик.

Я с изумлением уставилась на профессора, поскольку впервые лицезрела его в подобном виде. Ученый всегда тщательно одет, даже дома носит брюки, рубашку, жилет и очень часто повязывает шейный платок. За долгие годы дружбы, я не замечала на его щеках трехдневной щетины, а волосы Эрик тщательно причесывает и даже, кажется, слегка скрепляет лаком. Эрик похож на профессора-гуманитария из западных кинофильмов: он не способен забить гвоздь, умрет от голода рядом с холодильником, забитым едой, начисто забывает о праздниках и днях рождения родственников (впрочем, о своем тоже не вспомнит). Однако в разных ботинках историк никогда из дома не выйдет. Да, его рубашки далеко не модны, Эрик не изучает глянцевые журналы, которые ныне выпускают и для мужчин, ширина штанин его не волнует, но сорочку и брюки профессор наденет чистые и выглаженные, а парфюмерии у него даже больше, чем у нашего франта Дегтярева. Но сейчас Эрик был облачен в мятую темно-серую пижаму. Красный от гнева, шевелюра вздыблена, а на лице выражение собаки, которая увидела, как в квартиру входит кошка с автоматом Калашникова в лапах.

— Нет, нет и нет! — надрывно повторял он. — Хоть убейте! Ни за что!

— Ты никогда о нас не думал! — зарыдала Арина и выбежала из комнаты.

Эрик вздрогнул и тут заметил меня.

— Здравствуй, — вполне нормальным голосом сказал он. Потом вдруг глянул в зеркало, висевшее над камином, и, ткнув пальцем на свое изображение, ахнул: — Это кто?

— Ты, — уточнила я.

— В пижаме!? — попятился он.

— Уютное, домашнее одеяние, — решила я приободрить Эрика.

— Кошмар! — Он схватился он за голову и вылетел вон.

— Что у вас происходит? — повернулась я к Нине.

Подруга села на диван, подобрала ноги и как-то потерянно произнесла:

— Не поверишь, он нашел библиотеку.

— Где? Когда? Неужели и правда там есть древние манускрипты? — принялась я расспрашивать подругу.

Нина пожала плечами.

— Ты знаешь, Эрик очень педантичен. У него было много бумаг, и в конце концов он сумел расшифровать дневниковые записи Панкрата Варваркина. В них вроде бы указывалось: вход в хранилище около столетнего дуба, который растет на кладбище.

— Не очень свежая информация, — перебила я. — Насколько помню, последние лет пять Эрик изучал именно погост.

— Верно, — кивнула Нина. — Все дело в том, что там рос дуб, но вокруг него — ничего, никаких следов клада. А потом муж раздобыл старинный план захоронений и понял: было еще одно дерево. Но его спилили во время Отечественной войны, в сорок первом году. Тут же немцы были, ну вроде они дуб на дрова и порубили. Короче, Эрик туда пошел. Кстати, это совсем и не кладбище…

— Извини, не понимаю.

Нина глубоко вздохнула.

— Что-то я разнервничалась, — призналась она. — Ладно, попробую объяснить спокойно. Эрик знал, что Варваркин оборудовал некое помещение, отнес туда книги и тщательно замаскировал вход. Не забудь, дело происходило в тысяча девятьсот двадцатом году. Тогда представители аристократии были уверены: большевики больше пяти лет у власти не продержатся, надо лишь подождать — и либо вернется монархия, либо Россия станет парламентской республикой. Увезти за границу собрание Панкрат не мог. Он ведь книги коллекционировал, а как их провезешь? Драгоценные камни можно проглотить, картины вырезать из рам и обмотать вокруг тела, а что делать с толстенными томами? Предположим, пользуясь безграмотностью красноармейцев, он заявит: «Эту книгу я взял для чтения в пути». Ладно, пусть изданий будет два, ну три… Но ведь коллекция насчитывает сотни манускриптов и томов!

…Панкрат обустроил тайник и уехал из Киряевки. Дальнейшая судьба Варваркина покрыта мраком неизвестности, доподлинно известно немного: он до Парижа не добрался, умер в пути. Где он скончался, по какой причине? Вроде бы смерть произошла от брюшного тифа, который тогда бушевал в России. Но не станем углубляться в детали, вернемся в наши дни.

Эрик нашел тайник — Панкрат сделал его в холме, который подступает к Киряевке. Почему ученый сразу не подумал о пещере, в которую так удобно притащить ящики?

В дневнике Варваркин писал: «Мертвые воины охраняют старые пергаменты, их души не позволят жестокосердному и алчному человеку тронуть великое наследие». Ну и тому подобное. Слова «мертвые воины» указывали на кладбище. На нем, кстати, похоронены родственники Панкрата: его дядя и два двоюродных брата, павшие во время Первой мировой войны.

Вот Эрик и стал изучать современный погост, да только зря. И лишь недавно, получив сведения о спиленном немцами дубе, Лаврентьев понял: дерево-то росло на подножье холма. Но вот незадача — там нет никаких могил!

Эрик долго бродил вокруг холма, пытаясь понять ход мыслей Панкрата Варваркина. Столетний великан некогда ронял желуди к подножию горы, ученому удалось обнаружить останки пня, покрытые мхом. Но мертвые воины покоятся на приличном от того места расстоянии — родственники Варваркина лежат в семейном склепе. Кладбище в Киряевке было небольшим, тут хоронили лишь крестьян из малочисленной деревеньки да местных дворян с округи. Вот уже много лет погост закрыт, киряевцев теперь хоронят на кладбище около села Петухово. Впрочем, неподалеку от пня была братская могила, где покоились тела тех, кто погиб здесь в сорок первом году. Но ведь на тот момент Панкрат Варваркин уже два десятилетия был сам мертв!

Эрику стало казаться, что загадка не имеет отгадки. Однако недаром говорится: если хочешь добиться успеха, никогда не останавливайся на полпути.

Лаврентьев снова засел в архивах, обошел местные церкви и «взломал»-таки шараду.

Давным-давно, задолго до рождения Панкрата, в село приехал молодой генерал с товарищами. Военный собирался жениться на юной красавице Фотине, дочери дворянина, который жил неподалеку от Киряевки. Но торжество не состоялось — жених сразу по прибытии тяжело заболел и скончался, так и не сходив под венец. Следом за генералом умерли и его сопровождающие. Очевидно, военные подцепили в дороге какую-то инфекцию.

Отец Фотины, человек образованный, испугался распространения заразы и велел немедля захоронить тела, но не на местном кладбище. В холме нашли пещеру, снесли туда гробы, а вход тщательно замуровали. Девушка погоревала, да и вышла замуж за другого. Но, судя по всему, Фотина никак не могла забыть генерала, потому что и годы спустя она часто рассказывала своим внукам и их приятелям о храбрых воинах, которые спят в горе и ждут часа Страшного суда. На деда Панкрата бесконечно повторяемая легенда произвела неизгладимое впечатление, он даже написал лет в десять поэму «Павший воин».

Когда Эрик докопался до этой истории, он помчался к холму и чуть не скончался от радости. Пень от дуба находился в десяти метрах от подножия холма, и если представить себе на месте обрубка настоящее дерево, то его тень в определенный час должна указывать на место, где когда-то был замаскирован вход в пещеру. На сей счет Панкрат оставил в дневнике весьма точные указания: «В час рождения моей матери, в день праздника деда встать так, чтобы увидеть тень, отбрасываемую столетним дубом. На том конце, среди спящих воинов, хранится мудрость».

Эрику снова пришлось полазить по архивам, и в результате он выяснил, что мать Панкрата появилась на свет в полдень, а праздником ее отец считал десятое июля, число, когда его за верную службу царю и отечеству поцеловал лично государь-император.

Ну и все наконец сложилось. Вчера Лаврентьев нашел вход в пещеру…

— Офигеть, — прошептала я, выслушав повествование Нины. — И что, там правда есть библиотека?

— Не знаю, — сердито ответила подруга. — Эрик отказывается вскрывать вход.

— Почему? — изумилась я. — Это же нелогично! Столько лет искал и нашел, теперь надо срочно открыть пещеру. Надеюсь, Панкрат хорошо упаковал книги и хоть малая часть из них сохранилась. Ой, Нина!

— Что? — мрачно спросила та.

— До меня лишь сейчас дошло! В горе ведь хранятся миллионы! — воскликнула я. — Представляешь, каких денег стоят манускрипты в телячьих переплетах? Вы будете сказочно богаты! Даже если библиотеку посчитают кладом и заберут в госказну, то на двадцать пять процентов, положенные тому, кто обнаружит сокровище, можно купить авианосец, ядерный реактор и еще останется на старость.

— Вот! — вскочила Нина. — И мы с Аришей о том же подумали. Конечно, мы не голодаем, живем вполне обеспеченно, да только конкуренция в сфере образования огромна! И мне опостылело каждый день сражаться с трудностями. Думаешь, я просто стригу купоны? Улыбаюсь родителям студентов и пополняю кассу?

— Нет, нет, я так не думаю, — попыталась я купировать ее истерику.

— Постоянные хлопоты! — впала в раж Нина. — Крыша течет, унитазы ломаются, на столах кто-то ругательства вырезает, туалетную бумагу воруют… Тут я застукала одну — вроде приличная баба, профессор, а рулон из кабинки стибрила. Ну не стыдно ли? Да если все рассказать, тебя от услышанного депресняк захлестнет, а я так каждый день кручусь.

По лицу Нины потекли слезы, я обняла подругу.

— Успокойся, все не так плохо, ты просто очень устала!

— Зачем я все это делаю? — стонала Нина. — Ответ вульгарен: мне нужны деньги. Проклятые, мерзкие деньги!

— Может, тебе слегка сбавить обороты? — предложила я.

Нина вывернулась из моих рук и села на диван.

— Не получится, — зашмыгала она носом. — Коттедж содержать дорого, сама знаешь, а еще домработница, садовник…

— Понимаю, — кивнула я.

— Три машины, — Нина начала загибать пальцы, — бензин, техобслуживание, зимняя резина, страховки… А как жить без автомобилей? Не на электричке же ездить. Слава богу, муж научился сам рулить, я могу сэкономить на водителе для него. Теперь Арина. Сидит в своей газете за копейки, пишет, ё-моё, ерунду про кошек. Кто ее обувает, одевает, французскими духами обливает, кормит? Можешь сказать?

— Ты, конечно.

— Точно, я. Больше некому. Да еще она нашла себе кавалера — нищего врача. Он сто раз уже женился, — зашептала Нина. — Я пыталась Арину в свой институт затащить, откровенно попросила: «Помоги, доченька». А она ответила: «Ни за какие награды не брошу публицистику!». Детка, говорю, очнись, ты кропаешь статейки о кошачьих родах. Между прочим, дочурка и муженек по восемь раз в году отдыхать катаются. Эрик бессребреник, он денег не считает, только ездит подправить здоровье на Мальдивы. Билет туда-сюда, три недели на островах… Назвать окончательную сумму? К тому же супруг обожает мне по вечерам звонить. Только-только домой притащусь, упаду в кровать, дзынь-дзынь. Кто там? Эрик с островов! «Как ты?» — спрашивает. Ответа не слушает, рта мне раскрыть не дает, начинает рассказывать о тамошней погоде, о своем настроении… А я лежу и представляю, как доллары на счет телефонной компании рекой текут. В прошлый раз я такую сумму за роуминг отдала! До сих пор икаю.

— Так скажи ему, чтобы не чудил.

— Пробовала. Он обиделся, — скривилась Нина. — Мол, до чего я дожил, куском попрекают. А у Арины подружка есть единственная — неудачница и лентяйка. Дочь на нее постоянно деньги тратит: то Маргарите ремонт делать надо, то новую мебель купить… Да так ловко разговор ведет, что я себя сволочью ощущаю, если отказываю. А последнее время Арина ей продукты покупает. Так, по мелочи, черешню в декабре. Нет, я больше не могу!

— Сейчас вы решите вопрос с найденной библиотекой, продадите раритеты, и ты сможешь до конца дней забыть о финансовых проблемах, — сказала я.

— Разве ты еще не сообразила? — округлила глаза Нина. — Эрик не хочет входить в пещеру! Уперся ослом!

— Почему? — изумилась я. — Ладно, я бы поняла, откажись он выставлять манускрипты на торги, но не посмотреть на то, что искал всю жизнь…

Нина закуталась в плед.

— Панкрат оставил в своем дневнике предостережение. Написал, что наложил на тайник проклятие, и теперь каждый, кто войдет внутрь, погибнет.

— Ну и чушь!

— Тем не менее Эрик верит в это, — заплакала Нина, — и категорически отказывается вскрывать вход. Вероятно, в пещере миллионы, а муж… Дашуня, поговори с ним.

— Я?

— Ты, ты, — закивала Нина. — Он прислушивается к словам посторонних. Известно же: нет пророка в своем отечестве. Мнение жены для Эрика ничего не значит, а твои аргументы он способен воспринять.

— Попробую, — неуверенно ответила я. — Но обещать ничего не могу.

— Он в кабинете, — обрадовалась Нина. — Не мешкай.