Инь, янь и всякая дрянь

Дарья Донцова, 2008

Самая заветная мечта Тани Сергеевой – похудеть! Но разве можно сбросить вес, если жизнь состоит из сплошных стрессов?! Только парочка сэндвичей и успокоит разгулявшиеся нервы... А переживать есть из-за чего – Татьяне поручили первое самостоятельное расслеование, и она сразу, после просмотра первой же улики, диска DVD, получила самый настоящий шок. Причина ее ужаса понятна – на нем запечатлена… казнь! Кто и за что застрелил скромную бухгалтершу Оксану Бондаренко? Какую тайну требовали открыть похитители жещины, прислав «подарочек» в виде диска ее мужу Федору?..

Глава 2

Чеслав помахал рукой перед моим носом.

— Татьяна! Ау! Выйди из тьмы, включи свою наблюдательность и скажи, что ты увидела на дисках?

Я потрясла головой, отогнала прочь ужасные мысли об уходе мужа и сказала:

— Ничего.

— Совсем? — разочарованно спросил Чеслав.

— Пластиковый стул самый обычный. Белый, дешевый, такие везде продаются. На ножке есть черное пятно, вроде ее прижгли чем-то горячим, но это нам ничего не дает. В качестве фона для видеозаписи выбрана чистая белая стена, ни одного предмета мебели, кроме стула, к которому привязана несчастная, в кадре нет. Убийца одет в черное, лица не видно. Может, если Дима поработает со звуком и изображением, мы что-нибудь узнаем, — бойко отрапортовала я.

— Коробков не смог выжать из записи ничего особенного, — ответил Чеслав, — кроме одного: голос на записи принадлежит Спонжу Бобу.

— Кому? — подскочила я.

— Это персонаж известного мультика, по-русски его зовут Губка Боб, — пояснил начальник. — Слова «меняем ее на тайну», «она покойница», «завтра», «в полдень», «у церкви» — звуковая «нарезка» из того же рисованного фильма.

Я непонимающе заморгала. Чеслав потер ладонью лоб и поинтересовался:

— О программе фотошоп слышала?

— Конечно.

— И что ты о ней знаешь?

— Можно взять мою голову, приставить ее к телу красотки — победительницы конкурса «Мисс Вселенная», а затем поместить изображение рядом с изображением американского президента, и получится, что он вручает мне огромный букет роз.

— Точь-в-точь такие же возможности существуют и для звука. Человек берет чужие фразы, вырывает их из контекста, соединяет вместе — и опля, мы имеем обращение от похитителя, — сказал Чеслав.

— Значит, у преступника есть дети. Либо он сам смотрит сериал про ту мочалку. Остальные про него и не слышали! — протянула я.

— Тонкое наблюдение, — без тени улыбки отметил Чеслав, — но я ожидал от тебя большего.

— Ваганьковское кладбище тоже из импортной мультяшки? — запоздало удивилась я. — Насколько помню, в записи на диске были слова про этот погост.

— Да, — кивнул Чеслав, — в мультике в одной серии дело происходит на кладбище и в тексте звучит название «Ваганьковское». Уж не знаю, почему так решили поступить при дубляже.

— Наверное, ради прикола. Значит, нарезка из мультика… Надо же было ухитриться сделать такую! — воскликнула я.

Чеслав чихнул.

— Коробков уверяет, будто ему на подобный трюк понадобится четверть часа.

Я протяжно вздохнула. Наш Коробок — гений. По годам он уже дедушка, но, глядя на Димона, забываешь про его возраст. Он покрыт татуировками, носит собачий ошейник, утыканный шипами, изредка, в минуту хорошего настроения, красит ногти черным лаком. А еще он периодически меняет цвет волос и сооружает креативные прически (например, в понедельник Дима предстал передо мной с ярко-зелеными волосами, заплетенными в косу). В качестве личного средства передвижения Димон предпочитает мотоцикл, и ездить с ним я вам не советую, а если все же рискнете, непременно наденьте памперсы. У меня появилась седая прядь после того, как Коробков по приказу Чеслава однажды привез меня на место происшествия. Даже труп, увиденный после этой поездки, не поверг меня в ужас, хотя обычно при виде покойника я превращаюсь в соляной столб. Но в тот день, сойдя с байка Коробкова, я поняла: ничего в жизни не может быть хуже, чем мчаться на мотоцикле со скоростью истребителя, лавируя, как взбесившийся заяц, между машинами, пешеходами и вопящими от негодования гаишниками. А еще Димон крайне невоздержан на язык и иногда матерится. Вот только все эти его недостатки и странности искупает одно достоинство — Коробков компьютерный гений. И гениальный хакер. Если вы попросите его влезть в личный ноутбук президента, то есть в тот, где глава государства держит семейные фото, будьте уверены — через пятнадцать минут Димон окажется там, где надо. Я, с огромным трудом отправляющая обычный е-мэйл, смотрю на дедулю как на бога. Впрочем, называть Диму стариком нельзя — он намного моложе нас всех, думаю, ему лет тринадцать (не по паспорту, конечно, а по состоянию души).

В общем, если Коробок ничего особенного в записи, присланной Федору Бондаренко, не заметил, то что могу увидеть я? Впрочем, один вопрос у меня все же возник.

— Ну? — прищурился Чеслав. — Говори.

— Наверное, мне надо научиться держать лицо бесстрастным, — улыбнулась я.

— Не тяни кота за бантик! — велело начальство.

— На первой записи, там, где Оксана еще не избита, она одета в бордовую водолазку.

— Ну?

— И на втором диске, где Бондаренко уже с синяками на лице, она в той же одежде.

— Замечательно. И что тут странного?

— А в момент казни на ней белая блузка. С какой стати похищенную переодели? Посмотри на экран.

Чеслав уперся взглядом в телевизор.

— М-да… Молодец! Хотя на самые сложные вопросы обычно имеются простые ответы. Например: водолазка испачкалась.

— Тебе встречались бандиты, которые перед тем, как лишить жертву жизни, заботливо переодевали ее, соблюдали, так сказать, дресс-код во время казни?

Начальник хлопнул ладонью по столу.

— Может быть, ты зацепилась за интересную деталь. Других все равно нет. Работай.

— Йес, босс! — бойко ответила я, глядя, как Чеслав идет к двери.

Он всегда безукоризненно одет. Даже если провел ночь на ногах, все равно его костюм, рубашка, галстук и ботинки будут в идеальном состоянии. И бесполезно спрашивать у Чеслава, кто приказал ему заниматься похищением Бондаренко. Я знаю одно: наш спецотдел подчиняется лично САМОМУ ГЛАВНОМУ. Естественно, его, то есть главного шефа, я никогда не видела, для меня боссом является Чеслав. Знаю лишь фамилию и имя нашего верховного главнокомандующего — Иван Иванович Петров. Правда, прикольно? Но мое дело работать по заданию, которое дал Чеслав, если я начну тормозить, то легко могу вылететь из отдела, а этого мне очень не хочется.

Еще раз посмотрев запись, я позвонила Эдуарду Кузнецову, следователю, и попросила:

— У вас есть описание одежды Бондаренко? В чем она ушла из дома?

— В рабочем костюме, — ответил Эдуард. — С одеждой у нее было негусто, скудный гардероб, прямо скажем. В день исчезновения Оксана надела белую блузку с рукавами три четверти и серую юбку. Еще она прихватила с собой шерстяную кофту.

— Бордовую? — уточнила я.

— Нет, серый кардиган на трех пуговицах, подарок свекрови на Новый год, — сообщил Кузнецов.

— А водолазки цвета свеклы у нее не было?

— Нет. По радио в день ее исчезновения обещали к вечеру дождь, вот Бондаренко и прихватила кофту, — добавил следователь.

— Спасибо, — сказала я, затем соединилась с Коробковым.

— Вы позвонили в службу «секс по телефону», — прозвучало из трубки, — в данный момент все операторы заняты, просьба подождать.

— Дима! Прекрати!

— Слушаю вас, говорите.

— Это я!

— Крайне польщен. Не каждый день простого человека беспокоит их королевское величество.

Злиться на Коробкова невозможно, требовать от него серьезности — зряшное занятие, лучше всего не обращать внимания на его выверты.

— Посмотри диск.

— Вау! Мне не хватит жизни, чтобы изучить все DVD-записи мира.

— С убийством Бондаренко.

— Зачем?

— Я работаю по этому делу.

— Ух ты! Сама? Одна? Чеслав доверил?

Я сжала зубы. Коробок невыносим!

— Изучи картинку.

— Уже открыл. Что надо? — неожиданно посерьезнел хакер.

— Блузка, та, что на женщине в момент смерти. Мне нужны подробности об одежде.

— Йес, мой генерал! — гаркнул Коробков. — Будут ли еще поручения для верного пса?

— Пока нет, — процедила я и бросила трубку.

Ну и как тут похудеть? После общения с Димоном сразу хочется плотно пообедать, чтобы слегка успокоить расходившиеся нервы.

Ладно, пока Дима пытается узнать хоть какие-то подробности об одежде, я съезжу на хлебозавод и потолкую с коллегами Оксаны Бондаренко. Наверное, в бухгалтерии сидят одни тетки, до сих пор их допрашивали мужчины, а представители сильного пола не всегда умеют беседовать с женщинами, они их пугают.

Интуиция меня не подвела: в небольшой комнатке, плотно заставленной обычными письменными столами, сидели три особы неопределенного возраста. Две, очевидно, давно семейные дамы — они махнули рукой на собственную привлекательность и явно не заглядывают в салоны красоты. Третья же пытается стать красавицей, и я пожалела бедняжку. Интересно, сама-то она понимает, что, превратив волосы в белую паклю и намазав на лицо тон цвета «спелый персик», она отнюдь не стала похожа на тот самый персик, а выглядит как слегка подгнивший сухофрукт? К тому же ее посетила не очень удачная идея вкачать в губы гель, сделать татуаж бровей, наложить пару кило румян и нарастить гелевые когти устрашающей длины. По идее, все принятые меры должны были сделать ее красивой, но получилось нечто ужасное. Две затрапезные тетки выглядели намного симпатичнее своей «тюнингованной» коллеги.

— Разрешите? — улыбнулась я, протискиваясь в узкое пространство между столами.

— Если вы по поводу работы, то в объявлении четко указано: приходить в четверг, — недовольно протянула «красавица».

— Нет, я подруга Оксаны Бондаренко, — бойко соврала я.

Тетки моментально оторвались от компьютеров.

— Валечка, поставь чайник, — попросила пергидрольная блондинка.

— Минуточку, Нина Алексеевна, — прозвучало в ответ, и мне стало понятно, кто тут главный.

— Оксана никогда не рассказывала о подругах, — удивилась Нина Алексеевна.

— Она была очень ответственная, — объяснила я, — не хотела путать работу с личным.

Валентина вынула из коробки пакетики с заваркой.

— За все время работы она десяти слов о семье не сказала, — с легкой обидой отметила она, — мы ничего про нее не знаем. Молчала как рыба, рта лишний раз не открывала!

— Точно, — кивнула Нина Алексеевна. — Пришла на место Кати, та в декрет отправилась.

— Не побоялась после сорока родить, — заявила до сих пор молчавшая шатенка.

— Ну, Верочка, — остановила подчиненную заведующая, — ты же знаешь ее обстоятельства: мужа нет, матери тоже…

— Тем более глупо безотцовщину плодить, — не смутилась Вера. — А теперь она каждый день звонит и стонет. Без помощи плохо, я двоих ребят поднимала и отлично понимаю, каково это. Хоть и есть мужик, да толку от него…

— Мне иногда кажется, что лучше уж стать матерью-одиночкой, чем возвращаться в пустую квартиру, — тихо сказала Нина Алексеевна и одернула кофту, слишком туго обтягивавшую ее располневшую фигуру.

— Некоторые с алкоголиком мучаются, — вмешалась в беседу Валентина, — и мечтают жить без мужа.

— Давайте вернемся к Оксане, — предложила я. — Ее свекровь попросила меня забрать вещи.

— Какие? — сдвинула брови Нина Алексеевна.

— Мелочь из письменного стола, чашку, фотографии…

— Что-о? — протянула Валя.

— Наверное, Оксана пила с вами чай?

— А вот и нет! — фыркнула Вера. — Это не для царицы.

— Мы ее отлично встретили, — вздохнула Валентина, — сразу предложили влиться в коллектив, угощали: «Оксаночка, хотите тортик? Очень свежий, из нашего цеха…»

— А она даже не улыбнулась, — перебила коллегу Вера, — сухо так бросила: «Спасибо, я не люблю сладкое», — и в бумаги уткнулась.

— Явно на мое место метила, — неожиданно заявила Нина Алексеевна.

— Ну что вы! — хором воскликнули подчиненные. — Разве можно такого главбуха заменить!

— У нее данных для руководителя мало было, — кивнула начальница, — хотя работала отлично. Не опаздывала, не курила, не обедала…

— Автомат, — заявила Валентина. — Представляете, о том, что у нее муж есть, мы узнали лишь после аварии!

— Какой аварии? — удивилась я и тут же прикусила язык.

— Ее же машина сшибла, — распахнула глаза Вера. — Или вы не знаете? Оксана пострадала от пьяного водителя.

— Конечно, я в курсе, — попыталась я выкрутиться, — просто такая ситуация называется наездом, авария — это когда вы сидите в машине, а не идете по улице. Так можно забрать вещи?

— А их нет, — ехидно ответила Валя. — Она даже чашку сюда не принесла!

— Ее рабочее место у окна? — поинтересовалась я, рассматривая абсолютно пустую поверхность стола.

— Да, — кивнула Вера. — Знаете, хоть о мертвых плохо не говорят, но она странная была. Ни фотографий, ни сувениров не имела.

— В туалет один раз за смену ходила, — хихикнула Валя. — Встанет, комп выключит, бумаги в ящик уберет, запрет его и спросит: «Нина Алексеевна, разрешите отлучиться на пару минут?» Говорю же, настоящий робот. Правда, что у нее муж молодой?

— Не старый, — я решила подкормить сплетниц информацией.

— Наши говорят, ему восемнадцати нет, — с горящими глазами заявила Нина.

— Врут, — покачала я головой.

— Сколько же парню? — не отставала Нина Алексеевна.

— Тридцати не исполнилось, — ушла я от точного ответа.

— Ох и ни фига себе! — подскочила Вера. — Сама страшная, а мужика молодого отхватила!

— Можно порыться в ее столе? — повторила я просьбу.

— Сколько угодно, — милостиво кивнула главбух.

Я открыла верхний ящик. Калькулятор, штук десять прозрачных пластмассовых шариковых ручек, коробка со скрепками, точилка. Во втором ящике лежали пачка обычной писчей бумаги, клей, карандаши и стопка прозрачных папок. В третьем было пусто. Никаких милых мелочей, которые обычно скапливаются у женщин на рабочем месте, — ни открыток с поздравлениями, ни игрушек, ни косметики, ни начатой шоколадки. Почти отчаявшись найти что-то интересное, я выдвинула последний ящик, поставила его на пол и заглянула внутрь — иногда что-нибудь заваливается из ящиков вниз. Но нет, пусто. Я неловко подняла ящик и чуть не уронила его, пришлось живо опустить его на паркет, на этот раз набок. На оборотной стороне дна я увидела белую бумажку, приклеенную скотчем. Мгновенно отодрала находку и сунула в карман. Бухгалтерши ничего не заметили.

— А мне ее жаль, — вздохнула Нина Алексеевна.

— Может, это и некрасиво, — нахмурилась Валя, — но мне больше жаль Лерочку, она красивой вещи лишилась. Когда еще такую получит!

— Сама виновата, — пожала плечами Вера.

— Вовсе нет, это же произошло случайно, — возмутилась Валентина.

— Могла не давать водолазку.

— Ты ведь знаешь Лерочку…

— Ага! И кто ей теперь обновку вернет? — вопросила громко Вера.

— Простите, вы о чем? — навострила я уши.

Нина Алексеевна встала из-за стола, налила в кружки чаю, открыла шкафчик, вынула оттуда небольшой торт, усеянный кремовыми розами, и спросила:

— Не побрезгуете? Наш фирменный, только что из цеха принесли.

— С огромным удовольствием, — покривила я душой, — обожаю сладкое.

Впрочем, последнее замечание не было ложью, я на самом деле большая любительница выпечки, вот только с сегодняшнего дня села на жесткую диету. С другой стороны, проигнорировать совместное чаепитие было бы большой тактической ошибкой. Во время трапезы тетки могут выболтать что-нибудь весьма интересное. И моя совесть, пока желудок наслаждается тортом, будет молчать. Ведь я нарушу режим питания не по слабости характера, а из желания выполнить задание Чеслава. Кстати, мне впервые поручили вести дело, до сих пор я ходила в помощниках у Гри и Марты. Никак нельзя ударить в грязь лицом!