Камин для Снегурочки

Дарья Донцова, 2004

«Кто я такая?» Этот вопрос, как назойливая муха, жужжит в голове… Ее подобрала на шоссе шикарная поп-дива Глафира и привезла к себе домой. Что с ней случилось, она, хоть убей, не помнит, как не помнит ни своего имени, ни адреса… На новом месте ей рассказали, что ее зовут Таня. В недалеком прошлом она была домработницей, потом сбежала из дурдома, где сидела за убийство хозяина. Но этого просто не может быть! Она и мухи не обидит! А далее началось и вовсе странное… Казалось, ее не должны знать в мире шоу-бизнеса, где она, прислуга Глафиры, теперь вращается. Но многие люди узнают в ней совершенно разных женщин. И ничего хорошего все эти мифические особы собой не представляли: одна убила мужа, другая мошенница. Да уж, хрен редьки не слаще! А может, ее просто обманывают? Ведь в шоу-бизнесе царят нравы пираний. Не увернешься – сожрут и косточки не выплюнут! Придется самой выяснять, кто же она. Вот только с чего начать?..

ГЛАВА 3

Когда я вышла из ванной, Глафира крикнула:

— Рули сюда!

— Куда?

— В гардеробную, по коридору налево.

Я пошла по идеально отлакированному паркету и добралась до комнаты, битком забитой шмотками.

— Размерчик у нас, похоже, один, — протянула Глаша, — вон там погляди, джинсики, футболочки.

Я быстро нашла светло-голубые брюки, кофточку из трикотажа и спросила:

— Тебе не жаль мне эти вещи отдавать, они такие красивые?

— А, — отмахнулась певица, — такого дерьма у меня навалом, забирай хоть все. Вот эти, на первом кронштейне, не бери, я в них сама хожу. А те, во втором ряду, уже старые, можешь ими пользоваться.

— Разве футболка может выйти из моды? — удивилась я.

Глаша скривилась.

— Они мне малы. Видишь, грудь какая, четвертый номер. А у тебя ноль, вот и таскай.

— Зачем же ты их покупала, если малы?

— У меня тогда сисек не было.

— Они выросли?! — изумилась я.

— Нет, конечно, — усмехнулась Глаша, — я силикон вшила.

— Ой! Это же вредно.

— Зато на сцене красиво.

— И шрамы остаются!

Глафира задрала топик.

— Где? Найдешь, сто баксов дам.

Я внимательно осмотрела безупречную по форме пышную грудь и констатировала:

— Нет отметин.

— Ага, — обрадовалась Глаша, — никто обнаружить не может, потому что не туда смотрят. Вот где разрез был, под мышкой.

Я вгляделась и покачала головой:

— И правда, практически не видно, на зажившую ссадину похоже!

— Если кто спрашивает, что у меня под рукой, — окончательно развеселилась Глафира, — я всегда отвечаю: родинку удаляла. Ладно, хватит трепаться! Меряй туфли, вдруг у нас и размер обуви один.

Туфли Глафиры тоже оказались мне впору.

— Вот и здорово, — одобрила певица, — теперь курс молодого бойца. Во-первых, никого в гримерку не пускай.

— Куда?

— Когда на концерт приедем, — терпеливо объяснила она, — мне комнату отведут для переодевания, вот в нее никого не пускай, ясно?

Я кивнула.

— Ладно, — хмыкнула Глафира, — остальное потом.

Клуб «Мячик» находился на шумной улице. Глафира уверенным шагом направилась к стеклянной двери. Я с чемоданом и портпледом в руках тащилась сзади. Певица пнула носком высокого сапожка из джинсовой ткани стеклянную дверь.

— Эй, открывай!

Маячивший с той стороны шкафообразный парень лениво распахнул дверь.

— Тебя сюда спать наняли? — фыркнула Глафира. — А ну зови Катьку!

Секьюрити забубнил что-то в рацию.

— Безобразие! — громко заявила Глафира. — Больше ни за что не соглашусь в этой помойке петь. Никогда!

— Глашенька, душенька! — донеслось сверху.

Я посмотрела на широкую лестницу. По ступенькам быстро спускалась стройная женщина в элегантном костюме.

— Как мы рады! — щебетала она.

— Можно подумать, — скривилась Глафира. — Прихожу, никто меня не встречает. Этот идиот даже дверь не открыл.

— Извини, Глашенька, — тараторила Катерина, — знаешь, я всегда вас поджидаю, просто на секунду отошла, тут до тебя Алена Лапина подъехала, так я ее повела…

Глафира покраснела.

— Кто?

— Лапина, — растерянно повторила Катя, — наша звезда, Алена. Она перед тобой поет.

Глафира покачалась с пятки на носок, потом вдруг взвизгнула:

— Танька, уматываем, шагай к машине.

Ничего не понимая, я подхватила поставленный было на пол портплед.

— Глашечка, — засуетилась Катя, — что случилось?

— Значит, Лапина звезда, а я — так, дерьмо на лопате?

— Что ты! Господи, как такое могло тебе в голову прийти?

— Ее встречают, а я стой у закрытой двери!!!

— Глашечка, ну прости, я бежала тебя встречать сломя голову!

— Не похоже, что ты слишком торопилась.

— Глашенька! Леня, Игорь, быстро ведите звезду в гримерку! — заорала Катя. — Чего встали, идиоты! Фрукты, надеюсь, поставили? А воду? Только без газа!

Потом она повернулась к Глафире.

— Я помню, что ты, моя радость, не любишь газированную!

— Еще тебе следует помнить, что меня надо встречать у «Мерседеса», — отрезала Глафира и пошла к лестнице. — Алену она повела! Кошку визгливую! Тумбу квадратную! Юбочку из плюша! Нашли звезду! Уржаться!

Катя бежала впереди нас, постоянно оглядывалась и с самой сладкой улыбкой на лице верещала:

— Глашечка, душечка, осторожнее, тут приступочка. Ленька! Принеси живо пепельницу, рысью, дурак! Глашечка, не споткнись.

Наконец мы добрались до двух совершенно одинаковых дверей.

— Надеюсь, меня разместят в зеленой гримерке? — голосом, не предвещающим ничего хорошего, протянула Глафира.

Катино лицо покрылось красными пятнами. Администратор вжала голову в плечи, и тут одна из дверей распахнулась и на пороге появилась стройная девушка с безупречной фигурой. Красивые длинные ноги были упакованы в белые лаковые сапоги-ботфорты, коротенькая юбочка подчеркивала осиную талию, блестящий топик открывал упругую, высокую грудь. Откинув прядь густых рыжих волос, девушка нежным голосом сказала:

— Добрый вечер.

— Алена! — взвизгнула Глафира. — Ты суперски смотришься! Рада тебя видеть.

— Мне приятно, что мы вместе работаем, — улыбнулась Алена.

Я страшно удивилась. Это Лапина? Надо же, какая молодая и очень худенькая. На экране телевизора певица кажется более полной и не такой красивой, но сейчас, стоя около нее нос к носу, я поняла, что Алена очень хороша собой. У нее большие, необычного разреза глаза, и потом, эта улыбка, то ли грустная, то ли слегка усталая, однако от нее певица сделалась еще краше. Интересно, я помню Лапину, а как меня зовут — нет!

— Ах, девочки, — засуетилась Катя, — жаль, я фотоаппарата не взяла! Наши звезды рядом!

— Твой новый диск — супер, — взвизгнула Глафира. — Особенно вот эта… трал… та-та-трам!

— Спасибо, — улыбнулась Алена, — ты тоже постоянно хиты выпускаешь. Свин умеет подыскать композитора. Извини, мне пора. Катя, пошли.

— Катя, — быстро попросила Глаша, — ну-ка проверь, все ли у меня в гримерке в порядке. А то в прошлый раз на столике таракан сидел!

Несчастная Катя растерялась. Казалось, видно, как в ее мозгу крутятся вопросы. Как поступить? Бежать, показывать дорогу Лапиной? Тогда Глафира распсихуется, сорвет выступление. Броситься в гримерку к Глафире? Тогда, не дай бог, Лапина обидится.

Мне стало жаль несчастную, ну и работа! Ей-богу, никаких денег не захочется.

Внезапно Алена улыбнулась.

— Вы, Катя, лучше помогите Глаше. Я-то опытная полковая лошадь, не первый день на сцене, меня тараканами не запугать, впрочем, мышами тоже, насмотрелась на гастролях. Клуб ваш я великолепно знаю, сама дорогу на сцену найду. Счастливо, Глаша, успеха.

Высокая, стройная фигура в белых ботфортах стала удаляться по коридору. Я посмотрела ей вслед. Один — ноль в пользу Лапиной. Мало того, что она хороша собой, так еще умна и отлично воспитана. Мигом, с улыбочкой поставила Глафиру на место. Настоящей звезде вовсе не требуется устраивать скандалы, чтобы подтвердить свой статус, всем и так понятно, «ху из ху»!

Красная от злости Глафира ворвалась в гримерку.

— Тоже мне, — гневно воскликнула она, — суперстар, блин! Растолстела, обабилась, жуткий вид! Песни — словно вой мартовской кошки, а туда же! Дома пора сидеть, картошку жарить! Звездища! Ну что встала, Танька, вынимай костюмы! А ты уматывай, мне переодеваться надо, краситься.

Последняя фраза относилась к Кате.

— Конечно, конечно, — заворковала та, — впрочем, Глашенька, ты такая красавица, что и грима не надо!

— Ступай, встречай других, подлиза, — капризным тоном сказала Глафира.

Катю вымело за дверь. Глафира села в кресло и другим, совершенно нормальным голосом произнесла:

— Гляди, чтобы сюда кто из журналюг не пролез с фотоаппаратом.

— Зачем ты так ее отругала, — не вытерпела я, — она же на работе! Некрасиво получилось.

Глаша хихикнула:

— Мне положено звездить. У меня имидж такой — девочка-крик. А еще я много пью, видишь?

Наманикюренный пальчик ткнул в бутылку «Хеннесси».

— Сейчас я ее наполовину оприходую, — развеселилась Глафира и, схватив коньяк, стала отвинчивать пробку.

— Ой, не надо, — испугалась я, — тебе же еще работать!

— Имей в виду, — заявила Глафира, — я дебоширка, пьяница, развратница, меняю мужиков каждый день, устраиваю погромы в клубах, хамлю газетчикам…

С этими словами она отхлебнула из горлышка, пополоскала рот, выплюнула коньяк в висевшую на стене раковину, потом вылила туда же примерно полбутылки и вздохнула:

— Пожалуй, хватит. Ну, похожа я на пьяницу?

— Зачем тебе ею прикидываться? — удивилась я, вынимая сценическую одежду.

— Имидж такой.

— Не очень-то приятный.

— Дурочка ты, — вздохнула Глафира, — я — бренд, а всякий бренд делается более ценным от частого упоминания. Надо, чтобы о тебе постоянно писали газеты, вот я и даю им повод.

— Но можно же привлечь к себе внимание творчеством! Постоянно петь новые песни!

Глаша замерла с разинутым ртом, собралась что-то сказать, но тут в комнату влетела тонкая вертлявая девица.

— Сюда нельзя! — замахала я руками.

— Это моя бэк-вокалистка, — остановила меня Глаша. — Нина, привет.

В гримерную стали без конца вваливаться люди, я кидалась к каждому, но потом перестала, потому что все они оказались свои. Мальчики-танцовщики, музыканты, девчонки из подпевки… Никто никого не стеснялся. Балетные бегали голыми и, матерясь, рылись в сумках, разыскивая белье. Подпевки, не смущаясь, разгуливали топлесс. Натягивая на себя расшитые блестками шортики, они со смаком обсуждали какую-то Лариску, спешно и весьма удачно вышедшую замуж. Никаких разговоров о высоком искусстве и предстоящем выступлении никто не вел.

Потом народ понесся на сцену, а я, устав от бесконечного застегивания крючков и завязывания тесемок, пошла в туалет, заперлась в кабинке, села на унитаз и пригорюнилась. Таня Рыкова. Отчего это имя и фамилия не вызывают у меня никаких эмоций? Кто я такая? Где жила? Кто мои родители? В памяти сплошной прочерк. И что странно — всякие бытовые привычки остались при мне. Я умею чистить ботинки, гладить юбки. Во всяком случае, только что я справилась с работой. Может, не слишком ловко, но при виде утюга я особо не удивилась. Правда, один из мальчишек обругал меня за то, что я не расправила складки на рубашке. Наверное, там, в другой жизни, я все же была не слишком умелой работницей, но ведь имела какие-то навыки и не забыла про них. Еще я совершенно адекватно веду себя в быту — чищу зубы, натягиваю колготки на ноги, а не на руки. Более того, я узнала Алену Лапину, помню, многократно видела ее раньше, только не вживую, конечно, а на экране телевизора. Но почему тогда я не могу вспомнить свое имя?

Слезы подступили к глазам. Быстро отмотав кусок туалетной бумаги, я поднесла его к лицу и услышала голос Кати:

— Алло, Леночка, слышишь меня, это мамочка. Как ты там? Ну не плачь, не надо! Детонька, не разрывай мне сердце. Тебе страшно? Хорошо, включи кассету, ну ту, про веселого поросенка. Нет, я не могу сейчас приехать, ты же знаешь, мамочка на работе. Ну кто же нам с тобой денежек даст? Мы же одни, куколка. Думаешь, мне тут хорошо? Ужасно, зайчик. Я тебе принесу что-то вкусное. Салат «Цезарь» и пирожные, куплю и положу в коробочки. Как всегда, в восемь утра… Я успею отвезти тебя в школу. У нас сегодня Алена Лапина. Да, она очень милая, подписала тебе свой диск. Алена любит детей, ее доченька тоже дома сидит и не плачет, знает, что мама с работы придет. Не хнычь, моя ласточка. Многие девочки ждут мам со службы. А еще Глафира. Нет, она противная, ужасно! Согласна с тобой: глупая, безголосая коза! Конечно, полный отстой, но народ-то на концерты ломится. Ну все, я побежала, не плачь, не рви мне сердце.

Голос смолк. Решив, что Катя ушла, я вышла из кабинки и тут же увидела администраторшу, нервно курившую у окошка. Взгляд Кати наткнулся на меня.

— Э… Танечка, — в изнеможении воскликнула она, — вы тут сидели, в кабинке?

— Ну да, — пробормотала я, ощущая себя глупее некуда.

— Вы слышали мой разговор с Леночкой?

–…а… да… то есть нет!

Катя схватила меня за руку.

— Я вовсе не считаю Глафиру безголосой козой. Я очень люблю ее, она супер, классная, дико талантливая, настоящая стар! Это дочка моя так говорит. Девочке двенадцать лет, подростковый возраст, сидит все время одна, вот я и согласилась с ней, хотела сделать ребенку приятное… Танечка, милая, не рассказывайте Глаше. Она скандал поднимет, меня выгонят. Я совсем не люблю Лапину, я обожаю Глафиру. Понимаете, я поднимаю девочку одна, без мужа, отвечаю в клубе за эстрадную программу, а певцы такие… ну… в общем…

Губы у Кати задрожали, в глазах заблестели слезы.

— Я работаю у Глаши первый день, — быстро сказала я, — и вовсе не являюсь ее подругой. О чем вы говорили, я не слышала. Поняла вроде, что Алена Лапина вашей девочке диск подписала, разве это запрещено?

Катя швырнула окурок в форточку.

— Спасибо, — тихо сказала она, — имей в виду, понадобится моя помощь, приходи. У меня записные книжки толщиной с пятиэтажный дом. Почти все телефоны звезд имею. Ты никого отыскать не хочешь?

Я вздохнула. Очень хочу, себя. Но как сказать подобное Кате?

— Да нет, спасибо.

Катя кивнула и убежала, а я пошла в гримерку.

Из «Мячика» Глафира переехала в «Сто кило», а оттуда в «Синюю свинку». Везде повторялось одно и то же: крик на администраторов, нежные поцелуи с другими певицами, суета закулисья, вылитый из бутылок коньяк, мат балетных, глупое чириканье подпевок.

Около шести утра Глафира, еле-еле передвигая ноги, ввалилась в свою квартиру, рухнула в кресло, вытянула ноги, втиснутые в сапоги на километровой шпильке, и простонала:

— Чаю! С лимоном!

Я приволокла требуемое и спросила:

— Зачем же так убивать себя! Три концерта подряд! С ума сойти.

— Да уж, — вздрогнула Глаша, — на Западе певицы дисками зарабатывают, имеют отчисления от продаж, а у нас горлом, концертами да чесом по провинции.

— Но вроде и в России дисками торгуют.

— Ага, — кивнула певица, — пиратскими. Никаких денег с них не слупить. Вот я и стебаюсь по сценам.

— Можно же один концерт дать!

— А деньги?

— Всех не заработаешь.

Глаша фыркнула:

— Верно. Век певицы короткий, в полтинник ты уже никому не нужна. Следовательно, надо себя сейчас обеспечить до смерти. Квартиру я купила, дом достраиваю. Потом собирать бабло начну, чтобы на пенсии не геркулес жрать и не на метро ездить, и…

Не договорив фразы, Глафира внезапно уснула, прямо в одежде, сапожках и с макияжем на лице.

Я осторожно раздела звезду, прикрыла пледом, потом притащила из ванной косметические сливки и стала стирать вызывающий макияж с ее лица. Огромные губы Глаши стали меньше, под румянцем обнаружилась бледная кожа, под глазами проступили синие круги.

— Отвяжись, — прошептала Глафира.

— Давай в постель тебя отведу.

Глаша встала, словно зомби, дошагала до спальни и, рухнув лицом в подушку, сообщила:

— Подъем в два часа дня.

Я вернулась в гостиную, собрала одежду, аккуратно развесила ее в гардеробной и глянула в большое зеркало. Кто вы, Таня Рыкова? Убийца Сергея Лавсанова, мерзкая воровка или несчастная женщина, спасавшаяся от насильника? Где мои родители? Была ли у меня любовь? О чем я мечтала? Над чем плакала?

Внезапно зазвенел звонок, я бросилась к двери.

— Хай, — рявкнул Свин, вваливаясь в квартиру, — где звездулина?

— Спит, а вы почему в такую рань на ногах?

— Ездил тут по делам, — загадочно ответил Свин, — значит, так, я пойду душ приму. А ты, котя, мне кофею сваргань да бутербродиков настрогай. Усекла?

Я кивнула, продюсер исчез в ванной, оттуда послышался шум воды и бодрое уханье. Я хотела открыть холодильник, но тут взгляд упал на пиджак из льна, который Свин швырнул прямо на стол. Не понимая, что делаю, я схватила его и вытащила из внутреннего кармана роскошную книжечку с золотыми застежками. Перелистала странички, нашла нужную. «Рыкова Татьяна» — было написано в самом низу, дальше шел адрес и телефон.

Я быстро захлопнула книжку, сунула ее на место и кинулась к шкафчику, в котором стояла банка с кофе. Не верю Свину, хочу сама узнать, кто же я такая.