Синий мопс счастья

Дарья Донцова, 2004

Бедная я, бедная. Вот так жила я, Евлампия Романова, не будем уточнять, сколько лет, на свете и не подозревала, что стою одной ногой в могиле! Спасибо врачам. В аптеке мне сделали томограмму головы, и доктор сказала, что я... олигофрен и у меня почти нет извилин в мозгу. Теперь понятно, почему я впустила в квартиру цыганку с младенцем. Она нагадала, что все наше семейство ждут огромные беды и спасет нас только случайно встреченный мною ангел. Несчастья начались сразу после ухода цыганки: сначала отравилась чем-то мопсиха Ада, потом выпили яд, неизвестно как попавший в пакетики с соком, Кирюша и Лиза. Слава богу, не до смерти! Причем непонятно, как пакетики сока попали к Кирюше в ранец. Клянусь, я их туда не клала. Решив все выяснить, я направилась в школу, где учатся наши дети. Но там я узнала страшное: погибла полная тезка нашей Лизы – ее одноклассница Лизавета Романова. Небось преступники перепутали девочек! Похоже, кто-то охотится за членами семьи Романовых. Ангел, где же ты? Ау-у!..

Глава 7

— Вот что, — решительно заявила Катя, — в таком состоянии тебе уходить нельзя. Останешься у нас.

— Что вы, — замахал руками гость, — это абсолютно невозможно.

— Почему? — спросила я.

— Ну, с какой стати?

— Ночь на дворе, — пояснила Катя, — Жулебино далеко.

— Доеду потихоньку.

— Одежда грязная и мокрая, — вздохнула Катя.

— Можно подсушить.

— Она уже в стиральной машине вертится! — рявкнула я. — В доме полно места. Переночуешь и уйдешь.

— Спасибо, — прошептал Юра и опустил голову.

— Мы сейчас коньячку выпьем, — засуетилась Катя, — очень хорошо в качестве профилактики от простудных заболеваний.

— Я не пью совсем, — тихо возразил гость, — только из-за маминой смерти налил рюмку.

— В чай нальешь, — не сдалась Катя и вышла.

Мы остались с Юрой вдвоем. Внезапно в кухню, зевая во всю пасть, вошла Муля. Увидав Юру, она решила свести знакомство с новым человеком и бросилась к нему со всех лап. На секунду лицо Юры приняло брезгливое выражение, но потом широкая улыбка растянула его губы, и он воскликнул:

— Ой, я сначала принял ее за обезьянку! Теперь понял — это собака. Что за порода такая? Первый раз встречаю подобную. Она кусается?

— Муля? Конечно, нет. А порода называется мопс.

— Скажите пожалуйста, — завертел Юра головой, — вообще-то я очень люблю собак.

Продолжая улыбаться, он начал гладить Мульяну, потом, когда мопсиха отошла, Юра встал и спросил:

— Можно руки помыть?

— Конечно, — кивнула я, — хочешь, прямо на кухне краном воспользуйся.

— Лампа, — закричала Катя, — это что?

Испугавшись, я побежала на зов. Подруга сидела на ковре, вокруг нее в безумном восторге скакали мопсята.

— Ой, совсем забыла, — всплеснула я руками, — тут такая история приключилась. Знакомься, Феня и Капа. Честно говоря, я хочу, чтобы они жили с нами, но если ты посчитаешь, что мопсишки лишние, тогда подыщу им хорошую семью.

— Кто же таких ангелов отдаст! — воскликнула Катя. — Какие хорошенькие!

Катины слова упали на мою голову, словно нож гильотины. Ангелы! Появившиеся ниоткуда ангелы, которым суждено беречь нашу семью от неприятностей. Нет, это сумасшествие какое-то. Предсказание гадалки продолжает сбываться. Значит, цыганка была настоящей? Ладно, она прикинулась родственницей косноязыкой Марийки, украла у кого-то младенца, а все для того, чтобы проникнуть в нашу квартиру и отравить Аду с Кирюшкой. Лизавета, по моему глубокому убеждению, попала в больницу случайно. Но теперь выходит, что смуглянка еще договорилась и с ветеринаром Романом, приволокла в клинику Феню с Капой? Нет, собачат принесли на усыпление, Роман категорически не похож на человека, способного на подлый или лукавый поступок. Значит, Галя настоящая предсказательница и теперь нам следует беречь щенков пуще зеницы ока?

— Эй, — толкнула меня Катя, — ты чего?

— Да так! Голова заболела, мигрень начинается, — протянула я.

Прижимая к себе неожиданно заснувших щенков, Катюша встала и озабоченно произнесла:

— Очень мне не нравятся твои головные боли. Надо обязательно сделать томограмму мозга.

— Зачем?

— На всякий случай, всегда хорошо вовремя поставить диагноз, — завела подруга, — если знаешь причину болезни, легко подобрать лечение.

— Считаешь, что у меня что-то страшное?

— Типун тебе на язык, — рассердилась Катя, — скорей всего ерунда. Этимология мигрени до сих пор не ясна… Ладно, сейчас меня унесет в медицинские дебри. Короче, я договорюсь на работе, тебе сделают снимки, увидим, что в мозгу ничего, кроме глупости, нет, и успокоимся. А сейчас ложись, я устрою Юру сама.

Утром невидимая рука ткнула меня в бок, и я проснулась. В спальне стояла сонная тишина, прерываемая дружным сопением армии мопсов. Я повернулась на правый бок, потом на левый, затем села, сон улетучился. До семи утра я проворочалась в кровати, а с рассветом обрела четкость мышления и поняла: надо немедленно искать эту цыганку. Никакая она не предсказательница, а преступница, задумавшая нечто, пока мне непонятное. Рассчитывать на помощь Костина не приходится, домашним рассказывать ничего о планируемом расследовании не надо, меня попросту засмеют. Слава богу, Юля и Сережа во Владивостоке, а Кирюшка и Лизавета в больнице. Как ни дико звучит последняя фраза, но она верна. Детям сейчас лучше в клинике, вход в которую стерегут охранники. Надо поговорить с Катей, пусть ребят немного придержат в больнице, ну, для обследования.

Так что под ударом остаются лишь два члена семьи: я и Катя. Но Катюша почти все время пропадает на работе, а меня так просто не убить. Да и не я следующая жертва. Кабы цыганка хотела извести Лампу, она бы сделала это сразу, я ведь впустила ее в квартиру, что мешало ей стукнуть меня по башке стулом? И вообще, чем больше думаю о произошедшем, тем четче понимаю: цыганка задумала плохое против Ады и Кирюши. Но чем ей насолили собака и мальчик?

Я встала, умылась, проводила на работу Катю, Юра ушел с ней. Чувствуя, как к голове снова подкрадывается мигрень, я схватила джинсы. Хватит кукситься, надо действовать. Гадкая Галя, впрочем, сильно сомневаюсь, что это ее настоящее имя, ухитрилась запихнуть пакет с завтраком в рюкзак Кирюши, значит, следует опросить школьников, может, кто из детей заметил нечто подозрительное.

В школу я пришла во время большой перемены, специально подгадала так, чтобы открыть дверь в класс в тот самый момент, когда учеников отпускают на двадцатиминутный перерыв.

Галдящая толпа школьников рванулась в коридор.

— Эй, ребята, погодите, — попросила я.

Подростки замерли.

— Нет, — простонал кто-то, — только не говорите, что вы сотрудница ГАИ, которая явилась рассказывать нам о том, на какой свет следует переходить дорогу.

— Угадали, да не совсем, — улыбнулась я и подняла вверх руку с красным удостоверением, — давайте знакомиться, майор Романова, уголовный розыск, следователь по особо важным делам. Надо поговорить!

Школьники переглянулись, потом молча пошли назад в класс и безропотно сели за парты. Я удовлетворенно вздохнула. «Корочки», приобретенные мною у уличного торговца, оказывают просто волшебное действие на все слои населения. Вовка, правда, пару раз с диким криком отнимал у «майора» «служебный документ», но купить новый не составляет особого труда. Вот и сейчас помогло.

— Что случилось-то? — спросила красивая белокурая, чуть полноватая девочка.

— Вы, конечно, знаете Кирилла Романова?

Класс загудел.

— А что он сделал? — выкрикнул с «камчатки» рослый парень.

— Ничего, Кирилл лежит в больнице, в реанимации.

Дети зашептались, а та же белокурая девочка внезапно заявила:

— Это Федотов из одиннадцатого «В», его давно посадить надо.

— Федотова? — удивилась я. — Почему?

— Он всегда у ребят деньги отнимает, — понеслось в ответ.

— Мобильники тоже!

— Еще и кошелек прихватит.

— У него брат с зоны вышел, Федотов им всех пугает.

— Это он Романова избил!

— Стойте, стойте, — попыталась я успокоить разбушевавшиеся страсти. — Может, ваш Федотов и безобразный хулиган, только в нашем случае он совершенно ни при чем. Кирилла никто не бил, его отравили.

На секунду в комнате повисла тишина, потом низенькая девочка, сидевшая одна у окна, воскликнула:

— Во, блин! Чем?

— Кто?

— Почему?

— А че он сделал? — посыпались со всех сторон вопросы.

Я подняла правую руку.

— Спокойствие. Идет следствие, пока ничего сообщить не могу. Ясно лишь одно: в портфель к Романову кто-то положил завтрак, яд находился в пакетах сока.

Снова воцарилось молчание.

— Постарайтесь вспомнить, — попросила я, — может, видели подозрительную личность, скорей всего цыганку, которая рылась в портфеле Романова?

Через пять минут стало ясно: за сумками дети не следят, бросают их перед классом и уходят. В школе развито воровство, из оставленного рюкзака запросто могут стырить что-то ценное, поэтому мобильники, кошельки и все мало-мальски привлекательное ребята распихивают по карманам, а вот учебники, тетради и дневники никому не нужны, поэтому рюкзаки сваливают горой. Иногда случаются смешные казусы, когда школьники путают сумки, но чтобы некто подложил завтрак, о таком тут не слыхивали. Вот слямзить и схомякать чужие бутерброды — это за милую душу.

Потерпев сокрушительное фиаско, я встала в коридоре у окна и пригорюнилась. Мимо с топотом и визгом неслась разновозрастная толпа детей. Младшие школьники били друг друга ранцами и пинали ногами, старшие невозмутимо перешагивали через разбушевавшихся малышей. Изредка какой-нибудь двухметровый одиннадцатиклассник замирал, потом решительно выхватывал из кучи «мелких» особо расшалившегося мальца, отвешивал ему подзатыльник и спокойно продолжал свой путь. Шум и гвалт висели над коридором, учителей не наблюдалось. Очевидно, беспокоясь о своем психическом здоровье, они забаррикадировались в кабинетах или мирно пили чай в учительской. Повсюду валялись разноцветные сумки, которые все, не стесняясь, пинали ногами.

Резкий звонок заставил меня вздрогнуть. Дети вмиг расхватали рюкзаки и исчезли. Блаженная тишина опустилась на коридор. Я горько вздохнула. Да уж, тот, кто подсунул Кирюше отраву, практически ничем не рисковал. В сумасшедшем доме, именуемом «школа», совершить подобное действие можно абсолютно безнаказанно. Теоретически в учебное здание не должны пускать посторонних. Но на практике дело обстоит иначе. Я-то совершенно спокойно вошла сюда, бабулька в синем халате, сидящая у гардероба, даже не проснулась, а никакого охранника тут и в помине не было.

— А Кирюше очень плохо? — прозвучал около меня звонкий голосок.

Я вынырнула из тяжелых мыслей, увидела крохотную девочку и спросила:

— Ты знаешь Романова?

— Конечно, мы в одном классе учимся, вы же у нас только что были, я Ася Точилина, — представилась школьница.

Я с сочувствием посмотрела на малышку, наверное, ее постоянно дразнят из-за маленького роста. Лично мне сильно доставалось от одноклассников. Килька, Спица, Расческа — далеко не самые неприятные прозвища из тех, которыми троечницу Романову награждали в школе.

— Во всяком случае, пока речь о выписке не идет, — обтекаемо ответила я.

— Бедный! Можно его навестить?

— Нет, к нему никого не пускают.

— Угу, понятно… Знаете… ну, в общем…

В моей душе разгорелся огонек надежды.

— Ты что-то видела?

— Ну…

— Говори скорей!

Ася оглянулась.

— Неохота прослыть ябедой. Вы ведь никому про меня не стукнете?

— Конечно, нет!

— Ну…

— Господи, прекрати мямлить!

Внезапно Ася сильно покраснела.

— Кирюша очень симпатичный, он к нам недавно пришел, из другой школы.

— Знаю.

— Откуда? Ах да, вы же из милиции. Ну… в общем…

— Я тебя умоляю, не жуй жвачку!

— Понимаете, — стала совсем пунцовой Ася, — мне Кирюха нравится, а он в мою сторону и не глядит. Ростом я не вышла.

— Глупости, я тоже величиной с табуретку и живу счастливо, не зацикливайся на ерунде.

— Да, — кивнула Ася, — понимаю, но все равно я невольно думаю: «Эх, будь я повыше!» Ну не в этом дело. Кирюше нравится Римма Борискина.

Я обняла Асю за плечи.

— У тебя урока нет?

— Физра у нас, я освобождена.

— Пошли в мою машину, там и поболтаем спокойно.

— Точно, — радостно воскликнула девочка, — неохота у всех на виду торчать!

Оказавшись в «Жигулях», Ася спросила:

— Сигареткой не угостите?

— Ты куришь?

— Выросла уже, — фыркнула крошечная старшеклассница.

Я протянула девочке пачку сигарет и зажигалку. Школьница принялась неумело затягиваться. Что ж, все понятно, Ася пытается «взрослым» поведением компенсировать маленький рост. Промучившись минуту, девочка, довольная тем, что создала о себе нужное впечатление, с явным облегчением выбросила окурок в окно и затараторила.

Поскольку Ася влюблена в Кирюшу, то старается поближе держаться к объекту воздыханий. Нет, она не следит за мальчиком, но постоянно поглядывает в его сторону, и больше всего ее раздражает поведение Риммы Борискиной. Та, совершенно не стесняясь, кокетничает с Кирюшей, Романов же не упускает момента, чтобы не стукнуть Римму. А ведь всем известно: бьет, значит, любит. Впрочем, обоюдная любовь не мешает парочке постоянно цапаться, и у Аси становится радостно на душе, когда Кирюша орет:

— Борискина, ты сволочь!

— От такого слышу, — не остается в долгу Римма.

Правда, к концу уроков они, к огромному Асиному сожалению, мирятся и уходят домой вместе. Кирюша, как правило, тащит два рюкзака: свой и «Джульетты», а маленькая Ася, глотая слезы, сама волочит свою сумку к метро.

Так вот, в тот день, когда Кирюше стало плохо, Ася поймала Борискину на некрасивом поступке. Точилина пошла в туалет, завернула за угол и приметила Римму, которая рылась в портфеле Кирюши.

— Ты чего делаешь? — накинулась на нее Ася.

Борискина — хамоватая особа, за словом в карман обычно не лезет, но в тот момент отчего-то испугалась и забубнила:

— Это сумка Романова.

— Знаю, поэтому и спрашиваю, что ты делаешь? — не дрогнула Ася. — Кошелек стырить надумала?

— Офигела, да? — подскочила Борискина.

— Зачем тогда шаришь?

Внезапно Римма захихикала.

— А он мне открытый тюбик с клеем в ранец положил! Вот я и надумала отомстить. Сунула ему между учебниками презерватив, наполненный водой.

— Очень глупо, — возмутилась Ася, — все тетради испортятся.

— Ага, а клей пихнуть умно? — обозлилась Борискина. — И вообще, это мой парень. Я понимаю, что тебе его отбить охота, только зря стараешься, мышь обморочная!

Ася обиделась и ушла. В конце концов, противная Борискина права, милые бранятся, только тешатся, без нее разберутся. Она и думать забыла об этой истории, но сегодня, выслушав рассказ майора Романовой, насторожилась и подумала: а вдруг Римма запихивала в сумку тот самый пакет с завтраком?

Я схватила Асю за плечо.

— Немедленно идем назад. Физра у вас? Борискина там?

— Не, она болеет. Небось симулирует.

— Где живет Римма?

— Понятия не имею.

— Дай мне ее телефон.

— Не знаю его.

— Как же так, учитесь ведь в одном классе.

— И что, — скривилась Ася, — я теперь обязана со всеми придурками дружить? Между прочим, Борискина из бараков! Она мне не ровня!

— Откуда?

— Если за школой налево свернуть и до конца пройти, — объяснила Ася, — там бараки стоят, много. Вот Римма в одном и живет, двоечница, прогульщица и вообще оторва. Небось у нее родители алкоголики, во всяком случае, одежды у Борискиной приличной нет, косметики тоже, уши не проколоты. И вообще, это она из сумок деньги и мобильники тырит.

— Ты точно знаешь? — нахмурилась я.

— За руку не ловила, — призналась Ася, — но в бараках одна пьянь и воры живут, какие у них дети получатся? Только такие, как Борискина. Даже удивительно, что Кирюша, мальчик из приличной семьи, на шалаву смотрит. Промежду прочим, у Кирюхи мама врач, хирург, а у брата рекламное агентство. Отца, правда, у него нет, но по нынешним временам он и не нужен вовсе. Моя мама тоже в разводе. Из нас бы хорошая парочка вышла. Так нет, вечно мужиков на дерьмо тянет, — с взрослой горечью закончила Ася.