Привидение в кроссовках

Дарья Донцова, 2002

He успела Дарья Васильева стать директором книжного магазина, как в первый же день работы в шкафчике раздевалки продавщицы обнаружили труп неизвестной девушки. Но самое ужасное, что звали ее Дарья Ивановна Васильева, то есть убитая была полной тезкой Даши. Но как эта девушка попала в подвал? Дарья собирается это выяснить. Сюрпризы между тем продолжаются: ураган привел в полную негодность Дашин коттедж, и любительница частного сыска временно поселилась в магазине вместе со всеми домашними животными. А тут еще по ночам в торговом зале начало разгуливать привидение. Да-да, банальное привидение в белом саване и... кроссовках...

ГЛАВА 5

Остаток ночи мы провели в условиях, приближенных к походным. Аркашка ушел спать в джип, позвав с собой Банди.

— Завалюсь пледами, — сообщил он, зевая, — и отлично высплюсь, наконец-то мне не будет мешать Зайкин храп.

— Господи, — выкрикивала нервно Ольга, — хорошо, что близнецы у моей мамы в Киеве! Представляю, как бы дети препирались!

— Я пойду с тобой, — заявила Машка, глядя, как Аркадий направляется к выходу.

— Ну уж нет, — испугался брат.

Так что нам всем пришлось скоротать ночку в домике охранников, на узком диванчике и в неудобных креслах.

Утром со всей остротой стал вопрос: что делать? По территории поселка уже разъезжали аварийные машины и шныряли рабочие в комбинезонах. Кто-то должен остаться дома, чтобы проследить за стекольщиками.

— Только не я, — вскрикнула Зайка, — ой, мне пора, опаздываю на эфир!

— Но мне нужно в магазин, — возмутилась я.

— А мне в школу, — подхватила Маня.

— Может, Аркашка посидит? — робко предположила я.

— Он еще в семь утра укатил, — вздохнула Ирка и, глядя на мое вытянувшееся лицо, добавила: — Да уезжайте спокойно, Дарья Ивановна, мы с Катей за всеми присмотрим, даже хорошо, что вас никого не будет, шуму меньше.

— А животные?

— У охранников перекантуются.

Обрадованная, что ситуация разрешилась так просто, я мигом унеслась прочь, а то еще, не дай бог, передумают.

Аллочка долго ахала, узнав о том, какие неприятности принесла нам прошедшая ночь. Часов в двенадцать я сказала:

— Пойду, пожалуй, перекушу.

— Кофейку сделать? — предложила Алла.

— Хочется чего-нибудь этакого… Съезжу в «Макдоналдс».

— Давай, давай, — согласилась заместительница, — я бы на твоем месте закрыла потом кабинет и прилегла на диванчике, небось глаз сегодня не сомкнула.

Я поблагодарила ее за предложение и ушла. Есть мне совершенно не хотелось, отдыхать тоже. Из магазина меня гнало совсем иное чувство, охотничий азарт. Я мечтала поболтать с Леоной Сергеевной Романцевой и узнать от нее, где живет Васильева.

Улица Курникова идет перпендикулярно Мясницкой. Вся длинная, узкая, изломанная, застроенная невысокими домами еще в начале века. Когда «Пежо» притормозил возле двухэтажного серого здания, мне в голову пришла вполне здравая мысль. Стрелки часов едва перевалили за половину первого. Небось Романцева находится на работе или сидит в аудитории, старательно записывая речи преподавателя.

Но я ошиблась. Леона Сергеевна Романцева оказалась на месте. И при взгляде на женщину, открывшую без лишних вопросов мне дверь, сразу стало понятно, почему. Из-под цветастого халатика выпирал большой, тугой живот. Леона явно дохаживала последние дни беременности.

— Вам кого? — тихо поинтересовалась хозяйка.

— Вы Леона Сергеевна?

Она кивнула.

— Оранжевые «Жигули» 266 НК ваши?

— Да. Что случилось? — напряглась Романцева.

Я вспомнила выбитое ветровое стекло и быстро сказала:

— Понимаете, я являюсь директором книжного магазина «Офеня». Кстати, у нас много книг для молодых мам, просто огромный выбор.

— Не понимаю, — пробормотала Леона, — вы разносите литературу по домам?

— Да нет, — отмахнулась я, — про издания просто к слову пришлось. Вчера ночью в Москве приключился ураган, знаете?

Леона вздохнула:

— Жуть просто, думала, все стекла выбьет, а во дворе дерево упало.

— Вот-вот, — обрадовалась я, — перед магазином «Офеня» тоже рухнул массивный тополь. Падая, он выбил веткой ветровое стекло у ваших «Жигулей». Милиция хотела отбуксировать их на стоянку, но я не дала, нашла техпаспорт, а там страховой полис…

— «Офеня»? — удивилась Леона и посторонилась: — Входите.

Я прошла на громадную, бедно обставленную кухню.

— Где находится ваш магазин? — спросила хозяйка, включая газ.

— Не очень далеко, в центре, на Федосеева.

— И моя машина стояла там ночью?

— Да.

— Вот дрянь! — с чувством произнесла Леона, — так мы не договаривались.

— С кем? С Дарьей Ивановной Васильевой?

— Это кто такая? — изумилась хозяйка.

— Разве вы не ей давали «Жигули»?

— Знать не знаю такую, — пожала плечами Леона.

— А как же ваша машина оказалась на Федосеева? — спросила я. — Вряд ли вы водите ее сейчас сами.

— Естественно, нет, — вздохнула Леона, — я ею зарабатывала.

— Это как?

— Просто, — пустилась в объяснения Романцева, — мне, честно говоря, здорово не подфартило, муж погиб три месяца назад, осталась одна, видите какая. Денег ни копейки.

Я внимательно слушала Леону. Ей и впрямь не повезло, если можно употребить этот глагол, вспоминая о кончине мужа. Вот Леона и придумала, как получить небольшой доход. Она сдает «Жигули» в аренду на два-три дня людям, у которых сломалась собственная машина. Леона при этом ставит только два условия. Никаких пачкающих вещей, типа строительных материалов на сиденьях и в багажнике не перевозить, а на ночь ставить «Жигули» в укромное место, не оставлять их на оживленной магистрали. И вот, пожалуйста, очередной клиент бросил машину на Федосеева.

— Кому вы дали «Жигули»? — быстро поинтересовалась я.

— Лева Яшин попросил для какой-то своей подруги, — пояснила Леона, — деньги, как положено, вперед за неделю дал.

— А как подругу зовут?

Леона пожала плечами.

— И вы так спокойно доверяете автомобиль кому попало?

— Почему кому попало? — возмутилась девушка. — Лева поручился, сказал, нормальная баба, ответственная.

— Доверенность не оформляли?

Романцева засмеялась.

— Нет, у меня машину надолго не берут, максимум дней на десять.

— И не боитесь?

— Чего?

— Вдруг разобьют или угонят?

Леона покачала головой:

— Не-а. У меня муж очень аккуратный был, застраховал «жигуленок» по полной программе: от ущерба, угона, плюс гражданская ответственность. Ежели какой казус, мне денежки выплатят.

— Дайте, пожалуйста, телефон Яшина.

— Зачем? — насторожилась Леона.

— Видите ли, — соврала я, не желая пугать беременную сообщением об убийстве, — девушку, которая вчера прикатила на вашей машине, забрали в милицию.

— Да ну! — воскликнула Леона. — За что?

— Она хотела обокрасть наш магазин!

— Вот люди, — возмутилась хозяйка и схватила телефон: — Левка, иди сюда.

Через секунду раздался звонок, и в кухне появился тучный парень лет тридцати. Выглядел он чудовищно. Огромный живот, колышущийся над спортивными штанами, толстенные руки и сверх всякой меры жирные ноги. Из-за того что его бедра напоминали туго набитые подушки, несчастный двигался враскорячку. Так ходит ребенок, которому мать надела слишком большой памперс.

— Ну, что случилось? — неожиданно тонким голосом поинтересовался он. — Опять, что ли, крыса из трубы вылезла?

— Сам ты крыса! — взвилась Леона. — Говори быстро, кому дал мою машину?

— Наде Колпаковой, — растерянно ответил толстяк.

— Не Дарье Васильевой? — влезла я.

— Нет, такую не знаю, — гундосила гора жира.

— А Надька твоя шалава. — Леона чуть ли не с кулаками налетела на соседа. — Вот дрянь, воровка. Машину мою на оживленной магистрали бросила. Да еще книги в магазине стырила, вот, директриса пришла.

Лева уставился на меня маленькими глазками, утонувшими в жирных щеках.

— Кто, Надя?

— Да! — выкрикивала Леона. — Ведь ты говорил, будто она приличная, мне неприятности не нужны!

— Кто, Надя? — тупо ворочал мозгами Лева. — Надя книги стащила?

— Да!

— Не может быть!

— Очень даже запросто, — злилась беременная. — Ну и в историю ты меня впутал!

— Не может быть, — тупо повторял Яшин.

Я с интересом наблюдала за тем, какие муки доставляет парню мыслительный процесс. Надо узнать у моей подруги, хирурга Оксанки, когда человек толстеет, его мозги и впрямь заплывают жиром или это просто образное выражение?

— Не может быть! — бубнил Лева.

— Почему? — Я решила подстегнуть умственную деятельность жиртреста.

— Надька великолепно зарабатывает, она в антикварном салоне служит, — пустился в объяснения Лева, — такие бабки загребает, экспертизу осуществляет. Ну, настоящая мебель старинная, крепостными мастерами сделанная, или современная работа… За каким ершом ей книги тырить? У нее такая библиотека!

— Адрес ее знаете?

— Конечно!

— Говорите, — приказала я.

— Харитоньевский переулок, тут за углом.

Я глянула на часы. Харитоньевский и впрямь в двух, даже в одном шаге.

Усевшись в машину, я позвонила Аллочке.

— «Офеня» слушает, — пропела та.

— У нас все в порядке?

— В полном, — заверила Алла, — процесс товарооборота идет вовсю, трупов больше не обнаружено. Отдыхай спокойно.

— Приеду через час, ничего, если задержусь?

— Ты же начальник, — хихикнула заместительница, — не простой продавец, а у директора всегда имеются важные дела, в мэрии, например.

Я улыбнулась и поехала в Харитоньевский переулок. Симпатичная тетка, эта Алла, вот приведем коттедж в порядок и позову ее в гости.

Нужный дом опять оказался не современной постройки: трехэтажный, узкий, серый, с огромными лестничными пролетами и чугунными перилами, опиравшимися на ажурные железные прутья. Двери квартир тут были двухстворчатыми, невероятной высоты и ширины, на каждом этаже располагались только одни апартаменты. Скорей всего они многокомнатные, потому что косяк квартиры с номером один был укреплен целым рядом табличек «Федоровы», «Поповы», «Лесины»…

Коммуналка, коридорная система, абсолютно уникальная, чисто российская примочка.

В Париже вы не найдете даже двух семей, делящих одну жилплощадь. Впрочем, это неверно. В столице Франции тоже существуют коммуналки, только их там называют «коммунами». Объединяются несколько студентов и снимают квартиру. Арендную плату раскладывают на всех и живут в свое удовольствие: дешево и весело. В молодости даже приятно не спать до утра, а всякие мелочи, типа занятой соседом не вовремя ванной, совсем не тяготят. Впрочем, существуют и семейные общежития. Чаще всего там обитают хиппи или люди, объединенные религией, — буддисты, кришнаиты.

От московских коммуналок эти поселения отличает только одна, зато глобально принципиальная, вещь. Семьи никто не селил вместе насильно. Они сами решили вести совместное хозяйство и в любой момент могут, собрав вещи, детей и домашних животных, съехать в другое место. Поэтому в коммунах редко возникают ссоры на бытовой почве. Там не ругаются, кому мыть туалет или коридор, не подсыпают друг другу соль в суп и не обижают чужих детей. Там кипят страсти по иным поводам. Ну, к примеру, кто главнее, Будда или Христос? Стоит ли употреблять наркотики, и как избавить мир от СПИДа.

В парижской коммуне жить забавно, в московской коммуналке жутко. И чаще всего люди, понимая, что от ненавистных соседей никогда не избавиться, пускаются во все тяжкие, портя жизнь окружающим. Каких только «приколов» не рассказывали мне в свое время подружки, вынужденные делить кухню с другими бабами! Поверьте мне, вынутая из западни и засунутая в сахарницу к соседям мышь не самая омерзительная затея. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, что в некоторых коммуналках устанавливаются семейные отношения, но это скорей редкое исключение.

Значит, Надя Колпакова тоже из несчастных, вынужденных мыть места общественного пользования по графику. Я добралась до второй квартиры и вздохнула. Нет, Колпакова живет одна.

Створки были обиты элегантной темно-вишневой кожей, а ручка осталась бронзовая, явно старинная, очень подходящая по стилю к чугунным перилам и ажурным прутьям.

На звонок никто не отвечал. Все ясно, Надежда на работе.

Я вздохнула и, сев на подоконник, принялась рыться в сумочке, разыскивая сигареты. Удивительное дело, какого бы размера ни купила я ридикюль, вещи мигом пропадают в нем, как в черной дыре. Звонящий телефон ищу бесконечно, а когда наконец его вытаскиваю, он, как правило, уже молчит. Теперь, пожалуйста, куда-то подевались «Голуаз». Курить хотелось смертельно, чтобы ускорить процесс поисков, я вытряхнула содержимое сумки на широкий подоконник и увидела связку ключей погибшей. На колечке болтались длинная узкая палочка с зазубринками и толстый «английский» ключик. Имелся и брелок, большая цифра 2.

Неожиданно в моем мозгу что-то щелкнуло, я сгребла вещи в сумочку, подошла к двери и ткнула палочкой со штырьками в небольшое круглое отверстие. Через пару секунд она открылась, и я вошла в темноватое помещение.

Пахло тут, как в оранжевых «Жигулях», сладкими духами, явно дорогими, но мне незнакомыми. Я осторожно нажала на выключатель, под потолком вспыхнула большая старинная люстра с колпачками из синего стекла. Мрачно, но стильно. Так же необычна, но очень элегантна оказалась и вся обстановка.

Вопреки ожиданиям тут было только три комнаты, правда, большие, просторные, в каждой имелось по два окна. Уже через десять минут стало ясно: Надя Колпакова обитает одна. В ванной, в стаканчике тосковала единственная щетка, на крючке висел розовый махровый халатик, а полочка под зеркалом была забита исключительно косметикой. Никаких лосьонов после бритья и мужских дезодорантов, никаких детских вещей и игрушек.

На огромной кухне в шкафчике стояли крохотные, почти кукольные кастрюльки, и я окончательно убедилась: Надя живет, вернее, жила одна. Имеющая семью женщина купит себе под суп трехлитровую «тару».

Я была почти уверена: это Надежду нашли в железном шкафчике. Не знаю, откуда у меня появилось это ощущение, но оно превратилось в уверенность, когда в спальне, на тумбочке возле шикарной кровати из красного дерева, я обнаружила пакет с фотографиями, явно недавно принесенными из «Кодака».

На первом снимке улыбалась миловидная блондинка с голубыми глазами. И это была та самая несчастная, найденная в неестественной позе в раздевалке книжного магазина. Я не видела лица убитой, но хорошо запомнила одежду: ярко-зеленый пиджачок и брючки цвета солдатской гимнастерки. Приветливо смотрящая в объектив девушка была одета именно таким образом.

Я села на кровать и уставилась на фото. Вот оно как! Погибшую звали Надя Колпакова. А при чем тут паспорт на имя Дарьи Ивановны Васильевой?

Не успела я поразмышлять на эту тему, как раздался резкий звонок. На тумбочке подпрыгивал телефон. Совершенно забыв, что нахожусь в чужом доме, я моментально схватила трубку.

— Алло.

— Надька, — затарахтел высокий голос, — ну ты, блин, даешь, заболела, что ли?

— Да, — на всякий случай осторожно сказала я, — простудилась!

— Эй, Надька, это ты? — настороженно спросило сопрано. — Что у тебя с голосом?

Я быстро зажала пальцами нос и прогундосила:

— Что, что, насморк, а это кто?

— Я, не узнала?

— Нет.

— Ну ты даешь!

— Извини, только мне уши заложило от простуды, кто это?

— Дина.

— А-а-а, — протянула я, — привет, как дела?

— Совсем обалдела, — проревела собеседница, — я жду тебя с самого утра! Если передумала нам деньги давать, так и скажи, нечего из меня кретинку делать!

— Да нет, поделюсь с удовольствием. — Я решила не упускать возможности познакомиться с подругой Нади. — Извини, заболела, вот и не пришла.

— Ничего, — явно повеселела Дина, — главное, что дашь!

— Сколько?

Повисло молчание, потом собеседница осторожно спросила:

— Тебе совсем плохо?

— Ну, понимаешь, обпилась вчера всякой гадостью, чтобы температуру сбить.

— Тысячу обещала.

— Долларов?

— Рублей! — заорала Дина. — Мы не ты, нам и сто рублей деньги.

— Хорошо, хорошо, — забубнила я в нос, — привезу, не переживай.

— Ты ко мне приедешь или я к тебе?

— Давай на нейтральной территории.

— Где?

— Ну… «Макдоналдс» на Тверской знаешь?

— Нет, ты точно сошла с ума! Что вчера принимала? Не ЛСД, часом?

— Ладно, не хочешь там, давай рядом. В кафе «Лира», чуть подальше пройдешь за «Макдоналдс» и увидишь дверь.

— Во сколько?

— В полдевятого вечера.

— Пользуешься тем, что нам деньги нужны, и выеживаешься, — вздохнула Дина и отсоединилась.

Я заперла дверь и поехала на работу.