Идеальное тело Пятачка

Дарья Донцова, 2009

Таня Сергеева в шоке – у нее даже кошки никогда не было, а нужно снимать стресс у карликового кролика размером с медведя! Таковы ее новые обязанности зоопсихолога: следы пропавшей девушки, которую разыскивала Татьяна, вели в особняк бизнесмена Германа Кнабе, вот она и устроилась туда на эту оригинальную должность. Зато теперь Татьяна – своя в доме, перед ней открыты все двери. А тайн в усадьбе выше крыши: бродит и звенит бубенчиками призрак, бесследно исчезают горничные, непонятно куда ведет тайный ход. Необследованным осталось только подземелье, но Таня узнала, на какой камень нужно нажать, чтобы открылся лаз, и бесстрашно направилась прямиком в неизвестность!..

Глава 7

Генза разбудил «маму» в семь: начал ворочаться и попискивать. Я села на кровати и попыталась отцепить малыша от груди. Куда там! Крошка держался лапами словно приклеенный.

— Хочу принять душ! — категорично сказала я.

Генза издал странный звук.

— Будем считать, что ты меня понял, — одобрила я, — посидишь на кровати, я скоро вернусь.

Но очередная попытка временно избавиться от сыночка не принесла успеха.

Я схватила телефон и соединилась с Коробковым.

— Нас утро встречает прохладой, нас солнцем встречает прибой, — заорал Димон, — любимая, что ж ты, зараза, трезвонишь, нарушив покой?

— Как купаются обезьяны? — спросила я.

— В смысле? — оторопел Коробков. — Наверное, в воде!

— И где они ее берут?

— Понятия не имею. Может, в луже? — предположил Коробок.

— Так поинтересуйся! — рявкнула я.

— Йес, мэм! Не убивайте, босс! Нашел, цитирую: «Общей бедой обезьян являются паразиты, и, чтобы избавиться от них, члены стаи катаются в песке или принимают грязевые ванны».

Перспектива натираться жидкой грязью не вызвала у меня энтузиазма, барахтаться в песке тоже не хотелось.

— Формулирую вопрос иначе: если я пойду в душ, Генза не заболеет?

— Оставь пацана в комнате, — посоветовал Димон.

— Он не отлипает, — пояснила я и, так и не добившись от Коробкова полезного совета, рискнула залезть под теплую струю вместе с рукохвостом.

Генза вел себя безупречно во время водной процедуры, он смешно фыркал, жмурился, но ни на секунду не отпустил меня. Когда я, закутавшись в халат, вернулась в комнату, на столе уже был сервирован завтрак. На подносе блестел кофейник, стояли блюдце с тостами и масленка, на серебряной тарелке розовели сосиски, горничная не забыла мюсли, творог, сметану, мед, джем. В доме Кнабе явно не соблюдали диету. Особняком стояла вазочка с мелко нарезанными овощами — корм для рукохвоста.

Я предложила Гензелю морковку, капусту, сладкий перец, сельдерей, но он не открыл рта.

— Думаешь, я стану тебя упрашивать слопать ложечку за маму-папу-бабушку? Никогда в жизни! Проголодаешься, сам попросишь, — объявила я и взяла сосиску.

Но не успела поднести ее ко рту, как из халата высунулась крохотная мохнатая лапка и в долю секунды отщипнула от сосиски приличный кусок.

— Стой! — испугалась я. — Эта еда вредна, она состоит из крахмала, консервантов и генноизмененной сои! Животным нельзя даже нюхать ее, сосиски предназначены исключительно для людей! — Но Генза снова выпростал из-под моего халата лапу с трогательно крошечными розовыми пальчиками и ловко оторвал новый кусок.

— Ладно, — сдалась я, — это будет наш общий секрет. Вот только объясни мне, откуда ты узнал, что сосиски съедобны? Сильно сомневаюсь, что на твоей родине растет дерево, плодоносящее сардельками, шпикачками и прочей гастрономией! Или…

Завершить глубокомысленную беседу с Гензой мне не удалось. В дверь деликатно постучали, и я услышала голос Лауры Карловны:

— Танечка, вы проснулись? Можно войти?

— Секундочку, халат накину, — крикнула я в ответ. Схватила мисочку с нарубленными овощами, быстро вытряхнула ее содержимое под подушку и, шепнув Гензе: — Если хочешь в дальнейшем есть вкусную, но вредную пищу, изволь сидеть тихо и улыбаться, — распахнула дверь.

— Как вам спалось? — спросила Лаура Карловна.

Очевидно, главнокомандующая имения встает до рассвета, сейчас она была уже с легким макияжем, в безукоризненно отглаженном, элегантном темно-бордовом платье и с идеальной прической. Может, пожилая дама спит, как японка, подложив под затылок полено, чтобы не помять укладку? Или вскакивает ни свет ни заря и бежит к парикмахеру? Лично я смотрюсь сейчас халдой, на голове прямо-таки воронье гнездо, и мне придется натягивать мятую одежду. Кстати, где она? Только сейчас я сообразила, что оставленные вчера в кресле вещи таинственным образом исчезли.

— Как почивали? — повторила вопрос Лаура Карловна. — Никаких проблем?

— Дела обстоят отлично! — бойко соврала я.

— Правда? — чуть изогнув бровь, поинтересовалась управляющая.

Внутренний голос посоветовал мне не лгать, и я изменила ответ.

— Нет.

— Что случилось? — с хорошо разыгранным изумлением поинтересовалась дама.

— Вчера вечером я запуталась в коридорах, — начала я перечислять свои приключения, — случайно очутилась во флигеле для горничных и… Кто такой Клаус?

Лаура Карловна всплеснула руками.

— Вам уже рассказали? Вот сороки! Надеюсь, вы не верите в эти глупости? Когда Герман Вольфович искал участок под застройку, он мечтал жить в лесу. Целый год господин Кнабе не мог найти хорошее место, но вдруг наткнулся на умершую деревню Харитоновку и понял: поместье будет здесь. Из прежних жителей оставался один Степан, который наотрез отказался куда-либо переезжать. Что только Герман не предлагал ему: и квартиру в Москве в любом районе, хоть на Тверской, и дом в Подмосковье… Нет, мужик уперся рогом: останусь в Харитоновке, здесь, мол, мои предки жили, тут я и помру. Одним словом, вредный дед создал проблему. Но семья Кнабе не привыкла отступать! Герман нанял адвокатов, те подняли документы, выяснили точные границы участка Степана и оформили сделку. Мерзкий старик оказался в конечном итоге в наших ближайших соседях и задумал мстить. Он, видите ли, был недоволен, что Харитоновку продали, мечтал в ней отшельником куковать, а тут люди приехали. И ведь мы с ним хотели подружиться! Герман попытался ему продукты посылать из элементарной человеческой жалости, ведь огород Степан не сажает, скотину не держит, пенсия у него наверняка грошовая. Но старик консервы назад принес, заявив: «В подаянии я не нуждаюсь!» Тогда Кнабе предложил конфликтному соседу работу в питомнике, но дед не захотел иметь с ним ничего общего. А потом по имению пополз слух о Клаусе…

Лаура Карловна была самокритична и признала: сообрази она сразу, откуда ветер дует, мигом бы исправила ситуацию. Но экономка не обращала внимания на то, чем занимается прислуга в момент отдыха, а когда выяснилось, что большинство глупых девчонок бегает к Степану, который гадает им и привораживает женихов, было уже поздно, легенда начала передаваться из уст в уста, обрастать немыслимыми подробностями, стала частью местного фольклора.

Степан с самым честным видом всех уверял, будто раньше на месте Харитоновки было поселение немцев. Якобы во времена своего правления Петр Первый разместил здесь родственников своей любовницы Анны Монс. А когда она наставила самодержцу рога, он приказал казнить всех, кто имел к дрянной бабе отношение. Стрельцы пытались выполнить приказ царя, но каждый раз при набеге на деревню находили ее пустой. Все дело в том, что у крестьян был сторож по имени Клаус, он постоянно следил за округой, а когда замечал вдалеке группу всадников, начинал бить в барабан и звенеть в колокольчики. Поняв, что Клаус всегда начеку, враги подкупили самую красивую девушку Харитоновки Марту, пообещав ей много золота, если та усыпит бдительность Клауса. Жадная Марта прикинулась влюбленной в сторожа и напоила его каким-то зельем. Село осталось без охраны, явились стрельцы и убили всех крестьян, а Марта уехала в неизвестном направлении. Вот с той поры душа Клауса не знает покоя, бродит в том месте, где была Харитоновка. Сторож ищет предательницу Марту. Но Клаус плохо видит, поэтому любую попавшуюся ему на глаза женщину считает изменщицей и убивает, а мужчин он принимает за стрельцов и тоже лишает жизни. Клаус безжалостен и непредсказуем, нельзя узнать заранее, когда призрак появится на территории поместья.

— Похоже, он идиот, раз сообщает о своем прибытии звоном колокольчиков и стуком барабана, — не выдержала я. — Наверное, ему надо купить очки, тогда мститель перестанет нападать на невиновных. И странно, что царь заслал в такую глушь близких Анны Монс, во времена Петра в Харитоновку было долго ехать. Впрочем, чем дальше, тем роднее…

Лаура Карловна расхохоталась.

— В общем, дичайшая история. Но Степан добился своего: наши девицы верят в легенду и, когда нужно пойти в ту часть парка, где, по словам деда, находилась хижина Клауса, падают передо мной на колени и умоляют: «Все, что угодно, сделаю, но туда не посылайте!» Впрочем, парни не лучше, хотя наши бравые охранники изо всех сил скрывают, что побаиваются Клауса. Я и сама порой вздрагиваю, вот до чего довели! Думаю, вдруг это правда?

— Вчера девушка по имени Роза чуть не лишилась сознания от страха, — сказала я. — Так тряслась в туалете!

— Роза, Роза… — пробормотала Лаура. — Ах, Роза! Она младшая горничная, неловкая и косорукая. Я ее в доме дальше коридоров и лестниц не пускаю, если послать в комнаты, непременно что-нибудь разобьет или на место не поставит.

— Я готова поклясться, что отлично слышала звон колокольчиков, барабанную дробь и шаги, — вздохнула я. — Признаюсь, тоже слегка испугалась.

— Безобразие, опять он за свое взялся! Ну на этот раз он легко не отделается! — Возмущенная Лаура Карловна выхватила из кармана нечто, похожее на маленькую рацию, и зачастила в нее: — Костя, немедленно иди сюда! Куда-куда, в Золотую гостевую. Мне плевать, в чем ты, хоть голый, изволь явиться через минуту!

Экономка резко щелкнула крышкой передатчика, шумно выдохнула и с прежним раздражением воскликнула:

— Ладно, ладно, шутничок, погоди!

В дверь деликатно поцарапались, потом из коридора донесся мужской голос.

— Разрешите?

Вероятно, Костя умеет телепортироваться, раз смог за считаные секунды примчаться на зов Лауры Карловны.

Дверь открылась, и сначала в комнату проник запах. Я невольно вздрогнула, уловив аромат парфюма, который впервые унюхала вчера ночью, когда пряталась в бельевой. Затем увидела на пороге того самого парня, который прибежал на лужайку к упавшей Майе. Сегодня он был одет в брезентовый комбинезон, усеянный масляными пятнами.

— Простите, Лаура Карловна, — забасил он, — вы велели бежать в чем есть, поэтому в гостиную я грязным приперся. Батарея потекла? Сейчас инструмент принесу!

Мне стало тревожно, знакомым оказался не только запах, но и голос, это он пытался обучить вчера в кладовой уму-разуму матерившегося Влада Карпухина.

— Хорошее предположение насчет испорченной батареи, — ехидно заметила Лаура. — В июле месяце, в особенности таком жарком, как нынешний, мы всегда топим по полной!

— Не, — помотал головой Костя, — вы, Лаура Карловна, напутали, простите, конечно. Мы в доме котел в мае вырубаем и до сентября не трогаем, если холод не ударит.

— Шутка, — каменным голосом пояснила экономка.

— А-а-а… — облегченно протянул служащий, — здорово, ха-ха-ха! Я про батарею просто так ляпнул, не подумав.

— Я, как и ты, люблю шутить, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, сказала пожилая дама. — Где ты вчера был около полуночи?

— Спал, — с самым честным видом соврал Константин.

— Правда? — потемнела лицом Лаура. — Отвечать, глядя мне в глаза! Ну!!!

Даже у меня, ничем не провинившейся перед симпатичной во всех отношениях дамой, затряслись поджилки. Костя с шумом сглотнул слюну.

— Чес-слово! Спросите Владика Карпухина! Мы с ним вместе телик в общей комнате глядели! Фильм про вампиров! У-у-у! — Костя выкатил глаза, оскалил зубы и попытался изобразить графа Дракулу.

По лицу Лауры Карловны скользнуло подобие улыбки.

— Перестань! Вчера ночью по женскому флигелю ходил Клаус.

— О майн готт!^[3] — закатил глаза парень.

— Звенел, бил в барабан и перепугал девочек, — продолжала экономка. — Так вот, предупреждаю: если он еще раз появится, его накажут.

— Так точно! — отрапортовал Костя. — Увижу Клауса, сразу ему передам!

Я втянула голову в плечи и попыталась стать невидимкой, что для женщины с немалым весом весьма трудно. С детства боюсь скандалов, и то, что отношения будут бурно выяснять не со мной, никакой роли не играло.

Но Лаура Карловна неожиданно рассмеялась.

— Да уж, сделай одолжение, посоветуй Клаусу не высовываться.

— Йес, босс! — вытянулся в струнку Костя. — Разрешите отбыть?

— Ступай, — махнула она рукой.

Костя сделал поворот через левое плечо и, чеканя шаг, потопал в коридор.

— Безобразник, — покачала головой Лаура Карловна. — Это ведь он горничных пугает. Хохмач! Вечно розыгрыши придумывает, не одно, так другое затеет. Клаус — это его работа.

— Хулиган, — резюмировала я.

Экономка вздернула брови.

— Константин великолепный работник, мастер на все руки, ему одинаково легко что котел починить, что мотор перебрать, что ножи наточить. И он очень честный, преданный семье Кнабе человек, но… молодой, отсюда и озорство. Ничего, повзрослеет — успокоится. Как Генза?

— Замечательно, — сказала я.

Пожилая дама умоляюще сложила руки:

— Можно на него взглянуть? Понимаю все неприличие этой просьбы, но так хочется!

— Любуйтесь на здоровье, — разрешила я.

Старушка сунула нос за оттопыренный ворот моего халата и засюсюкала:

— Ой, он вырос! Мусенька… Солнышко… Чмок-чмок!

Лицо Лауры Карловны приобрело умильное выражение, она протянула руку и попыталась погладить Гензу. В ту же секунду раздался неприличный звук и вскрик старушки. По комнате поплыл ужасный запах. Зажав нос, я бросилась открывать окно, потом обернулась, увидела, что экономка держит на весу окровавленную руку, и кинулась к ней.

— Что случилось?

— Генза меня укусил, — пояснила та. — Никогда не думала, что он способен сделать так больно. А уж вонь!

Я попыталась оправдать «сыночка»:

— Он не нарочно. И такому маленькому пока трудно внушить правила приличного поведения.

— Это инстинкт самосохранения, — кивнула Лаура Карловна. — Рукохвосты ведь сродни скунсам и в минуту опасности испускают смрад.

Я постаралась не измениться в лице. Милая подробность! Надеюсь, мне в воспитанники досталась особь с устойчивой нервной системой, иначе есть риск задохнуться. Может, я зря угостила малыша сосисками? Вероятно, если кормить его овощами и фруктами, он не будет работать химической бомбой.

— И рукохвосты всегда защищают мать, — продолжала Лаура Карловна. — Раз Генза напал на меня, значит, действительно признал вас родительницей. Танечка, вы гений! Может, хотите чего-нибудь особенного?

— Мне нужна одежда и всякие мелочи. Можно их привезет моя подруга? — попросила я.

— Ну, конечно, солнышко, — протянула экономка, — никаких проблем. Звоните приятельнице.

В комнату снова постучали.

— Да! — крикнула Лаура Карловна. — Что надо?

Дверь слегка приоткрылась, и в щелку протиснулась худенькая Надя.

— Простите, извините… — чуть ли не стуча лбом о паркет, начала кланяться старшая горничная. — Я постирала одежду Татьяны, разрешите повесить в шкаф?

— Ну вы тут разбирайтесь, а я пошла, — царственно кивнула экономка и выплыла в коридор.

— Большое спасибо, — улыбнулась я Наде, — право, не стоило беспокоиться!

— Это моя работа, — приветливо отозвалась горничная, — мне совсем не трудно.

— Вы изумительно гладите, — польстила я девушке, — мне ни разу не удавалось привести в порядок «фонарики» на рукавах.

Надя смутилась.

— Пустяки! У нас суперутюг, с поддувом. Лаура Карловна не экономит на приборах, покупает лучшее.

— Вас сегодня ночью не испугал Клаус? — перевела я разговор на интересующую меня тему.

Горничная перекрестилась.

— Вы слышали звон? Ужас!

— Вероятно, кто-то из парней подшучивает над девушками, — улыбнулась я.

Но Надя осталась серьезной.

— Нет, он настоящий!

— Надюша, вы же не верите в сказки, — укорила я прислугу, поглаживая тихо сопящего Гензеля. — Никакого Клауса на самом деле нет. Это все выдумки.

— Ага, в особенности для убитой Нинки, — встрепенулась Надя и тут же захлопнула рот.

Примечания

3

О, мой бог (нем.).