Счастливчики

Даниэла Стил, 2013

Даже идеальная жизнь может разрушиться в одно мгновение. В этом трогательном и эмоциональном романе Даниэла Стил знакомит читателей с харизматичными героями, которые пытаются преодолеть трагедию и победить жизненные обстоятельства. Лили Томас – начинающая чемпионка по лыжным гонкам. Она готовится к Олимпийским играм и всем сердцем мечтает завоевать золото. Но у судьбы свои планы, и счастливое будущее Лили рушится в результате трагического несчастного случая. Отец Лили, успешный бизнесмен Билл Томас, в отчаянии. Он возлагал все свои надежды на дочь, но теперь его мечты разбиты вдребезги. Билл обвиняет всех, даже талантливого хирурга Джессику Мэтьюз, которая оперировала Лили в ту ужасную ночь. Но и в жизни Джессики происходит опасный поворот судьбы. Жизни героев переплетаются. Финансовый менеджер Джо терпит неудачу в карьере, психолог Кэрол переживает страшную болезнь, а Тедди мечтает поступить в колледж и стать художником, несмотря на повреждение спинного мозга. Шесть человек принимают вызовы судьбы и отказываются терпеть поражение. И когда Билл строит реабилитационный центр для дочери, он еще не знает, что навсегда изменит жизни героев. «Счастливчики» – это история о том, как важно не сдаваться. Ведь когда Лили снова встает на лыжи, она понимает, что уже выиграла главные игры – игры судьбы. Когда кажется, что все потеряно, помни: битва только начинается.

Глава 6

Джесси, как и обещала, приехала проведать Лили на следующее утро после завтрака. Ей кусок в горло не лез, а дети покопались в тарелках с сухим завтраком, которые она поставила на стол. Она всю ночь не спала и выглядела соответствующе, когда зашла в палату Лили, в белом халате, мертвенно-бледная, с темными кругами под глазами. Увидев Лили, она улыбнулась — под действием седативных препаратов пациентка полудремала, но была в сознании. Она хорошо реагировала на назначения.

— Как ты себя чувствуешь, Лили? — мягко обратилась к ней Джесси, останавливаясь возле кровати.

Перед тем как идти в палату, она внимательно просмотрела все данные пациентки на медицинском посту. У Лили были небольшие проблемы, жалобы на дискомфорт, но в целом она отлично поправлялась. Она была молодой и сильной. Сообщать ей о последствиях травмы пока было слишком рано, так что она еще ничего не знала, и Билл тоже ничего не сказал дочери. Ей требовалось время, чтобы оправиться после операции. Она также не знала, что после больницы ее ожидает реабилитация, что ей предстоит научиться жить по-новому, приспособиться к своей травме. Джесси хотелось на какое-то время отсрочить этот разговор с девочкой, хотя с ее отцом она была откровенной. Лили требовалось время и исцеление. Джесси использовала всю свою энергию и самодисциплину, чтобы сосредоточиться на пациентке.

— Нормально, — тихо произнесла Лили. Она вполне пришла в себя и осознавала, что перенесла очень серьезную травму, но что ее ждет в будущем, пока не знала. — Спасибо за все, что делаете для меня, — сказала она, и Джесси была тронута.

— Это моя работа.

Она расспросила, что именно беспокоило Лили накануне вечером, но существенный дискомфорт в таком состоянии был обычным симптомом, несмотря на паралич нижней части тела и конечностей.

— А когда я могу поехать домой? — поинтересовалась Лили, и Джесси сочла это хорошим знаком.

— Не скоро. Сначала ты должна пойти на поправку, — уклончиво ответила Джесси.

Но она также знала, что пациенты, в том числе с травмами, как правило, считают, что, выйдя из больницы, они оставят проблему позади. Лили заберет свою проблему с собой на всю оставшуюся жизнь. Но главное, что Джесси собиралась сказать девочке, когда та будет готова это услышать, заключалось в том, что, несмотря на полную спинальную травму, она сможет жить полноценной жизнью, как до нее смогли другие. Ей нужно было показать, что она сможет делать, а не только то, что явно не сможет, и всему этому она научится во время реабилитации. Джесси хотела посоветовать ей провести три-четыре месяца в клинике Крейга в Денвере. Она знала, что для Лили это будет ударом, для ее отца — потрясением, но Джесси хотелось, чтобы пациентка приспособилась к своей новой жизни оптимальным образом. Она надеялась, что при самом благоприятном развитии событий сможет направить ее туда в течение месяца.

Джесси провела у Лили около получаса — разговаривала с ней о том о сем и в то же время подмечала небольшие медицинские детали, после чего попрощалась, а Лили задремала. Уходя, она столкнулась с отцом девочки, который выходил из лифта на этаже интенсивной терапии. При виде Джесси он вроде бы удивился, неловко замялся, что было на него не похоже, и посмотрел ей прямо в глаза, наполненные болью. Она была уже отнюдь не такой жизнерадостной, как возле постели пациентки, — выглядела глубоко подавленной и смертельно бледной.

— Я… медсестры сказали мне вчера про вашего супруга… примите мои соболезнования… и насчет того, что я наговорил… я просто был в расстройстве из-за Лили. Я и теперь расстроен и намерен свозить ее на консультации, как только мы отсюда выпишемся. Где-нибудь обязательно должны быть новейшие технологии, чтобы поставить ее на ноги. Нам нельзя сдаваться, она не может сидеть в инвалидном кресле до конца дней. Для нее это будет трагедией, — мрачно проговорил он, но его тон в разговоре с Джесси уже был гораздо мягче, чем накануне.

— Трагедия — это лишь отношение к проблеме, — твердо сказала Джесси.

Она была сильнее, чем могло показаться, даже в своей тяжелейшей ситуации. Она по-прежнему оставалась крутым профессионалом, и нужды и интересы пациентов занимали ее в первую очередь.

— Ее жизнь не должна быть трагедией, мистер Томас.

Ей хотелось, чтобы не только Лили, но и ее отец тоже это понял, потому что он неизбежно будет влиять на самоощущение дочери. Если жить в атмосфере отчаяния, это будет сильно сказываться на ней, а Джесси не желала этого ни ей, ни другим своим пациентам — в какие бы аварии они ни попадали и какие бы травмы ни являлись их последствиями. А оптимистичный настрой в отношении будущего являлся принципиально важным для ее выздоровления. Именно поэтому ей хотелось, чтобы Лили поехала в клинику Крейга — чтобы ее жизнь наладилась, причем самым оптимальным образом.

— Она может жить потрясающей жизнью, и мы ей этого желаем, мистер Томас. Есть уйма вещей, которые ей будут по силам — водить машину, учиться в колледже, осваивать профессию, заниматься политикой, выйти замуж и рожать детей. Единственное, что она не сможет, — это пользоваться ногами. Остальное у нее в порядке. Нам просто нужно переориентировать ее цели.

Все обстояло несколько сложнее, но Джесси хотелось подчеркнуть, что стакан скорее наполовину полон или близко к этому, чем наполовину пуст, и Лили быстро уловит и отреагирует либо так, либо эдак.

Билл напрягся, его голос снова зазвучал агрессивно:

— Она больше не сможет кататься, не поедет на Олимпиаду. Никогда не завоюет золотую медаль, а она шла к этому пять лет. Никогда не будет танцевать и ходить, не пойдет на свадьбе к алтарю, и сколько парней, по-вашему, захотят взять в жену девушку-инвалида, пусть даже трижды красавицу?

В его глазах стояли слезы. С тех пор как Лили попала в аварию, он только об этом думал, а после прогноза Джесси, что его девочка больше не будет ходить, эти мысли стали еще навязчивее.

— Хороший — возьмет. В Стэнфорде одновременно со мной проходил ординатуру парень с такой же травмой, как у Лили. Он был в инвалидной коляске и хотел специализироваться в нейрохирургии из-за того, что произошло с ним. Он женился примерно в то же время, что и мы, и, по последним данным, у него шестеро детей. Его жена — замечательная женщина, тоже врач, и обожает его. Она занимается новейшими разработками в области спинальных травм, вероятно, из-за него. Даже после таких аварий можно жить полной жизнью. Я не говорю, что это легко, и Лили лгать не стану, но я собственными глазами видела, чего могут добиваться люди. При правильном отношении и обучении Лили сможет достичь многого. А все могло бы быть гораздо хуже. У нее травма в области грудного отдела, а не шейного — она может использовать туловище и верхние конечности. При травме шейного отдела люди управляют коляской, пользуясь дыхательной трубкой, и даже так добиваются результатов. И что более важно, она жива. Не всем из тех, кто оказался на подъемнике, настолько повезло, и в ближайшие дни в городе состоятся похороны. Люди, приехавшие в Тахо, как Лили, отдохнуть и покататься, погибли.

— Я это так не оставлю, — решительно произнес Билл. — Я уже связался со специалистами мирового уровня в области спинальных травм.

Он, как и прежде, хотел сказать, что Джесси — местечковый хирург и мало что смыслит в своем деле. Но это никак не влияло на травму, которую получила Лили, никто не сможет это изменить или отменить, пока наука не предложит новых решений, и остается лишь надеяться, что Лили доживет до лучших времен, потому что она молода, но пока — увы. Джесси уже сделала все, что могла, и продолжает делать, а Билл может признавать это или нет. Он по-прежнему находился на стадии отрицания и не хотел смиряться. Джесси знала, что если он не сможет принять реальности жизни дочери, в итоге это будет очень тяжело для Лили. Но она также знала, что прошло слишком мало времени, рано или поздно ему придется посмотреть правде в глаза.

Билл Томас был боец и привык добиваться своего. Он достиг многого и не желал сдаваться. Ради Лили он сделал бы все что угодно. Джесси восхищалась его целеустремленностью, несмотря на то что с ней он держался грубо и агрессивно. В отличие от Бена она понимала его мотивы и чувства и сопереживала ему. Он сражался не за себя, а за Лили и считал, что действует правильно, пусть даже попирая ее профессиональные чувства. Она принесла ему плохую весть, а он этого слышать не хотел. И никто не хочет, но одни люди принимают плохие новости лучше, чем другие. Билл был не из их числа. Он хотел, чтобы Лили восстановилась самым оптимальным образом. По натуре он не был злым человеком, просто становился грубым, когда выходило не так, как хотелось ему.

— Я соболезную вам, — снова сказал он, и Джесси кивнула, стараясь не расплакаться от его слов. Говорить о Лили ей было легче, чем о себе. После двух бессонных ночей она была на пределе усталости, и от этого ей было совсем невмоготу.

— Моя жена погибла в дорожной аварии, когда Лили было три. Это ужасно, — мягко сказал он. — Я понимаю ваши чувства.

Эмоции переполняли ее, и, несмотря на все усилия, слезы хлынули у нее из глаз и полились по щекам. Она вытирала их ладонью, а он сочувственно смотрел на нее.

— Я слышал, у вас четверо ребятишек. Мои соболезнования всем вам. По крайней мере, они у вас есть. А у меня только Лили. Она для меня все.

При этих словах его глаза увлажнились, и так они стояли, глядя друг на друга — невольные товарищи в утрате и в печали. То была особая боль, ничего подобного Джесси не испытывала прежде. Тим был частью ее самой. Они вместе просыпались, когда не работали, и были идеальными партнерами в воспитании детей. Она не представляла себе жизни без него. И всякий раз, думая об этом, ей хотелось кричать от ужаса. Как ей жить без Тима?

Несколько минут спустя она покинула больницу, напоследок заверив Билла, что Бен Штайнберг будет внимательно наблюдать за Лили и, если потребуется помощь, даст ей знать. Похороны Тима были на следующий день, и сейчас она должна была находиться с детьми. На этот раз Билл не возмущался.

Вскоре она была дома — все четверо сегодня пропустили школу, а соседка Салли Макфи принесла им поесть. Крис и Хизер валялись в гостиной и смотрели телевизор, Адам лежал на кровати в своей комнате, тупо уставившись в потолок, а Джимми сидел рядом с Хизер и сосал большой палец — подобного за ним не замечалось с трех лет. Дети были печальны, и Джесси выглядела не лучше. Салли открыла холодильник и показала, что она принесла им. Там были горы еды, и, хотя никому есть не хотелось, Джесси была признательна за заботу. Все в округе переживали за их семью. Тим был замечательным человеком, занимался не только своими детьми, но помогал с соседскими — довозил на машине, оставлял на ночевку — и был хорошим другом. Джесси смотрела на Салли убитыми горем глазами, и, когда Салли обняла ее, обе заплакали. Про себя Джесси понимала, что ее жизнь уже никогда не будет прежней.

Потом, просто чтобы сменить тему, они заговорили про аварию на подъемнике, и Джесси упомянула свою пациентку из числа пострадавших. Салли и ее муж были знакомы с двумя погибшими лыжными инструкторами. Подобная авария произошла в этих местах свыше тридцати лет назад. Тогда подъемник работал исправно, это была чистая случайность, лишившая жизни одних и необратимо изменившая жизнь других, как в случае с Лили. Это была судьба, как гибель Тима два дня назад. И теперь Джесси предстояло остаток своей жизни доживать без Тима. После ухода Салли она пошла наверх, чтобы подобрать одежду детям для похорон отца и что-то себе. И Тиму надо было найти что-то поприличнее, пусть даже гроб будет закрыт. В похоронном бюро она пообещала завезти для него костюм. Джесси открыла дверцу его шкафа, увидела одежду, которую он больше никогда не наденет, постояла минуту, а потом рухнула на колени и зарыдала.

Тем утром, пока Лили спала (а теперь это было ее обычное состояние), Билл поехал домой, чтобы заняться делами. Он позвонил Энджи, своей помощнице в Денвере, и поручил сделать от его имени ряд звонков. Об аварии он уже уведомил ее ранее по имейлу — от этого известия она пришла в ужас и выразила горячее желание всецело помогать ему. Энджи обожала Лили и была предана Биллу. Он сообщил ей фамилии нейрохирургов мирового уровня и попросил связаться с ними, а также сказал, что не имеет понятия о том, когда они окажутся дома. Пока говорить об этом было рано.

Поговорив с помощницей, Билл позвонил Пенни на Сен-Бартелеми. Авария произошла два дня назад, но пока у него не было ни времени, ни желания общаться с подругой. Она не входила в его семью, и, хотя знала Лили на протяжении двух лет, близки они не были.

Он планировал оставить Пенни голосовое сообщение, считая, что она вряд ли откликнется, и был удивлен, когда она ответила. Ему не хотелось сообщать ей такую новость в СМС, и на мгновение у него возникло желание услышать ее голос. До той поры он никому не звонил, за исключением помощницы несколько минут назад.

Услышав его голос, Пенни сразу поняла — что-то не так. Она чувствовала себя виноватой за то, что не звонила ему с Сен-Бартелеми, но последнюю неделю она была сильно занята. Для нее работа всегда стояла на первом месте — это был ее жизненный выбор, сделанный двадцать лет назад. Ей было сорок два, она никогда не была замужем, не имела детей и ни о чем не жалела. Ее детьми были ее клиенты. Бизнес значил для нее все, и это устраивало Билла, который не был готов дать больше, чем имел. Его сердце принадлежало Лили. После гибели жены в нем не осталось места ни для кого другого.

— Что-то случилось?

Она сразу отметила мрачный тон его голоса, когда он произнес ее имя.

— Да, несчастье, — сказал он.

Его глаза наполнились слезами, и он откашлялся. Он не хотел при ней давать волю эмоциям, просто хотел сообщить, но, услышав ее голос, размяк. В конце концов, они были хорошими друзьями.

— Лили попала в аварию в Скво.

Он рассказал ей, что произошло, и Пенни пришла в ужас. Он не стал говорить о том, что, по мнению врача, дочь больше не будет ходить, — и без того все было скверно, а словам врача он не верил.

— О боже, мне так жаль. Хочешь, я прилечу к вам? Мне в любом случае завтра улетать. Открытие прошло просто замечательно.

В контексте того, что сказал он, последняя фраза звучала неуместно, и оба это понимали. Она планировала на обратном пути встретиться с клиентом в Нью-Йорке, потом с другим в Чикаго, но сказала, что с радостью отправится в Калифорнию, а оттуда в Тахо, чтобы быть рядом с ним. Он был тронут ее предложением, но счел нужным отказаться. Ему хотелось целиком и полностью сосредоточиться на Лили.

— Она сможет ходить?

Пенни сразу задала вопрос по сути, и в голосе Билла зазвучали жесткие ноты.

— Разумеется.

Ему не хотелось озвучивать прогноз Джесси. Тем более что он считал его неверным. И ему не хотелось, чтобы Пенни думала так о Лили — в этом случае все стало бы слишком реальным.

— Я поручил Энджи договориться о консультациях с нейрохирургами. Нам нужны самые лучшие специалисты. Это захудалый городок, хотя здешний хирург, вероятно, неплохой, она училась в Гарварде, но не настолько квалифицированная, как врачи в крупных городах. Как только мы выпишемся отсюда, я хочу свозить Лили на консультации.

Пенни чувствовала, что он что-то недоговаривает. Билл чеканил слова, и она предположила, что новости были неутешительные. Все, что касалось Лили, он принимал очень близко к сердцу.

— Это разумно, — тихо сказала Пенни и от дальнейших расспросов воздержалась. — Ей повезло, что выжила. Я могу чем-нибудь помочь?

На мгновение в ее голосе послышалась грусть. Ей хотелось бы находиться рядом с ним в период такого жизненного кризиса. Она любила Лили и Билла и вместе с тем понимала, что он никогда не пускал ее в святая святых своей жизни, и сейчас, когда Лили так нуждалась в нем, вероятность, что она проникнет туда, почти сошла на нет. И прежде для нее в его жизни было немного места, а сейчас будет еще меньше. Просто он был таким. Лили была центром его мироздания, а Пенни — всего лишь местом, куда он время от времени наведывался.

Брак или даже сожительство никогда не были ее целью. Ее напрягала мысль проводить слишком много времени с другим человеком или вести активную интимную жизнь. Карьера была надежнее мужчины, который мог подчинить себе ее существование и контролировать ее. Подобно Биллу, она отчаянно боролась за то, чтобы улучшить свою жизнь и поднять бизнес. Собственная безопасность и независимость были для нее важнее близких связей. Но, услышав печаль в его голосе, она пожалела о том, что он не позволяет ей быть рядом. Впрочем, она не удивилась. Их отношения такого не предполагали — они были рассчитаны исключительно на хорошие времена, и никак иначе.

— Если что, я сообщу, — дружелюбно отозвался он. — А пока ей нужно окрепнуть и поправиться. Она очень хорошо перенесла операцию, но это было только вчера. Я позвоню, когда смогу, — пообещал он.

Но она усомнилась — это звучало в его голосе. Она была на обочине, как всегда, за исключением эпизодических ночей, которые они проводили вместе, когда Лили отсутствовала или была в поездках. Билл Томас отлично умел обозначать границы в своей жизни, и доступ к его сердцу был открыт только одному человеку — его дочери.

— Тогда до скорого. Скажи Лили, что я люблю ее, — сказала она и нажала отбой.

Она сказала, что любит Лили, а ему никогда ничего такого не говорила, да ему и не нужно было. Они не имели обязательств друг перед другом, и их это устраивало. Какое-то мгновение после окончания разговора у Пенни было ощущение, что он только что попрощался с ней и поставил точку в их отношениях. Она не была уверена, но чувствовала, что теперь ничто не должно отвлекать его от помощи дочери. Такое же ощущение было у Билла, который сидел перед окном в Скво-Вэлли, глядя на оборвавшийся два дня назад подъемник, изменивший их жизнь. Территория была оцеплена, а большая часть горы — закрыта, и так будет до тех пор, пока не выяснится, что произошло в тот день и почему.

Той ночью у Лили развилась лихорадка, что случается после операции, и Бен позвонил Джесси. Она с детьми только что вернулась с прощания, куда пришли все медики Скво-Вэлли и других городков, чтобы отдать дань уважения Тиму. На церемонии присутствовали родители друзей — те, с кем Тим в свободное время играл в теннис и софтбол. Там были знакомые Тима, которых Джесси видела в первый раз, а другие знали только ее. Она была потрясена тем, сколько людей явилось на прощание, и была выжата как лимон, когда добралась домой и раздался звонок Бена. Дети тоже выглядели подавленными. Гроб с телом их отца стоял на постаменте, но по просьбе Джесси был закрыт. Видеть Тома в гробу было выше ее сил. Будь он открыт, она точно потеряла бы над собой контроль и забилась в истерике, и ей не хотелось, чтобы дети запоминали его таким. Хватит того, что видел Джимми в вечер аварии — он до сих пор говорил про то, что у папы «шла кровь из ушка». Джесси знала, что это был признак черепно-мозговой травмы, от которой он скончался.

— Я приеду, — со вздохом проговорила Джесси, когда Бен сказал ей про лихорадку у Лили. Температура была довольно высокой, наблюдение требовалось, хотя в подобных обстоятельствах такое случалось, но Джесси все рано решила удостовериться лично. Даже сейчас, как бы тяжело ей ни было, она оставалась добросовестной и ответственной.

— Не надо, — заверил ее Бен. — Я понаблюдаю за ней некоторое время.

Его подруга Казуко была на прощании, а Бену предстояло на следующий день нести гроб на похоронах. Казуко была медсестрой, с которой он познакомился в Сан-Франциско, и они много лет жили вместе. Она последовала за ним в Скво-Вэлли, их отношения, судя по всему, работали. Он был на два года младше Джесси и в сорок один год по-прежнему не чувствовал себя готовым к браку. Джесси и Казуко неоднократно говорили на эту тему, и Казуко считала, что это вряд ли случится. Ей было сорок шесть, она была бесконечно предана ему и, казалось, не переживала по поводу брака. Она считала себя слишком старой для материнства и отказалась от этой затеи, лишь бы быть с ним. В больнице она работала в радиологическом отделении, имела кучу хобби, бегло говорила по-японски, хотя родилась в Соединенных Штатах. Они с Беном несколько раз ездили в Японию, он тоже выучил японский. Оба были страстными лыжниками и поначалу сблизились именно на этой почве, и жизнь в Скво-Вэлли Бену нравилась. Он вырос в Лос-Анджелесе и, по его словам, никогда не скучал о нем. Жизнь в горах была ему больше по душе, чем Джесси, которая время от времени скучала по городу и культурной жизни — прежде она жила в Бостоне и Пало-Альто, неподалеку от Сан-Франциско, а выросла в Нью-Йорке, но поехала к озеру Тахо вслед за Тимом и ни разу об этом не пожалела.

Когда Джесси приехала в больницу, Лили спала, а Билл расхаживал взад-вперед по коридору. Джесси осмотрела ее и удостоверилась в том, что речь идет о небольшом послеоперационном осложнении. Бен был того же мнения, но ей стало легче оттого, что она убедилась в этом лично.

— Как ваши дети? — спросил Билл перед ее уходом.

Он удивился, что она приехала, но у Лили был нерядовой случай и, хотя она, безусловно, доверяла Бену, ей хотелось посмотреть собственными глазами. Биллу она об этом не сказала, но он понял и был впечатлен. Не будь ее прогнозы настолько неутешительными, она нравилась бы ему еще больше. А так его крайне возмущали ее слова о том, что Лили никогда не будет ходить.

— Полагаю, мои дети в порядке, — ответила она на его вопрос. — Насколько это возможно. Пока нам всем кажется, что это неправда, — сказав это, она поняла, что именно так он ощущает себя в связи со случившимся с Лили. Адаптироваться к реальности жизненных перемен получается не сразу, особенно если речь идет о таких разительных переменах, какие только что произошли с ними.

— Спасибо, что пришли.

Он знал, что похороны на следующий день, и тот факт, что она приехала в больницу проверить состояние Лили, свидетельствовал об исключительной профессиональной добросовестности.

Она снова заверила его, что состояние Лили стабильное, и поехала домой. Дети были притихшие, после случившегося в доме установилась зловещая тишина. Казалось, веселье покинуло его навсегда. Старшие дети были подавлены. Джимми уже крепко спал в маминой постели, а Адам с бессмысленным взглядом играл на приставке. У всех было такое ощущение, точно они находятся под водой и двигаются в замедленном темпе.

Мать Тима жила в Чикаго, но у нее была деменция, она не понимала, что к чему, и на похороны ее не ждали. Джесси лишилась родителей много лет назад, еще в молодости, поэтому у детей не было ни бабушек, ни дедушек, чтобы разделить горе. Теперь у них была только мама.

На следующий день во время похорон было еще тягостнее. Джесси не покидало чувство ужасающей нереальности происходящего, когда священник говорил о Тиме, хор пел «Аве Мария», а она и дети плакали. Здесь собрались почти все врачи, медперсонал и лаборанты Скво-Вэлли. Джесси видела множество знакомых лиц, но потом никого не могла вспомнить. Гроб несли анестезиологи, коллеги Тима, и Бен с Крисом вызвались помогать им. У Джесси чуть не разорвалось сердце при виде сына, несущего гроб с телом отца, — только сейчас она поняла, что ее мальчик стал мужчиной. А ему едва исполнилось восемнадцать. И это был самый ужасающий обряд инициации.

Потом процессия двинулась на кладбище, и Тима опустили в мерзлую землю. Кто-то сказал ей, что двоих подростков, находившихся в другой машине и погибших в той аварии, тоже хоронили сегодня, а в ближайшие дни будут хоронить погибших в аварии на подъемнике. Потом, когда все отправились назад в дом Джесси, начался снег, и снежинки были такие большие, какие бывают в стеклянных шарах или на рождественских открытках. Она на минуту задержалась возле задней двери, чтобы вдохнуть свежего воздуха и побыть одной, вдали от людей, пришедших выразить свои соболезнования, подняла глаза к небу и подумала о Тиме. Ей не верилось, что она никогда больше не увидит его. Мир без него опустел, слезы катились по ее щекам, и так было уже не один день. Она зябко поежилась и пошла внутрь, понимая, что ее жизнь никогда не будет прежней, — она поняла это, как только узнала о случившемся.