Пьесы

Данил Салихов, 2017

Пьесы известного драматурга Данила Салихова на протяжении многих лет живут на сцене яркой, современной жизнью, украшая репертуары многих театров по всей России. Писатель духовно близок своему народу, говорит с ним на одном языке, пишет о людях и для людей, заставляя читателя и зрителя неотрывно следить за развитием событий и сопереживать героям. В настоящий сборник вошли пьесы Данила Салихова, созданные им в разные годы.

Каменный ларец

(перевод Н. Ишмухаметова)

Сатирическая комедия в двух актах, восьми действиях

Действующие лица:

Мустаким.

Юсуф Исхакович.

Суфия — жена Юсуфа.

Нуркасим Исхакович.

Минлениса — жена Нуркасима Исхаковича.

Касим Сабирханович.

Виль Вильданович.

Сан Санович.

Гали Валиевич.

Вали Галиевич.

Сали Садриевич.

1-й милиционер.

2-й милиционер.

1-й представитель санэпидстанции.

2-й представитель санэпидстанции.

Девушки-танцовщицы.

Женщина в белом халате.

Белобородый посланник.

1-й, 2-й, 3-й посланники.

Парень.

Александр Александрович.

Акт первый

Действие первое

Открывается занавес, и взору зрителей предстаёт бедно обставленная квартира Мустакима. Мустаким смело называет её двухкомнатной из-за наличия отдельной кухни. Посреди комнаты — стол, несколько стульев, невероятным образом «выживший» после многочисленных атак кошачьих когтей старый истрёпанный диван и ещё несколько предметов обстановки. Мустаким храпит на диване с похмелья. В комнату стремительно входит Касим Сабирханович, за ним Виль Вильданович, женщина в белом халате и два милиционера.

Касим Сабирханович (смотрит на часы). Даю вам пятнадцать минут. (Показывает на Мустакима.) Это похмельное пугало срочно приведите в божеский вид. Побрейте, умойте, переоденьте и заодно приберитесь в этом свинарнике!

1-й милиционер, 2-й милиционер (стоя по стойке «смирно»). Есть, товарищ Касим Сабирханович! (Подхватывают Мустакима с двух сторон и утаскивают в ванную комнату. Вслед за ними туда входит и женщина в белом халате.)

Виль Вильданович. Двадцать пять лет я работаю в органах, но и мне не понятна заварившаяся каша. Почему арабы решили, что эта квартира им более всего подходит для встречи?

Касим Сабирханович. Сам не пойму. Повнимательнее посмотрите-ка, Виль Вильданович, не перепутали вы адрес-то?

Виль Вильданович (достаёт из папки лист бумаги). Вот, если моим глазам не доверяете, прочтите сами. (Протягивает листок Касиму Сабирхановичу.)

Касим Сабирханович (читает). Всё верно. Город Казань. Новая слобода, улица Татарская радость, квартира номер семь, в которой проживает господин Мустаким Исхакович. Отправитель — Арабские Эмираты.

Виль Вильданович. И зачем этот вонючий хорёк понадобился шейху?

Касим Сабирханович. Проспали вы, товарищ Виль Вильданович, всё на свете проспали. Через полчаса арабский самолёт приземлится в Казани. А вы до сих пор не знаете, для чего они сюда летят. Эх, как же я скучаю по прошлым временам, если бы вы только знали, как я по ним скучаю. (Набирает номер на мобильном телефоне и говорит в трубку.) Эй, вы куда запропастились? Торопитесь! Время поджимает. Что?! Что вы там потеряли возле двери?! Поднимайтесь сюда! Что?.. Не впускают?.. Кто?.. Москвичи?.. Пятый отдел?.. (Вилю Вильдановичу.) Что, москвичи уже тут?

Виль Вильданович. Ничего не поделаешь. Мы у Москвы на контроле.

Касим Сабирханович (протягивает телефон Вилю Вильдановичу). На, растяпа. Передай своим москвичам. Пусть пропустят моих людей.

Виль Вильданович (в трубку). Алло, алло… Передай-ка трубку москвичам! Что, что?.. Ты что, тупой?! Передай трубку москвичам, бестолочь! Алло… Алло, это пятый? Это пятый отдел, я вас спрашиваю?.. Что?.. Кто?! Журналист первого телеканала Василий Николаевич?.. (Отводит трубку.) Это какой-то Василий Николаевич.

Касим Сабирханович. Плевать я хотел на твоего Василия Николаевича. Пусть быстрее моих пропустят!

Виль Вильданович (в трубку). Плевать мне на твоего… (Опомнившись.) Не тебе, не тебе… (Отводит трубку от уха.) В могилу они меня сведут. (Прикрыв трубку ладошкой.) Это, он говорит, первый всероссийский телеканал.

Касим Сабирханович. Мне твой первый канал не нужен. Мне нужны представители санэпидстанции, чтобы они навели порядок в этой собачьей конуре. Прочь с глаз моих! И чтобы одна нога здесь, а другая — на первом этаже.

Виль Вильданович (вытянувшись в струнку). Есть! (Поспешно уходит.)

Касим Сабирханович (расхаживая по комнате). Из-за чего? Кому, кому в Эмиратах понадобилась эта квартира? Какая связь между этим пьяницей Мустакимом и арабами?..

В комнату в защитных костюмах и респираторах, с распылителями в руках входят двое и начинают всё опрыскивать паром. Один из них подходит к Касиму Сабирхановичу и прыскает в него паром.

Касим Сабирханович. Что ты делаешь, растяпа?

1-й представитель санэпидстанции. Стерилизую вас.

Касим Сабирханович. Я тебе постерилизую сейчас! Поди прочь от меня. (Бубнит себе под нос.) И кто только додумался до такого?

1-й представитель санэпидстанции. Распылять чесночный настой? Уж, конечно, не мы. Это начальник у нас такой умный, это он придумал.

2-й представитель санэпидстанции. В первом квартале все химикаты распродаст и…

1-й представитель санэпидстанции. А на оставшиеся три квартала остаётся только чесночный настой.

2-й представитель санэпидстанции. Вам ещё повезло. Вам настой чистотела не достался.

1-й представитель санэпидстанции. Этот раствор даже за неделю ежедневных помывок в бане не отмоешь.

Касим Сабирханович. Начальнику своему скажете, когда вернётесь к себе, мол, Касим Сабирханович всех троих обещался простерилизовать, прямо в бане. Пусть только арабы уедут…

1-й представитель санэпидстанции, 2-й представитель санэпидстанции (в один голос). Хорошо. (Уходят.)

В комнату входят Юсуф Исхакович, словно покусанный собаками, и Нуркасим Исхакович в чепане и чалме.

Нуркасим Исхакович. Ну, нигде татарам ходу не дают! Даже к своему родственнику пройти и то невозможно. Прямо на куски рвут. (Осматривая свой внешний вид.) Ты посмотри-ка, а! Посмотри, как над людьми издеваются.

Касим Сабирханович. Что случилось? Да разве в такой одежде приходят на встречу с арабскими посланниками?

Юсуф Исхакович (приветственно протягивая руки). О… Здравствуйте, Касим Сабирханович. Я и не заметил Вас, так был переполнен радостью, что жив остался. Прямо на куски рвут ведь. Журналисты окружили подъезд и снуют туда-сюда. Все пуговицы оборвали.

Касим Сабирханович. Кому-кому, но вам не пристало в таком виде ходить, Иосиф Исаакович. (Показывает на комнату.) Посмотрите, в каких условиях живёт ваш младший брат. Вам не кажется, что помещение больше напоминает свинарник, чем квартиру?!

Юсуф Исхакович. И не говорите, Касим Сабирханович, и не говорите. Сам — свинья, и квартира — свинарник. От одной и той же кобылы, говорят, и каурая рождается, и пегая. Вот и мы от одного отца у одной матери родились. Сам себя не может обустроить. Нет, добром он не кончит.

Касим Сабирханович. Значит, не так вы его воспитывали. Не по той системе воспитания.

Юсуф Исхакович. Сколько раз мы его на работу устраивали. Три дня проработает и начинает справедливость искать. А на четвёртый его выгоняют.

Касим Сабирханович. Справедливость, говорите, ищет…

Юсуф Исхакович. Во всём грязь выискивает…

Нуркасим Исхакович. И женить его пытались. Из богатой, культурной семьи нашли невесту. Если богатая — начинает дознаваться, как разбогатела, если нищая — допытывается, почему ничего нет за душой.

Касим Сабирханович. Хорошо. Я сюда пришёл не жалобы ваши выслушивать. Своих проблем — выше крыши. По самое горло! Почему опаздываете?! Почему заставляете ждать?!

Юсуф Исхакович. Извините, Касим Сабирханович, но уже два часа прошло с тех пор, как мы приехали. Не пускают же. Не пускают.

Нуркасим Исхакович. Прямо на куски рвут.

Касим Сабирханович. Вы знаете, для чего я вас собрал?!

Нуркасим Исхакович, Юсуф Исхакович (в один голос). Нет, не знаем.

Касим Сабирханович. Вот именно, что не знаете. И я не знаю. Говорите, любит за справедливость бороться…

Юсуф Исхакович. Не то слово…

Нуркасим Исхакович. Упрямый, как ишак!

Касим Сабирханович. Через пять минут к нему приедут посланники из Арабских Эмиратов.

Нуркасим Исхакович. Арабские послы?..

Юсуф Исхакович. А зачем понадобился арабам наш Мустаким?

Касим Сабирханович. А вот про это нужно не у меня, а у вас спросить.

Виль Вильданович (входит). Касим Сабирханович, по разным каналам пробили — ни с какими арабами он в контакт не вступал.

Касим Сабирханович. Вот так вот, Иосиф Исаакович, плохи ваши дела.

Виль Вильданович. Вашим семейством заинтересовался пятый отдел города Москвы. Понаехали из разных стран журналисты и репортёры.

Касим Сабирханович. Не теряя понапрасну времени, можете, Иосиф Исаакович, начать перетряхивать свой род вплоть до седьмого колена.

Виль Вильданович. Кто вы сами?.. Кем был ваш отец?.. Дед?.. Думайте, давайте, думайте! Времени в обрез.

Касим Сабирханович. На какие средства построили трёхэтажный коттедж?!

Виль Вильданович. Откуда нашли деньги на покупку «Мерседеса» для себя и БМВ для жены? А также советую припомнить все свои доходы на стороне.

Касим Сабирханович. И связи с заграницей…

Виль Вильданович. И особенно свои контакты с Арабскими Эмиратами…

Касим Сабирханович. Ваше настоящее имя Юсуф, не так ли?

Юсуф Исхакович. По документу, выданному мне родной милицией, свято оберегающей мой покой и стоящей на страже правопорядка, я — Иосиф, а не Юсуф. Если захотите, то можете называть меня Осип, или, если сочтёте более лёгким и удобным, — Хосе. Но как гражданин и патриот своей страны со всей ответственностью повторяю — меня зовут Иосиф и никак иначе. А что касается отчества, то я сын Исаака, и не Исхака. И никаких родственных связей с Мустакимом Исхаковичем у меня нет.

Виль Вильданович. А может, придуманные вами имя-отчество — лишь ширма? Может, всё-таки Мустаким является связующим звеном между вами и арабами?!

Юсуф Исхакович. Повторяю. У меня нет брата по имени Мустаким. Я к арабам не ездил. (Показывает на Нуркасима Исхаковича.) Вы лучше вот этого товарища в чалме и чепане расспросите. Он очень любит в хадж отправляться. И зовут его подходяще — Нуркасим, и отца его, кажется, звали Исхак. Уж очень любит наш Нуркасим Арабские Эмираты.

Нуркасим Исхакович. Перенаправляя вопросы по моему адресу, ты совершаешь большую ошибку, как тебя там, братец Юсуф. Сыновья за отцов не в ответе. Мало, что ли, в Татарстане Исхаков. И потом видно же, что мы с Мустакимом совсем не похожи. Он худой, а я… Он пьяный валяется, а я спиртное терпеть не могу.

С улицы доносятся звуки сирены.

Касим Сабирханович. Ну, всё. Всё, хватит! Хватит, говорю! Разберёмся! Кажется, подъехали. Приведите себя в порядок! (Кричит в направлении ванной комнаты.) Эй, вы, куда запропастились? Будьте порасторопнее! Быстро выходите все оттуда! Приехали наши гости.

Из ванной комнаты выходит Мустаким в рубашке и костюме на два размера больше, чем нужно, на шее — большой галстук. На ногах туфли «с запасом». Справа от Мустакима, держа в одной руке распылитель с одеколоном, а на другую накинув полотенце, идёт женщина в белом халате, за ней два милиционера.

Женщина в белом халате. Касим Сабирханович, объект готов! Поменяли всё вплоть до трусов. Только носки забыли привезти. (Распыляет одеколон по всему телу Мустакима.)

Мустаким. Ничего страшного. Сойдёт и так, брюки длинные, носков всё равно не видно.

Касим Сабирханович. Что это?!

Мустаким. Это не что, а кто. Я это, я, Мустаким!

Касим Сабирханович. Что это такое?! Что ещё за чучело, что за пугало огородное?!

Мустаким. Не ругайте уж. Это всё, что у меня есть. Раз уж папа с мамой произвели меня на свет с лошадиной мордой, то ничего с этим не поделаешь. Красоту не выпросишь. Живу с тем, что есть, благодаря их и за это.

Касим Сабирханович. Речь не о твоей лошадиной морде, а о той одежде, что на тебя надели.

Женщина в белом халате. Извините, Касим Сабирханович, одежда подбиралась строго по тем размерам, которые дали ваши помощники. Я в этом не виновата.

Касим Сабирханович (Вилю Вильдановичу). А ты куда смотрел?!

Виль Вильданович. Мы размер узнали по присланной вами фотографии, на компьютере одев изображение.

Касим Сабирханович. На компьютере… А глаза тебе на что? На четыре размера больше костюм привезли!

Виль Вильданович. Извините, конечно, но взгляните, пожалуйста, на снимок, который был прислан вами.

Касим Сабирханович (разглядывает снимок). Так это же не Мустаким. (Протягивает фотографию Юсуфу Исхаковичу.)

Юсуф Исхакович (разглядывая снимок). Нет, конечно, это не он, Касим Сабирханович.

Нуркасим Исхакович. Ну-ка, дай-ка, я тоже взгляну! (Разглядывает снимок.) Нет, это точно не он, Касим Сабирханович.

Мустаким (берёт фото). Дай-ка, я сам посмотрю. Это я, конечно, кто же ещё-то, если не я. Просто опухший я тогда был, когда снимался. А на самом деле я маленький и худенький.

Касим Сабирханович (достаёт из кармана зазвонивший мобильный телефон и прикладывает к уху). Да. Слушаю. Поднимаются?.. Хорошо. (Убирает телефон в карман. Обращаясь к Вилю Вильдановичу.) Иди. Встречай. Поднимаются уже.

Виль Вильданович (отдаёт честь и собирается на выход). Постойте-ка. (Нуркасиму Исхаковичу и Юсуфу Исхаковичу.) А где ваши жёны?

Нуркасим Исхакович, Юсуф Исхакович. На улице ждут.

Касим Сабирханович. На улице?.. Они здесь должны быть! (Вилю Вильдановичу.) Быстрее найди внизу жён этих братьев и направь сюда.

Виль Вильданович. Обоих братьев?

Касим Сабирханович. Нет, всех троих. Тупица.

Виль Вильданович. Хорошо.

Касим Сабирханович. Если через три минуты их здесь не будет, можешь принести свои погоны мне на стол.

Виль Вильданович (вытянувшись по стойке «смирно»). Есть! (Уходит.)

Касим Сабирханович (обращаясь к Нуркасиму Исхаковичу и Юсуфу Исхаковичу). Приведите себя в порядок и постройтесь в ряд! И подверните, наконец, рукава и штанины у этого пугала!

Мустаким. Не нужно, товарищ, не стоит беспокоиться. Два часа я смогу потерпеть. А через два часа вы с меня всё равно снимете эту одежду.

Касим Сабирханович. Если только жив-здоров останусь, после того как уедут арабы, я с тебя не то что костюм, кожу в придачу сдеру. Все готовы к приёму гостей?!

Юсуф Исхакович. Готовы.

Нуркасим Исхакович. Готовы, Касим Сабирханович.

В комнату входят одетая с иголочки жена Юсуфа Суфия и жена Нуркасима Минлениса, которой на вид давно за шестьдесят.

Касим Сабирханович. Вы где ходите?!

Минлениса. По улице бродили.

Касим Сабирханович. Что ещё за развлечение ты нашла себе в таком почтенном возрасте?

Суфия (игриво виляя бёдрами, подходит к Касиму Сабирхановичу и протягивает ему руку для поцелуя). Здравствуйте, Касим Сабирханович. Как ваши дела?

Касим Сабирханович (грубо). Хорошо. Становись в строй!

Все выстраиваются на левом портале. Звучит Марш Советской Армии Салиха Сайдашева. Открывается дверь. В комнату входят трое мужчин в арабских одеждах. В руках у одного из них каменная шкатулка, другой держит свёрнутое в рулон завещание. Между ними — высокий белобородый посланник. Все трое входят и встают на правом портале. Исполняется гимн Арабских Эмиратов. Посланники гордо поднимают головы. По окончании гимна Арабских Эмиратов звучит гимн Татарстана. Стоящие на левом портале гордо вскидывают головы. По окончании гимна посланники прижимают руки к груди и кланяются.

1, 2, 3-й посланники. Ассалям алейкум.

Стоящие на левом портале. Вагалейкум ассалям.

Белобородый посланник. Здесь живёт Мустаким сын Исхака?

Стоящие на левом портале. Здесь живёт, здесь. Вот он.

Белобородый посланник протягивает руку, намекая подать ему свиток с завещанием.

2-й посланник (вкладывает свиток с завещанием в руку белобородого). Пожалуйста! (Держа правую руку на груди, кланяется и делает несколько шагов назад.)

Белобородый посланник. Глубокоуважаемый Мустаким, сын почтенного Исхакетдина.

Мустаким. Не такой уж я и уважаемый, конечно, но про то, что отец мой Исхак нарёк меня Мустакимом, это вы совершенно правильно подметили, уважаемый.

Белобородый посланник (начинает читать завещание). Здравствуй, мой далёкий родственник, мой младшенький сыночек, самый молодой побег нашего родового дерева. Сумеешь ли ты через сотни лет прочесть написанные мной заветы и воплотить их в жизнь, сумеешь ли ты правильно распорядиться наследством, которое хранится в этой каменной шкатулке? Если сможешь, то хочу узнать, кто ты? Татарин ты или… или называешь теперь себя как-то иначе? Продолжаешь ли ты идти дорогой твоих предков? Есть ли у тебя своя страна или ты живёшь в чужой? Сумеешь ли ты порадовать меня, приняв этот сундучок с моим наследством? Это завещание выбито мной на камне тысячу лет назад при ярком свете полной луны там, где твои предки вбили на пустом месте колышек, на который прежде подвешивали казан, заложив город для своих потомков. Я не знаю ни твоего имени, ни имени твоего отца. Поэтому я решил, что это наследство получит самый младший мужчина моего рода — ты, сынок. Кроме тебя никому нельзя даже прикасаться к этой шкатулке! И открыть её дозволено только тебе. Если с тобой что-то случится до той поры, пока не открыта шкатулка, то хранимое в ней завещание потеряет силу. Я, хан, забивший первый колышек на месте будущей Казани, завещаю тебе открыть этот сундучок в тот год, когда городу исполнится тысяча лет, в последний день лета, во время ночных народных гуляний, в тот миг, когда полная луна сядет на тот самый, вбитый мной первый кол. Если в тот момент, когда ты будешь открывать шкатулку, луна на одну фалангу мизинца не дойдёт до острия колышка или же перейдёт за него, то наследство потеряет свою силу.

2-й посланник. Может потерять.

1-й посланник. Всего на одну фалангу мизинца…

2-й посланник. Не дойдёт…

1-й посланник. Или проскочит…

2-й посланник. Только когда луна сядет на остриё…

Белобородый посланник. И только ты.

1-й посланник. Самый молодой наследник-мужчина в ханском роду.

Юсуф Исхакович (перешёптываясь с близстоящими). Что они сказали, самый молодой наследник-мужчина?..

2-й посланник. В последний день лета того года, в котором к тебе попадёт эта шкатулка.

Белобородый посланник. Только ты, последний наследник хана.

Юсуф Исхакович. Только последний наследник, говорите…

Белобородый посланник (берёт шкатулку у того, кто её держит, и передаёт Мустакиму). Вот, возьмите, пожалуйста. Наследная шкатулка вашего древнего предка, казанского хана!

Мустаким (протягивает руки). Спасибо вам!

Юсуф Исхакович. Чу, не трожь! Трясущимися руками своими обесчестишь наследство хана, нашего знатного предка. Сам возьму.

Нуркасим Исхакович. Подожди. Не спеши, братишка Иосиф.

Мустаким (берёт сундучок. Не в силах отвести от него глаз). Каменный сундук… Всем сундукам сундук… Сундук самого хана… Наследный сундучок!.. Сундук моего деда!..

Звучит музыка. Гаснет свет.

Действие второе

Нуркасим Исхакович, Юсуф Исхакович, Минлениса, Суфия, Касим Сабирханович не на шутку разбушевались и дерутся. Юсуф Исхакович сидит верхом на Нуркасиме Исхаковиче, Минлениса верхом на Суфие, Касим Сабирханович завалился за диван, наружу торчат только его ноги.

Касим Сабирханович (размахивая ногами). Помогите, спасите, сейчас умру ведь… Шею у меня зажало.

Минлениса (Суфие). Ну что, допрыгалась, метёлка! Разорву тебя на мелкие кусочки!

Суфия. Слезь, слезь с меня, ведьма! А то врежу тебе, мало не покажется.

Нуркасим Исхакович (сидящему на нём Юсуфу Исхаковичу). Что, допрыгался?! Получил то, чего добивался, говнюк?!

Минлениса. Нуркасим, Нуркасим, добить, что ли, эту падаль?

Нуркасим Исхакович. Дай ей жару! Покажи ей, где раки зимуют.

Касим Сабирханович. Помогите, спасите, задыхаюсь.

Минлениса (слезает с Суфии и вытягивает за ноги Касима Сабирхановича). Вставай, слабак. Диваном его, видите ли, зажало. Не надо было такое пузо отращивать. (Тянет Касима за ворот и, подняв его, бьёт по щекам. Касим заваливается на диван.) Иди, пузатый предводитель воробьёв, подыхай себе с комфортом на диване.

Юсуф Исхакович (Нуркасиму Исхаковичу). Хочешь, братан, зажму тебе нос и подохнешь?!

Минлениса (воинственно подбоченившись, говорит Юсуфу Исхаковичу). Ах, вот ты как… (Подтыкает подол платья под рейтузы и плюёт на ладони.) Я тебя сейчас раздавлю. (Оттаскивает Юсуфа Исхаковича от Нуркасима Исхаковича и взбирается на Юсуфа Исхаковича верхом. Пальцем указывает Нуркасиму Исхаковичу на Суфию.) Иди, займись-ка лучше той ощипанной воробьихой. На неё у тебя сил хватит. Сделай так, чтобы глаза у неё на лоб повылезали, чтобы дух у неё от тела отлетел и в дымоходе застрял.

Суфия (вскакивает с пола). Ах, вот вы как… (Бьёт Нуркасима Исхаковича.) На, получай, гад!

Нуркасим Исхакович вместе с дверью отлетает в коридор.

Не путайся под ногами!

В дверях показываются два милиционера. 1-й милиционер свистит в свисток.

2-й милиционер. Прекратите!

Касим Сабирханович (плача и причитая, подходит к милиционерам). Где вы ходите?! Завтра же уволю обоих. Ваш начальник помирает, зажатый диваном, словно мышь в мышеловке, а вам хоть бы хны. Сейчас же арестуйте всех и проводите в камеру!

1-й милиционер, 2-й милиционер (одновременно). Есть, Касим Сабирханович! (Подойдя с двух сторон, вцепляются в Минленису.)

Минлениса. Ах, вот вы как! (Сводит милиционеров лбами. Милиционеры стукаются друг о друга и падают на пол.)

Касим Сабирханович. Прикончила, она их прикончила, убила моих милиционеров при исполнении!

1-й милиционер (лёжа на полу). Не беспокойтесь, Касим Сабирханович, не переживайте. Ей так быстро нас не прикончить.

2-й милиционер. Сейчас мы немного передохнём, Касим Сабирханович, и наведём здесь полный порядок!

Касим Сабирханович (приближается к Минленисе). Я тебя, да я тебя… Под суд отдам!

Минлениса (сунув кулак под нос Касиму Сабирхановичу). Не дёргайся! Сейчас в лоб как заеду — последние мозги повыскакивают. Полюбуйтесь-ка на него. Привык там у себя по столу кулаком стучать.

Касим Сабирханович. Всё. Молчу. Что хотите, то и делайте. Больше я между вами встревать не буду. Только знайте, ханский сундук, ханское наследство не только ваше. Это достояние государства, наследство всех татар!

Милиционеры, пошатываясь, поднимаются с пола и направляются к Касиму Сабирхановичу.

1-й милиционер. Касим Сабирханович, всех, что ли, закрывать будем?

Касим Сабирханович. Стойте и помалкивайте, радуйтесь, что живы остались.

1-й милиционер. Хорошо, Касим Сабирханович, будем молчать, ради счастья детишек наших ни слова больше не пророним.

Юсуф Исхакович. Договоримся так. Наследство, что в сундуке хранится, — моё. А пустая шкатулка — твоя, Нуркасим, родственничек, брат ты мой старшой!

Нуркасим Исхакович. Боюсь, нас неправильно поймут.

Суфия. Правильно, наше наследство! Мать с отцом мы похоронили. Ограду и камни на могилу мы купили и поставили. Одни только мы и заботились о нашем роде.

Юсуф Исхакович. Вот именно поэтому родовое наследство — наше.

Касим Сабирханович. Постойте-ка, погодите. Наследство принадлежит и не вам, и не Нуркасиму Исхаковичу, оно — всенародное!

Нуркасим Исхакович. Правильно! Я поддерживаю эти слова. Наследие принадлежит государству! А наш Юсуф — манкурт. Он добровольно переименовал себя в Иосифа. Посмотрите его паспорт.

Юсуф Исхакович. Паспорт!.. Что такое — паспорт? Паспорт — это бумажка. Я татарин не по записи в какой-нибудь жалкой бумажонке, а вот здесь — в душе!

Касим Сабирханович. Погодите-ка, граждане, постойте. Вы же дети одних родителей.

Нуркасим Исхакович. Что вы такое говорите? Каких ещё одних и тех же родителей? Его отца зовут Исаак, а моего — Исхак.

Касим Сабирханович. Успокойтесь, товарищи, не надо нервничать. На сегодняшний день за нашей республикой следит весь мир. Город наводнён журналистами и репортёрами со всех концов света. И нам, татарам, нужно быть едиными, как никогда. А вы даже между собой не можете разобраться. Нам нужно прийти, наконец, к общему знаменателю. Давайте будем благоразумными и сосредоточимся на главном… Ну, хорошо. Если мы оставим шкатулку Мустакиму, где гарантии, что с ней ничего плохого не случится?

Суфия. Верно. Он её пропьёт.

Касим Сабирханович. Ну, я думаю, до этого не дойдёт. Сундук за семью замками, за семью печатями находится.

Юсуф Исхакович. Ну не пропьёт, так откроет раньше времени, и наследство потеряет силу.

Касим Сабирханович. Давайте глубже копать, товарищи, глубже. В наших руках судьба страны. А действительно ли самый младший мужчина в вашей семье — Мустаким? Может быть, кто-то другой должен унаследовать ханский ларец?

Нуркасим Исхакович. То есть?..

Касим Сабирханович. А вот то и есть… Я говорю, не обернётся ли какой-нибудь тайный грешок благом для нашей республики? Вспомните-ка, что выявилось в ходе последней переписи населения.

Юсуф Исхакович. Постой, постой… Тут есть над чем подумать. Если хорошенько поразмышлять, то может оказаться, что ханский ларец должен принадлежать одному из моих неизвестно где болтающихся сыновей…

Суфия. Что?! Одному из сыновей, говоришь?! Ах ты, бабник, сволочь ты такая! Ты, значит, на стороне развлекался?! (Начинает наседать на мужа.)

Юсуф Исхакович. Чу, чу, Софочка, ты чего? Я же пошутил. Не дай Аллах такому случиться. Нет, кроме Мустакима, других подходящих кандидатур на наследство у нас в роду нет.

Суфия. Опять вывернулся.

Нуркасим Исхакович. Не спешите-ка. За меня не отвечайте. Может, с моей стороны отыщется наследник.

Минлениса. Правильно, папочка. Подумай-ка хорошенько, может, вспомнишь чего.

Нуркасим Исхакович. Я за последнее время где побывал, мамочка?

Минлениса. Где ты шлялся в последнее время, не помню, но всю жизнь я промаялась оттого, что тебе всего лишь через месяц после нашей свадьбы сделали операцию в урологическом отделении клиники на Волкова.

Нуркасим Исхакович. Нет, нет. Кроме Мустакима других наследников в нашей семье не найти.

Касим Сабирханович. Хорошенько подумали?

Суфия. А можно стать наследником с нашей стороны, с женской?

Юсуф Исхакович. Нет, с женской стороны нельзя. Вы не из ханского рода.

Касим Сабирханович. Значит, получается, что главный наследник — Мустаким.

Юсуф Исхакович. Постойте-ка. В голову мне пришла одна мысль. От этой напасти только мы сумеем всех спасти. Так ведь, Софочка?

Суфия. Как это?

Юсуф Исхакович. А так — сына родим.

Минлениса. За два месяца?

Юсуф Исхакович. Почему же за два-то…

Нуркасим Исхакович. Потому что через два месяца нужно будет сундук открывать.

Юсуф Исхакович. Вот незадача. Хотели ещё одного татарина подарить родной стране, и не получилось.

Касим Сабирханович. Товарищи! Если мы всерьёз обеспокоены судьбой нашей страны, то должны беречь господина Мустакима как зеницу ока!

Юсуф Исхакович. Что? Вы хотите сказать, что я должен бросить все свои дела ради того, чтобы стеречь этого алкаша?

Нуркасим Исхакович. Нет, уважаемые, я вам в этом не помощник. Мне нужно пять раз в день намаз читать, а тут, в этом свинарнике, даже молельный коврик некуда постелить, не хочу я грехами обрастать ради этого босяка.

Виль Вильданович. А я говорю, будете охранять, ещё как будете! А если не желаете, то я сам буду сторожить!

Касим Сабирханович. Такие настоящие татарские джигиты, как наш уважаемый Мустаким, на дороге не валяются. Мы должны следить за тем, чтобы ни одна муха не села на господина Мустакима. Чтобы даже лёгкий ветерок его не потревожил.

Суфия. Правильно, Касим Сабирханович. Сама, я сама буду его оберегать от всяких напастей. Ни на секунду не оставлю его, даже ночью. Так ведь, папочка?

Минлениса. Не получится у тебя. Уж очень ты любишь чужой сон нарушать. Сама буду стеречь. Я привыкла возле покойников ночи высиживать.

Юсуф Исхакович. Погоди-ка. Почему это ты моего родного брата Мустакима с покойниками сравниваешь? Хочешь, чтобы ханский род прервался, что ли, называешь наследника мертвецом?! Касим Сабирханович, вы слышали? Мол, брат мой — покойник. Это же большая ошибка.

Суфия. Политическая ошибка.

Нуркасим Исхакович. Ну ладно, хватит. Не раздувайте скандал. Не уводите разговор в сторону.

Юсуф Исхакович. Вы слышали? Они заодно действуют. Они топором рубят татарские корни. (Стучит себя в грудь.) Я всё сделаю ради памяти моего деда, ради своего рода, ради нашей страны. Нужно будет, пожертвую и собой, и своей законной женой!

Касим Сабирханович, Виль Вильданович (в один голос). Правильно, Иосиф Исаакович! Правильно!

Юсуф Исхакович (чуть не плача). Ведь знал же, чувствовал, догадывался, что во мне течёт не простая кровь, а кровь самого хана.

Звучит музыка. Гаснет свет.

Действие третье

Просторный зал. Несколько дверей, ведущих в разные комнаты. Посреди зала в стеклянном аквариуме стоит каменный ларец, с четырёх сторон подсвечиваемый прожекторами. Вдоль стен расставлены стулья. С одной стороны ларца на стуле сидит Нуркасим Исхакович, с другой, клюя носом, с ружьём в руках — Юсуф Исхакович.

Юсуф Исхакович (широко зевая). Что-то ночь сегодня какая-то длинная.

Нуркасим Исхакович. И не говори.

Юсуф Исхакович. Дай Аллах терпения тем старушкам, которые высиживают ночь возле покойника.

Нуркасим Исхакович. Да в этом для них нет ничего трудного. Они же всю ночь судачат в своё удовольствие.

Юсуф Исхакович. Тебе виднее. Что ни говори, уже двадцать лет как ты в верующие подался.

Нуркасим Исхакович. И не говори. Проведя двадцать лет на молельном коврике, я вынужден сторожить этого алкаша Мустакима.

Юсуф Исхакович. А не надо было влезать на коврик, не совершив омовения.

Нуркасим Исхакович. А вот это не твоё дело, как там тебя… Осип.

Юсуф Исхакович. Я не Осип. Понятно тебе, не Осип. Меня отец при рождении назвал Юсуфом. Я — Юсуф!

Нуркасим Исхакович. Это почему же? Ты ведь добровольно свой паспорт поменял. Это раньше ты был Юсуфом, а теперь — Иосиф. Был Юсуфом Исхаковичем, стал Иосифом Исааковичем.

Юсуф Исхакович. Повторяю. Я не Осип и не Иосиф, я — Юсуф!

Нуркасим Исхакович. Беру свои слова обратно. А что же ты ещё месяц назад кидался на того, кто называл тебя Юсуфом?

Юсуф Исхакович. Тогда другие времена были.

Нуркасим Исхакович (интенсивно почёсывая тело). Эх, сейчас бы в баньке помыться.

Юсуф Исхакович. И не говори.

Нуркасим Исхакович. Уже больше месяца сидим, да?

Юсуф Исхакович. Сегодня месяц и семнадцать дней. Не завшиветь бы тут.

Нуркасим Исхакович. А сколько дней осталось до тридцатого августа?

Юсуф Исхакович. Не хватит пальцев рук и ног, чтобы сосчитать.

Нуркасим Исхакович. Уже больше месяца прошло с тех пор, как я последний раз молился.

Юсуф Исхакович. И не вздумай молиться. Всё равно твои молитвы не дойдут до Бога.

Нуркасим Исхакович. Почему ты так думаешь?

Юсуф Исхакович. Не думаю, а знаю.

Нуркасим Исхакович. Откуда знаешь-то?!

Юсуф Исхакович. Вон, наш Мустаким никогда не молился, а его Бог мягкой периной одарил. А тебя на жёсткий стул посадил.

Нуркасим Исхакович. Значит, ты так считаешь?

Юсуф Исхакович. Именно так.

Нуркасим Исхакович. И не говори. Валяется на диване дни и ночи напролёт, да ещё и жену твою в ногах пристроил. А ведь раньше-то как хорошо мы жили, горя не ведали.

Юсуф Исхакович. Ничего. За месяцем поста всё равно наступит разговение.

Нуркасим Исхакович. Так-то оно так, да только обидно будет, если Мустаким наследством с нами не поделится.

Юсуф Исхакович. Ну ты подумай, а. Имея три диплома о высшем образовании, сижу и караулю этого пьянчужку. Курам на смех.

Нуркасим Исхакович. Да ещё и непрерывно почёсывая немытое тело.

Юсуф Исхакович. Ничего. Только бы тридцатого августа дождаться.

Нуркасим Исхакович. И что ты собираешься делать тридцатого?

Юсуф Исхакович. Мне бы только свою долю получить. Сразу о вас двоих забуду, раз и навсегда, понял?

Нуркасим Исхакович. Так ты ещё и долю свою рассчитываешь получить?!

Юсуф Исхакович. А почему бы и нет? Я ведь тоже потомок хана.

Нуркасим Исхакович. Осип Исаакович, что ли?

Юсуф Исхакович. Я не Осип. Понимаешь ты это или нет, тупица? Я не Осип, я — Юсуф. Ведущий свой род от самого Бога, означает моё имя. Воплощение красоты и изящества. Легендарный Юсуф.

Нуркасим Исхакович. Ну, не знаю, не знаю. Вот мне интересно, положил ли Великий хан хоть какую-нибудь завалящую карамельку в этот сундук для того, кто вопреки воле и желаниям своих родителей переименовал себя в Иосифа?

Юсуф Исхакович. А ты об этом не переживай. Ты лучше о себе думай, понял? О себе.

Нуркасим Исхакович. А что тут думать-то, о чём переживать? Я иду божьей дорогой. А Бог, как ты знаешь, всё видит, за всем следит.

Юсуф Исхакович. Так-так, значит, ты по божьей воле, а не по своей ночи напролёт сидишь с деревянным ружьём в обнимку и сторожишь под лучами прожекторов пьяного Мустакима.

Нуркасим Исхакович. Так вот, как там тебя, Джузеппе? А, ну да, Хосе, то есть Осип Исаакович, я Мустакима не охраняю. Если хочешь, сам его сторожи. Я стерегу каменный ларец. С наследия нашего глаз не спускаю. А тебе по завещанию нашего предка хана полагается ноль. Одну половину — Мустакиму, а другую — нам, мы так думаем.

Юсуф Исхакович. Жирно не покажется вам? Подавишься ведь. Хотя вряд ли, ты же и у родителей всё, вплоть до бельевой верёвки, себе отобрал.

Нуркасим Исхакович. Кто? Я?!

Юсуф Исхакович. А разве не так… а кто тогда сто раз приходил в отцовский дом бельевые прищепки выклянчивать?

Нуркасим Исхакович. Ты эти сказки жене своей будешь рассказывать. Это ты их со свету сжил. Ты, брат Осип. Ты заставил их продать дом в деревне, чтобы на эти деньги купить себе квартиру побольше. Увёз их к себе в Казань и вынудил собирать пустые бутылки по улицам и вокзалам.

Юсуф Исхакович. Ты говори, да не заговаривайся. А то ведь я не посмотрю на то, что ты мой старший брат, по хлеборезке так врежу, что зубы в разные стороны полетят.

Нуркасим Исхакович (вскакивает со стула). Попробуй только. Я тебе не Мустаким. Враз твоё брюхо проткну.

Юсуф Исхакович (наседая на Нуркасима Исхаковича, как драчливый петух). Давай, рискни здоровьем! Хапуга! Петух бесхвостый. Обмылок грязного муллы! А то про тебя народ ничего не знает. Про то, как ты людей обманываешь, на их пожертвования каждый год на море ездишь, молодух покупаешь и развлекаешься с ними.

Нуркасим Исхакович. Докажи!

Юсуф Исхакович. Надо будет — докажем!

Нуркасим Исхакович. Что?! Кто докажет? Уж не ты ли, ставший начальником после того, как купил себе фальшивый диплом?.. Знаю я твоё образование. Ты же черенок от рукоятки отличить не можешь, тупой баран, дундук!

Юсуф Исхакович. Ах, вот ты как… (Хватает Нуркасима за ворот.) На, получай, гад! На, паразит! На, выродок фараона! Получи свою долю!

Начинается драка.

Нуркасим Исхакович. И всё равно, половина наследства — Мустакима, а половина — наша!

Юсуф Исхакович. Да что ты говоришь? (Бьёт головой в лицо Нуркасима.) Вот тебе половина наследства! (Опять прикладывается головой.) Вот тебе причитающаяся часть! (Снова бьёт.) Вот тебе всё наследство. Ну что, доволен?! (Опять бьёт.) На, получай, гад!

Нуркасим Исхакович. Убивают!.. Спасите!.. Караул!..

Сверху доносится голос.

Голос из микрофона. Эй вы, отпрыски фараона! (Юсуф Исхакович и Нуркасим Исхакович замолкают.) Молчать! (Юсуф Исхакович и Нуркасим Исхакович замирают в оцепенении.) Хозяину спать мешаете своими криками! Тише вы, быдло.

Нуркасим Исхакович (шепчет Юсуфу Исхаковичу). Что он сказал?

Юсуф Исхакович. Вшивые, говорит, «бетле»!

Нуркасим Исхакович. За две недели без бани запросто могли и завшиветь.

Голос из микрофона. Разговорчики!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (отдают честь). Есть!

Голос из микрофона. Завтра же уволю обоих!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (падают на колени и, глядя в разные стороны, обращаются к голосу, умоляюще сложив руки под подбородком). Не надо! Не надо! Мы больше так не будем…

Голос из микрофона. Вольно!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (отдают честь, не вставая с коленей). Есть!

Голос из микрофона. По местам!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович (вскакивают и отдают честь, замерев по стойке «смирно»). Есть!

Юсуф Исхакович (бубнит себе под нос). Тому инженеру, который придумал глазок в стене, глаза бы выколоть!

Нуркасим Исхакович. Хорошо ещё, что наблюдают за нами. А то ведь убьёшь ты меня. Как пить дать — убьёшь. Завтра же напишу жалобу в аппарат.

Юсуф Исхакович (бубнит себе под нос). Царапаешься. По лицу бьёшь. Словно боевой петух, которому отрубили голову. (Нуркасиму Исхаковичу.) Пиши! Ты всю жизнь жалобы строчил, анонимщик!

Нуркасим Исхакович. Кто бы говорил. Безголовый. Чтобы жалобу написать, грамотным нужно быть. Тебе, делающему в слове из трёх букв четыре ошибки, такое не по силам.

Юсуф Исхакович. Это кто делает четыре ошибки?! Я, что ли?..

Нуркасим Исхакович. И, 3, Ч, О… Вот как ты пишешь слово «ещё»!

Голос из микрофона. Вы прекратите шуметь в конце-то концов или нет? Завтра же уволю обоих. Нет чтобы отблагодарить за то, что поставили в почётный караул, так они ещё ругаться вздумали. Радоваться должны! Вы же охраняете наследие всего нашего народа. Вот и возрадуйтесь!

Нуркасим Исхакович (подобострастно). Спасибо Вам! Большое Вам спасибо! Дай Вам Бог здоровья и счастья!

Юсуф Исхакович. Разобью я этот глазок! Взорву его к чёртовой матери! (Целится из ружья в угол.)

Нуркасим Исхакович (падает в ноги Юсуфу Исхаковичу, протягивает руки к ружью). Чу, братишка, чу, не нужно этого делать… Погубишь нас обоих… Без наследия оставишь. Не сходи с ума.

Юсуф Исхакович (опускает ружьё). Давным-давно нажив огромное богатство, сижу и месяцами караулю этот паршивый сундук, не зная ни сна, ни отдыха. Кто бы мог такое представить, а?

Нуркасим Исхакович. Не сиди здесь. Кто тебя заставляет-то? Иди домой и спи, сколько душе твоей угодно!

Юсуф Исхакович (подражая Нуркасиму Исхаковичу). Кто тебя заставляет… (После паузы. Указывает пальцем на дверь.) Ты и он. Нет уж. Год буду сидеть, но не дам вам поделить всё наследство на двоих.

Из комнаты доносится звонкий хохот Суфии.

Нуркасим Исхакович (широко зевает, принюхивается). Проснулись, похоже.

Юсуф Исхакович (широко зевает, принюхивается). Наконец-то светает. (Снова слышится хохот из спальни. Юсуф Исхакович вздрагивает.) Пойди-ка, посмотри, чем они там занимаются?..

Нуркасим Исхакович. Тебе надо, ты и смотри. Твоя законная жена Софочка там верещит, а не моя.

Юсуф Исхакович. Так он же девок попросил.

Нуркасим Исхакович. Ну и что. Мало ли что он может попросить. Не надо было быть таким добреньким. Не стоило приводить ему свою жену. Решил, наверное, что для лучшего брата, для Мустакима, ничего не жалко, да?

Юсуф Исхакович. Не издевайся. А что было делать-то? Он же просил молодых девок. А чужих молодух к нему как допустишь-то? Знаю я их. Им не Мустаким нужен, а наш каменный ларец с наследством, ханским наследством, наследством всего нашего рода. Они же братца нашего за одну только ночь десять раз успеют на себе женить, причём все десять раз официально, через ЗАГС. А ты тут сиди, значит, и жди свою долю уведённого из-под носа наследства. Так-то оно наверняка будет.

Нуркасим Исхакович. С Софочкой-то твоей?

Юсуф Исхакович. А куда деваться. Терплю вот. (Снова раздаётся хохот из спальни. Юсуф Исхакович не выдерживает и начинает нервно вышагивать по комнате. Нуркасиму Исхаковичу.) Дай верёвку. Повешусь. Иди уж, посмотри, что они там делают?

Нуркасим Исхакович (подкрадывается к двери, из-за которой доносится хохот, и, слегка приоткрыв её, наблюдает в образовавшуюся щель). О-о-о, молодец, братишка Мустаким, достойно справляется.

Юсуф Исхакович. Что он там делает?!

Нуркасим Исхакович. Что делает, что делает… Подойди и сам посмотри!

Юсуф Исхакович. Ну, не мучай меня, скажи…

Нуркасим Исхакович. Да ничего особенного. Мустаким заставил её делать массаж спины.

Юсуф Исхакович. Всё-таки есть Бог на свете. А ты хорошенько разглядел, она только массаж ему делает?

Нуркасим Исхакович. Ну, а что же ещё-то? Ты как будто Мустакима нашего не знаешь.

Юсуф Исхакович. Как же не знаю-то. И не посмотрит, что это жена старшего брата.

Нуркасим Исхакович. А я Мустакиму верю. Но в твоей Софочке очень даже сомневаюсь.

Юсуф Исхакович. Никакая она тебе не Софочка, а Суфия. Понимаешь — Су-фи-я!

Нуркасим Исхакович. Понимаю, братишка, понимаю. Сегодня она Суфия, завтра — Софочка, а послезавтра — Сонечка.

Из комнаты выходит растрёпанная Суфия.

Суфия (грубо). Всё, хватит с меня! Не могу больше терпеть такое издевательство ни минуты.

Юсуф Исхакович (подходит к Суфие и шепчет ей с подозрением в голосе). Что? Издевался он над тобой, да?..

Суфия. Спрашиваешь. Всю ночь глаз не давал сомкнуть.

Юсуф Исхакович. Сволочь! Потерпи, дорогая, только бы дождаться своей доли наследства. Уж тогда я ему задам! Не рад будет, что на свет родился. Значит, говоришь, всю ночь не давал спать?

Суфия. Какое там всю ночь — всю неделю!

Юсуф Исхакович. Ну что тут поделаешь. Нужно потерпеть, радость моя. Ну не отказываться же нам от ханского наследства, в конце-то концов.

Суфия. Нет. Я больше не могу терпеть. Хоть вешай меня, хоть режь, но я больше к нему не пойду. Человек без сна может сутки продержаться, ну, двое, ну, на худой конец, трое. А я уже…

Юсуф Исхакович. Потерпи, душа моя, потерпи. Немного осталось. Скоро станешь ханбикой, владычицей татарской!

Суфия. Прежде чем я стану ханбикой, твой брат убьёт меня.

Юсуф Исхакович. Вот маньяк!

Суфия. Ладно бы маньяк, он же — зверь! Я ведь всего лишь в ногах его пристроилась, не больно где. Так он меня и оттуда выталкивает. Только задремлю, тут же пинает.

Юсуф Исхакович. Пинает?..

Суфия. Да. Ты что, говорит, ты что тут обо мне подумала? Чтобы я спал с женой своего брата, ты за кого меня принимаешь? Да как ты посмела бросить тень на весь наш ханский род? Всё, с меня хватит! Сегодня же возвращаюсь домой! Пусть меня жена Нуркасима Минлениса сменит. (С решительным видом уходит.)

Юсуф Исхакович (кричит вслед удаляющейся Суфие). Суфия, Суфия, Софочка, что ты делаешь?

Нуркасим Исхакович (громко смеясь). Ну что, капитуляция?

Юсуф Исхакович. Хватит ржать, тупица. Ты и рот закрыть не успеешь, как прохлопаешь своё наследство. Иди лучше позови на смену свою мастерицу.

Из спальни выходит Мустаким.

Как дела, братишка?

Мустаким. Как у бабки!

Нуркасим Исхакович. Что случилось, братишка?

Мустаким. Что случилось, что случилось… Как будто не знаешь. Если сегодня какая-нибудь из ваших жён ко мне в спальню ночевать придёт, так и знайте — или повешусь, или из окна выброшусь. Только начнёшь засыпать, а они, словно кошки, так и норовят залезть в объятия. А если я и вправду стану настоящим ханом, даже представить страшно, что они начнут вытворять.

Юсуф Исхакович. Так ведь это, братишка, нам так было сверху приказано. А вдруг с тобой что-нибудь случится? Приказано, чтобы всегда было кому прийти на помощь.

Мустаким. Мало ли что приказано. Мы же родные братья. Почему бы нам, всем троим, не лечь спать на полу?

Нуркасим Исхакович. Так мы же ларец сторожим.

Мустаким. А жёны ваши, значит, меня охраняют, да?

Юсуф Исхакович. Что поделаешь. Сверху было так приказано.

Мустаким. Плевать я хотел на их приказы!

Нуркасим Исхакович, Юсуф Исхакович (одновременно шепчут). Чу, братишка… (Кивая на глазок в углу.) Там всё видят и слышат.

Мустаким. Вам хорошо, вам никто не мешает.

Нуркасим Исхакович. Не говори так, брат. Думаешь, это легко, не спать ночи напролёт?

Юсуф Исхакович. А мне нравится.

Нуркасим Исхакович. А чего же, если тебе так нравится, ты уснул на посту и три раза со стула навернулся? Пока в микрофон не крикнули, ты даже не проснулся.

Мустаким. А я потом всю ночь жалел дядюшку Осипа.

Юсуф Исхакович. Я не Осип, братишка, я не Осип…

Мустаким. А, ну да, конечно, Иосиф-абый.

Юсуф Исхакович. Я и не Иосиф.

Нуркасим Исхакович. Ну ладно, как там тебя, Мустаким… Не дразни дядюшку Джузеппе.

Юсуф Исхакович. Откуда вы берёте эти имена? Как они вообще попали в ваши пустые головы?

Нуркасим Исхакович. А что тут удивительного?.. Ты же сам хвастался перед нами. Мол, у меня восемь имён.

Юсуф Исхакович. Когда это?

Нуркасим Исхакович. Когда, отрёкшись от имени, данного тебе отцом, ты поменял имя и паспорт. Помнишь, как ты хвастался, мол, отец назвал меня Юсуфом, по-русски это будет Иосиф, Осип, по-английски — Джозеф, по-французски — Жозеф, по-испански — Хосе, по-итальянски — Джузеппе, по-польски — Юзеф? Вон, Мустаким тоже при этом присутствовал, он не даст мне соврать.

Юсуф Исхакович. Чёрт бы вас побрал со всеми татарами вместе… Ну это надо же быть такими недалёкими, а? Даже своего самого близкого родственника умудрились приревновать к имени.

Нуркасим Исхакович. Тебе даже продажа собственной жены не помогла.

Юсуф Исхакович. Не продавал я свою жену. Я за судьбу рода нашего переживал. Если я не буду об этом беспокоиться, ты не будешь, он не будет, кто же тогда? Скажи мне, братишка, что будем делать?.. С ларцом нашим что будем делать?

Мустаким. Что скажете, то и сделаю.

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович. Отрекись от ларца.

Мустаким. От наследства?!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович. Да, от наследства!

Мустаким. Как это?..

Юсуф Исхакович. В завещании старого хана ничего не сказано о передоверении. Напиши на моё имя доверенность!

Нуркасим Исхакович. Нет уж. Тогда напиши на меня!

Мустаким. Это можно. Где бумага и ручка?

Звучит музыка. Гаснет свет.

Занавес.

Акт второй

Действие четвёртое

Открывается занавес. Мустаким и Нуркасим Исхакович сидят на полу, Юсуф Исхакович — за столом. Перед каждым — по листку бумаги, собираются что-то писать.

Мустаким. Ну что, приступим?

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович. Приступим!

Юсуф Исхакович (Мустакиму). Ну что, братишка, неужели сам на себя будешь доверенность составлять?

Мустаким. Да. А что, разве так нельзя?

Юсуф Исхакович. Почему же нельзя? Можно. (Зрителям.) Дуракам всё можно.

Нуркасим Исхакович. Ну ты голова, Мустаким, ничего не скажешь.

Юсуф Исхакович. И не говори, брат, и не говори. Столько лет живу на свете, но впервые вижу человека, который сам на себя выписывает доверенность.

Мустаким. Напрасно ты так говоришь. Посмотри, как многие начальники, открыв на одного себя два предприятия, изготовив две печати, сами на себя потом выписывают доверенности, или я не прав?..

Юсуф Исхакович. Не стоит так глубоко копать, братишка. Не вылезешь потом из этих глубин.

Мустаким. Ну, как говорится, с богом, в добрый путь, начну, пожалуй.

Юсуф Исхакович. Ну начни.

Мустаким. А вы мне подсказывайте. Я же малограмотный. Доверенности составлять не обучен.

Юсуф Исхакович. Я буду тебе помогать.

Нуркасим Исхакович. А почему ты?..

Юсуф Исхакович. Потому что я больше знаю. Я три института окончил.

Нуркасим Исхакович. Я согласен. Даю тебе «изчо» один шанс.

Юсуф Исхакович. Ну-ну, поиздевайся ещё у меня, дундук! Вы готовы?

Мустаким, Нуркасим Исхакович. Готовы!

Юсуф Исхакович. Пиши, Мустаким, — «я».

Мустаким. Написал.

Юсуф Исхакович. Молодец! Справился. Я сейчас тоже «я» напишу. (Пишет, диктуя себе вслух по слогам.) Ий-а. Написал. Сейчас продолжим дальше. Вторым словом должно стоять имя. Мустаким, пиши своё имя. Мус-та-ким.

Мустаким. Всё понятно, брат. Значит, каждый пишет своё имя. Тогда я уже коротко написал своё имя — «я».

Нуркасим Исхакович (Мустакиму). Чего подсматриваешь-то? Сам пиши. У меня не списывай.

Мустаким. Да, смотрю вот, правильно ли ты напишешь своё имя.

Нуркасим Исхакович. Ты уж не держи меня за тупого. Как это можно — не суметь написать своего имени. Вот, смотри. Нур-ка-сим. Здорово, а?

Юсуф Исхакович. Изумительно! Пишем третье слово — «моим».

Мустаким. Написал.

Юсуф Исхакович (Нуркасиму Исхаковичу). Ты написал?

Нуркасим Исхакович. Написал, конечно, давно написал. Не ори в ухо. Глухих нет.

Юсуф Исхакович. Теперь я напишу. (Пишет.) Мо-им. Так, готово. А сейчас пишем — «древним».

Нуркасим Исхакович. А почему древним?

Юсуф Исхакович. Древним, потому что древним! Потому что первым. Ну, какой же ты всё-таки тупой.

Нуркасим Исхакович. Ладно, не придирайся к словам. Написал. Пусть будет по-твоему. И дураку понятно — хан, значит — древний. Можно было и не писать об этом.

Юсуф Исхакович. Пишите дальше — «ханом»!

Нуркасим Исхакович (пишет, проговаривая вслух). Ха-ном.

Юсуф Исхакович (Нуркасиму Исхаковичу). Предложение из четырёх букв и то по слогам пишешь. Ты написал, Мустаким?

Нуркасим Исхакович. Не предложение, а слово. Тупой и «изчо» тупее!

Мустаким. Написал. Я уже давным-давно написал, брат.

Юсуф Исхакович. Молодец! А теперь и я напишу-ка. (Пишет.) Ханом! С большой буквы написали?

Нуркасим Исхакович. А почему с большой буквы нужно было писать?

Юсуф Исхакович. Потому что Хан, потому и с большой. Дурачок ты наш, куриные мозги, и недоучка в придачу!

Нуркасим Исхакович. Чего разорался-то, не ори на меня! Исправить же можно. (Исправляет.) Вот, исправил. И даже не заметно получилось.

Мустаким. А я не буду исправлять. Я — неуч. Мне и так сойдёт.

Юсуф Исхакович. Идём дальше.

Нуркасим Исхакович. Куда?

Юсуф Исхакович. В Бугульму!

Нуркасим Исхакович. Для чего?

Юсуф Исхакович. Слушай, не вынуждай меня отвечать. Наговорю ведь чёрт знает что.

Нуркасим Исхакович. Ну и скажи, чего в себе-то носить.

Юсуф Исхакович. Всё. Ничего больше не буду говорить. Издевается ещё надо мной. Вот пусть сам и составляет доверенность.

Мустаким. Ну ладно, будет тебе, брат, обижаться-то. Всем же известно, что самый грамотный среди нас — ты.

Нуркасим Исхакович. О чём разговор, никто с этим и не спорит. Не обижайся на меня. Я уже старый. Память тоже теперь не та, как раньше.

Юсуф Исхакович. И для чего, скажи мне, тебе с такой дырявой памятью понадобился ханский ларец? На саван-то уже накопил, наверное. Если нет, тогда могу одолжить.

Нуркасим Исхакович. Если ты так торопишься на тот свет, то могу пропустить тебя вперёд. Занять у тебя — как же, как же — ты потом мне и в могиле покоя не дашь.

Юсуф Исхакович. Переходим к четвёртому предложению.

Нуркасим Исхакович. Сказал бы лучше — напишем четвёртое предложение, тоже мне словцо откопал — переходим!

Юсуф Исхакович. Де-душ-кой.

Мустаким. Де-душ-кой.

Юсуф Исхакович. Следующее слово — «мне».

Мустаким. Мне. Написал.

Юсуф Исхакович. Далее — «лично».

Нуркасим Исхакович, Мустаким (по слогам). Лич-но.

Юсуф Исхакович. За-ве-щан-но-е.

Нуркасим Исхакович. Кто завещанное?!

Юсуф Исхакович. Ты!

Мустаким. Сундук… Сундук завещанный, брат.

Юсуф Исхакович. В могилу он меня сведёт, как пить дать.

Нуркасим Исхакович. Сам виноват, придумываешь всякие слова, вот мне и подумалось бог знает что.

Нуркасим Исхакович, Мустаким. За-ве-щан-но-е.

Юсуф Исхакович. Подождите-ка. Мне ведь тоже нужно написать. За-ве-щан-но-е. Точка.

Нуркасим Исхакович. Что, уже всё?

Юсуф Исхакович. Почему?

Нуркасим Исхакович. Сам же говоришь — точка.

Юсуф Исхакович. С чего ты взял, что всё уже закончилось, тупица? Пиши, что тебе говорят!

Нуркасим Исхакович (пишет). Написал — точ-ка.

Юсуф Исхакович. Что ты делаешь?! Почему ты слово точка целиком написал?!

Нуркасим Исхакович. Сам говорит — пиши точка, а теперь ещё и ругает меня за это.

Юсуф Исхакович. Пишите — «наследство»! Да смотрите, ошибок не наделайте. (Нуркасиму Исхаковичу.) Особенно это тебя касается.

Нуркасим Исхакович. Не учи меня! Молод ещё учить-то! Сам знаю, как нужно правильно писать.

Юсуф Исхакович. Пишите дальше — «до-ве-ря-ю».

Нуркасим Исхакович, Мустаким. До-ве-ря-ю.

Юсуф Исхакович. Так кому доверяет-то?..

Нуркасим Исхакович. Мне!

Юсуф Исхакович (подражая Нуркасиму Исхаковичу). Мне… Не только тебе, всем нам.

Нуркасим Исхакович. Да понял я, понял. Нам доверяет. (Пишет.) Нам. Готово.

Юсуф Исхакович. Не торопитесь, дайте и мне написать. (Пишет.) Вот так.

Мустаким. А сейчас нужно наши имена вписать, так ведь, брат? (Пишет, проговаривая по слогам.) Мус-та-ки-му.

Нуркасим Исхакович (вслед за Мустакимом). Мус-та-ки-му. Готово.

Мустаким. Нуркасим, посмотри, пожалуйста, правильно ли я написал своё имя?

Нуркасим Исхакович. Слушай, не доставай меня каждую секунду своими дурацкими вопросами. Вот, возьми и спиши у меня, если сам не знаешь, как правильно.

Юсуф Исхакович. Не забудьте указать сегодняшнее число и месяц.

Нуркасим Исхакович. Не учи. Это только сообразим.

Мустаким (подглядывает в листок Нуркасима Исхаковича). Правильно.

Нуркасим Исхакович. Что правильно?

Мустаким. Ты своё имя правильно написал.

Нуркасим Исхакович. Я ведь, братишка, в армии писарем служил. Я тебе не Юсуф Исхакович — три диплома покупать, чтобы только от остальных не отстать. Хвала Аллаху. В слове из трёх букв четыре ошибки не делаю. (Юсуфу Исхаковичу.) Ну, что призадумался, велеречивый ты наш? Не знаешь, каким именем подписаться, что ли? Выбирай самое короткое. Ошибок меньше будет. Подпишись Хосе или Осип. Только Юзеф не пиши. А то запутаешься ещё, как правильно писать, через «Е» или через «И». А я вот, не задумываясь, подпишусь тем именем, которым меня отец нарёк. (Пишет.) Нур-ка-сим! Вот, готово. Вот теперь можно самую настоящую точку поставить. Точка!

Юсуф Исхакович. Что это ты вздумал меня учить со своими куриными мозгами? (Смотрит в свою бумагу.) Вот, готово, осталось только Мустакиму расписаться. (Протягивает листок Мустакиму.) Возьми, братишка.

Нуркасим Исхакович. Не торопись, Осип. Не лезь вне очереди. Не забывай, кто тут старший. (Протягивает свой листок Мустакиму.) На, братишка. Сначала на своём листке распишись, а потом и мой подпишешь.

Мустаким. Давай. (Расписывается на листке Нуркасима.)

Нуркасим Исхакович. Ну наконец-то.

Мустаким. Давай, Юсуф Исхакович, и на твоём листке распишусь.

Юсуф Исхакович. На, возьми, братишка.

Мустаким (берёт бумагу и расписывается). Ну вот, готово.

Нуркасим Исхакович. Получается, Мустаким — первый, я — второй, а ты, Хосе, — третий!

Юсуф Исхакович. Да разве дело в очерёдности…

Мустаким. Зато теперь у всех троих есть доверенность. Ну-ка, старший брат, прочти-ка, что там у нас получилось.

Нуркасим Исхакович. Запросто, братишка. (Читает.) Я, Нуркасим, моим древним ханом дедушкой мне лично завещанное наследство доверяю Мустакиму. Первое число, месяц, год. Нуркасим.

Юсуф Исхакович. Можешь тогда и фамилию свою поставить — Нуркасим Февральский.

Нуркасим Исхакович. Что?

Юсуф Исхакович. Дурачок ты наш! Ты ведь сам себе доверенность выписал. Вот, послушай, как нужно грамотно составлять доверенность. Я, Мустаким, моим древним ханом дедушкой мне лично завещанное наследство доверяю Юсуфу Исхаковичу. Первое число, месяц, год. (После долгого и удивлённого разглядывания бумаги.) Подожди-ка. Как же это так получилось-то? Себе… Юсуфу Исхаковичу… Написано Юсуфу Исхаковичу. А расписался Мустаким.

Звучит музыка. Гаснет свет.

Действие пятое

В комнате находятся Мустаким, Касим Сабирханович, Виль Вильданович, Нуркасим Исхакович, Минлениса, Юсуф Исхакович, Суфия.

Виль Вильданович. Дорогие товарищи, дорогой господин Мустаким!

Мустаким (зрителям). Как всё-таки интересно складывается жизнь. Ещё вчера я был никому не нужным отбросом, а теперь… (Обращаясь к Вилю Вильдановичу.) Лучше — просто Мустаким. Слово «господин» ко мне как-то не подходит.

Касим Сабирханович. Не говорите так, товарищ Мустаким. Вы теперь — лицо нашей нации!

Виль Вильданович. Товарищи, я должен рассказать вам о важном открытии. Вчера наши сотрудники ещё раз перечитали завещание хана и обратили внимание на следующие строки.

Нуркасим Исхакович. То есть?..

Виль Вильданович. То и есть… Вот, послушайте. В завещании сказано: «Приветствую тебя, продолжатель моего рода, мой далёкий потомок, мой младший сын».

Касим Сабирханович. И что вы этим хотите сказать?

Виль Вильданович. Дослушайте до конца. «Я не знаю ни твоего имени, ни имени твоих родителей. Поэтому завещаю этот ларец продолжателю моего рода» — слышите, продолжателю рода, а теперь, будьте внимательны, — «самому младшему потомку из мужчин».

Касим Сабирханович. Продолжателю моего рода… Виль Вильданович, прочтите-ка ещё раз это место.

Виль Вильданович. «Продолжателю моего рода, самому младшему потомку из мужчин…»

Касим Сабирханович. Не зря, однако, я выделил вам миллион рублей на то, чтобы вы до последней запятой изучили завещание. Видите, какие подводные камни обнаружены в тексте?

Юсуф Исхакович. Ничего не понимаю.

Нуркасим Исхакович. И я тоже.

Суфия. Мы же сто раз читали эти строки.

Минлениса. Не говорите так. Здесь заложена очень глубокая мысль.

Юсуф Исхакович. Ха, ха, ха… Очень важная мысль, говоришь…

Мустаким. Ну уж нет, родственнички мои дорогие, этот номер у вас не пройдёт. Я не буду жениться. Я себя-то не могу прокормить как следует, а тут ещё за чью-то дочь придётся отвечать. Она же со мной несчастливой станет, да и детям нашим ничего хорошего в этой жизни не будет светить.

Виль Вильданович. Не ошибитесь, господин Мустаким, Мустаким Исхакович.

Касим Сабирханович. Что значит — не женюсь?! Ваш благородный предок, заботясь о продолжении своего рода, оставил вам, именно вам, такую богатую страну, а вы, значит, заставляете его краснеть… Нехорошо это.

Виль Вильданович. Не ваш, а наш благородный предок, Касим Сабирханович.

Касим Сабирханович. Раз уж вам суждено стать наследником хана, то будьте так добры — женитесь, пожалуйста. Вы же сами видите, что написано в завещании — «продолжателю рода». (Обращаясь к Мустакиму.) А вы продолжили его род? Нет. До сегодняшнего дня так и не женились. А возраст-то ваш — предельный для женитьбы.

Юсуф Исхакович (шепчет Суфие). Ты тяжёлая. Ты тяжёлая.

Суфия (шепчет Юсуфу Исхаковичу). Как это — тяжёлая?..

Юсуф Исхакович. Ты брюхатая!

Суфия. Как это — брюхатая?

Юсуф Исхакович (шепчет). Тупица! Ты — беременная. Поддакивай тому, что я буду говорить. Извините, товарищи. Но он уже женился!

Касим Сабирханович (удивлённо). Как женился?

Виль Вильданович. Женился?..

Юсуф Исхакович. Да, женился.

Нуркасим Исхакович, Минлениса. Когда женился?..

Юсуф Исхакович (шепчет Нуркасиму Исхаковичу и Минленисе). Помалкивайте, придурки. Не видите, что ли, как они ханское наследство хотят вырвать из наших рук? Стойте и поддакивайте моим словам. Уважаемое собрание, хочу сообщить вам новость — Мустаким же-нил-ся!

Касим Сабирханович. На ком?

Юсуф Исхакович. На Суфие!

Виль Вильданович. Как это — на Суфие?

Касим Сабирханович. Но ведь Суфия твоя жена.

Юсуф Исхакович. Раньше была моя, а теперь — моего братишки.

Касим Сабирханович (обращаясь к Мустакиму). Значит, на невестке женился, Мустаким?

Мустаким. Даже не знаю, что и ответить-то. Сказал бы, что по пьянке это случилось, так ведь забыл уже, когда пил в последний раз…

Виль Вильданович. Значит, собственную невестку взял в невесты?..

Юсуф Исхакович. Получается, что так.

Касим Сабирханович. А когда ты успел развестись-то с Суфиёй?

Виль Вильданович. Да. Когда у вас был суд?

Юсуф Исхакович. А мы не в суде развелись, так ведь, брат Нуркасим?

Нуркасим Исхакович. Даже не знаю, что и сказать.

Юсуф Исхакович. Мы сейчас живём по законам шариата. Мы — наследники хана. Мы живём по древним ханским законам. Когда я увидел, что Мустаким и Суфия остались в спальне наедине, крикнул своей жене три раза — «талак, талак, талак». Так ведь, Минлениса?

Минлениса. Да, да, ровно три раза ты крикнул «талак».

Юсуф Исхакович. Говорил ли я так, Нуркасим?

Нуркасим Исхакович. Говорил, братишка, говорил. А я ещё тебе тогда сказал, что ты даже свою жену не пожалел ради святого дела. Ты, сказал я тебе, само воплощение доброты.

Касим Сабирханович (обращаясь к Суфие). А ты слышала, как он тебе сказал «талак»?

Суфия. Конечно, слышала.

Виль Вильданович. Даже через запертую дверь?

Суфия. Когда он кричал, я дверь успела пинком открыть.

Виль Вильданович. Почему пинком?

Нуркасим Исхакович, Минлениса, Юсуф Исхакович. От радости.

Касим Сабирханович. Радовалась разводу, что ли?

Нуркасим Исхакович, Минлениса, Юсуф Исхакович. Новому замужеству.

Касим Сабирханович. Ничего не понимаю. (Обращаясь к Вилю Вильдановичу.) Ты что-нибудь понимаешь во всём этом или нет?

Виль Вильданович. Нет.

Нуркасим Исхакович. Да что тут понимать-то. Как только братишка Юсуф крикнул три раза «талак», я на правах законного муллы прочитал Мустакиму и Суфие никах, обвенчал их перед Аллахом. Так ведь?

Минлениса. Так, так.

Видь Вильданович. А ты, Мустаким, дал своё согласие?

Мустаким. Ну вы даёте. С чего бы вдруг мне давать своё согласие? Вы за кого меня считаете, чтобы я на жене своего брата женился?

Юсуф Исхакович. Ты, братишка, давай не паникуй. Не отказывайся от своих слов. Не забывай, что ты — потомок хана.

Касим Сабирханович. Правильно, господин Мустаким! Стойте на своём, вы же — потомок хана! Завтра же устроим конкурс за право называться вашей женой. Самые красивые, самые известные девушки нашего города будут состязаться за место в вашем сердце. Так что будьте готовы, уважаемый Мустаким.

Мустаким. Тогда побольше приглашайте красавиц. Я сам хоть и неказистый с виду, да и ростом не вышел, но в женщинах толк знаю.

Касим Сабирханович (зрителям). Вонючий хорёк! Не зря говорят: татарин, разбогатев, женится, а русский — церковь строит.

Играет музыка. Гаснет свет.

Действие шестое

Та же комната, но украшенная словно перед праздником. В левом портале низенькие нары, устланные коврами, как в узбекской чайхане, на нарах — различные блюда. В центре, скрестив по-турецки ноги, сидит Мустаким, справа от него — Нуркасим Исхакович и Юсуф Исхакович, слева — Касим Сабирханович и Виль Вильданович. Напротив них в расшитом халате и парчовой чалме молодой парень играет на курае. Перед парнем стоит большой пёстрый кувшин. Парень прекращает играть.

Парень. Дорогой господин Мустаким, дорогие гости нашего города. К сожалению, у меня не получилось выманить змею из кувшина. Но мы сегодня собрались совсем не для этого. Сегодня главный повод для радости — выбрать для нашего господина, для нашего единственного наследника ханского рода Мустакима Исхакетдиновича невесту, самую достойную из самых достойнейших татарских девушек. (Вытянув правую руку.) Потомок великого хана, высокочтимый господин Мустаким вызывает сюда красавицу под первым номером. Музыка.

Восточная музыка звучит всё громче. В комнату, держа в правой руке табличку с первым номером, входит полуобнажённая, как положено восточным красавицам, девушка и начинает танцевать. Танцуя, она несколько раз успевает прильнуть к Мустакиму.

Юсуф Исхакович (шепчет Нуркасиму Исхаковичу). Старайся любыми способами сделать так, чтобы её не выбрали. Это всего лишь хитрая уловка, чтобы отнять у нас ханское наследство.

Нуркасим Исхакович (хлопает в ладоши). Всё, хватит, достаточно!

Музыка стихает, девушка прекращает танцевать и, мило улыбнувшись, выходит из комнаты.

Мустаким. Что случилось, почему прервали выступление? Я, забыв обо всём на свете, любовался красавицей, а вы своими резкими хлопками прервали моё наслаждение.

Юсуф Исхакович (шепчет на ухо Мустакиму). Не стоит так обольщаться. Не видишь, что ли, какие у неё кривые ноги?

Мустаким. Ну и что же. Я что-то не пойму, тебе жену выбирают или мне?!

Юсуф Исхакович (Нуркасиму Исхаковичу). Скажи ты ему хоть пару слов.

Нуркасим Исхакович. Надеюсь, ты не ослеп, братишка. Посмотри на её пупок.

Юсуф Исхакович, Мустаким. А что у неё с пупком?

Нуркасим Исхакович. Что, что? Он же не больше горошины.

Касим Сабирханович (на ухо Мустакиму). Твой брат прав. Не переживай. Самые лучшие девушки после выйдут.

Парень. Дорогой господин Мустаким, дорогие гости! Несколько слов о выступившей перед вами красавице под номером один. Её зовут Декабрина! Родилась в прошлом веке, из знатной семьи. Ещё вчера она считала себя русской, а сегодня — татарка. Рост — один метр сорок девять сантиметров. Волосы светлые, брови чёрные, глаза зелёные. Из рода пони. (Вытягивает правую руку.) А сейчас вашему вниманию предлагаем девушку под номером два. Добро пожаловать, второй номер! Маэстро, музыку.

Музыка усиливается.

Касим Сабирханович (Мустакиму). Мне больше всех именно второй номер нравится.

Танцуя, появляется девушка под номером два. Мустаким громко смеётся.

Почему смеётесь?

Мустаким. Так смешно же.

Касим Сабирханович. И что же в ней такого смешного?

Мустаким. В такт музыке никак попасть не может.

Касим Сабирханович. Да ерунда это — в такт попасть. Зато она прямо в сердце попадает. Посмотрите на её фигуру. Хороша фигурка-то?

Мустаким. Тяжеловес!

Касим Сабирханович. Ну, не воробышек, конечно, согласен.

Мустаким. Такой спьяну попадёшься под горячую руку, одним ударом в нокаут отправит.

Касим Сабирханович (Вилю Вильдановичу). А тебе нравится?

Виль Вильданович. Хороша. Похожа на лошадь, поперёк спины которой положили чемодан с камнями.

Касим Сабирханович. У кого я спрашиваю, дурак. Говорит так, словно в женщинах разбирается. Мустаким, родной мой, не обманись, отвергая эту девушку. У меня огромный опыт в этом деле. Я семь раз разводился и правильную женщину могу распознать, даже если она по пояс в печь залезет.

Мустаким (хлопая в ладоши, останавливает выступление). Хватит, достаточно. Не мучайте ребёнка. Иди, девочка, ступай домой. Ничего нет тяжелее танца для не умеющего танцевать.

Касим Сабирханович. Что, неужели ничем не понравилась тебе эта девушка?

Мустаким. Ну, сказать ничем было бы неправильно… Грудь мне понравилась, но ведь одной только грудью сыт не будешь. В жизни ведь и длинная шея, и стройные бёдра, и тонкая талия тоже немаловажны.

Парень. Дорогие гости. Короткая справка о втором номере. Имя — Нуркасима… Рост — два метра и…

Нуркасим Исхакович. Хватит, достаточно. Не нужна нам справка. Зови третий номер.

Парень. Дорогие господа, многоуважаемый господин Мустаким, сейчас вашему вниманию предстанет одна из самых прекрасных драгоценностей нашей нации, участница под третьим номером, плод совместных усилий татарского и русского народов красавица Элеонора!

В комнату, танцуя, входит участница под третьим номером.

Виль Вильданович (аплодирует). Браво, браво! (Мустакиму.) Вот это, я понимаю, красавица. Посмотри-ка на её ножки. Из ушей растут. А эта шея, а грудь… На вашем месте, господин Мустаким, я бы безо всяких раздумий остановил свой выбор на этой девушке.

Мустаким. Да… Правильно говоришь. И мне тоже нравится эта красавица.

Касим Сабирханович. Браво, браво! (Хлопает в ладоши, останавливая танец.) Спасибо, красавица. Не знаю, понравились ли вы господину Мустакиму, но отец ваш, Виль Вильданович, вне всяких сомнений — в полном восторге. Спасибо вам ещё раз.

Девушка уходит, пританцовывая.

Парень. Дорогие гости, дорогие господа, мы приглашаем сюда девушку под номером четыре.

Касим Сабирханович. Постой, постой, паренёк. Мы же ещё справочку про третий номер не выслушали.

Парень. Извините меня, дорогой господин Мустаким. Извините, господа. Только что перед вами выступала восхитительная Элеонора Вильевна. Родившаяся в конце двадцатого века, а уже в самом начале двадцать первого сводившая с ума многих мужчин, Элеонора — один из прекраснейших символов дружбы татарского и русского народов.

Касим Сабирханович. Спасибо. Достаточно. Далее нам уже не интересно.

Виль Вильданович. Зачем останавливаете? Пусть продолжает.

Нуркасим Исхакович. Незачем дальше продолжать. Нам нужна чистокровная татарка. Так ведь, брат Мустаким?

Мустаким. Так, брат, так.

Юсуф Исхакович. Пусть поскорее вызывают номер четыре.

Парень. Дорогие гости, дорогой господин Мустаким. Сейчас по вашим просьбам я приглашаю участницу под четвёртым номером — Магруфкамаль. Пусть она доставит вам наслаждение своими восточными танцами под восточную музыку. Поприветствуем участницу бурными аплодисментами.

Музыка звучит всё громче и громче, в комнату, танцуя, входит полуобнажённая Суфия.

Нуркасим Исхакович (громко смеётся). Ну надо же, как бывают похожи люди. Смот…ри…и-и-ка, смот…ри-и-и-и. Эта с нашей невесткой Суфиёй — просто одно лицо.

Юсуф Исхакович. Да где уж похожа-то? Эта — просто куколка по сравнению с Суфиёй. Да и по возрасту их не сравнить — в дочери моей Суфие годится.

Нуркасим Исхакович. Ха… ха… ха… Смотри-ка, смотри. Как подпрыгивает, а!.. Ох, бедняжка. Что с людьми жажда богатства делает. Ха… ха… ха… Давай, наклонись, покажи нам свои ножки.

Мустаким. Ха… ха… ха… Браво! Браво! Молодец, здорово у тебя получается!

Юсуф Исхакович (Мустакиму). Понравилась, что ли, братишка?

Мустаким. Класс! Во, брат! Вот это номер! Браво! Браво! Бис!

Юсуф Исхакович. Браво! Браво! (Забывшись.) Давай, давай, Суфия!

Нуркасим Исхакович. Кто, говоришь?! Суфия?

Юсуф Исхакович. Сам ты — Суфия. Уши прочисть. Я сказал Магруфкамаль!

Мустаким. Уф, убила она меня. Ой, давай, давай, давай, давай, давай наяривай!

Все начинают дружно смеяться и аплодировать. Суфия, пританцовывая, уходит из комнаты.

Спасибо тебе, брат. (Протягивает руку Юсуфу Исхаковичу.) Молодец, брат. Только ты мог такой юмор придумать. Вот это я понимаю, вот это номер. А то я уже заскучал было. Уважаемые! Я так жену выбирать не могу.

Касим Сабирханович. Почему?

Мустаким. Почему, почему — потому что я уже успел забыть, как выглядит девушка под первым номером. Если вы не против, давайте всех позовём сюда. Ну как, согласны?

Виль Вильданович. Я согласен.

Касим Сабирханович. Я тоже не против.

Юсуф Исхакович. А я — против.

Касим Сабирханович. Это почему же?

Юсуф Исхакович. Потому, что наш брат Мустаким устал. И он может ошибиться и выбрать себе не ту невесту. Что ни говори — мы ведь будущую жену для наследника хана выбираем.

Нуркасим Исхакович. Я тоже не согласен.

Мустаким. Ну нет, так не пойдёт. Что я должен сто дней себе жену выбирать? Закончим это дело сегодня же.

Касим Сабирханович (обращаясь к парню). Зови всех сюда.

Парень. Дорогой господин Мустаким! Призываю пред ваши светлые очи всех наших красавиц, наших жгучих девушек. Музыка! Дорогие девушки, прошу вас! Потомок великого хана ждёт вашего появления с нетерпением!

В комнату входят семь девушек и начинают танцевать. К ним присоединяется Мустаким.

Мустаким (наплясавшись). Дорогие мои, с вашего позволения хочу сказать несколько слов. С этой минуты все семь прекрасных девушек достаются мне одному и становятся моими жёнами.

Нуркасим Исхакович, Касим Сабирханович, Юсуф Исхакович, Виль Вильданович. Все?!

Мустаким. Да, все!

Нуркасим Исхакович, Касим Сабирханович, Юсуф Исхакович, Виль Вильданович. Тебе одному?

Мустаким. Да, мне одному. У моих древних предков были целые табуны жён, а я чем хуже? Семь законных жён, семьдесят детей, семьдесят новых татар!

Играет музыка. Гаснет свет.

Действие седьмое

Звонок в дверь.

Мустаким. Иду, иду. Сейчас открою. Одну минуточку. (Подходит к двери. Открыв её, впускает четырёх учёных мужей: Гали Валиевича, Вали Галиевича, Сали Садриевича, Александра Александровича и Нуркасима Исхаковича.)

Гали Валиевич, Вали Галиевич, Сали Садриевич. Салям алейкум.

Александр Александрович. Здравствуйте.

Юсуф Исхакович. Добрый день.

Гали Валиевич, Вали Галиевич, Сали Садриевич. О… Иосиф Исаакович! (Здороваются.)

Александр Александрович. Здравствуйте, Осип Исаакович.

Юсуф Исхакович. Сан Саныч, извините, пожалуйста. Я не Осип и не Иосиф. Мой отец Исхак назвал меня Юсуфом. Так что я — Юсуф Исхакович. И попрошу вас впредь не коверкать моё имя.

Александр Александрович. Извините, пожалуйста. Вы всегда представлялись Осипом Исааковичем.

Юсуф Исхакович. Ну и что, а теперь я — Юсуф.

Александр Александрович. Извините.

Вали Галиевич. А разве вы по паспорту не Иосиф Исаакович?

Юсуф Исхакович. Что такое паспорт? Это всего лишь кем-то выданная бумажка. Вы лучше в моё свидетельство о рождении загляните.

Нуркасим Исхакович. Да. Да, уважаемые гости. Я как человек, оставшийся в этой семье за отца, могу вам сказать — у него в метрике написано Юсуф. Человек из рода самого Аллаха, означает это имя.

Юсуф Исхакович. Непревзойдённый по красоте. А ещё это имя легендарного пророка Юсуфа.

Сали Садриевич. Товарищи, мы пришли сюда не имена проверять. Сколько ни говори про лису «волк», всё равно лиса останется лисой. Дело не в имени, нам нужно найти первый колышек нашего города, первый колышек Казани. Я, председатель научной комиссии по поиску первого колышка, преобразованной недавно в институт колышковедения, Сали Садриевич. Эту высокую должность я себе не выпрашивал. Как вам, наверное, известно, этот пост мне доверило государство. Хочу представить вашему вниманию моего кандидата на должность секретаря комиссии доктора археологии, профессора, академика Гали Валиевича. Кто согласен с предложенной мной кандидатурой на должность секретаря комиссии и всего института, прошу голосовать.

Гали Валиевич (поднимает руку). Я — за!

Вали Галиевич (поднимает руку). Вынужден присоединиться.

Александр Александрович. Я воздерживаюсь.

Сали Садриевич. У меня, как у председателя, два голоса. Я — за. (Поднимает руку.) Кто против?

Нуркасим Исхакович. Я — против.

Юсуф Исхакович. Я — за.

Сали Садриевич. А вы — не члены коллегии. Значит, большинством голосом Гали Валиевич утверждён на должность главного секретаря института. Занесите это в протокол.

Вали Галиевич. А кто будет составлять протокол?

Сали Садриевич. Понятно кто — секретарь Гали Валиевич. (Достаёт большой лист чистой бумаги и кладёт на стол.) Как вы все знаете, до момента торжественного открытия ханского ларца остались считанные дни. Государство поручило нам ответственную работу. До вскрытия ларца, в очень сжатые сроки, мы должны найти первый колышек города Казани. У кого какие соображения на этот счёт? (Гали Валиевич тянет руку.) Пожалуйста, Гали Валиевич.

Гали Валиевич. Прежде чем начать доклад, мне хотелось бы выразить вам свою огромную благодарность. (Расчувствовавшись.) За то, что вы поверили в меня и выбрали главным секретарём научно-исследовательского института колышковедения. (Вытирает увлажнившиеся глаза носовым платком.) Сразу после того как меня вчера в Кабинете Министров утвердили членом комиссии, я приступил к работе.

Вали Галиевич. Да будет вам…

Сали Садриевич. Говорите по существу вопроса. Товарищи, попрошу не перебивать выступающего.

Гали Валиевич. Колышка нет!

Мустаким. Нет?..

Юсуф Исхакович. Как это нет?

Мустаким (перестав перебирать чётки). Колышек есть!

Гали Валиевич (Мустакиму). Извините меня, но колышка нет!

Мустаким. Колышек есть!

Сали Садриевич. Уважаемый господин Мустаким, извините меня, но я должен вам сказать, как бы это ни было тяжело для вас, что вы пока очень слабо осведомлены в этом вопросе.

Александр Александрович. Вам, чтобы спорить с нами на равных, нужно пуд соли съесть.

Мустаким. Колышек есть!

Гали Валиевич. Колышка нет!

Сали Садриевич. На какой источник информации вы опираетесь, говоря, что колышка нет?

Гали Валиевич. Допустим, что некий хан тысячу лет назад вбил где-то в этом районе колышек как основание города Казани.

Нуркасим Исхакович. Да, даже более тысячи лет назад.

Гали Валиевич. Как вы думаете, из какого материала был сделан этот кол?

Вали Галиевич. Известно из чего — из металла.

Александр Александрович. Конечно, из металла.

Гали Валиевич. А вот и нет — колышек был деревянный. Тысячу лет назад татары ещё не умели производить металл. Хан пришёл на берег Казанки, достал из-за пояса топор, срубил прибрежную иву, заострил с одного конца и вбил в землю.

Вали Галиевич. Ну уж нет, разрешите не согласиться с вами, коллега. Железо применялось ещё при строительстве древних Булгар. Так что колышек был металлический.

Гали Валиевич. Нет, деревянный!

Александр Александрович. Правильно. Тысячу лет назад вашему народу железо даже и не снилось. Казань была заложена не тысячу лет тому назад, как думаете вы, а примерно семьсот пятьдесят. Семьсот пятьдесят лет тому назад русские научились выплавлять из руды чугун. А значит, первый колышек Казани был железным.

Мустаким. Так что мне теперь ещё двести пятьдесят лет ждать, что ли?

Александр Александрович. А что делать, другого выхода нет, с историей не поспоришь.

Нуркасим Исхакович. Так что, по-вашему, ошиблись арабские гонцы, поторопились?

Александр Александрович. Получается, что ошиблись. Товарищи, а вы обратите внимание на сам ларец. Есть на нём хоть одна металлическая деталь? На нём нет ни петель, ни замка, ни отверстия под ключ. Так поймите же вы, наконец, — тысячу лет назад у татар не было ни железа, ни Казани. Я ещё раз вам повторяю — Казань была заложена семьсот пятьдесят лет назад.

Сали Садриевич. Хорошо. Вы мне тогда вот что объясните, раз, по-вашему, хан забил железный колышек, то почему же тогда он не сделал железный замок для ларца?

Александр Александрович. Вот в этом-то и есть главная проблема. Возникает резонный вопрос — почему хан не сделал железный замок на ларец?

Мустаким. Хан верил в своих потомков, в то, что они будут правоверными и никогда не уронят чести и достоинства. Он посчитал излишним запирать священный сундук.

Юсуф Исхакович. Раз хан счёл ненужным применение металла в ларце, то, скорее всего, ему было безразлично, будет первый колышек железным или деревянным.

Сали Садриевич. Хорошо. Предположим, что первый колышек был деревянным. Но может ли кто из вас сказать, где находится то место, куда он был вбит?

Александр Александрович. Кол — деревянный, Казани — тысяча лет. И вы ещё спрашиваете, где первый колышек? Нет его. За тысячу лет любое дерево сгниёт, в пыль превратится.

Юсуф Исхакович. За тысячу лет и железо прахом станет.

Нуркасим Исхакович. Получается, что месяц не сядет на первый колышек. Получается, что мы не сможем открыть ханский ларец. Получается, что наследие нашего народа пропадёт, а вместе с ним и наше будущее.

Александр Александрович. Уважаемые татарские учёные. Вам нужно опираться на выводы наших, русских учёных. Поверьте мне, Казани не больше семисот пятидесяти лет. Вам, чтобы отыскать первый колышек и обрести наследие хана, нужно ждать ещё двести пятьдесят лет. Только тогда вы обретёте свою государственность!

Вали Галиевич. Нет уж, Александр Александрович, извините. Уважаемые коллеги, я вас внимательно выслушал, в очередной раз убедился в вашей компетентности и решил подбросить вам ещё одну версию. Колышек был не железный и не деревянный. Он, как и ларец, был каменным. Не зря же говорят, Казань — белокаменная столица, камень — самый прочный материал во все времена!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович. Вот это учёный! Браво! Браво! (Аплодируют.)

Нуркасим Исхакович. Вы — самый главный учёный, Вали Галиевич.

Юсуф Исхакович. Вам нужно Нобелевскую премию присвоить за это открытие.

Александр Александрович. Подождите-ка, постойте. Рано ещё аплодировать. Нобелевскую премию не так-то легко получить. (Вали Галиевичу.) Жду от вас более обстоятельных разъяснений, коллега. На чём основана ваша версия?

Вали Галиевич. Моя версия такова. Никто из нас достоверно не знает, умели ли татары получать железо тысячу лет назад или не умели. Никто из нас этого своими глазами не видел. Но я точно знаю, что за тысячу лет и дерево, и железо превратятся в труху. А камень?! Камень — вечен!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович. Браво, браво, Вали Галиевич!

Нуркасим Исхакович. Значит, мы сможем открыть ларец!

Юсуф Исхакович. Значит, наш народ будет жить!

Юсуф Исхакович, Нуркасим Исхакович. Браво, браво, Вали Галиевич! (Аплодируют.)

Гали Валиевич. Хорошо. Пусть будет по-вашему. Допустим, первый колышек — каменный. Тогда я попросил бы вас ответить на один вопрос. Если, по вашей версии, железа ещё не было, то чем же наши предки обрабатывали камень?

Александр Александрович. Да. Как они его заостряли?

Вали Галиевич. От любого ожидал я такого вопроса, но только не от вас, Александр Александрович. Для Гали Валиевича такое в порядке вещей. Он и зайца без ружья может добыть — догонит и руками поймает. Только он мог додуматься до такого: хан, не знавший о железе, достаёт из-за пояса железный топор и, заострив срубленную топором ветку, вбивает первый деревянный колышек на месте будущей Казани. А ты… Ты же большой учёный. Тебе не пристало задавать такие вопросы. Ваш народ вперёд нашего узнал, как обрабатывать камни.

Конец ознакомительного фрагмента.