Камин для Снегурочки

Дарья Донцова, 2004

«Кто я такая?» Этот вопрос, как назойливая муха, жужжит в голове… Ее подобрала на шоссе шикарная поп-дива Глафира и привезла к себе домой. Что с ней случилось, она, хоть убей, не помнит, как не помнит ни своего имени, ни адреса… На новом месте ей рассказали, что ее зовут Таня. В недалеком прошлом она была домработницей, потом сбежала из дурдома, где сидела за убийство хозяина. Но этого просто не может быть! Она и мухи не обидит! А далее началось и вовсе странное… Казалось, ее не должны знать в мире шоу-бизнеса, где она, прислуга Глафиры, теперь вращается. Но многие люди узнают в ней совершенно разных женщин. И ничего хорошего все эти мифические особы собой не представляли: одна убила мужа, другая мошенница. Да уж, хрен редьки не слаще! А может, ее просто обманывают? Ведь в шоу-бизнесе царят нравы пираний. Не увернешься – сожрут и косточки не выплюнут! Придется самой выяснять, кто же она. Вот только с чего начать?..

ГЛАВА 4

Свин уехал около девяти утра. Заперев за ним дверь, я бросилась к телефону и набрала номер.

— Але, — прокашляли из трубки.

— Мне Рыкову.

— Кого?

— Рыковы тут живут?

— Кто?

— Рыковы!

— Лыковы?

— Рыковы.

— Быковы?

— Рыковы! — заорала я. — Рыковы!

— Сначала сообрази, кто нужон, а потом людям мешай, — последовал ответ.

Я повторила попытку.

— Алле.

— Позовите кого-нибудь из Рыковых.

— Зачем?

— Они здесь живут, да? — обрадовалась я.

— И на фиг трезвонишь, — забубнил голос.

Внезапно мне стало понятно: говорящий вусмерть пьян.

— Позовите кого-нибудь из Рыковых.

— У Зинки спрашивай.

— А это кто?

— Так соседка, — заплетающимся голосом сообщил мужик. — Ейная комната слева от двери, а моя справа.

— Позовите ее, — я решила пообщаться с нормальным, трезвым человеком.

— Кого?

— Зину!

— На работе она.

— Не подскажете, где Зина служит?

— А здеся, внизу.

— Внизу?

— Ага, у нас на первом этаже супермаркет, полы она там моет.

— Как фамилия Зины?

— Зинкина?

— Да.

— Фамилие?

— Да.

— Ну, Кондратьева она.

Я положила трубку. Надо действовать. Спать мне, проведшей всю ночь на ногах, совершенно не хочется, Глафиру нужно будить в два. Улица, на которой жила Рыкова, расположена в центре. Интересно, а где сейчас нахожусь я сама? Взяв с крючка ключи, я, поколебавшись секунду, залезла в сумочку Глафиры и вытащила из бумажника сто рублей. Нехорошо, конечно, но я вернусь и расскажу певице о совершенной мною мелкой краже. Так, что еще надо не забыть?

Внезапно в голове всплыло слово «мобильный». Я машинально протянула руку к серебристому телефончику, валявшемуся на тумбочке, и тут же ее отдернула. Это сотовый Глафиры, у меня нет своего аппарата, но, похоже, в той, пока не припомненной, жизни он был, иначе с какой стати, собираясь на улицу, я вспомнила про него?

Угол дома Глафиры украшала табличка. Я внимательно, целых три раза прочитала название улицы и моментально сообразила: нахожусь в самом центре Москвы, чуть поодаль — метро «Тверская», а место, где расположена квартира Рыковой, — буквально в двух шагах. Вот тут, если взять левее, есть проходной двор, я когда-то бродила здесь, но, убей бог, не помню, с какой целью.

Ноги понесли меня вперед, показалась огромная арка, за ней дворик с чахлой московской травкой и поломанными качелями. Между мусорными баками виднелся проход.

Миновав нестерпимо воняющие контейнеры, я оказалась в переулке. Сердце сжалось, память меня не подвела, вот она, нужная улица. Значит, мой мозг работает нормально, почему же я не могу вспомнить ни своего имени, ни фамилии, ни адреса, ни места работы — ничего?!

При входе в супермаркет маячил охранник.

— Не подскажете, где найти Зину? — тихо спросила я.

— Это кто? — зевнул парень.

— Уборщица. Ее фамилия Кондратьева.

— В зале ищи, — велел секьюрити.

Я стала ходить по магазину, заставленному холодильниками и стеллажами. Наконец на глаза мне попалась тетка в оранжевом фартуке и со шваброй в руках.

— Вы Зина? — обрадовалась я.

— Нет, я Маша, — ответила баба, — Зинка в подсобке.

— Это где?

— Туда ступай, за железную дверь.

Поплутав немного по «закулисью» супермаркета, я отыскала крохотную каморку. За столом пила чай толстая женщина лет шестидесяти.

— Здравствуйте, — сказала я.

— Добрый день, — вежливо ответила поломойка.

— Мне нужна Зина Кондратьева.

— Я — она и есть, а чего случилось?

— Можно мне сесть?

— Плюхайся, — кивнула Зина, — стул не куплен.

— Вы живете в одной квартире с Рыковыми?

Зина скривилась.

— Вот несчастье! Горе горькое.

— Таню знаете? — Я осторожно начала прощупывать почву.

— Таньку-то? А ты кто ей будешь?

— Ну… в общем, понимаете, мы родственники, дальние. Вот я приехала в Москву, у меня адрес был и телефон, — принялась я придумывать на ходу.

Зина усмехнулась:

— А! Значит, не знаешь ничего?

— Нет.

— Ленька-то жив.

— Это кто?

— Так мучитель Танькин. А Анька преставилась!

— А она кто?

— Слушай, — нахмурилась Зина, — какая же ты им родственница, коли никого из своих не знаешь, а? Ну покажь паспорт. Чего вынюхиваешь?

Внезапно я сообразила, как мне действовать.

— Ладно, я неудачно соврала, просто мне не хотелось шум поднимать. Меня зовут Глафира.

— И дальше? — насупилась Зина.

— Таня Рыкова после суда была определена в нашу больницу, я врач из психиатрической лечебницы.

Зина заморгала.

— Да ну?

— Таня хорошо себя вела, — бодро врала я, — вот я и ослабила за ней контроль, а Рыкова возьми и убеги.

— Во блин! — всплеснула руками Зина.

— Совершенно с вами согласна, — кивнула я, — положение ужасное. Очень боюсь за свою карьеру, поэтому о побеге пока никому не сказала ни слова. Главврач в отпуске, но мне надо до его возвращения найти Таню. Честно говоря, я подумала: вдруг она домой пришла? Кстати, нет ли у вас ее фотографии и когда вы видели Таню в последний раз?

— Давно, — ответила Зина, — я на суд ходила. Уж как мне ее жалко было! Обревелась вся. Сначала, правда, обрадовалась, когда услышала, что ее не на зону, а в дурку сунули, только потом знающие люди объяснили, что лучше в тюрьме сидеть, чем в психушке. Эх, бедная Танька! А гад даже не явился!

— Кто?

— Родитель ее, Ленька. Вы вообще чего про нее знаете?

— Ну, она убила мужчину, Сергея Лавсанова, вроде из-за денег.

— Ой нет, — затрясла головой Зина, — не так дело-то было, вот послушай.

Зина всю свою жизнь провела в коммуналке. Квартира небольшая, всего две комнаты, одна принадлежала Рыковым, а другая Кондратьевым. Семьи между собой не конфликтовали. Зина, рано оставшаяся без родителей, работала дворником, Леонид и Анна служили лифтерами. У Рыковых была дочь, Таня, совершенно забитая отцом и брошенная матерью. Зина даже пару раз делала замечание Анне, услышав детские крики, доносившиеся из комнаты Рыковых:

— Скажи Леониду, что нельзя так ребенка истязать.

Аня, сама вечно ходившая в синяках, низко опускала голову.

— Он отец, добра ей хочет, вот и учит.

«Ученье» Леонид применял лишь одно: ремень. Впрочем, иногда пускал в ход и просто кулак. Таню он лупил за все: за двойки, невымытую посуду, забытый свет в ванной. Дня не проходило, чтобы девочка не получала тумаки, затрещины, оплеухи, тычки. Впрочем, жизнь Ани была не лучше, наверное, поэтому она рано умерла. Леонид остался с дочкой и удвоил «воспитательные» меры. Несколько раз, видя, как Таня смывает в ванной кровь с лица, Зина в негодовании говорила: «Надо немедленно вызвать милицию!» Услыхав гневный возглас соседки, Танюша моментально цеплялась за Зину и умоляла: «Ой, не звоните в отделение. Отца заберут на два часа, отметелят и отпустят, он потом меня совсем убьет».

Школу Таня не закончила, да и о каком учении могла идти речь, если дома вас ожидает каждый день плеть?

С шестнадцати лет Таня работала в людях — мыла полы, готовила. Она отличалась абсолютной честностью, была пуглива, немногословна, страшно боялась грубого окрика и к тридцати годам напоминала семилетнюю девочку, не внешне, конечно, а реакцией на окружающих. Еще Танечка часто спрашивала у людей: «Вы на меня не сердитесь?» — и, услыхав: «Нет, конечно», бросалась целовать того, к кому был обращен вопрос.

Леонид, старея, делался все злее и теперь бил дочь просто так, без всякого повода.

— Уходи от него, — советовала Зина Тане, — пусть один кукует.

— Куда? — грустно спрашивала та. — Я зарабатываю копейки. Своей квартиры мне не купить.

— Авось он помрет скоро, — не выдержала один раз Зина, — вон красный какой делается, когда визжит. Лопнет жила в шее, и ты свободна.

— Что ты, Зина, — испугалась Таня, — нельзя родному отцу смерти желать, это грешно.

— А дочь колотить не грех? — обозлилась Зина. — Дай ему разок в ответ сковородкой по башке, живо притихнет.

— Грешно отца ударить.

— Значит, ему можно, а тебе нельзя?

— То его грех, — ответила Таня, — не мой.

— Ты юродивая, — сплюнула Зина, — на всю голову больная.

Таня только вздохнула.

А потом ей безумно, фантастически повезло. Одна из дам, квартиру которых убирала Танечка, порекомендовала честную и трудолюбивую горничную своей знакомой, которая жила с бизнесменом Сергеем Лавсановым.

Таня уехала жить в коттедж. Через месяц она явилась домой, и Зина не узнала ее. Таня похорошела, постриглась, приоделась. Она даже начала пользоваться косметикой, а в ее ушах висели красивые сережки.

Леонида в этот момент не было дома. Танечка села вместе с Зиной на кухне и рассказала о своем счастье.

Живет она в отдельной комнате, с телевизором. Работы немного: уборка, готовка и уход за собаками. Сам хозяин не пьет, к прислуге относится уважительно, платит раз в неделю хорошие деньги. Танечке разрешено есть все без ограничения, а еще она может пользоваться бассейном и баней. Кроме того, Сергей делает ей подарки, недавно принес сережки.

— Небось в кровать уложить собирается, — хмыкнула циничная Зина, — смотри, не продешеви. Ишь, за серьги хочет тобой попользоваться. Пусть платит, тебе квартира нужна.

— Нет, — улыбнулась Танюша, — моя хозяйка Настенька красивая очень. Они с Сергеем пожениться хотят. Просто он такой добрый. Как мне повезло!

Тут явился Леонид.

— Ах ты фря, — с порога заорал мужик, — разоделась, разчихвостилась! Деньги принесла?

Танечка дрожащими руками полезла в сумочку. Отец схватил дочь за шею и поволок в комнату, Зина убежала к себе.

Примерно через час Зина, услыхав шум в прихожей, высунулась наружу. Танюша, растрепанная, с кровавой ссадиной на лице, открывала дверь.

— Не приходи больше, — посоветовала ей соседка.

— Жалко его, отец все-таки, — прошептала Таня и ушла.

Зина топнула ногой от злости. Нет, Танька просто блаженная! Ее лупят, а она подставляет щеки.

Чтобы успокоиться, Зина включила телевизор и стала смотреть сначала сериал, потом новости, следом американский боевик и опять информационную программу…

Ба-бах — донеслось из прихожей. Решив, что Леонид уронил вешалку, Зина выскочила из комнаты и чуть не умерла от страха. Входная дверь открыта, в коридорчике стоят несколько широкоплечих, коротко стриженных парней в кожаных черных куртках.

— Ты кто? — коротко спросил самый старший по виду.

— Кондратьева Зина, — прошептала женщина.

— Где Леонид?

— Там, — указала Зина на дверь соседа.

Один из пришедших легко, словно бумажный листок, снес плечом створку.

— Это что? — заорал Леонид, вскакивая с дивана.

И тут началось! На глазах у изумленной, боявшейся пошевелиться Зинаиды нежданные гости стали крушить комнату Леонида. Двое ломали мебель, били посуду, окна, люстру. Трое колошматили мужика — молча, со знанием дела. Главарь стоял около Зины. Десять минут понадобилось банде на то, чтобы превратить помещение в руины, а хозяина в кровавое месиво.

— Хорошо, — скомандовал главарь, — бросай его.

Наподдав Леониду в последний раз, троица швырнула мужика прямо в груду битых черепков.

— Ты, придурок, — велел главный бандит, — а ну садись, урод!

Леонид мигом выполнил приказ. Старший схватил его за волосы, дернул голову назад и сказал:

— Имей в виду, отморозок: это всего лишь предупреждение. Если еще раз тронешь Таньку, убьем. Хозяин не любит, когда его служащих обижают, сообразил?

— Да, — еле выдавил из себя Леонид.

Бандит плюнул в лицо Рыкову, отпустил его волосы, вытер руку о брюки Леонида, потом вытащил из кармана кошелек, выудил оттуда несколько зеленых бумажек, протянул их Зине и сказал:

— Извини, мамаша, натоптали тебе в прихожей, вымой за нами. А уроду не помогай, не надо. Пошли, пацаны.

Не произнеся ни слова, парни испарились. Главарь вышел последним, аккуратно закрыл входную дверь и запер ее снаружи то ли ключом, то ли отмычкой.

С того дня Леонид стал ниже травы, тише воды, а Таня дома не появлялась. Зина даже перестала вспоминать соседку, но потом случилось непредвиденное.

Кондратьевой позвонили из милиции и огорошили. Таню арестовали, она убила хозяина, Сергея Лавсанова, и очутилась в сизо. Ей можно передать продукты.

Зина развила бешеную активность. Ей даже удалось получить разрешение на свидание с Танюшей. Соседка чуть не заплакала, увидав Рыкову за стеклом. Таня осунулась, почернела, выглядела просто ужасно.

— Ну зачем ты его ножиком била! — воскликнула Зина.

— Он меня изнасиловать хотел.

— Так и согласилась бы.

— Нет.

— Господи, — заорала Зина, — лучше пойти с мужиком в койку, чем в тюрьму!

— Это случайно вышло, просто я психанула, — монотонно, словно автомат, бубнила Таня.

— Милая моя, — зарыдала Зина, — что теперь будет?!

Таня промолчала.

Затем был суд, приговор и клиника. Зина больше не встречалась с Таней, жизнь Кондратьевой течет по-прежнему, Леонид пьет.

Зинаида замолчала, я вздохнула.

— Простите, не подумайте, что я сумасшедшая… Вы меня случайно не знаете?

— Кого? — распахнула глаза Зина.

— Меня.

— Тебя?

— Да. Может, встречали? Я никогда не жила с вами в одной квартире?

— Нет.

— И не имела отношения к Рыковым?

Зина отодвинулась к стене.

— Говоришь, в психушке служишь? Заразилась, что ли?

— Ну, пожалуйста, я понимаю, что задаю идиотские вопросы. Я не Рыкова?

— Господь с тобой! Нет.

— И меня не зовут Таней?

Зина перекрестилась.

— Нет.

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно.

— Но вы сказали, что я похожа на Таню.

— Только слегка, да и то не очень.

— Я не Рыкова?

— Нет!!!

Зина вскочила.

— Мне пора пол мыть, пошли отсюда.

Очутившись на улице, я побрела домой. Значит, не Таня Рыкова. А кто? Господи, кто я? Как меня зовут?