Потерянные души

Дарья Гущина, 2023

Зима в Семиречье – морозное, сонное и тихое время… но лишь на первый взгляд. Огромный город таит множество секретов.Новые преступления перекликаются со старыми. Реки засыпают подо льдом, уходя из древних полузаполненных подвалов и обнажая страшные находки. В обычных домах обнаруживаются старинные шкатулки с ключами к опасным тайнам закрытых храмов.А по замёрзшему городу бродят, тревожа сыскников и колдунов, потерянные души тех, кто уже отчаялся обрести покой.Третья книга цикла «Семиречье».

Дело 1: Тайна тени

Семиречье дремало, закутавшись в пушистое снежное покрывало. Давно стемнело, и в столь поздний час по пустынным улицам бродил лишь снег. Он устилал покатые крыши, выбеливая цветную черепицу, и невесомо стучался в тёмные окна, укрывал широкие набережные белыми коврами и искрил в свете колдовских фонарей, укутывал сонные деревья и ложился на холодные лавки. И топтался на крылечках, крался по улочкам, цеплялся за широкие перила мостов и узкие карнизы. И, казалось, всех прогнал с улиц… или нет?

Нет, не всех.

Одинокая тень скользила по набережной, не оставляя следов и не поддаваясь колдовству снега — не позволяя ни укрыть себя, ни убаюкать. У тени была цель, и она достигла её очень быстро, добравшись до древнего мрачного здания на набережной Первого острова.

Длинное массивное строение с широким крыльцом стояло позади двух старых зданий в заснеженном парке — спрятанное за кованой оградой, опоясанное цепочками колдовских фонарей. Тень жадно закружила у здания, то подлетая до пятого этажа, то спускаясь к первому, заглядывая поочерёдно во все тёмные окна, но без толку. Как всегда, с отчаянием поняла тень. Её снова, в который раз, встречали лишь тьма, тишина и опустевшие кабинеты.

Однако на исходе времени, когда у тени оставалось не более получаса, она заметила слабый-слабый свет в торце здания — в окне полуподвала. Метнувшись к нему, тень присела и коснулась стекла. Нет, снова нет… Древнее колдовство опять не пустило её внутрь, и тогда она постучалась. Сначала робко, а потом заколотила что есть мочи.

За столом, заваленным папками и бумагами, кто-то спал. Тень видела лишь взъерошенную светловолосую голову и стучала-стучала-стучала… Но отозвался не человек. Полосатый котёнок вскочил на подоконник, внимательно посмотрел на тень, мазнул лапкой по стеклу и отчаянно замяукал. И дозвался-таки.

Человек — молодой мужчина — поднял голову, выпрямился, протёр глаза и изумлённо уставился на котёнка. Точно его не должно тут быть. А после встал и подошёл к окну. Тень снова застучала по стеклу, а котёнок замяукал пуще прежнего. Мужчина всмотрелся в окно, но, к отчаянию тени, никого не увидел. Конечно, ведь для него — северного колдуна — там никого не было.

Однако колдун, не видя, всё-таки верил. Знал о том, что тени-невидимки существуют. И о том, что животные, в отличие от людей, видят чуть больше. Он внимательно посмотрел на котёнка, о чём-то тихо спросил и выслушал мяукающий ответ. Тень замерла: поймёт или нет?.. Мужчина кивнул, метнулся к столу, стянул со спинки стула тёмную зимнюю куртку и выскочил из комнаты. Тень собрала в кулак все свои силы. Он и здесь её не увидит. Но нужно дать знать, что ей нужна помощь. Очень.

Мужчина появился на улице быстро — всё такой же взъерошенный, в наспех наброшенной куртке, почти выбеленной снегом.

— Кто ты? — спросил он хрипло. — Где ты?

В его ладони свился водяной клубок, в ногах закрутились змеи чёрных ручейков — но как северное колдовство поможет тени?.. И получится ли у неё помочь самой себе?.. Тень вздохнула, подалась вперёд и крепко обняла колдуна. Тот сразу вздрогнул, будто что-то почувствовал.

— Так ты здесь? — повторил он тихо.

И всё — время тени кончилось. Невидимый поводок дёрнул её обратно, и она снежным ветром понеслась мимо тёмных зданий, даже не успев понять, ощутил ли колдун присутствие бесплотной невидимки. Поверил ли в неё — всё-таки. И сможет ли выручить. Или найти другого спасителя.

Однако сегодня ей впервые за долгое время повезло. Значит, надо постараться снова вырваться из плена — завтра.

***

Матушка Шанэ проснулась привычно рано, но вставать ей не хотелось. В очаге потрескивали поленья, в ногах урчал кот, в комнате стоял сонный сумрак, а за окном лениво кружили крупные хлопья снега. И она позволила себе лениво понежиться под тёплым одеялом — и почти задремала…

В дверь тихо постучали.

Сев, матушка прислушалась. Стук повторился — по-прежнему тихий, но настойчивый.

— Иду, — она откинула одеяло и потянулась за халатом.

Если что-то и случилось, то нестрашное. Иначе стук был бы совсем другим.

За дверью обнаружилась служанка Ийрэ.

— Утра доброго, матушка, извините, — в своей обычной манере протараторила Йирэ. — Я вас не разбудила? Я бы ни-ни, но там снаружи парень, который сыскной колдун. Уже час как ходит у чайной туда-сюда. Я и дверь открыла, и позвала, а он чего-то смущается.

Мьёл может, мысленно согласилась матушка Шанэ. Когда дело касалось сыскной работы, она не видела человека (и колдуна), более уверенного в себе и своих силах. А вот когда дело касалось, скажем, призраков — то есть неизвестного…

— Позови снова, — попросила матушка. — Скажи, я жду. И пусть наверх поднимается.

А сама поспешила переодеться, умыться и привести в порядок волосы. И даже чай успела заварить, когда в дверь снова стукнули — да, смущённо.

— Заходи, сынок! — крикнула матушка Шанэ, расставляя на столе чашки. — Разувайся и за стол! Замёрз поди!

— Да не очень, — отозвался Мьёл с порога и быстро добавил: — Вы извините, не хотел вас будить…

— Мы, старики, спим мало и встаём рано, — она улыбнулась. — В чём дело?

Колдун разулся, снял куртку и выдал как на духу:

— Сегодня ночью мой кот заметил на улице призрака. А когда я вышел из архива, этот призрак меня… обнял.

— Так-так, — матушка Шанэ налила в чашку чай. — Садись, сынок. Выпей чаю и выдохни. Мне нужны подробности.

Мьёл послушно сел за стол, в три глотка осушил чашку и рассказал.

Пользуясь отпуском начальника и полным отсутствием дел, он вспомнил о приглашении главы Колдовского ведомства и напросился в архив — добывать для Иххо утраченные знания о её странном островном даре. Архивы (как и бумажную работу вообще) колдун ненавидел всей душой и рад был бы заглядывать туда на час-другой, но и мастер Рьен в любой момент может вернуться, и глава Колдовского ведомства, зараза такая, допуск дал всего лишь на неделю. Видимо, чтобы сыскник не лез в чужие дела и разгребал только нужное. А нужного архивариусы натаскали столько, что оно на столе не помещалось. И всё такое для Иххо полезное…

— У меня всего три дня осталось, а папок навалом. Короче, разбирал я их, разбирал… и уснул. А проснулся оттого, что кот орёт. Я так и не понял, матушка, как Угорь пролез в архив, — всё ведомство защищено от речных проток и прочего колдовства. А он как-то пролез. Я просыпаюсь, а он сидит на подоконнике, по стеклу скребёт и орёт.

— Ты никого не увидел, но в присутствие невидимки поверил? — матушка внимательно посмотрела на колдуна.

— После тех невест с проклятого моста как не поверить? — Мьёл поёжился. — Да и, знаете, ночью же снег валил. В общем, смотрю я в окно, а там… пустое место. Даже снега не было. В воздухе. Там, где мог бы стоять человек, снег… не падал. И не разлетался, и не ложился, и… не падал. Таял, что ли, на подлёте… Понимаете?

— Понимаю, — кивнула она, доливая в обе чашки чай. — И когда ты вышел на улицу, то увидел то же самое?

— Ну да, — колдун снова зябко повёл плечами, хотя на кухне было очень тепло. — А потом призрак обниматься полез. Ледяной, зараза… И я думаю, матушка, что это женщина. Мужик бы не полез. Да и ростом она мне вот так, — он провёл ребром ладони по своей ключице. — А вы знаете, почему его снег не касался?

— Нет, — расстроенно призналась матушка Шанэ. — Но я узнаю. Обычно что снег, что дождь проходят сквозь дух как сквозь нечто несуществующее, если он не колдун и не умеет быть материальным. А если умеет, то всё как с человеком. Я узнаю, сынок. В моей семье работали с разными призраками. И такой наверняка встречался.

— А дальше что делаем? — уточнил Мьёл.

Матушка откинулась на спинку стула, мелкими глотками допила чай и решила:

— Спустись-ка в чайную и позавтракай, а я пока оденусь потеплей. А после прогуляемся. Сходим к Колдовскому ведомству. Осмотримся.

— Думаете что-то там найти? — заинтересовался колдун, вставая.

— Призраки — как люди, — она улыбнулась, — притягиваются к знаковым местам и тоже оставляют следы. Если дух пришёл к ведомству, значит, там служит нужный человек. Или дух при жизни служил там сам. Больше пока ничего не скажу. Поглядим, сынок, не оставил ли призрак подсказок.

***

Зима в Семиречье была сырой и пронзительно ветреной в открытых местах. И как ни кутайся, а всё равно или сыростью проберёт, или продует. И сколько согревающих амулетов к одежде и обуви ни цепляй, а всё равно через час-другой в тепло захочется.

Матушка озябла ещё на реке, хотя до главного здания Колдовского ведомства ходу на лодке всего-то полчаса — на западную часть Первого острова. Но, несмотря на сырой морозец, она любила северные зимы. За снег, которого на Юге не увидишь. За светлые вечера и ночи. За удивительные зимние радуги. За увлекательные забавы людей — снежно-ледяные городки, коньки, горки. И за необыкновенно уютное тепло в домах, которое ценишь лишь тогда, когда сильно замёрз.

Колдовское ведомство владело шестью зданиями — тремя на набережной и тремя в глубине острова. И сейчас к ним уже вовсю тянулись чёрно-синие цепочки людей — колдуны выныривали из речных проток в нескольких шагах от места работы, а обычные люди, закутанные по глаза, спешили со всех ног.

— Хорошо, народу много, — шепнула матушка Шанэ, то и дело поскальзываясь и крепко держась за локоть Мьёла. — Нас не заметят.

Хлопали двери. Звучали отрывочные приветствия. Хмурилось снежными тучами небо. Из булочных тянуло свежей выпечкой, а из чайных — мёдом и травами. И по-прежнему горели среди деревьев колдовские фонари, к которым слетались погреться взъерошенные пичуги.

Матушка с Мьёлом свернули с оживлённой улицы на узкую тропу к старому парку. Среди его заснеженных деревьев виднелись три массивных здания — два почти вплотную друг к другу, одно позади.

— Нам надо к дальнему, — сообщил колдун. — Архив там.

А спустя минут пятнадцать, когда они добрались до места, Мьёл указал на полуподвальное окно в торце:

— Вот тут.

Матушка Шанэ достала мешочек с песком и огляделась, но здесь людей не было, лишь из-за деревьев доносились обрывки приветственных утренних разговоров.

— Ищите, — прошептала она, выпуская помощников.

Серые псы тут же разбежались по парку, коты отправились изучать ведомственные стены и окна, а стервятники вспорхнули к крыше. Матушка же, аккуратно подобрав полы длинного пальто и платья, присела напротив окна.

— Есть тут что? — не вытерпел колдун.

Сам он осматривал здание архива несколько раз — и ночью, и под утро, — но не заметил ничего необычного.

— Есть, — прищурилась матушка. — Есть следы. И котёнка тоже. Оба метки оставили — как царапины на заиндевевшем стекле.

Она ухватилась за протянутую руку Мьёла, встала, и колдун в очередной раз за это утро поёжился — матушкины глаза горели призрачным голубым огнём.

— И ещё есть, — прошептала она, невидяще глядя перед собой. — На всех окнах первого этажа. На дверях. Призрак много раз хотел войти, но не получалось. Потому что защита, сынок. Древнее здание — и древняя защита от призраков.

— Да ну? — Мьёл ухмыльнулся. — А ведомственные по всему Семиречью ищут дома с защитой от призраков, над стеной колдуна Ру бьются — а то, что у них под носом, не замечают. Ходят на работу каждый день — и не знают.

— А что на третьем этаже? — матушка Шанэ подняла голову. — Там на двух окнах больше всего меток.

— Кажется, отдел секретных разработок, — вспомнил колдун. — Но нас туда не пустят даже с открытым делом об убийстве и запросом от нашего главы. Я пока в архиве сидел, всякого наслушался. Там так всё секретно, что даже глава Колдовского ведомства не рискует без спроса приходить. На четвёртом этаже вроде опытные. А на пятом… не знаю.

— Да это и неважно, — матушка Шанэ тряхнула головой, и её глаза стали обычными, чёрными. И очень расстроенными. — Следов призрака нигде нет, только метки на окнах. Откуда он пришёл и куда делся, мои так и не учуяли. А пойдём-ка к крыльцу.

— Зачем? — насторожился Мьёл. — Внутрь вас не пустят. А если и впустят, то о тех, кто работал на третьем этаже, ничего не скажут. Имена сотрудников секретного отдела даже не все местные ведомственные знают.

— Жаль, — матушка поджала губы. — Тогда пока расходимся, сынок. До вечера. Во сколько призрак явился?

— Сразу после полуночи. Вроде ближе к часу.

— Я приду к девяти вечера, — решила матушка Шанэ. — Мы недавно прошли мимо булочной, а её держит моя землячка и давняя приятельница. Зайду к ней на чай и понаблюдаю за архивом через помощников. Думаю, успею досюда добежать. А ты, — она строго посмотрела на колдуна, — отправляйся-ка спать. Ночь может быть… интересной.

— И точно будет, — согласился Мьёл. — Если призрак вернётся.

— А он вернётся, сынок. Одна-две метки — случайность или знакомые лица. А вот десятки… Призрак очень хочет зачем-то сюда попасть. Знает о защите, бьётся, обманывается, но вновь и вновь рвётся внутрь. Каждая царапина — потраченные силы, за день-два столько не оставить. Он не одну луну пытается пробиться в ведомство. И он вернётся, — повторила матушка и попросила: — Проводи меня до лодки, пожалуйста, больно скользко сегодня. И обязательно поспи.

Но у колдуна появилось дело поважнее. В крайнем случае можно подремать вечером в архиве. А пока…

***

— Служащие Колдовского ведомства? — переспросила Иххо, озадаченно посмотрев на Мьёла сверху вниз — со стремянки. — Пропавшие без вести или странно умершие? А в какой период?

— Не знаю, — честно ответил колдун. — В любой.

Иххо поставила на полку две последние папки, подровняла ряд и закрыла шкаф.

— Дел не должно быть много, — торопливо добавил Мьёл. — На колдунов редко покушаются. И они к нам редко обращаются — сами обычно ищут и находят. И казнят, бывает, тоже. Это против правил и законов, но ведомственным плевать. Мы с ними из-за этого чаще всего и грызёмся. Утопят ночью преступника — у нас нераскрытое дело, а они довольны. Правда, не должно быть. И у всех папок чёрная полоса на корешке.

— Видела одну недавно, — вспомнила Иххо, осторожно спускаясь вниз. — В отделе общих правонарушений. Нет, две. Найти? А зачем?

Колдун коротко объяснил и подытожил:

— Если матушка отловит призрака, а тот окажется бывшим сотрудником Колдовского ведомства, то к его главе надо идти во всеоружии. Иначе он нас сразу пошлёт — далеко и навсегда. Говорю же, не любят они с нами работать. Давай я у нас поищу, а ты в архиве общих правонарушений? Сьят взял на себя Городской архив и газетные подшивки. Да, знаем мы пока мало, но для начала хватит. А после, надеюсь, матушка Шанэ поможет и добудет уточняющие сведения.

— В кражах тоже посмотрю, — пообещала Иххо. — Дела к тебе в кабинет принесу. Написать по итогам?

— Имена хотя бы, — кивнул Мьёл. — Ближе к полуночи.

Девушке очень хотелось узнать, что он накопал о даре островитян, но колдун сразу предупредил: всё, что найдёт, отдаст своему наставнику. Он и решит, что и в каком порядке рассказывать. И чему обучать. Иначе это как куски хватать вместо нормального обеда: и не поешь толком, и плохо будет — и мало чему научишься, и мало что поймёшь, и разочаруешься.

Однако Мьёл, сложив и убрав стремянку, обернулся и подмигнул:

— В архиве много интересного и полезного. Маловато, чтобы училище открыть, но самое важное поймёшь.

Иххо неловко улыбнулась:

— Спасибо.

— Ищем, — скомандовал колдун.

***

Ровно за полчаса до полуночи матушка Шанэ сердечно распрощалась со своей подругой-булочницей и поспешила к зданию Колдовского ведомства. Из помощников, боясь вспугнуть призрака, она выпустила лишь стервятников, и те зорко наблюдали обстановку с удобных карнизов. Матушка знала, что призрака пока нет, но всё же решила прийти пораньше.

Как оказалось, не зря.

Призрак появился сразу после полуночи — вынырнул из проулка между двумя первыми ведомственными зданиями и сразу же устремился к торцу третьего. Матушка Шанэ поотстала, поэтому сначала увидела призрака глазами помощников — и едва не споткнулась от удивления. Ибо прежде таких духов ей видеть не доводилась. Более того, ни о чём подобном она даже не слышала.

Вместо мерцающего призрака у окна в полуподвал находилась тень — почти обычная, но без «своего» человека, слишком далеко от колдовских фонарей, объёмная. И снег — лёгкий, пушистый, крупными хлопьями — действительно её не касался, лишь беспокойно мельтешил рядом, чётче обрисовывая контуры тени.

Матушка Шанэ осторожно достала из кармана пальто крохотную свечу и отправилась на встречу с тенью. А та поскреблась в окно, в отчаянии стукнула по стеклу, оглянулась и, заметив матушку, замерла.

— Я хочу помочь, — матушка откинула с головы капюшон, оставшись в пушистом платке. — Тот, кто вчера тебя заметил, позвал меня на помощь. Я — духовидец. И я тебя вижу. И не только я. Позволь подойти ближе.

Тень, помедлив, настороженно кивнула.

Матушка Шанэ приблизилась, но и в трёх шагах от себя увидела то же самое — тень. Не совсем, впрочем, обычную. Тени от людей всегда искажённые — то торс вытянут, то руки или ноги, то голова. У этой же не было ни искажений, ни преломлений. И вновь матушка отметила, что тень не плоская и «лежащая», а объёмная и «стоящая». Чёткий (и снова прав Мьёл) женский силуэт — невысокий рост, пушистая коса, длинное приталенное платье — словно живой, но затемнённый человек.

— Чтобы понять тебя лучше, мне надо зажечь свечу, — мягко предупредила матушка Шанэ. — Я — колдунья. И мой огонь, и мои свечи колдовские. Возможно, ты слышала обо мне — я матушка Шанэ, южанка, хозяйка чайной на Третьем острове.

Тень вдруг часто-часто закивала, и её хрупкие плечи расслабились. И матушка тоже внутренне расслабилась. Она всё ещё не понимала, что за странный призрак ей встретился, но с любым человеком проще работать, если он тебе верит.

Матушка Шанэ зажгла свечу, прошептала южное заклятье — и случился новый сюрприз. Свеча загорелась совершенно обычным огнём — никакого указующего цвета, никакого колдовства. Обычное свечное пламя. И если прежде матушка была готова признать в тени истощённого призрака, чьи силы выпил колдун, то теперь она вообще перестала что-либо понимать.

— Кто же ты? — поражённо спросила она.

Тень сникла.

— Ты мертва или жива?

Тень покачала головой и пожала плечами.

— И где ты находишься, конечно, тоже не знаешь? — матушка Шанэ пытливо всмотрелась в «призрака».

Тень снова пожала плечами.

— Но ты сюда приходишь… то есть ты здесь работала? — матушка собралась с мыслями и зашла с другой стороны.

Тень отчаянно закивала: да-да!

— Те два окна на третьем этаже, где больше всего царапин, — твой рабочий кабинет?

Тень снова закивала.

Матушка Шанэ грустно улыбнулась:

— Ты приходишь сюда за помощью или за ответами, а внутрь попасть не можешь? Почему только в это время? Только ночью, когда здесь обычно уже никого нет?

Тень вновь беспомощно пожала плечами.

— А можешь сказать, как давно приходишь? Луну, две, три? — продолжала матушка.

Тень огляделась, указала на снег и покачала головой. А после томным жестом прижала ладонь ко лбу и начала обмахиваться второй рукой.

— Жарко было? — догадалась матушка. — Всё началось летом?

Тень снова быстро-быстро закивала.

— В прошлом году?

Да.

Матушка задумчиво подняла голову, посмотрела на тёмные окна и медленно произнесла:

— Мои помощники — тоже призраки. Внутрь попасть не смогут. Но смогут поднять меня до третьего этажа. Как думаешь, стоит попытаться взлезть в твой кабинет через окно? Или чревато?

Тень испуганно замотала головой.

— И от людей тоже защита, конечно, — матушка огорчённо поджала губы. — Секретные разработки?

Тень кивнула.

— А имя своё ты помнишь?

Тень опустилась на колени и начала писать, но со снегом при её прикосновении случилось странное — он растаял. Растёкся чёрной водой, обнажая каменные плиты. Тогда тень снова метнулась к окну, присела, но успела нацарапать на стекле лишь одну букву. И исчезла — точно ветер налетел, подхватил её и унёс. Стервятники Ясэ и Янэ рванули следом, но вернулись быстро и злые.

Тень исчезла. Испарилась, не оставив ни единого следа. И помощники так и не поняли, как и где именно она скрылась.

— Однако же кое-что у нас есть, — подбодрила матушка Шанэ и носком сапожка постучала в окно.

Мьёл прибежал быстро, на ходу застёгивая куртку.

— Ну что? — спросил встревоженно.

— Ты угадал, это женщина. Она работала здесь, на третьем этаже, в отделе секретных разработок. Прошлым летом с ней что-то случилось, а её имя начинается на букву «бэ», — рассказала матушка. — Дальше сами. Думается, в таком отделе молодые да ранние не работают, так?

— Так, — подтвердил колдун. — У нас только после сорока лет на тайный отбор в секретный отдел приглашают, и тут, скорее всего, так же. А какие именно окна? Покажите ещё раз. Зацепки хорошие, спасибо. А как она умерла, вы не поняли?

— Честно говоря, сынок, есть у меня подозрение, что она жива, — смущённо призналась матушка Шанэ. — Но это надобно уточнить. Я сегодня же отправлю к своим на Юг помощника. Он быстрее туда-сюда слетает. Мои должны знать.

— Разве живые могут приходить призраками? — удивился Мьёл.

— В том-то и дело, что это не призрак, — матушка набросила на голову капюшон. — Это тень. Я никогда таких не видела, даже истощённые призраки выглядят иначе. И свеча смолчала. И мои помощники след потеряли. Но — да, сынок, в некоторых случаях дух может покидать тело. Очень ненадолго — срок до часа. Но это только догадка.

— А что за случаи? — въедливо уточнил колдун. — Между жизнью и смертью?

— Чаще всего так. И больше путать ни тебя, не себя догадками не буду. Ждём ответа от моей семьи.

— И копаемся в архивах, — согласился колдун. — Если об исчезновении колдуньи заявляли, с такими приметами мы точно её найдём. Осталось придумать повод, чтобы вломиться к главе Колдовского ведомства, — он недовольно скривился. — О служащей из отдела секретных разработок говорить только с ним.

— Я ему напишу, — глаза матушки Шанэ недобро прищурились. — Сам тебя пригласит да с утра пораньше. Будьте готовы.

— Чем припугнёте? — Мьёл ухмыльнулся.

— Отделом секретных разработок, сынок, — матушка тоже усмехнулась. — У нас на свободе призрак, который очень много знает и много интересного может выболтать. Если, конечно, вовремя не решить его проблемы. Проводишь меня до лодки?

— Минуту, — колдун достал из кармана куртки письмо, и оно сразу же слабо засветилось. — Иххо пару часов назад прислала записку… и тут имени на букву «бэ» нет. Но она ещё ищет. Найдём.

— А сдюжите? — искоса глянула на него матушка Шанэ. — Без начальника-то?

— Конечно, — уверенно сказал Мьёл. — У Сьята тоже голова что надо. Погодите, я ему записку набросаю.

***

— Иххо молодец, — Сьят вытянул из стопки папок нужную. — Она это дело всё-таки нашла.

Оставшись за главного, рыжий помощник Рьена с удобствами расположился за начальственным столом и, несмотря на за полночь, задержался на работе. И, как заметил Мьёл, успел не только стопку дел изучить, но и вздремнуть. Своей запиской он Сьята явно разбудил — тот едва успел умыться и заварить крепкий чай.

— Что за дело? — колдун снял куртку и плюхнулся в кресло.

— Колдунью зовут Бьюра, — Сьят открыл папку. — Летом прошлого года она таинственно исчезла.

— Пока всё в точку, — кивнул Мьёл.

— Ей пятьдесят три года, — начал основательно излагать рыжий. — Замужем, две взрослые дочки. В Колдовском ведомстве служит без малого тридцать семь лет. Как окончила училище в шестнадцать — так сразу и подала документы в Колдовское. На тот момент там служил её дядя, так что приняли Бьюру без проблем. Сначала, как водится, три года архива и следующая ступень обучения, потом — наставничество над новичками, а после пятидесяти лет — сразу отдел секретных разработок.

Колдун снова кивнул — и это тоже в точку.

— Про отдел, кстати, муж в конце концов сообщил. Колдуны или упирались, или не знали, — заметил Сьят и продолжил: — Тем летом Бьюра с семьёй на две луны уехала в отпуск. У ведомственных так: чем вреднее должность — тем больше отпуск. У мужа своя лавка, тоже мог себе позволить. А на следующий день после возвращения в Семиречье Бьюра пропала. Утром она вышла на работу, в обед собралась прогуляться по набережной и заглянуть в булочную или чайную. Последней её видела личная помощница — женщины разошлись в парке. С тех пор Бьюра точно испарилась.

— А поиск по крови? — нахмурился Мьёл.

— Ничего не дал, — качнул головой Сьят. — И ведомственные колдуны, и наши столкнулись с неожиданным — кровь молчала. Скажи-ка, кстати, это возможно?

— Если тело сразу уничтожить — да, — подтвердил колдун. — Способов, если тебе и это интересно, множество. Если Бьюру начали искать, скажем, только вечером или на следующий день… Да трёх часов хватит, чтобы тело до золы спалить. А нет крови — нет ответов, где тело. Прах — штука молчаливая и бесполезная.

— Её начали искать поздним вечером, — рыжий перевернул страницу. — Она всегда возвращалась домой вовремя или предупреждала, что задерживается. Очень ответственная особа. Дома она была обычно в семь. В восемь её муж написал дежурным в Колдовское ведомство, а там посмотрели журнал посещений и отметили, что она не возвращалась с обеда. И завертелось.

— Спалили тело, — Мьёл нахмурился. — Или она всё-таки жива. Если в водяной мешок спрятать — вроде того, в который я преступников пакую, — кровь тоже будет молчать.

— А сколько в нём можно прожить? — заинтересовался Сьят.

— Ну… — колдун задумался. — С луну, если воду пару раз в день обновлять. К ней добавляются «пузырями» молоко, соки, жидкие каши, чтобы кормить. Ну и отходы жизнедеятельности тоже вымываются. Человек и сыт, и чист, и спрятан. И новая вода обновляет воздух. Но после надо вынимать хоть на время. Мы в такие мешки опасных колдунов всегда пакуем — которых даже в защищённых камерах оставлять опасно, взломать могут. Так вот: они в мешках с ума сходили. Замкнутое пространство, полусон-полуявь, нехватка нормальной еды, воздуха и движения — и ага. Тело тоже ослабевает без нагрузки, сердце дохнет, хроника обостряется. Человек может умереть в любой момент — внезапно и быстро.

— То есть если Бьюра жива, её всё-таки выпускали?

— Воздействие — и всё, — Мьёл пожал плечами. — Чтобы не дёргалась. А если колдуны прекратили поиски — если похититель знал, что прекратили, — то спокойно мог выпускать её даже на несколько дней и держать под воздействием. А потом обратно в мешок на всякий случай.

— Значит, знал… — записал на отдельном листе Сьят. — А кроме мешков что-то есть?

— В смысле, чтобы кровь молчала? Для живого человека нет. Для трупа есть, но это вредные способы. И долгие — сутки-другие возни с телом. Из известного всё.

— А наша пропажа трудилась в отделе секретных разработок… — рыжий задумчиво погрыз кончик пера и начал быстро листать дело.

Мьёл посмотрел на него и зевнул в кулак. И снова. И опять.

— Иди спать, — Сьят поднял голову. — Нам завтра к мастеру Гьирибу прорываться и добывать сведения о работе Бьюры — явно в ней всё дело. Соображать надо хорошо.

— А если не получится? — колдун встал. — Прорваться?

— Я нашему главному напишу — он точно ещё не спит. Пусть решает. Хотя я за то, чтобы мы сами закрыли дело. Тут решать-то нечего.

— Ты что, уже всё понял? — удивился Мьёл.

— Иди, — Сьят тонко улыбнулся. — Завтра всё узнаешь. И приведи себя в порядок. Мастер Рьен бы тебя в таком виде даже на порог не пустил.

Мьёл потёр небритый подбородок, расправил закатанные рукава мятой рубахи, в которой пробегал последние полтора суток, и упёрся:

— Ведомственные колдуны и сыскники две луны искали и копали, но ничего не нашли, а ты полчаса полистал дело и всё понял? В чём соль, друг?

— В том, что со стороны виднее. А ещё в чрезмерной уверенности и неверии, — спокойно ответил рыжий. — Скажи-ка как колдун: можно ли обмануть заклятье правды?

— Нет, — сразу заявил Мьёл. — Даже у самого простого — пятнадцать оттенков чёрного. И полуправду, и увёртки оно махом уловит и даст знать.

— А невидимость всё-таки существует?

— Да нет же. И ещё лет сто её точно не придумают. Будут обходиться воздействиями, подменами, актёрским гримом, заклятьями с морочными масками и прочим.

— А у тебя есть шанс раскрыть это дело. И мастер Рьен бы раскрыл, если бы родственники не к дежурному с заявлением обратились, а напрямую к нам. А так дело попало в общие правонарушения и к новой группе, да и колдуны эти гордые… — Сьят поморщился и придвинул к себе стопку чистых листов. — Спать иди. Завтра всё узнаешь. Я не буду разбрасываться обвинениями, пока не проверю данные и не уточню кое-что кое о ком.

— И у этого чуйка… — проворчал колдун. — Откуда вы такие берётесь…

***

— Вот паскуда старая! — Мьёл хмуро прочитал письмо и взглянул на часы. — Нашёл же, как подгадить!

Письмо с приглашением для двоих сыскников пришло минуту назад. Часы показывали ровно десять, а глава Колдовского ведомства назначил встречу на десять пятнадцать.

— Ты не успеешь. Хотя… — колдун заинтересованно прищурился на Сьята. — Ты же рыжий, как островной. А давай проверим тебя протокой на скрытый дар?

— Да нет во мне никакого дара! — Сьят вжался в спинку стула: колдовства он побаивался. — Ни скрытого слабого, ни спящего! Точно говорю: нет! А рыжий я по прабабке, а прабабка была коренной северянкой в энном поколении. И колдовского праха у нас в семье тоже нет. Как и сказок про страшные островные традиции.

— Ладно, живи, — ухмыльнулся Мьёл и снова взглянул на часы. — Тогда так: я сбегаю к Улло, передам, чтобы он готовил лодку, и на встречу. Раз ты у нас голова, то я буду тянуть время. Давай свои бумажки.

Сьят быстро сгрёб со стола папку с делом Бьюры и свои заметки:

— Уточняй факты. Скажи, все старые дела — а это уже старое — по правилам положено проверять. Уточняй всё — данные о пропавшей, итоги поисков — прямо по тому, как в деле изложено. С самого начала. А там и я подойду.

Колдун накинул куртку и взял бумаги:

— Жду.

Он открыл протоку и уже через восемь минут, попутно заглянув к лодочникам, оказался у главного здания Колдовского ведомства. Быстро поднялся в приёмную, показал дежурному письмо и тут же отправил его почтой Сьяту. И явился к кабинету мастера Гьириба за три минуты до назначенного времени — даже дело в коридоре пролистать успел.

— Однако вы ко мне зачастили… — вместо приветствия сердито протянул из-за рабочего стола мастер Гьириб.

— Однако доброго утра, — Мьёл тоже был сердит и собран.

Он сел на стул напротив главы Колдовского ведомства и прямо спросил:

— Так вы хотите разобраться с исчезновением Бьюры или нет? И живой её увидеть? Если да — сотрудничайте, если нет — хорошо, мы уйдём. Но труп всё равно найдём, а жить с тем, что вы её не спасли, хотя могли, вам, — и лицемерно добавил: — Хотя когда вас это волновало…

— Не хами, — погрозил пальцем мастер Гьириб. — Я не твой начальник, парень, терпеть не буду. И сейчас ты сидишь на этом стуле, потому что прав. Да. Я очень хочу узнать, что случилось с моей лучшей сотрудницей и, кстати говоря, ученицей. И спасти её тоже хочу. Но где доказательства, что она жива?

— Ждём, — туманно ответил Мьёл, ничуть не сомневаясь в опыте матушки Шанэ, хотя подтверждения от неё пока не было.

— Но даже если доказательств нет… — глава ведомства тяжело откинулся на спинку стула. — Истина тоже важна. Как и найденное тело и могила. Спрашивай.

— Сначала проверим точность фактов, — колдун открыл папку. — Так положено.

Ради встречи мастер Гьириб явно отвлёкся от важных дел — он постоянно поглядывал на часы и отвечал быстро, сухо, лишь бы побыстрее перейти к сути. Мьёла повторный допрос тоже раздражал, как и всякая кабинетная работа. Он был честен не только с окружающими, но и с самим собой, и давно признал, что ему проще догнать и скрутить преступника, чем вычислить его по фактам — в этом направлении мозги у него работали не очень. Но раз сейчас обстоятельства сложились именно так…

Осторожный стук в дверь стал облегчением для обоих. Колдуны дружно выдохнули, и Мьёл сообщил:

— Это Сьят. Он замещает мастера Рьена… во всём.

— Не вовремя начальник-то ваш отчалил, не вовремя… — проворчал глава ведомства и повысил голос: — Заходите!

Мьёл едва не ляпнул, что они вообще-то больше десяти лет в сыскном деле и на заднице в кабинете, перебирая бумажки, не сидят, но мудро прикусил язык. Не дело это — уважаемое начальство своим поведением позорить.

Сьят, оставив пальто на вешалке в коридоре, вошёл, вежливо поздоровался, представился и сел на второй стул.

— Продолжим, — сухо сказал мастер Гьириб. — Все связи Бьюры и мы, и сыскники проверили по нескольку раз. Её семью — родителей, братьев и сестёр до десятого колена, её друзей — до начальной школы и друзей её друзей, её приятелей и случайных знакомых. И, конечно, сослуживцев — всё Колдовское ведомство, от личной помощницы Бьюры до архивариусов и дежурных. После так же проверили связи мужа и детей — и семейные, и дружеские, и приятельские, и рабочие. А заодно и связи друзей-приятелей. Во всех проверках использовалось больше десяти разных заклятий правды, но так ничего и не выяснилось. Бьюра отправилась к набережной через парк в начале третьего часа дня и исчезла — вот и всё, что нам известно.

— На улице её тоже никто не видел? — осторожно вмешался Сьят.

— И мы, и вы проверили правдой всех работников булочных и чайных — как по пути на набережную, так и на пути к месту работы, — ответил глава Колдовского ведомства. — Лодочников, художников, мошенников и постоянных гуляк тоже всех не по разу опросили. Бьюру никто не видел. Она неведомым образом испарилась в парке посреди бела дня.

Сьят забрал у Мьёла дело, вытащил первый лист и положил его на стол:

— Пожалуйста, посмотрите, верен ли портрет пропавшей. Это она?

Глава глянул искоса и сердито уставился на сыскников:

— Если это шутка, молодые люди, то несмешная и неуместная. Это не Бьюра. Это её старшая дочь. Они в чём-то внешне похожи, но это не Бьюра. Откуда у вас этот портрет?

— Нарисован со слов личной помощницы, которая последней видела Бьюру живой и, как я понял, была её доверенным лицом, — спокойно сказал Сьят. — Полагаю, у ваших колдунов на руках был такой же портрет, и именно поэтому пропавшую никто не опознал. Она никуда не исчезала — её увели под воздействием. Просто заморочить головы тройке сыскников и пятёрке колдунов, внушив, что на портрете изображена именно Бьюра, проще, чем всем работникам закусочных и набережных. Кстати, муж и дети пострадавшей, по описаниям наших сыскников, во время следствия оказались странно невменяемыми — вроде как от горя. И никто не смог ни портрет Бьюры найти, ни описать толком её внешность. Да и вы тогда отсутствовали.

— Молодой человек, — мастер Гьириб посмотрел на рыжего как на несмышлёныша, — вы в колдовстве хоть немного понимаете?

— Я в другом понимаю, — невозмутимо отозвался Сьят. — Во-первых, сотрудников отдела секретных разработок наверняка мало кто знал в лицо. Наших, например, знают только главы трёх отделов, глава Сыскного ведомства и его ближайший помощник. И даже в архиве их дел с именами и портретами нет. То есть если Бьюру искали обычные колдуны, то они даже в воздействии не нуждались — слепо поверили помощнице. А во-вторых, это же отдел секретных разработок. Бьюра сообщала, что именно они разрабатывают? Рассказывала об идеях и начинаниях? Или докладывала лишь о готовности очередного заклятья или артефакта? Вы знали обо всём, над чем отдел работает?

Мастер Гьириб помрачнел, глянул на него исподлобья и признал:

— Нет. Обо всём — не знал. Бьюра докладывала лишь о заказах — о конкретных оплаченных заказах. Или о моих личных указаниях. Чем они занимались между делом, меня интересовало мало.

— То есть они могли придумать и то, что обманет заклятье правды, а вы об этом ни сном ни духом? — в лоб спросил Сьят.

Повисла тишина. Теперь уже оба колдуна уставились на рыжего со смесью изумления и недоумения.

— Это же вы рассказы в «Вестник Семиречья» пишете, да? — мастер Гьириб опёрся о стол. — Что вы ещё нафантазировали?

— Это не фантазии, — рыжий тонко улыбнулся. — Всё возможно и всё существует, пока не доказано обратное. Если появился запертый замок, значит, к нему есть ключ. И невидимость тоже вероятна, пока её пытаются придумать. И заклятье правды обойти можно. Когда придумали яды, то подобрали и противоядия, так? И к вашей правде наверняка есть «противоядие».

— Вы очевидно полагаете, что помощница Бьюры, Льеса, и есть похитительница? И она смогла всех обмануть? — после новой затяжной паузы сухо уточнил глава.

— Это была одна из версий, пока не оказалось, что портрет — подделка. Теперь я именно её и подозреваю, — кивнул Сьят. — Расскажите о Льесе. Всё, что знаете.

В этот момент на столе вспухла чёрная лужа с письмом.

— Это тебе, — мастер Гьириб протянул записку Мьёлу. — Или всё-таки нам.

Мьёл развернул записку и прочитал: «Матушка просила передать, что женщина жива, и это точно. Иххо».

— Матушка Шанэ уверена, что Бьюра жива, — сообщил он. — И лично я ей верю. А вы?

Глава ведомства кашлянул и быстро заговорил:

— Льесе шестьдесят один год. Одно время я думал её главой отдела поставить — она обязательная, исполнительная, обстоятельная, умная… Но вот творчества в ней маловато. Помощница — да, отличная: и Бьюра, и её предшественник Дьит всегда были Льесой довольны. Но выше должностью — нет. Живёт одна. Мужа похоронила несколько лет назад — он чем-то сильно болел. В то время она продала дом и переехала в комнатушку гостевого дома, чтобы устроить мужа в хорошую больницу, но лечение его не спасло. Детей нет. Насчёт родственников не знаю, но в деле читал, что она приютская. Коренная северянка и семиреченка. В Колдовском ведомстве работает с шестнадцати лет, как и большинство из нас. До секретных разработок занималась то зельями, то артефактами, но на самом деле документацией — сама мало что делала, зато отлично составляла описания и отчёты. Сейчас Льеса временно замещает Бьюру. Вот, пожалуй, и всё.

— То есть она лет десять сильно нуждалась в деньгах, а самый быстрый способ хорошо заработать — это продать на сторону секреты новинок, — хмыкнул Сьят. — Она же сама ничего нового не придумала, ничего себе ради премий и продвижения по службе не присвоила? Конечно, нет, это опасно, раз все знают, что в ней мало творчества. Кстати, помните убитого Эльяса из дела о пропавшей могиле и вашу опытную разработку в стене его дома? Которую придумали десять лет назад? В то время Льеса уже работала в отделе?

— Как раз год как пришла, — мрачно подтвердил мастер Гьириб. — И уж кого я точно не подозревал — больно исполнительна… Думаете, Бьюра узнала? Но ведь проще же убить, чем похитить.

— Извините, не соглашусь. Убить не так-то просто, — возразил Сьят. — Вот я, например, боюсь мертвецов — и я бы тоже похитил. Для начала. А дальше — по обстоятельствам. Или припрятал бы до побега, а после письмо с местоположением подбросил, или дальше бы использовал. Но сейчас гадать об этом бесполезно. Предлагаю сначала спасти Бьюру. А там и правду узнаем.

— Как? — скептично поднял брови глава. — Если она, по-вашему, умеет обходить заклятье правды? Пытать будете? Немолодую женщину?

— А я, кажется, понял, — вставил Мьёл. Во время беседы он сидел молча, уставившись в пол, а теперь его глаза горели вдохновением. — Я понял, как она обошла правду. И без пыток всё расскажет. Почти без.

Мастер Гьириб недоверчиво фыркнул, но обсуждать (и осуждать) это заявление не стал. Лишь спросил:

— От меня что потребуется?

— Портреты Бьюры и Льесы в ближайшее же время. И дальнейшее сотрудничество, — Сьят аккуратно сложил бумаги и встал. — У меня есть пара идей. Позже напишу. Но очень прошу вас пока не тревожить Льесу. Мы приходили из-за чего угодно, но не из-за неё, Бьюры или утечки секретов. Придумайте причину. Пустите слух. Даже посмейтесь над нами — например, из-за того, что теперь мы оба к вам в архив просимся: Мьёл — ещё на неделю, я — навсегда. Только не тревожьте Льесу.

— Понял, — кивнул мастер Гьириб. — Согласен. Жду. Всего доброго, молодые люди.

— Как ты понял, что портрет-то поддельный? — прошептал Мьёл, когда сыскники, откланявшись, покинули ведомство.

— А у нас уже было похожее дело — лет двадцать назад, — отозвался Сьят. — Оно и в архиве значится как «Дело невидимки». Только тогда мы искали девочку из приюта, которая ухитрилась подменить в личном деле свой портрет на выдуманный уличным художником и сбежать. А за полгода до побега она постоянно и всем подряд корчила такие рожи, что после никто не смог толком вспомнить, какое же у неё нормальное лицо. Эту «невидимку» год искали, но так и не нашли, а во взрослом возрасте она сама заглянула в приют и рассказала, как удрала. Мне об этом деле как-то приятель рассказал. И заодно я вспомнил про нашего южанина, который «чёрная невеста». Он был — невиданный случай! — невосприимчив к воздействию. Так почему же, подумал я, кое-кто не может быть невосприимчивым к правде?

***

— Скажите, матушка, а как далеко дух может уйти от тела? — спросил Сьят.

Время близилось к обеду, но в чайной уже было полно замёрзших гостей, поэтому матушка Шанэ пригласила сыскников в тёплую беседку и сначала заставила обоих поесть. И лишь за чаем разрешила заговорить о делах.

— Недалеко, — ответила матушка, убирая со стола грязную посуду. — Расстояние зависит от того, как душа привязана к телу — ещё крепко или уже не очень. Чем слабее связи — тем дальше расстояние и больше времени дух может пребывать вне тела. Но время — это всегда час-полтора, а расстояние — недалеко. Я проверила все здания ведомства в парке — на всех трёх одинаковая защита. Мы такую называем «ни войти — ни выйти». Если бы не она, я бы сказала, что Бьюра где-то там — где-то в одном из трёх зданий. Но с такой защитой она бы не вышла наружу. То есть её надо искать в крайних домах на ближайших к парку улочках.

— А там одни булочные да закусочные, и никто нас туда с обыском не пустит, — фыркнул Мьёл и недовольно зажевал медовый пряник.

— И живёт наша подозреваемая в гостевом доме на Десятом острове… Мы не будем рыскать по чайным, нет. Пойдём другим путём, — рыжий снова внимательно посмотрел на матушку: — Ваши помощники живых находить не умеют, так?

— Увы, — матушка Шанэ вытерла руки полотенцем и снова взялась за чайник.

— Но они ощущают так называемые вещи из могилы? — уточнил Сьят. — А конкретную вещь из могилы на конкретном живом человеке найдут?

— Ах ты, хитрюжка! — матушка одобрительно улыбнулась. — Найдут, сынок. А если это будет сильный амулет да с моим колдовством, то и под землёй отыщут, и под водой, и на любом расстоянии — хоть в границах Семиречья, хоть в соседних городках.

— Так что нам делать-то? — не понял Мьёл.

— Сначала подбросить Льесе вещь из могилы, — просто сказал рыжий. — А после попросить мастера Гьириба дать ей такое поручение, чтобы она побежала к своей начальнице. И всё. Я почти уверен, что Бьюра жива лишь поэтому — она и её знания до сих пор нужны. Если бы Бьюра просто узнала об утечке секретов — да, я соглашусь с мастером Гьирибом, её проще быстро убить. Но она жива — заметьте, с конца лета. Значит, не всё наша преступница из Бьюры вытянула. Значит, побежит к ней, если нужда заставит.

— За Бьюрой кто-то должен ухаживать и присматривать, — хмуро заметил Мьёл и взял второй пряник. — Кормить, поить, мыть, здоровье проверять. Льеса, что ли, сама после работы проверяет? Или помощники есть? Хотя, наверное, сама. В таком деле слишком много людей — это опасно.

— Может, потому дух Бьюры и вырывается на свободу лишь после полуночи, — добавила матушка Шанэ. — После проверки её погружают или в этот твой новый мешок, или просто в новый глубокий сон на сутки — до следующего вечера. И она ускользает.

Сьят мрачно посмотрел в полупустую чашку и нервно повёл плечами:

— Я бы не рисковал. Можно, конечно, понаблюдать пару дней, однако… Мы пришли в ведомство. Слухи просочились. Если Льеса забеспокоится…

— А с поручением нет? — хмыкнул колдун.

— И с поручением — да, — огрызнулся рыжий. — Тоже встревожится. Или нет. Никогда не узнаешь, пока не проверишь. У тебя есть идея получше?

— Мальчики, не надо, — быстро вмешалась матушка Шанэ. — Не ссорьтесь. В любом случае за Льесой присмотрят мои помощники — спокойная она будет или заподозрит что-то. Надо всего лишь до вечера подбросить ей нужный амулет. А после, даже если мы не успеем, мои ребята защитят Бьюру.

— Ладно, — выдохнул Сьят. — Давайте к вещи. У вас есть такая, чтобы Льеса её обязательно взяла и надела?

— У меня есть такое заклятье, — улыбнулась матушка. — И это почти обычное воздействие, сынок. И амулет с мертвеца тоже подберу.

— Если вы любую сделаете нужной, то вот, — рыжий вытянул из нагрудного кармана безрукавки серебряную цепочку. — В отделе вещдоков попросил. Под расписку. Потом вернуть надо.

— Ты когда успел? — удивился Мьёл. — Я в прошлый раз мастера Хьита неделю уговаривал какую-то мелочь на час выдать!

— Я предусмотрительный, — скромно ответил Сьят. — Я его героем пары рассказов сделал, и с тех пор мы приятели. Сгодится?

Матушка Шанэ взяла цепочку и поморщилась:

— Какая старая… Смерти три видела, раз пять в могиле побывала и всегда подолгу под землёй… Чья она? Или это секрет?

— Конечно, нет. Это вещь убийцы, — объяснил рыжий. — И вы насчёт всего правы — и три смерти, и пять раз в могиле, и подолгу. А история такая. Одного парня в училище сильно дразнили. В какой-то момент он поехал крышей и решил убивать обидчиков, чтобы другим неповадно было. А цепочка принадлежала его бабушке — она говорила внуку, что вещь колдовская, но велела похоронить вместе с ней. Когда наш убийца собрался на дело, он про цепочку вспомнил, понадеялся на колдовскую помощь и выкопал её. Задушил жертву цепочкой. Снова закопал, чтобы бабушка в Мире вечных вод не гневалась. Через год снова выкопал и убил. И снова цепочку бабушке вернул. Через два года опять убил, хотя училище давно закончил, — злопамятный оказался. И опять цепочку в могилу.

— А-а-а, — протянул Мьёл, — вспомнил. Дохлый такой хмырь, безобидный с виду. Его года три назад казнили.

— Ага, — Сьят кивнул и продолжил: — Всего обидчиков было то ли шесть, то ли семь, но уже с четвёртым убийством не сложилось. Парень заподозрил неладное и аж до мастера Рьена от страха дошёл. Мастер ему поверил. Мы помогли с защитными амулетами и установили слежку. С поличным тогда не взяли, но вспугнули. А главное, парень выжил, немного рассмотрел убийцу и заметил цепочку. Убийца наш её снова к бабушке прикопал, но нервный был и шумел сильно. Смотритель кладбища его заметил, проверил с утра могилу и нашёл цепочку. А после прочитал мою статью в «Вестнике» — мастер Рьен велел написать, вдруг кто-то опознает. Смотритель тут же сообщил нам, и мы по бабушкиной могиле нашли внука.

— Он даже не упирался, — добавил колдун. — На допросе всё выложил, да ещё и с гордостью. Туда ему и дорога.

— Так сгодится вещь? — Сьят брезгливо посмотрел на цепочку.

— Вполне, — кивнула матушка Шанэ.

— А что ещё нужно? — поинтересовался Мьёл. — Нам уйти?

— Если есть слабина — мечта, душевная трагедия, страстное желание — заклятье крепче жертву схватит, — сказала матушка, вставая. — Оставайтесь, колдовство несложное. Только посуду со стола уберём. И голыми руками потом вещь не брать. Вам не навредит, но на Льесу может подействовать слабо.

Она достала из ящика буфета пару мешочков с песком.

— Она мужа потеряла, — сообщил Сьят и встал, чтобы помочь. — И детей никогда не было.

— Легко поймается, — матушка Шанэ подбросила на ладони цепочку, и та хищно сверкнула серебряными звеньями.

Когда со стола убрали всё, включая скатерть, матушка высыпала в центр песок из одного мешочка, что-то прошептала на южном, и песок замерцал. Она положила сверху цепочку, достала щепотку песка из второго мешочка, выдохнула заклятье и кинула песок на стол. Над цепочкой повисло пыльное облако, и матушка снова что-то зашептала. И с каждым её словом песок и металл цепочки сияли всё ярче.

Мьёл улучил момент, наклонился к Сьяту и прошептал:

— Без обид, друг, но ты не думал, что Льеса тоже под воздействием? Что она — лишь исполнитель?

— Думал, — еле слышно отозвался рыжий. — Однако она владеет уникальным колдовством и умеет обманывать правду. То есть она точно важное звено в цепи. Будем брать.

***

На амулет Льеса попалась сразу — Мьёл оставил цепочку на полу гостевого дома, в коридоре, в десяти шагах от комнаты колдуньи. И даже успел заметить по следящему артефакту, с какой жадностью Льеса схватила и сразу же надела украшение — матушкино воздействие оказалось убийственно сильным и точным.

После этого нужно было только ждать, а ждать пришлось почти неделю — вопреки предположению Мьёла, лично колдунья за похищенной начальницей не присматривала. Ровно в восемь утра Льеса покидала гостевой дом, ровно в полдесятого появлялась в Колдовском ведомстве, ровно в два часа дня шла на обед, причём всегда обедала в одной и той же чайной, ровно к трём возвращалась. И ровно в семь вечера она выходила из Колдовского ведомства, чтобы лодкой добраться до дома.

— Слабая, — заметил Мьёл быстро. — Протоки делать не умеет. А не ходит ими, потому что это дорогое удовольствие. Скорее всего, склянки с заклятьем им дают, но на всякий случай и не на каждый день. Даже час перехода протокой три дня делать. Не напасёшься.

Неизвестно, на что тратились деньги Льесы, но одевалась она скромно, её вещи были поношенными, а обувь старой. Мастер Гьириб заметил, что работает она до шести, а то и в пять как начальница уйти может, но она всегда ждала семи часов — чтобы бесплатно вернуться домой с ведомственным лодочником.

Всё это и не только сыскники, ни разу не попавшись Льесе на глаза, узнали через матушку и её помощников в первые же два дня слежки. Неизвестным оставался лишь один момент — где Бьюра. И в конце концов Сьят всё-таки написал мастеру Гьирибу, рассказал о проблеме и попросил осторожно расшевелить колдунью. То есть дать ей срочное поручение, с которым ни Льеса, ни её команда из секретных разработок быстро не справятся.

— Она всё время ходит на обед в одну и ту же чайную, — задумчиво произнёс на седьмой вечер наблюдений Сьят, разламывая ложечкой очередное воздушное пирожное.

— Мы тоже, и что? — возразил Мьёл, допив очередную чашку крепкого чая.

— А то, что сегодня с утра я в эту чайную всё-таки заглянул, — рыжий хмуро глянул на колдуна. — Знаешь, какие там цены? Дороже, чем у матушки, в два раза, хотя ничего особенного они не варят. Чай как чай. Еда как еда. А Льеса? Ты же её видел. Она не может купить себе новые зимние сапоги, зато ходит пить чай в самое дорогое на острове заведение? Где к тому же толком не поешь — там только чаи и сладкое?

— Чайная ближе всего к зданию архива, — заметил колдун. — И из её окон красивый вид. Хотя ты прав, да. Это чайная не на каждый день. Я бы в такую раза два-три в луну ходил, не больше, и то если бы там что-нибудь выдающееся варилось.

— А Льеса ходит каждый день, кроме выходных… — Сьят на нервах быстро прикончил пирожное и спросил: — А её можно незаметно проверить? Чайную?

— Нет, — мотнул головой Мьёл, — у них же всё в защите — и от проток, и от воров. Хотя… — он взял чайник. — Можно попросить матушку и её помощников спереть из этой чайной что-нибудь важное. А у меня есть хороший приятель в отделе краж. Вот такой обыск, как при поисках воров, возможен. Но это если цепочка не сработает.

— Я волнуюсь, — признался рыжий. — Очень хочу найти Бьюру живой.

— Все хотят, — колдун слил в чашку остатки чая. — Съешь ещё пирожное и уймись. Не дёргайся, этим ты никому не поможешь, — и сурово подытожил: — В полях тебе почаще работать надо. А то сидишь вечно то в рассказах, то в архивах, то в отчётах.

Сьят вздохнул, признавая его правоту, и придвинул к себе третью тарелку с пирожным. Телосложение рыжий имел пожизненно худощавое, поэтому поглощал сладкое в неприличных количествах без ущерба для себя. Однако едва он взялся за ложечку, как закрытая дверь кондитерской приоткрылась, словно от порыва ветра. Гости кондитерской — почти все столики были заняты — удивлённо зашушукались.

Сыскники встревоженно переглянулись и выскочили из-за стола, потянувшись за верхней одеждой. Мьёл быстро бросил в вазочку деньги и сразу же почувствовал, как некто невидимый прихватил его за штанину. Он наклонился и прошептал:

— Пришла?..

За штанину утвердительно дёрнули.

— Нам надо попасть туда без неё, — Сьят тоже наклонился, поднимая упавший шарф. — Льеса должна уйти. Жизнь и свобода Бьюры прежде всего. Тайный ход есть?

Шарф в его руках утвердительно кивнул.

— Идём, — рыжий быстро накинул пальто.

***

Подозрение Сьята касательно чайной подтвердилось через полчаса, когда сыскники, пройдя по заснеженной набережной мимо трёх зданий Колдовского ведомства, свернули на улицу к парку.

По левую сторону от них петляла узкая тропинка, мерцали мрачно-зелёным парковые фонари и чернели деревья, а за ними горели редкие окна ведомственных зданий. По правую — сияли приветливыми вывесками и золотистыми светильниками булочная, продуктовая лавка и та самая чайная. Между ними темнели кусты и вились тропки, а позади белели крыши жилых домов. И призрачный помощник уверенно потянул Мьёла на задний двор чайной.

— Она всегда была так близко… — с досадой пробормотал Сьят.

Помощник стащил с шеи колдуна шарф и нетерпеливо ткнулся в стену — туда, где ничего, казалось бы, не было — ни двери, ни заметных щелей. Мьёл обтянул руки водяными перчатками, проверил стену, тоже ничего не обнаружил и присел на снег.

— Отойди-ка подальше, — скомандовал он. — Оба отойдите. Шагов на двадцать.

И снег вскипел чёрной водой. Колдун не жалел сил, и новая вода всё прибывала и прибывала. Бурлила, лопалась пузырями и ныряла под землю — и искала-искала-искала… Задний двор — кусты, невысокую изгородь без калитки, коробки с мусором, стремительно тающие сугробы — и самого Мьёла затянуло густым туманом. Резко запахло рекой.

— Утоплю, только попадись, зараза изворотливая… — зло сплюнул колдун. — Чего придумала…

Он добавил ещё воды, и через минуту ручьи хлынули из появившихся на стене чайной щелей. И расплавили часть стены, обнажив проход, в котором мгновенно вспыхнули тусклым золотом колдовские светильники.

Мьёл втянул в себя всю воду вместе с туманом, осторожно встал, вытер рукавом куртки мокрое лицо и явно удивился, заметив кровь. Так тратиться ему давно не приходилось. Он повернулся и махнул рукой: пошли, мол. Первым в проход сразу устремился призрачный помощник, а Сьят боязливо последовал за ним.

— А что это было? — поинтересовался рыжий.

— Не знаю, — снова сплюнул колдун и запрокинул голову, прихватывая кровоточащий нос. — Не понял. Какая-то защита. Еле взломал. Потом подумаю.

Сьят, отвернувшись, достал из кармана пальто скрученный валиком и пахнущий травами платок:

— Держи. Кровь быстро останавливает.

В проходе появился шарф и замельтешил, явно подзывая. А следом за ним из чёрной лужи вынырнул полосатый котёнок и отчаянно запищал.

— Да как ты пролазишь-то везде? — Мьёл с ворчанием наклонился, подобрал Угря и сунул его в карман куртки.

Котёнок сердито вякнул и испарился — улизнул протокой. Чтобы через минуту обнаружиться (рядом с висящим в воздухе шарфом) внутри чайной, у единственной и помятой двери в широкой прихожей. Из крупных щелей сочился тёплый золотой свет.

Сьят огляделся и с уважением посмотрел на колдуна. Стены чайной, как и дверь, напоминали подтаявшие свечи — искажённые, бугристые, в наростах застывшей чёрной воды.

— Гостей ждать? — спросил он серьёзно. — На твоё колдовство сбегутся?

— Понятия не имею. Мелкий, брысь! — Мьёл без труда выбил покосившуюся дверь. — Придут — огребут. Я злой.

Призрачный помощник снова закивал и на секунду показался — взъерошенным и готовым подраться пустынным котом.

А за дверью находилась самая обычная жилая комната с самой же обычной жилой обстановкой — буфет и чайный столик с нетронутой едой в одном углу, кровать в другом, платяной и книжный шкафы, тёмный ковёр на полу. А посреди комнаты за огромным рабочим столом сидела Бьюра и исступлённо писала. Очень бледная, худая, с мутными серыми глазами, она не обратила ни на сыскников, ни на призрачного помощника, ни на запрыгнувшего на стол котёнка ни малейшего внимания.

— Ничего не трогаем, — предупредил Мьёл. — Пиши мастеру Гьирибу, пусть приходит и разбирается. Здесь точно полно тайников, но они принадлежат ведомственным. Разве что…

Котёнок требовательно вякнул. Колдун посмотрел на свою руку, вспухшую каплями воды, и встревожился.

— Разве что Бьюру снова спасём, — закончил он. — Это заклятье жрёт её силы.

Мьёл встал позади замороченной женщины, потёр руки, плеснул водой, и над головой Бьюры распустился чёрный цветок. Поток воды сначала окатил её с головы до ног, а после впитался в лепестки. Вода разрушила, размыла и забрала колдовство, и женщина выронила перо.

Она попыталась отодвинуться от стола, увидела котёнка и прошептала:

— Это ты… Ты позвал на помощь…

Угорь распушился и гордо заурчал. А Бьюра с трудом повернулась и улыбнулась:

— И снова ты…

Колдун присел рядом с ней на корточки и тихо спросил:

— Льеса?..

— Опоила меня чем-то, — кивнула Бьюра. — И здесь заперла. Сначала предложила, чтобы я сама, чтобы добровольно… И тогда выпустить обещала, в семью вернуть. А я отказалась. А стены здесь — как водяной мешок. Вся эта комната — водяной мешок. И вот… Как тебя зовут? — и смущённо: — Можно тебя обнять?..

***

— Это не я… Я не хотела… — плакала в допросной Льеса — высокая, худощавая и голубоглазая женщина с копной серебристо-седых волос. — Меня заставили… Я их не знаю… Муж умирал, мне нужны были деньги — много-много денег… Я одна, у меня больше никого нет… Они сами меня нашли… И предложили — много-много предложили… Я ворую разработки… нет, даже случайные идеи… А они тайник в парке обустроили. Я туда папки, а они — деньги. Я бы ни за что, но муж… У меня больше никого нет…

Она жаловалась очень искренне и выглядела по-настоящему несчастной. Настолько, что Сьят и мастер Гьириб то и дело переглядывались, а потом косились на Мьёла, который обещал подобрать ключи к обману. Колдун же сидел поодаль и смотрел на свой кулак, вспухший чёрными каплями. И в ответ на вопросительные взгляды лишь кивал: продолжайте, мол.

— Бьюру ты похитила? — сурово спросил Сьят.

— Нет-нет, мастер, нет… — залепетала колдунья. — Я только вместе с ней из ведомства на обед вышла… Я ничего не знала, это не я…

Водяной клубок заклятья правды по-прежнему сиял снежной белизной, подтверждая правоту Льесы.

— И ничего важного я не продавала, клянусь! — горячо продолжала она. — Так, по мелочи… редко… После смерти мужа долгов много осталось, я хотела рассчитаться, а потом сдаться вам. И их всех сдать. Не хочу на крючке всю жизнь! Нет, ма… — и вдруг запнулась.

На её лице заблестел пот. Льеса резко сгорбилась, пряча под столом руки, и тяжело задышала, сглатывая. А Мьёл посмотрел на свой кулак в каплях воды и ухмыльнулся.

— Я не… — снова начала колдунья, но недоговорила: закатила глаза и сползла по спинке стула. В обморок.

— Левая рука, — отметил Мьёл. — Проверьте, там или амулет, или знаки.

— Амулет! — удивлённо пробормотал мастер Гьириб. — И не просто амулет. Он под кожей. Сейчас достану. Молодец, парень.

Сьят позеленел и отвернулся, а Мьёл, наоборот, встал и подошёл к старому мастеру. На руке колдуньи, от запястья до локтя, полыхал ожог, под которым проступало что-то выпуклое. И сознание она потеряла явно от боли.

— Если вы умеете быстро лечить, то давайте я достану, а вы исцелите, — предложил Мьёл.

Сьят зажмурился и зажал уши, но колдуны всё сделали тихо и быстро (заодно и цепочку из вещдоков забрав). И уже через минуту на руке Льесы не было ни следа травмы или крови, а через пять минут она пришла в себя.

— Простите… — пролепетала она, подняв голову и часто-часто заморгав. — Мне что-то… нехорошо стало. Можно воды?

Сьят подвинул к ней стакан с водой и снова строго спросил:

— Так кто и зачем похитил Бьюру?

— Я не зна… — затянула старую песню колдунья и осеклась: белый шар правды почернел и зачадил.

— Не ищи, — мастер Гьириб положил на стол амулет — очень тонкий, гибкий, изрезанный знаками. — Он у нас. Человеческая кожа. Взятая у сильного старого колдуна. Обработанная кровью ещё минимум пяти мощных колдунов. Древний и давно утраченный ритуал. Я читал о нём, даже когда-то восстановить хотел, когда был молодым и глупым. Но не решился. А чтобы не совращало знание, заставил себя забыть о нём — да так крепко, что и сейчас не сразу вспомнил. Парень, ты тоже о нём слышал?

— Наставник рассказывал, — кивнул Мьёл, возвращаясь на свой стул. — Но он знал больше вас и сказал, что когда вранья слишком много, оно жжётся. А если ему придать направление, враньё укажет на источник защиты. Немного правок в заклятье правды — и всё.

Льеса сразу сбросила маску несчастной — её глаза потемнели, лицо свело судорогой, рот оскалился.

— Да пошли вы… — прохрипела она.

Мастер Гьириб молча встал, бросил ей в лицо пригоршню воды и велел:

— Говори правду. С чего всё началось?

— Мой муж в молодости был контрабандистом, — послушно заговорила колдунья. — Он долго это скрывал, но я узнала. Сначала думала, он любовницу завёл, а оказалось, тёмные делишки проворачивает. Я тогда сказала, что не против лишних денег в доме, но попросила не рисковать. А он… Это не болезнь была, это проклятье. Он перевозил какую-то древнюю вещь и подцепил проклятье. Болями мучился — чуть с ума не сошёл. У меня к тому времени тоже завелись нужные связи, и я обратилась к знающей Чудье. И она так сказала: или к лекарям, но тогда признаться во всём придётся, а в тюрьме муж год-два проживёт, или в закрытый храм с лечебницей за Семиречьем, но всё равно лет на пять-семь. Там и боли унимают, и вопросов не задают. Но и денег берут много. Очень много.

Она сглотнула и сипло продолжила:

— Мне его дружки уже давно намекали — почему бы, мол, что-нибудь интересное не продать из ведомственных тайн? Это они держат чайную — давно держат. Мне предложили часть секрета, чтобы обмануть заклятье правды, и деньги в обмен на новые разработки. И я согласилась. Почти полгода я восстанавливала ритуал обмана и искала на кладбищах подходящих мертвецов, но оно того стоило. Браслет — всё равно что мёртвый, причём очень сильный мёртвый колдун, сильнее меня. Поэтому заклятье не чувствует живого, лишь мёртвого во мне, а мёртвые не лгут, молчат — потому что их нет. И меня для заклятья правды не было. Но я всё равно старалась быть осторожной. За десять лет меня никто ни в чём не заподозрил. Я действительно не брала ничего важного и опасного, лишь мелочь. Муж прожил семь лет и умер, а я… Решила, что ещё немного, и всё. Рассчитаться с дружками мужа, скопить денег, попросить о переводе в другое ведомство — и уехать. Подальше. Но тут из отпуска, не предупредив меня, вернулась Бьюра — почти на неделю раньше срока. Она заметила. Надо было срочно что-то делать.

— Над чем она всё это время работала? — спросил Мьёл. — Взаперти?

— Над забвением-подменой. Я не хотела её убивать. Лишь хотела, чтобы она забыла — о похищении и обо мне. Подмена помогает не просто забыть нужное, но и заместить реальность выдуманными воспоминаниями. Я бы получила последние деньги, потребовала выкуп, чтобы сбить всех со следа, и уехала. А мужу Бьюры отправила бы записку, где искать жену. И она ничего бы не вспомнила — и никто никаких следов колдовского вмешательства на ней бы не нашёл, — и Льеса зло выдохнула: — Убить её надо было. И тело уничтожить. И концы в воду. А я пожалела — её детей, мужа. Нельзя лишать людей любимых, говорила я себе — сама же потерявшая. А оно вон как вышло — против меня обернулось…

И, поборов остатки воздействия, колдунья отрывисто спросила:

— Кто меня сдал? Как вы всё узнали?

Сьят открыл папку, достал два листа с вопросами — один со своими, второй глава Колдовского ведомства набросал — и невозмутимо ответил:

— Дух Бьюры. Она научилась покидать тело и нашла того, кто её увидит и поймёт. А теперь слушайте внимательно. Пока что вам грозит пожизненная каторга, но ввиду вашего преклонного возраста, раскаяния и сотрудничества со следствием — включая, конечно, обязательные имена всех «дружков» и прочих помощников, — есть шанс заменить её на пожизненную службу в закрытом храме Семи рек. Если согласны, отвечайте на все вопросы — внятно и развёрнуто. Если нет…

— Согласна! — торопливо перебила Льеса.

— Тогда начнём.

А мастер Гьириб придвинулся к Мьёлу и прошептал:

— Не хочешь ко мне? В отдел секретных разработок?

— Увы вам, — ухмыльнулся молодой колдун. — Даже не мечтайте.

— Почему? — прищурился глава Колдовского ведомства.

— У меня голова без ног не работает, — Мьёл пожал плечами. — Сяду в кабинете на задницу — ничего не придумаю.

— Это поправимо, — заметил мастер Гьириб.

— Но это и не главное, — молодой колдун посмотрел сначала на Сьята, потом на Льесу и скривился: — У вас клоака, мастер. А у нас — семья. У нас принято прикрывать, а у вас — подставлять. Я всякого в вашем архиве наслушался. Нет уж. Не пойду.

— Но ты запомни, — глава улыбнулся. — Жизнь непредсказуема, а сыскная особенно. Никогда ведь не знаешь, что случится завтра.

Мьёл согласно кивнул. Они-то со Сьятом думали, что уедет мастер Рьен, уснёт зимний город, и из развлечений останутся склянки, рассказы да старые архивные дела. А оно вон как вышло.

И то ли ещё будет…