После меня

Дарья Гущина (2020)

Пять лет Арина бьётся над тайной странной музейной экспозиции. По её мнению, экспонаты ничем между собой не связаны, однако их почему-то объединили в выставку под названием «После меня». Казалось бы, что может объединять веер восемнадцатого века, современную фотографию, фуражку времён ВОВ, раковину речного моллюска и свежий букет из кленовых листьев? Или — кто? Когда у Арины заканчиваются версии, её тётя — владелица музея — рассказывает странную историю создания выставки.

3

После угрюмо-молчаливого тёмного подвала улица ослепляла закатным светом, оглушала щебетом птиц, обволакивала уютным теплом — точно в плед закутывала. А небо напоминало лоскутное одеяло — сизо-серые и ванильные облачные клочки, зелёные с золотом макушки деревьев. И, проходя по саду, я вдруг задумалась: а откуда?..

— Откуда кленовые листья? — я посмотрела на тётушку. — Здесь же нет клёнов.

Я давно весь городок вдоль и поперёк исходила, в каждую подворотню заглянула, могла с закрытыми глазами найти дорогу хоть к музею, хоть к автовокзалу. И по осени мне всегда не хватало кленовых, дубовых и каштановых листьев — для атмосферы. Только тополя, берёзы, рябины, осины… Сибирский стандарт.

— Очень правильный вопрос, — согласилась тётя Вера. — Меня он тоже долго мучил… пока не прояснился.

Я вздохнула укоризненно, но поняла, что иного ответа пока не дождусь. Листья — это тоже часть истории, а забегать вперёд тётушка никогда не любила. Нет, у любой истории должны быть чёткие начало, середина и концовка, и нравится-не нравится, хоть изведись от любопытства, а раньше положенного ничего не узнаешь.

Мы вернулись к домику. Возле летней кухни, под раскидистой плакучей берёзой, стояли плетёные кресла и столик. Сервировать его к чаю — дело пятнадцати минут, и всё это время тётушка по-прежнему молчала, что вообще-то было ей несвойственно. Инна Макаровна уже ушла — утром и днём она готовила обеды и перекусы для посетителей музея, а вечером убегала кормить своих многочисленных внуков.

Я устроилась в кресле среди подушек с чашкой чая, а тётя Вера продолжала суетиться по мелочи — то печенье принесёт, то проверит, полна ли сахарница, то мёда в пиалку доложит. Я её не торопила. И всё больше понимала, как сложна для тётушки эта история. Если она, любительница поговорить и рассказать, сначала отмалчивалась, а теперь так волновалась…

Да, явно странная история. Историку-искусствоведу, который привык оперировать деталями и собирать целостные картины из фактов, кажется, чего-то недоставало для уверенного изложения событий — либо деталей, либо фактов. Либо… веры в реальность случившегося, если вспомнить о словах: «Странная история. Мистическая».

Мистическая…

— Тёть Вер, ты сама-то веришь в то, что случилось? — спросила я тихо.

Она размешала в чае мёд и ещё тише ответила:

— Не всегда, Ариш. Иногда кажется, что мне всё приснилось. Но потом я спускаюсь вниз, в подвал, смотрю на букет из листьев… Знаешь, сколько ему лет? Около пяти. И сейчас он такой же, как… тогда. Когда почти пять лет назад я собрала его и установила в подвале. И краска на листьях, которой номера написаны, — тоже. Разве это не чудо? — и нервно улыбнулась.

— Тёть Вер, — я посмотрела на неё решительно. — Рассказывай! Всё как есть. Я и правда тебе верю. Во всём. И даже в букет.

— Ладно, — она села напротив меня и накинула на колени охровый плед, взяла большую кружку с глинтвейном. — Всё… правильно. Перед смертью не надышишься. Расскажу как есть, как на духу. И, знаешь, даже спрашивать не буду потом, веришь или нет. Это твоё дело. А я… — и она наконец улыбнулась. — Пожалуй, выскажусь. Просто выскажусь. Да. Давно устала в себе держать.

Я поставила на колени корзинку с «хворостом» и выжидательно взяла первое печенье.

— Как ты знаешь, Ариш, — начала тётушка в своей обычной неторопливой манере, — моему музею больше двадцати лет. И за это время у нас не было никаких неприятностей — ни крупных краж, ни несчастных случаев. По мелочи, конечно, тащат иногда, но мы с этим смирились. Такова уж людская природа — прихватить что-нибудь «на память». И однажды человеку стало нехорошо — жара, духота… Мы вызвали скорую, и всё обошлось. Откачали, подлечили, выписали.

Конец ознакомительного фрагмента.