Улыбка 45-го калибра

Дарья Донцова

Даша Васильева приглашена на званый вечер к профессору Юрию Рыкову. Каково же было ее возмущение, когда на следующее утро супруги Рыковы обвинили ее в краже золотого яйца работы Фаберже, якобы являвшегося их семейной реликвией. Бульварная газетенка «Улет» опубликовала статью, где Дашу также назвали воровкой. Чтобы защитить свою репутацию и помочь вернуть яйцо его законной владелице Амалии Корф, любительница частного сыска Даша Васильева начинает собственное расследование. И тут один за другим начинают погибать участники званого вечера. Ну, словно мор на них напал!.. «Ох, неспроста все это, неспроста!» – думает Даша и решает хоть из-под земли достать яйцо работы Фаберже…

Глава 3

Около трех ночи ко мне в спальню ворвалась Маша:

— Муся!

Я села в кровати.

— У нас пожар?

— Нет, Черри рожает.

Пришлось натягивать халат и идти в комнату к Машке. Там уже стояли растерянные Зайка и Аркадий. Пуделиха, тяжело дыша, лежала на диване.

— Вот, — сообщила Маня, — процесс пошел.

— Как ты определила, что роды начались? Ей, по-моему, просто жарко.

Маруська показала градусник.

— Видишь? Всего 37 градусов.

— Ну и что, подумаешь, чуть повышена.

Девочка засмеялась:

— Наоборот, понижена. У собак, как правило, 38 градусов, а если падает на целый градус, то верный признак, что началась родовая деятельность.

— Может, ветеринара вызвать? Дениску, к примеру, — предложила Ольга.

Машка махнула рукой, показывая на письменный стол, где на белой простынке лежали ножницы, нитки и какой-то инструментарий.

— Сама справлюсь.

— А ты сумеешь? — засомневалась Зайка.

— Я принимала роды даже у обезьяны, — гордо заявила Манюня, — про собак все знаю. Нужно разрезать пузырь, вытащить щенка, отсосать слизь изо рта и носа…

— Избавь меня от подробностей, — побелел Кеша, который приходит в ужас от поцарапанного пальца.

Машка фыркнула:

— Поверь, это не намного сложнее, чем поменять колесо у твоего джипа.

— Ну-ну, — недоверчиво пробормотала Зайка.

В шесть утра стало понятно, что Черри совсем плохо. Пуделиха лежала, вывалив из пасти сухой язык. Бока ее тяжело вздымались, и она ни на что не реагировала. Не хотела пить воду, пробовать обожаемую сгущенку и прикасаться к шоколадке.

— Я бы позвала Дениса, — вздохнула Зайка.

Маня ничего не сказала, но спустя полчаса вдруг хлопнула дверь, и влетел растрепанный Денька. Он младший сын моей лучшей подруги Оксаны. С самого детства Дениска обожал животных и буквально с трех лет всем сообщал:

— Хочу быть ветеринаром.

Оксанка, хирург по профессии, пыталась надавить на сына. Как все врачи, она считала профессию ветеринара чем-то несерьезным. Вроде бы доктор, но ненастоящий.

— Иди в медицинский, — упрашивала она сына.

Но Денисыч стоял насмерть:

— Только в ветеринары.

В конце концов Александр Михайлович не выдержал и заявил:

— Слышь, Оксанка, отцепись от парня. Похоже, он лучше тебя знает, кем хочет стать.

— Хочу дать ребенку такую профессию, — завела подруга, — чтобы твердо стоял на ногах. Мужчине важно иметь стабильный заработок.

Дегтярев хмыкнул и на следующий день принес Оксанке вырезку из журнала.

— «Каждый второй москвич имеет в семье домашнее животное», — прочитала подруга. — Ну и что?

— А то, — сообщил полковник, — что Дениске хватит работы.

Надо отдать должное Оксане, она умеет давать задний ход. Денисыч поступил в Ветеринарную академию, и к третьему курсу стало понятно, что он «Айболит» милостию божьей. Диагноз Денька ставит удивительно, животные его любят, каким-то десятым чувством понимая, что, хоть сей молодой человек и делает в данный момент болезненный укол, после им будет хорошо. И еще, по-моему, он владеет собачьим и кошачьим языком, потому что иногда заявляет изумленным владельцам:

— У вашей кошки болит печень. Она мне только что пожаловалась на дискомфорт в правом боку.

Окинув глазом Черри, Денька мигом заорал:

— Едем в клинику.

— Почему? — засуетились домашние.

— Надо срочно сделать кесарево, сама не родит.

— Точно знаешь? — решил подстраховаться Кеша.

— Абсолютно, — отрезал Дениска, — два щенка идут одновременно, они перекрыли друг другу выход на свет божий.

Поднялась суматоха. Начали складывать вещи в сумку: простыни, электрогрелку, теплое одеяльце для щенков…

К десяти утра мы получили от хирургов пять щеночков размером чуть больше зажигалки. Я со злорадством отметила, что двое из них — вылитый Гектор: белые, а остальные угольно-черные, совсем как мать.

Домой мы явились к одиннадцати. Черри с выбритым животом выглядела ужасно. Она храпела на диване.

— Отличный шов, — сообщил Денька.

Я взглянула на жуткое нечто, делившее пузо собачки пополам, и вздрогнула. Если это отлично, то как выглядит плохой шов?

Сначала Дениска и Маруська пытались подсунуть щенков матери, но та никак не реагировала на детей.

— От наркоза еще не отошла, — пояснила Маня.

Впрочем, щенята тоже не хотели сосать. Они разевали маленькие пасти и слабо пищали.

— Надо их кормить, — сказал Дениска, — иначе умрут от голода.

Поднялась жуткая суматоха. Аркадий понесся в магазин «Марквет» за детским питанием для щенят. Назад он прилетел с огромной банкой, на которой был нарисован толстый щенок с крошечными бутылочками и пипетками. Мы развели смесь и приступили к кормлению. Маня, Зайка, Аркашка и Дениска довольно ловко закапали своим подопечным в пасть молоко, мне же достался совсем крохотный черный мальчик, очевидно последыш. Жалкий и какой-то полуживой. Глотать пищу он не хотел, капли молока выливались у него из пасти. Кое-как это несчастье проглотило грамм еды и мигом заснуло.

Мы положили щенков на грелку.

— И долго нам их так кормить? — спросил Кеша.

— Пока у Черри не проснется материнский инстинкт, кормить нужно каждые полтора часа, — хором ответили Маня и Денис.

— А если он у нее вообще не проклюнется, инстинкт этот? — осторожно поинтересовалась я. — Тогда как?

— Быть тебе кормящей сукой, — успокоил меня сын.

— Почему именно мне предназначена эта роль? — попробовала я возмутиться, но домашние мигом дали мне отпор:

— Потому что все остальные учатся или работают.

Одним словом, они бросили меня около пластмассового короба, в котором слабо попискивали пять комочков, и унеслись. До самого вечера я, не зная отдыха, кормила кутят. Процесс казался бесконечным. Когда пятый заканчивал завтракать, наступала пора полдничать первому, и так по кругу. Черри не реагировала ни на что. Пару раз только приоткрыла глаза и обвела затуманенным взором гостиную.

Прошло два дня. Ситуация в нашем доме не сильно изменилась. Пуделиха никак не могла оклематься, щенки, правда, начали довольно активно сосать из бутылочек. Я сидела около них неотлучно, удивляясь, отчего это в ящике чисто.

Приехавший Дениска пояснил:

— У них желудки не работают.

— Почему?

— Собака постоянно облизывает щенков, она делает им языком массаж, и это возбуждает перистальтику, — пояснил студент.

— Делать-то чего?

— Как чего? Облизывать, — ответил наш ветеринар и убежал пить чай.

Я с сомнением покосилась на тихо копошащийся выводок. Облизывать? Честно говоря, не очень хочется, но, похоже, альтернативы нет. Мне жалко несчастных собачат.

Поколебавшись минут пять, я взяла самого хилого черненького мальчика и, глубоко вздохнув, приступила к облизыванию. Честно говоря, думала, стошнит сразу, ан нет. Ничем противным от щенят не пахло. Целых полчаса я старательно изображала из себя заботливую собачью мамашу, потом, решив вознаградить себя за труды чашечкой чая, отправилась в столовую.

— Тебе кофе? — спросил Дениска, хватая чайник.

— Чай, — с глубоким вздохом ответила я, — весь рот в шерсти.

— Почему? — удивился наш ветеринар.

— Да со щенков шерсть облезает.

— При чем тут твой рот?

— Как это? Ты же велел щенят облизывать, ну для возбуждения перистальтики!

Дениска захохотал и мигом пролил чай на ковер.

— Ой, не могу, ты их языком, да? Своим?

— Нет, — обозлилась я, — чужим!

— Даша, — стонал Денька, — люди берут тряпочку, мочат теплой водой и протирают щенят. Этакая имитация облизывания. А ты… Ой, держите меня, завтра в академии народ просто завянет, когда узнает!

— Надо было нормально объяснить!

— Но я и подумать не мог, что ты так буквально воспримешь мои слова!

Я уже хотела было заорать от возмущения, но тут зазвонил телефон. Незнакомый женский голос прочирикал:

— Дашу позовите.

— Слушаю.

— Ты газету «Улет» читала?

— Нет, — рявкнула я, — подобной дрянью не интересуюсь. Кто говорит?

— Сгоняй к метро и купи сегодняшний номер, — злорадно заявила незнакомка, — там про тебя такое написано, богатенькая ты наша. Усраться можно. Теперь тебя никто в гости не позовет.

Я растерянно посмотрела на телефон. Про меня? В газете «Улет»? Самое интересное, что хорошо знаю этот бульварный листок, и он мне совершенно не нравится. Его издает один из моих дальних знакомых, Антон Чебуков. Когда-то Антоша работал, как тогда говорили, в партийной советской печати и писал напыщенные заметки о преимуществе социалистического строя над загнивающим капиталистическим. Он дружил с моим последним мужем Генкой, и одно время мы тесно общались. Затем отношения прервались. Гена уехал в Америку, а Антон пропал. Но пару лет назад я столкнулась с ним на вечере, который устраивал в честь своего пятидесятилетия наш сосед банкир Сыромятников. Мы мило побеседовали на отвлеченные темы, потом я подошла к жене Ивана Александровича Карине и поинтересовалась:

— Откуда знаешь Чебукова?

Кара вздернула брови.

— Жуткая дрянь, но с ним нужно дружить, иначе напакостит по полной программе. — И, видя мое глубочайшее удивление, добавила: — Антон — владелец газеты «Улет».

Я тогда не поленилась доехать до метро и купить газету. Поверьте, держала ее в руках впервые. Просто сточная канава, а не издание, на ее фоне даже «Экспресс-газета» и «Мегаполис» выглядят суперреспектабельными. Каких только гадких сплетен не было на ее страницах. Я бросила мерзкую газетенку и понеслась мыть руки. Вот уж не ожидала подобного от Антона, он казался мне интеллигентным человеком. Но я не являюсь лакомой добычей для «Улета»: человек я самый обыкновенный, на светских тусовках почти не бываю, для сплетников никакого интереса не представляю. Живу себе тихо-спокойно, воспитываю внуков. Впрочем, сейчас Анька и Ванька живут в Киеве у Зайкиной мамы. Марина обожает близнецов, она — идеальная бабушка, не то что я.

Вновь зазвонил телефон, на этот раз на том конце провода нервничал Жора:

— Ты «Улет» сегодня покупала?

— Нет, я его никогда не читаю.

— И правильно, — ответил Колесов, — имей в виду, никто не поверит.

— Чему?

Но Жорик уже отсоединился.

— Можешь покараулить щенков? — попросила я Дениску. — На пять минут отъехать надо.

У метро я схватила «Улет» и ахнула. Первую полосу украшала моя фотография, над ней красовалась шапка: «Одна из богатейших женщин столицы промышляет воровством в домах знакомых». Я юркнула в «Пежо» и принялась читать статью.

«Наша милая Даша Васильева, появляющаяся со скучной миной на лице лишь на избранных тусовках, эта безупречно одетая и обвешанная нехилыми камушками дама, эта тетка, чей банковский счет неприлично велик… Держитесь за стену, господа! Впрочем, лучше сядьте, поскольку я сообщу вам такое, что можно упасть: мадам, претендующая на пушистость, оказалась самой обычной воровкой, обворовавшей Юрочку Рыкова…»

Далее излагалась история с яйцом «работы самого Фаберже». Несколько минут я тупо сидела за рулем, переваривая информацию. Мне показалось, что кто-то выплеснул мне на голову ведро помоев, и я, забыв про то, что оставила Дениску со щенками всего на пять минут, рванула по адресу, указанному на последней странице мерзкой газетенки.