Записки рекламщицы, или Безмолвная революция, которую совершили женщины, а мужчины даже не заметили

Дарья Горина, 2021

В патриархальном обществе рекламный рынок представляют по книгам Минаева, Пелевина и сюжетам Бегбедера. Автор этой книги четырнадцать лет работает в рекламе, девять из которых на руководящих должностях, и знает о мире рекламщиков, а точнее, рекламщиц, не понаслышке. Героини ее романа – успешные красивые молодые женщины, которые пытаются найти счастье и не потеряться в корпоративных интригах, чужих мужьях, любовниках и всевозможных допингах. Куда заведут поиски? Каково быть женщиной в мире рекламы? Как выдерживать конкуренцию с мужчинами, и есть ли она? Ответы на эти вопросы ищите на страницах дерзкого и откровенного романа «Записки рекламщицы, или Безмолвная революция, которую совершили женщины, а мужчины даже не заметили». Содержит нецензурную брань.

Глава 7. Красота как меньшинство

В «Сандуны» девочки ходили раз в месяц. Это было традицией: париться с вениками, делать балийский массаж в четыре руки и пить «Те Гуань Инь». Кожа выглядела свежей и отдохнувшей еще три дня.

Девушки зашли в парилку. Банщица разгоняла пар и стучала по полу. Было жарко, но Molly держалась. Аня встала и, нагнувшись, вышла первой, за ней выскочила Molly. Они глотнули чая, и Аня рассказала, как ее босс неоднозначно с ней общается, и она не может быть с ним откровенной, потому что не понимает: это искренняя дружба и ценность ее профессиональных качеств или флирт, да еще и с сексуальным подтекстом? Было сложно разобраться, потому что все находилось в рамках приличия, никаких конкретных намеков. Но Аня чувствовала, что это больше, чем просто хорошее отношение и признание ее управленческих качеств.

Она знала, что в компании до конца не понимают ее потенциал, для Ани и руководства было важно разное: крутые технические навыки, навыки презентаций, развитие новых направлений и многое другое. Но то, что было у Ани, — они не понимали, а у нее были суперспособности. Она очень хорошо чувствовала людей, круто собирала сильные команды, мотивировала сотрудников, которые, в свою очередь, эффективно работали, по-настоящему уважали ее как профессионала и готовы были следовать за ней. Казалось бы, ничего конкретного, что можно пощупать, но на самом деле именно это позволяло делать прибыль как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе.

Производительность сотрудников под руководством Ани увеличивалась, расходы на найм, адаптацию и ошибки нового персонала не росли. Все, за что бралась Аня, развивалось и цвело. Она медленно, но верно и уперто шла к своим целям и всегда достигала желаемого любым путем. Ей под силу были любые цели, она меняла стратегию и тактику, но в итоге всегда приходила к нужному результату. Аня объясняла сотрудникам мотивацию своих решений и их совместную ответственность за последствия — так они чувствовали партнерство и responsibility share. Им нравилось, что она была амбициозна и справедлива. Аня не всегда занимала их сторону: да, она защищала сотрудников, когда те были правы, но, когда нет, спорила. Так же делали они: если правда была на стороне Ани, они доверяли, были горой за нее. Она любила людей, искренне восхищалась талантами и продвигала их как личностно, так и профессионально.

Аня была уверена в себе, поэтому гордилась результатами каждого, пиаря не свои заслуги, а их. Знала, кого нужно уволить, а кого оставить, как сделать так, чтобы все работали как команда. У ее сотрудников горели глаза, потому что у Ани горели, и она набирала таких же целеустремленных, неравнодушных, трудолюбивых, умных сотрудников, подобных себе.

Она была эмпатом, можно сказать, почти экстрасенсом. На самом деле, все это лежало не в области мистики, а одного простого качества, доведенного до максимальной отметки на шкале: внимательности. Когда Аня пристально и долго смотрела в глаза другому человеку, они как будто зумом увеличивали малейшие детали его эмоций. Совместно с наблюдением за микромимикой человека, его поведением в разных обстоятельствах, Аня начинала очень хорошо распознавать мельчайшие реакции. Ей было сложно от этого, потому что она часто видела, как люди врут или льстят, и настолько плохо, что было даже оскорбительно, что человек так мало усилий затрачивает на игру. Потому что сама Аня могла играть как боженька. Она врала филигранно и каждый раз удивлялась, что люди, которые хорошо ее знают, не могут отличить вранье от правды.

Molly спросила Аню про приставания босса: может, ей кажется и у него просто такая манера общаться.

— Понимаешь, Molly, на каждом меcте работы ко мне клеился начальник. На каждом… — начала Аня.

— Не может быть, а ты говорила кому-то об этом? Подала в суд? — возмутилась Molly.

— Нет конечно, у нас никто таким не занимается. Раньше это вообще было в порядке вещей: беременную легко уволят, и никто ей не заплатит отпускные. Все работают в черную и серую, малый и средний бизнес еле выживают. Поэтому не защищен никто в равной степени: как мужчины, так и женщины. Сейчас ситуация стала намного лучше, но, опираясь на прошлый опыт, сложно поверить, что тебя действительно видят как профессионала и только, — Аня попросила новый графин имбирного чая.

— И все-таки ты не должна его приравнивать ко всем. Это твой опыт, но не его. Если даже раньше тебе встречались придурки, это не значит, что все такие! — оптимистично заявила Molly.

— Я думаю, он сам не понимает и не признается себе в том, что я ему нравлюсь. Мне кажется, он не замечает, как смотрит на меня при всех, но другие-то замечают, — Аня подтянула сползающее полотенце.

— Да мне тоже всегда приходилось доказывать, что я не просто красивая. Я женщина, ношу каблуки, могу одеться сексуально и распустить волосы, могу накрасить губы красной помадой, но не потому, что хочу привлечь к себе внимание. Мне хочется выглядеть так, потому что это отражение моего внутреннего состояния, моего настроения. Страшно быть самой собой. Смелость — не думать, что о тебе подумают, — на одном дыхании выпалила Molly без ошибок.

— Как говорила Мишель Обама: «Вам нужно быть в два раза лучше всех, чтобы достичь хотя бы половины того, что есть у них». Она говорила про темнокожих, но, кажется, это подходит к красивым девушкам как нельзя лучше.

— Красота как меньшинство. Ты не хочешь покурить? Я бы вышла на свежий воздух! — предложила Molly, которая сама не курила, но любила выйти с подругами на улицу за компанию.

— Пойдем, — согласилась Аня.

Они оделись и вышли на улицу. Аня достала ментоловый Vogue и закурила.

— У тебя наверняка тоже было такое. Я говорю: «Давай посмотрим отчет вместе», а он слышит: «Давай посмотрим вместе фильм». Я прям вижу, когда у него отключается мозг, он смотрит на мои губы и совершенно не слышит, что я на самом деле говорю. И начинаются пошловатые шуточки с фантазиями о моей личной жизни, о которой он, кстати, ничего не знает, но ощущение, что постоянно об этом думает. Причем фантазии его ничего общего с реальностью не имеют. Тебя, Molly, наверное, представляют с плеткой в кружевной маске, черных перчатках в мелкую сеточку, на высоченных шпильках и в чулках. Хотят, чтобы ты наказала их.

Molly рассмеялась, а потом ответила:

— Je ne sais pas, я об этом никогда не размышляла. Мне все равно, что обо мне думают, по крайней мере о моем внешнем виде. Но, конечно, они фантазируют, я же француженка! В их представлении я пью только красное вино, ем устрицы и курю длинные сигареты. Но я не люблю красное вино и не курю, а на устрицы у меня аллергия.

— Точно думают, поверь мне. Знаешь, Molly, неприятны не люди, которые пристают, а обстоятельства. Я же тоже человек, и мне иногда, может, хотелось бы ответить взаимностью и поддаться на ухаживания, но я понимаю, что работа для меня важнее, хотя в итоге все летит в тартарары.

— Куда? Proverbes russes fous!

— Мне неприятна даже не форма подката, а двуличность и псевдоморализм моего начальника. Я считаю непрофессиональным так себя вести, какой он пример подает и другим мужчинам, и руководителям? Насколько он не думает, в какое положение ставит меня! И виновата в любом случае буду я. Я слишком красиво выгляжу, я слишком сексуальна, я флиртую, хотя это им хочется так думать, а у меня тоже есть личная жизнь, и я хочу поддерживать внешний вид на уровне и не для них, как, может, они считают, а для своих мужчин вне работы. Но у меня нет времени вести два совершенно разных визуальных образа жизни, — протароторила Аня.

— Что такое псевдоморализм? Что ты имеешь в виду? Faux? — спросила Molly.

Они вернулись в парилку и решили заказать по бокалу красного танинного вина.

— Только сказала, что не фанат красного, и тут же захотелось. Такие мы француженки непостоянные! — засмеялась Molly.

Аня восхищалась ее уверенностью в себе и отсутствием необходимости кому-то что-то доказывать. Хочет — следует принципам, не хочет — отступает и плевать, кто что подумает.

— Когда я устраивалась на первую работу, мне было девятнадцать лет, — разоткровенничалась Аня. — Одевалась я так: юбка-карандаш, шуба и каблуки от Cavalli. Это притом, что устраивалась я в интернет-магазин кресел, который арендовал комнату в заброшенном институте «Проектмашприбор». Конечно, я в том интерьере выглядела сюрреалистично и, наверное, лучше бы смотрелась секретаршей в Москва-Сити. Но я выбрала сложный путь и решила, что секретаршей не буду никогда. Я начала становление себя «не потому, что красивая, а потому что умная». Хотя сейчас мне кажется, что глупо было не использовать весь свой потенциал, в том числе и внешность. Меня собеседовали три директора-мужчины, и я им, конечно, нравилась. Хотя потом они рассказывали, что не понимали, что я делаю в этой дыре. После собеседования генеральный позвал меня в сторонку и сказал: «Служебные романы запрещены». Это был вызов. Мне стало так обидно, что в ближайшее же время я закрутила роман с одним из боссов, хотя раньше это было для меня табу. Конечно, об этом никто не знал. В мой последний рабочий день генеральный предложил подвезти меня до дома и пригласил на ужин. Меня чуть не стошнило.

— Mon Dieu, Annette!

— Кстати, тогда меня очень долго не брали на работу. Я не могу сказать, что одевалась вызывающе, но выглядела как «чикуля».

— Qui? — не поняла Molly.

— Chica, — пояснила Аня.

— Toi? Vraiment?

— На работу не берут как слишком страшных, так и слишком красивых.

— Pourquoi? — Molly снова ничего не поняла.

— Мужчины относятся предвзято к женщинам, по крайней мере относились тогда, в две тысячи седьмом. Сейчас ситуация, конечно, изменилась. В их голове царят стереотипы, которые проявляются в виде клейма на твоей жопе. «Взрослые серьезные мужчины» считают тебя «смазливой девчонкой», хотя ты рассказываешь, как вывести завод на окупаемость, внедрив автоматизацию и CRM-систему, о которой они не слышали. Некоторые откровенно и унизительно флиртуют, некоторые плывут — видно по глазам — что тоже неприятно. Ты говоришь серьезные вещи, распинаешься, а в этот момент мысли у него где-то далеко. Женщины — отдельная история. Они завидуют и предвзято относятся к твоим успехам, может, мерят по себе: у нас не так много раньше было self-made woman. Особенно этому подвержены взрослые женщины. Молодые меньше парятся по поводу внешности и больше open-minded. Отрицательная реакция на привлекательных лиц одного пола проистекает из восприятия собственной угрозы. Чтобы нанимать красивых людей, нужно быть уверенным в себе. Потому что красота для лиц того же пола вызывает ревность и зависть, а объективно оценивать соперников могут не все.

Лекция Ани про взрослых мужчин и смазливых девчонок затянулась.

— Да, у нас во Франции тоже такое есть, — ответила Molly.

— Представь, что ты работаешь в офисе и владеешь работой на уровне коллеги, но только твой коллега в очках и с умным видом: долго думает и медленно разговаривает. И все считают, что он невероятный интеллектуал, а, чтобы с ним сравниться, мне нужно просто блистать: все время придумывать новые идеи, нестандартные подходы, делать открытия. — Аня не успокаивалась, тема задела за живое. — Нужно бежать быстрее всех, доказывая, что я больше умная, чем красивая. Ему же достаточно просто быть подходящей внешности. Так я всю жизнь сторонилась общения, потому что боялась увидеть очередной похотливый взгляд и расстроиться, что так смотрят не из-за моих заслуг. А смотрят на контур губ и бог знает о чем мечтают. Я прокачивала скилы в маркетинге, рекламе, аналитике, я стала одной из лучших. Но по-прежнему не все способны это рассмотреть за внешними данными. Кроме того, оказалось, что в принципе очень мало работодателей могут оценить мои способности хотя бы на пятьдесят процентов, потому что у них нет совсем никакого понимания, что я делаю и как это работает. Как тогда они могут отличить хорошее от плохого? Если они даже не пытаются в этом разобраться.

— Ну, я не такая! — Molly сделала несколько маленьких глоточков вина, и ее распаренные губы мгновенно окрасились в вишневый цвет.

— Да, Molly, тебе до всего есть дело, поэтому ты крута, поэтому все тебя уважают и работают на тебя хорошо. Но на этом все не заканчивается. Я не знаю, как во Франции, но в России мужчины боятся красивых женщин, и уж тем более уверенных в себе и, не дай бог, умных. Даже в баре ко мне не подходят мужчины, потому что я слишком красивая, или подходят отмороженные, которые вообще ничего не боятся. Но это тоже крайность. Однажды я познакомилась с парнем — заговорила первой. И он мне сказал: Я бы к тебе никогда не подошел. Я спросила почему. Он объяснил: Я был уверен, что у такой красивой девушки точно кто-то есть и, скорее всего, не один. Хотя это всеобщее заблуждение и часто красивые девушки самые одинокие.

— Think it's easy to be beautiful? Think again, — резюмировала Molly.

— Кажется, чтобы достигнуть уважения и успеха в жизни, человеку достаточно иметь привлекательные внешние данные и не стоит заботиться об интеллекте, способностях и других качествах, которые не сразу бросаются в глаза. Но на своем примере могу сказать, что все не так однозначно. Если бы я сразу вышла замуж, не успев стать умной, наверное, было бы проще.

— Dark side of the beauty, — снова резюмировала Molly.

— Знаешь, была такая история, — Аня продолжала лекцию, — мы ездили как-то в командировку. Представь, разговаривают четверо мужчин об открытии бизнеса в Европе, тут один из них меня зовет, представляет и говорит, что я с удовольствием пообщаюсь на эту тему. Мужчины тушуются, они не могут продолжать разговор. Видят красивую, молодую девушку и воспринимают это как мягкий отказ продолжать деловой разговор, а не как возможность заключить партнерство. Я заметила, что мужчинам легче работать с мужчинами или некрасивыми девушками. Мне часто говорили коллеги: Я бы не смог с тобой работать или дружить, ты слишком сексуальная.

— Хамермеш говорит о том, что красота субъективна, она складывается из многих факторов: одежды, удачной позы, улыбки. Но по многочисленным исследованиям главное — это лицо. Фотографии лица набирают больше лайков — проверено в инстаграме.

— Слушай, у тебя же был свой бизнес. Может, это решит проблему харассмента? — вспомнила Molly.

— Это не решает проблему, — отрезала Аня. — В бизнесе ко мне приставали партнеры, клиенты и сотрудники. Я где-то видела статью на эту тему, сейчас зачитаю тебе кусок. — Аня достала телефон.

— Oui, — снова с улыбкой сказала Molly, немного устав от сыплющей цитатами подруги, но продолжила слушать, потому что искренне сочувствовала ей: то, о чем говорила Аня, было важно.

— Хейлман и Саруватари утверждают — видимо, это имена ученых, — пояснила Аня, — что женщинам, которые ищут работу, привлекательность может не только помочь, но и стать помехой в трудоустройстве. Они выяснили, что привлекательным женщинам отказывали из-за их внешности, когда они пытались получить работу на управленческих должностях, хотя красота помогала им, когда они претендовали на должности, не имеющие отношения к управлению. А согласно данным Шахани-Деннинг и Плумиталло, в тех случаях, когда ошибку совершал привлекательный сотрудник, его руководители были более склонны считать, что это произошло из-за недостаточного усердия. Неудачи менее привлекательных сотрудников, напротив, воспринимались как следствие невезения.

Аня отложила телефон. Molly задумчиво смотрела перед собой.