Самовар с шампанским

Дарья Донцова, 2014

Ох, как непросто выйти замуж! Узнав, что жених Даши Васильевой, профессор Маневин, антрополог, менеджеры свадебного агентства предложили устроить торжество в доисторическом стиле и нарядить гостей обезьянами! Да еще и полковник Дегтярев отвлек от подготовки торжества, попросив Дашу слетать в Париж – только она благодаря своему блестящему французскому может расспросить свидетельницу по весьма странному делу. Несколько лет назад похитили Луизу Маковецкую, потребовав у ее отца выкуп. Передача денег сорвалась, поэтому все считали девушку погибшей. И вдруг ее бездыханное тело обнаружили в салоне самолета, совершающего рейс из Парижа! При этом паспорт у нее оказался на имя совсем другой женщины, Людмилы Бритвиной, супруги парижанина Поля Эвиара… Прибыв в город моды и духов, любительница частного сыска нашла дом Эвиара и выяснила: его жена – француженка, слыхом не слыхавшая ни о каких русских!

Глава 10

В полдевятого вечера я вылезла из такси в незнакомом, отдаленном от центра Парижа районе и удивилась. Улица застроена жилыми домами, и не похоже, что тут есть увеселительное заведение, вокруг тишина, и не видно ни одной вывески с яркими огнями. Я вытащила из сумочки полученную от Лоретты потрепанную визитку и еще раз прочитала напечатанный на ней адрес. «Катрин Амори. Улица Кларас, дом 14, кв. 1». Интересно! Я стою как раз около этого здания, но оно похоже на клуб, как кролик на табуретку. Надо попробовать позвонить в первую квартиру, вдруг Лоретта перепутала и вручила мне карточку с домашним адресом Катрин? Я нажала на клавишу домофона.

— Вы к кому? — спросил чуть надтреснутый голос.

— Бонжур, — машинально произнесла я, — ищу мадам Амори.

Дверь подъезда приоткрылась, я юркнула внутрь, увидела в полумраке женщину, стоящую на пороге квартиры, и удивилась:

— Вы Катрин? Меня к вам отправила Лоретта Эвиар. Я Даша.

— Нет, мадам, — возразила незнакомка, — Катрин скончалась три года назад, я ее дочь Клодина. Заходите, поговорим в доме, не стоит обсуждать вашу проблему на лестнице.

Я втиснулась в крошечный коридорчик, поняла, что передо мной вовсе не пожилая дама, и продолжила:

— Лоретта вам не позвонила? Она не знала, что Катрин нет в живых. Соболезную вашей утрате. Может, родители рассказывали вам о Людмиле Бритвиной?

Клодин заморгала:

— О ком?

— О Людмиле Бритвиной, — повторила я, — эмигрантке из России, она танцевала в клубе вашего отца Эмиля.

Хозяйка сделала шаг назад.

— Мадам, произошла путаница, вы пришли не к тому человеку. Кто вам нужен?

— Мадам Катрин Амори, — сказала я.

— Это моя покойная мать, — повторила Клодин, — но она не была женой Эмиля. Моего отца звали Пьер, он не владел клубом, а служил аптекарем, умер двенадцать лет назад, фармация теперь моя.

— Не может быть! — выпалила я.

Клодин пожала плечами:

— Мадам, можете спросить у любого человека на этой улице, наша семья живет здесь с восемнадцатого века. Амори всегда работали аптекарями, весь квартал у нас покупает готовые лекарства, а еще мы составляем их по рецепту докторов. Сейчас в Париже почти не осталось провизоров, способных сделать лечебную микстуру, нынче время таблеток и капель, которые производятся концернами, но, поверьте, детский сироп от кашля по рецепту Анри Амори, моего прапрадеда, действует намного лучше и не вызывает аллергии. Мои родители не ходили по клубам, мама была акушеркой, работала день и ночь, папа составлял разные снадобья, я с юного возраста помогала ему.

— Акушерка? — растерянно повторила я.

— Да, мадам, — улыбнулась Клодин, — одна из лучших в Париже, много детей появилось на свет с ее помощью. Мать служила в госпитале Святой Елены, но никогда не отказывалась помочь, если кто-то вдруг решал рожать дома. Встречаются глупые женщины, которые считают, что в клиниках грязь, их младенцам там сразу сделают прививки, поэтому они не обращаются в больницы. Очень безответственное поведение! Еще попадаются особы, разрешающиеся от бремени в своей ванне, в воде. Я думаю, мадам, если б Господь хотел, чтобы младенцы появлялись на свет в водоемах, он бы сделал нас рыбами. Мама не одобряла домашние роды, но всегда спешила к тем, кто, задумав без помощи врача произвести ребенка на свет, не мог сам это сделать и посылал гонца к Катрин. Мама этих дурочек и младенцев с того света вытаскивала.

Я протянула Клодин замусоленную визитку, полученную от Лоретты:

— Это карточка вашей мамы?

Женщина кивнула:

— Да. Она раздавала их многим. Но у вас очень старый экземпляр, ему больше десяти лет, мама позже сделала другие визитки, с золотым тиснением, очень элегантные.

— Вы не запомнили среди пациентов матери Людмилу Бритвину? — цеплялась я за последнюю надежду.

Клодин сделала отрицательный жест рукой:

— Нет. Мама работала в больнице, беременные, как правило, шли туда. Домой прибегали только соседки и подруги. Но среди них Бритвиной не было.

— Имя Лоретта Эвиар вам случайно не знакомо? — сама не зная почему, спросила я.

Клодин призадумалась.

— Тоже нет. Извините, что не помогла.

Я попрощалась с приветливой аптекаршей, вышла на сонную улочку и внезапно ощутила прилив адреналина. Ну, Лоретта, погоди! Не знаю, зачем ты отправила меня на край Парижа, вдохновенно наврав про Эмиля и Катрин, но я сейчас вернусь к тебе и задам малоприятные вопросы. Париж не Москва, столицу Франции можно быстро пересечь из одного конца в другой, я успею попасть к Эвиарам до того, как фантазерка уляжется спать.

* * *

Сувенирные лавочки на улице Сент-Андре дез Ар закрылись, зато маленькие ресторанчики распахнули двери. Я дошла до дома Лоретты и начала терзать звонок. Через десять минут бесплодных стараний я догадалась задрать голову, поняла, что в окнах квартирки Эвиар нет света, перешла на другую сторону улицы и села за маленький столик, который владелец кафе выставил на воздух. Ко мне на удивление быстро подошла официантка:

— Бонжур, мадам, ужинаете одна или к вам подойдут?

— Я никого не жду, — улыбнулась я.

Девушка положила на бумажную скатерть меню:

— Блюдо дня — лосось по-флорентийски.

— Давайте, — обрадовалась я, — и бокал сидра. Простите, вы знаете Лоретту из сувенирной лавки?

— Конечно, мадам, — улыбнулась официантка, — мы с ее сыном Роже в одной школе учились, он, в отличие от меня, решил стать адвокатом, а я не хочу забивать голову наукой, жизнь одна, неохота ее провести, зачахнув над учебниками. А почему вы спрашиваете?

Конец ознакомительного фрагмента.