Закон молодильного яблочка

Дарья Донцова, 2017

Виола Тараканова собралась замуж за своего верного Степана! Пока жених в командировке, невеста опять вляпалась в историю. Прямо на глазах у Виолы в ресторане убивают мать олигарха Ферина, заказавшего писательнице создать книгу по его сюжету. Причем стреляет бывший одноклассник бизнесмена! С чего вдруг тихий историк-архивист взялся за пистолет?.. Конечно, чтобы разобраться в этой истории, Виола Тараканова полезет в гущу событий, а там обнаружится та-а-акое… Никаких «вдруг» не бывает, все в нашей жизни закономерно – действие равно противодействию. А если проще – как аукнется, так и откликнется. Сделал что-то дурное в юности, это дурное тебя через много лет настигнет…

Глава 7

Войдя в библиотеку, я обнаружила там рыдающую Наталью Владимировну, бледную Иру и красную потную Веру Васильевну.

— Вилка, ты где пропадала? — забыв о том, что до сих пор мы были на «вы», спросила Бородулина.

— В кафе, — ответила я. — Там сегодня мужчина умер. Вернее, он скончался на улице, когда вышел. Хозяин заведения слепой и…

— Да знаем мы Кирилла, можешь не пояснять, — махнула рукой Ира. — Во денек сегодня! Сплошной нервяк!

— Жарко, — сказала заведующая, — окно… распахните…

Ирина зло посмотрела на Никитину, но потом вскочила, бросилась к раме, распахнула ее и осведомилась:

— Лучше теперь?

— Да, да, да, — залязгала зубами Вера Васильевна, обхватывая плечи руками, — только дует очень… Простите, Ирочка… не сердитесь… задергала я вас… что-то плохо мне… то жарко, то холодно… то… уфф…

Щеки Никитиной побелели, она открыла ящик стола и воскликнула:

— Мое лекарство! Его нет!

Я поняла, что Никитиной плохо, и предложила:

— Скажите название, я сбегаю куплю.

— Оно строго по рецептам, — с трудом прошептала Никитина, — так не дадут. Даже вам… нельзя… У меня букет недугов… аллергия… сильная… и щитовидка… гормоны играют… климакс ранний начинается… наверное… Шприц всегда со мной… я его в стол кладу, в коробочке… а сейчас там его нет… Девочки… я умираю…

Никитина судорожно вздохнула и уронила голову на стол, послышался звук глухого удара.

— Нет! — истерически закричала Наталья Владимировна. — О нет! Еще и она? Ну нет же! Нет!

Заместительница заведующей икнула пару раз и тоже свалилась торсом на документы, лежавшие перед ней.

— Сделай одолжение, не шлепнись в обморок, — приказала мне Ирина. — Ну и денек, блин!

Я вынула телефон.

— Вызову «Скорую» для Веры Васильевны. Ей, похоже, очень плохо, вон вся кофта от пота промокла. А ты займись Натальей. Что у вас тут произошло, пока я в кафе бегала?

— Лена ела-ела конфеты… — начала Ирина.

Но я услышала голос диспетчера и быстро сказала в трубку:

— Пожалуйста, пришлите машину, женщине дурно.

Оператор задала мне пару вопросов и пообещала:

— Будет «Скорая». Точный адрес назовите.

Я взяла со стола бумажку и начала читать:

— Улица Костенко, дом шесть, архив…

— Так от вас буквально пять минут назад бригада отъехала, — перебила меня девушка.

— Да? — удивилась я. — Простите, не знала. Никитина только что сознание потеряла, а еще Калинина тоже без чувств.

— Она очнулась, — радостно сообщила Ира, — Наташа, выпей водочки.

— Нет! Она отравлена! — завопила Наталья Владимировна. — В кабинете кругом яд разлит! Рассыпан! Мы все умрем! Как Лена! Вирус! Теракт!

Рябцева закатила глаза, но Ира быстро потрясла ее за плечи.

— Хватит идиотничать, возьми себя в руки.

— Что у вас там происходит? — непрофессионально занервничала диспетчер.

— Сама не знаю, — честно ответила я, — поторопите бригаду.

— Уже едет, — сказала девушка и отсоединилась.

До приезда «Скорой» Ира обнимала рыдающую Наталью Владимировну и по-матерински вытирала слезы, потоком катящиеся из ее глаз. А я, ощущая себя полной идиоткой, обмахивала газетой Веру Васильевну, которая периодически открывала глаза и стонала.

— Что тут у вас случилось? — начала возмущаться с порога полная женщина с чемоданчиком в руке. — Опять вызвали!

— Ксения, перестань, — велела другая тетка и посмотрела на нас с Ирой. — В чем проблема?

— Сами не видите? — обозлилась Бородулина. — Обморок с истерикой.

— Видим, — спокойно сказала врач, — но хочется понять: из-за чего женщины так себя ведут?

— Мое лекарство… — еле слышно прошептала Вера Васильевна. — Аллергия… отек… задыхаюсь.

— Ксения, готовь укол, — приказала доктор, наклоняясь над Никитиной.

Медсестра подскочила к заведующей со шприцем в руке.

— Готово, Анна Семеновна.

— На что у вас бурная реакция? — поинтересовалась врач, глядя, как Ксения вводит лекарство.

— Клубника, — прохрипела та, — в любом виде… варенье… свежая… сушеная…

— Ели ягодный джем? — уточнила врач.

Вера Васильевна кивнула.

— Глупее ничего не придумали? — еще сильнее разозлилась медсестра Ксения. — Знаете ведь, что нельзя, а жрете!

Никитина показала на коробку.

— Конфеты… ромбовидные… а оказалось в треугольных… не в круглых…

Анна Семеновна нахмурилась.

— Давно она бредит? Ксения, дай второй, которая рыдает, валерьянки.

— Вера Васильевна в полном разуме, — начала объяснять Ира. — Мы тут немного понервничали, поспорили, поцапались. Потом, когда Виола ушла, все успокоились, друг перед другом извинились, сели опять чай пить. Заведующая сказала: «Мне вчера две такие коробки подарили. Одну мы уговорили вечером, поэтому я точно знаю, где какая начинка». Взяла ромбовидную конфету, объявила, что в ней пралине, и слопала. Потом еще одну и еще… Короче, штуки три съела. И мне предлагала. Но я случайно увидела сбоку коробки надпись, мол, в составе конфет присутствует пальмовое масло, и отказалась, поскольку его не ем. А Никитина еще пару конфет слопала. Лена от нее не отставала. Мы же с Натальей Владимировной ассорти не трогали. У Калининой-то диабет. Потом Никитиной надоело пралине, и она сказала: «Возьму треугольную, там точно нет джема». И всю конфету целиком в рот запихнула. Начала жевать и за горло схватилась.

— Клубника!

Медсестра вытащила из упаковки шоколадку и разломила ее.

— Точно, варенье.

— Вера Васильевна, — укоризненно сказала врач, обращаясь к заведующей, — нельзя быть такой беспечной. Знаете же про свою аллергию!

— Так вчера в такой же коробке в круглых бонбошках были марципаны, — прошептала Никитина.

— Вот безобразие! — возмутилась Ксения. — Выходит, на фабрике не следят за тем, что куда суют. Сегодня здесь ягодный наполнитель, а завтра помадка. Вау! Да тут не клубника!

Я посмотрела на разломанную конфету.

— Вроде варенье.

— Да, но светлое совсем, почти прозрачное, не красное, — заметила медсестра. Затем тронула вытекшую массу пальцем и поднесла ее к носу.

— Ананас! Точно он. Ненавижу все с этой отдушкой. А производители сейчас ее повсюду суют.

— Еще банановый, — скривилась Ирина, — гаже которого ничего нет.

— Есть, — захихикала Ксения, — ананасовый.

Я повернулась к Вере Васильевне.

— На заморский фрукт у вас тоже аллергия?

— Только на клубнику, — еле слышно пролепетала Никитина.

— Значит, причина недомогания не конфеты, — сделала я вывод, — в них ананасовая начинка.

— Всегда носите при себе шприц с лекарством, — посоветовала Анна Семеновна. — Странно, что вас доктор не предупредил.

— Шприц со мной, — запричитала Никитина, — должен в столе лежать, но сейчас куда-то пропал.

Врач «Скорой» села на стул.

— Так… Ну-ка, давайте разберемся! У вас антигистаминный препарат пропал?

Заведующая развела руками.

— Да.

— Каким образом? — продолжала допрос врач.

Никитина задумалась.

— Ну… не скажу. Я им давно не пользовалась. Шприц был в коробочке в ящике стола. Крышку я не снимаю — зачем без надобности? А сегодня полезла за ним — а там пусто.

Анна Семеновна встала.

— Я обязана сообщить об этом в полицию.

— Что? — опешила Ирина.

Доктор показала пальцем на конфету.

— Ананас. А у больной аллергическая реакция на клубнику. Лекарство же испарилось. Тут ясно как день: кто-то решил устроить Вере Васильевне отек Квинке.

— Доктор, не впадайте в шизу! — засмеялась Ира. — Если намекаете, что конфеты отравлены, то зря. Мы с коллегами не очень-то друг друга обожаем, готовы спорить по любому поводу. Но вредить здоровью никто не решится. Здешний электорат исключительно языками машет. Или в крайнем случае бежит жаловаться заведующему. Травить кого-то не наш стиль.

— Простите, конечно, но я что-то не поняла, — тихо пролепетала Наталья Владимировна. — У Веры Васильевны аллергия на клубнику, и все о ней знают, Никитина же каждый день о своей болячке говорит. Вчера заведующая чуть Ларису из бухгалтерии не растерзала — та купила парфюм с ароматом клубники. Но почему ей от ананаса плохо стало? Она его спокойно ест. Более того, всегда берет йогурт с ним. Мы почти подруги, я ее вкусы отлично знаю.

Медсестра кивнула.

— О! Не в бровь, а в глаз вопрос. Возможно, психосоматика сработала: больная была уверена, что какая-то конфета с вредным для нее содержимым, откусила, ощутила на языке варенье, мозг тут же подсказал — клубника, аллергия. И получите отек Квинке. Один наш преподаватель на лекции как-то раз нагрел на глазах у будущих медсестер монетку, вызвал к себе студентку, велел ей на секунду закрыть глаза, живо подменил горячий кругляш на такой же холодный и велел девушке его взять. Та схватила денежку, вскрикнула, уронила. На пальцах у нее образовался ожог. Педагог объяснил: «Она была уверена, что монета раскалена, и получила травму от вещи комнатной температуры». С аллергией так же бывает. Никитина ощутила на языке варенье, решила, что оно клубничное — и ку-ку…

— А-а-а, ясно, — протянула Наталья Владимировна. — Интересно. Поучительно.

Доктор свела брови в одну линию.

— Недавно из этого кабинета увезли девушку, которой тоже плохо стало.

— Неудивительно, — перебила ее Ира, — Ленка ведь сожрала столько конфет. Я ее останавливала, а толку?

— Не нравится мне все произошедшее, — еще сильнее нахмурилась Анна Семеновна. — Как мой муж говорит: «Если отец в понедельник умер, грибков поев, а потом во вторник и бабушка лисичками отравилась, то к гадалке не ходи, это непростая ситуация».

— Супруг у нашей Анны Семеновны — лучший в России полицейский, — с жаром заявила Ксения. — Ас! Мастер! Летчик наивысшего пилотажа!

— Воздушный полицейский? — удивилась Вера Васильевна и громко икнула. — На самолете над Москвой летает?

Ира надула щеки, я стала отступать спиной к двери.

— Это было идиотическое выражение, — пояснила медсестра.

— Это точно, — изо всех сил пытаясь не рассмеяться, согласилась Бородулина. — Лучше и не высказаться, именно идиотическое выражение.

— Идиоматическое, — машинально поправила я.

— Чего? — жалобно спросила Наталья Владимировна.

Я осторожно нажала на дверь главным рабочим органом писателя — местом, на котором ему следует весь день сидеть, а не бегать незнамо где.

— Идиоматическое выражение — это фраза, о значении которой трудно догадаться, рассматривая значения отдельных слов, из которых она состоит, — объявила Ирина.

— Говорю же, идиотизм, — кивнула Наталья Владимировна, — чушь. Как можно понять предложение целиком, если не видишь смысла в каждом слове?

— Это как депутата слушать, — пояснила Бородулина.

Я изо всех сил толкнула дверь, очутилась в коридоре и выдохнула. Слава богу, все живы, Вере Васильевне сделали укол, и она пришла в себя, а Наталья Владимировна перестала рыдать.

И тут у меня зазвонил телефон.