Иная Эра: Закат

Данил Ивакин, 2021

Перед читателем оживает фантастический мир, наполненный мифологическими существами, их борьбой, дружбой, любовью и страданиями. Главный герой из-за трагической ошибки, причиной которой является он сам, теряет любимого человека. И теперь его жизненный путь – это стремление исправить совершенную ошибку. Причем в выборе средств достижения этой цели герой давно уже не чувствует грани между Добром и Злом. События разворачиваются на фоне политической и военной жизни мифологического континента "Мархаэль", судеб представителей различных рас. Найдутся ли силы способные удержать Чашу Весов в равновесии?

Глава 1 — Вампирская доля

На долины и холмы Мархаэля спустилась холодная зимняя ночь. Черный бархат мрака окутал остовы старинных развалин. Темнота была такая, что казалось, чья-то всесильная рука одним движением стерла с небосвода все звезды.

Двэйн открыл глаза. Его взгляд, способный видеть даже в полной темноте, уперся в тускло поблескивающий мрамор над головой. Двэйн Эрсэр потянулся, разминая затекшие мышцы, и одним движением отодвинул крышку гроба, в котором спал уже больше месяца. Маленькая свечка, горевшая на столе, тускло освещала королевскую спальню, разгоняя беспросветную тьму слабыми дрожащими отблесками.

Царские покои были огромны. Вдоль стен и в углах спальни сводчатый потолок подпирали потрескавшиеся мраморные колонны, сохранившиеся со времен первого цикла. Они величественно взмывали ввысь, напоминая о былой власти и силе владельцев замка. Пол был выстлан искусно сотканными и когда-то дорогими, но за столетия потерявшими былое великолепие коврами. Их чудесный орнамент служил своеобразной визитной карточкой, по которой можно было безошибочно узнать неповторимый стиль древних людей, когда-то построивших жилище Двэйна. С потолка свисала великолепная медная люстра старинной работы, чудом державшаяся на вывернутом из кирпичной кладки крюке.

Двэйн любил изучать историю старых циклов, и поэтому в его спальне находились гигантские стеллажи со старинными фолиантами, древними свитками и рукописями, обложки которых были сделаны из кожи дракона. Хрустальные витрины, защищенные сложнейшими замками и содержащие произведения древнего искусства, давно покрылись пылью, а трудолюбивые пауки свили в них свои хитроумные сети.

Сам хозяин замка был высок ростом, широкоплеч и обладал недюжинной силой, так и свозившей в каждом его движении, в игре мускулов под бледной кожей. Встав со своего мрачного ложа, Двэйн внимательно оглядел себя. Его одежда была разорвана во многих местах и почти полностью покрыта кровью. Бурые пятна уже давно засохли, превращая некогда прекрасные одежды в корявые струпья. Сеть свежих шрамов покрывала его атлетическое тело, словно искусная татуировка.

Лицо царя было абсолютно неподвижным, будто высеченным из куска мрамора. Ни одна эмоция не отражалась на нем, глаза уверенно, с холодным спокойствием осматривали комнату. Вдруг какая-то мрачная мысль промелькнула в голове вампира, но, не успев стать осознанной, умчалась прочь. К сожалению или к счастью, Двэйн не помнил своего прошлого, своей семьи и не знал, как живут простые представители его расы. Людям не свойственно носить длинные прямые волосы, но вампиру было плевать на обычаи, ведь он уже давно не следил за модой и традициями. Он тряхнул своей прекрасной гривой, пытаясь отогнать недавнее наваждение. Царь встал из гроба и выглянул в окно, отодвинув почти истлевшие занавеси.

За окном серебрила озерную гладь полная луна, любовавшаяся своим отражением в чернильных водах. Вдалеке, на основном материке — Мархаэле — возвышался древний величественный лес, полный загадок и тайн. Стояла мертвая тишина, и лишь изредка где-то в глубине чащи слышался вой волков, идущих по следу беспечной жертвы, забравшейся в такую глушь.

«Хорошее время для охоты…» — подумал вампир, мечтательно вглядевшись в непроглядный мрак, и в это же мгновенье раздался негромкий, но требовательный стук в дверь. Почти сразу в комнату проскользнула темная фигура.

— Доброй ночи, повелитель — поклонился эльф, украдкой глядя на хозяина и ожидая от него ответа.

Пришедший был намного выше вампира, худ и производил впечатление немощного или больного. Но Двэйн понимал, что видимость обманчива. Он знал цену своему вассалу. Эльф владел особым даром крови, который передавался в его семье из поколения в поколение. Кроме того, все «длинноухие» вызывали невольное отторжение у людей, даже у тех, судьбой которых стала участь вампира.

Сам эльф был одет в красивую синюю тунику, затянутую на талии кожаным ремнем с пряжкой, разукрашенной драгоценными камнями. Ноги его были обуты в щегольские позолоченные сапоги. Как и другие представители этой расы, эльф любил дорогую одежду и вел себя подобающе — высокомерно. Его длинные седые с серебряным отливом волосы, расчесанные с особой тщательностью, спускались до пояса, а лицо выражало всего лишь одну эмоцию — покорность и благоговение. Но внимательный зритель легко различил бы за этой маской скрываемое презрение.

— Здравствуй, Дариан, — тихо сказал повелитель вампиров, чувствуя, что в нем закипает гнев.

В этот момент он наконец-то вспомнил все события прошедшего месяца.

— Ну, рассказывай, что нового произошло, пока я отсутствовал? — спросил вампир, лицо которого оставалось невозмутимым, несмотря на бешеное желание переломить худую шею эльфа.

При этих словах царь начал облачаться в красивую золотистую мантию с кроваво-красным подбоем.

— Все по-прежнему, повелитель, — поклонился эльф, — вот только, подданные ропщут, они хотят видеть и говорить с вами. Очень уж волнует эту чернь ваше исчезновение на целый месяц.

Одевшись, повелитель вампиров взглянул на своего слугу и очень проникновенно спросил:

— Почему ты все им не объяснил? Ведь именно из-за тебя я и провалялся в гробу столько времени!

— Это были необходимые жертвы, позволившие вам, мой господин, уйти с места битвы. Что же касается тех несчастных вампиришек, то мне их не жаль, они сами выбрали свою судьбу, — спокойно наклонил голову эльф.

Двэйн едва сдерживал вскипающую ярость, но Дариан вовремя напомнил:

— Кстати, вас хочет видеть Остарот.

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. В глазах Двэйна вспыхнул ужас. Остарот — создатель, повелитель, единственный, кого боялся вампир, мог в одно мгновение прервать жизнь Двэйна или лишить его престола.

— Почему ты мне раньше не сказал?! — зарычал он на эльфа. Его глаза налились кровью, а лицо перекосилось судорогой злобы. Но тут же Двэйн взял себя в руки и процедил сквозь зубы:

— Когда будет встреча?

— Через пять минут в соседнем зале, и не забудьте о ваших подданных, — с ухмылкой сказал Дариан, покидая зал.

Выйдя из своих покоев, царь решительно направился по мрачному коридору через анфилады комнат, опоясывавших весь замок. На стенах, мебели и в темных углах логова вампиров была видна засохшая кровь. Двэйн несколько раз наступал на огромных крыс размером с кота, с противным писком разбегавшихся из-под его ног. Свечи на люстрах догорали. Их слезы образовали причудливые сталактиты и свисали оплавленными потоками. В воздухе витал запах крови, напоминавший запах ржавчины. По стенам замка были развешаны гербы старинных вампирских родов, на черном фоне которых скалила клыки голова демона. Проходя по коридорам своих владений, Двэйн не замечал запаха тлена и разрухи, ведь вампиру комфорт был не нужен. Царь подошел к большим дубовым дверям, открыл их и вошел в Зал Призыва.

Комната представляла собой правильный пятиугольник и была достаточно большой. Она находилась в самом сердце замка. В углах зала на коленях сидели вампиры-жрецы в темных одеждах, закрывавших их лица и тела. В руках они держали запечатанные свитки, предназначенные для проведения ритуала. На полу были начертаны символы, напоминавшие древне-эльфийский алфавит. Посередине комнаты возвышался алтарь, он был сделан из потемневшей бронзы со старинными барельефами, изображавшими сцены человеческих жертвоприношений. По краям алтаря свисали жуткой бахромой железные крючья и кольца. На нем, прикованная цепями, лежала молодая женщина с завязанными глазами. Ее волосы разметались по всему алтарю, а окровавленные губы издавали только стоны, и это раздражало Двэйна.

— Ты думаешь, она сгодится как жертва? — спросил царь. — В ней слишком мало крови, она чересчур худа, в ней так мало соков жизни… — сказал он, брезгливо глядя на женщину.

— Лучшего в окрестностях за такое короткое время мы не нашли, — ответил Дариан.

— Что ж, начинайте! — приказал вампир.

Жрецы с почтительным благоговением развернули свитки, и зал наполнился звуками древних заклинаний. Сакральный язык был похож на набор случайных звуков, которые даже не сливались в слова для непосвященного человека. Жрецы шипели и вскрикивали, иногда с их губ срывались звуки, похожие на скрежет ножа о стекло. В этот момент Дариан подошел к девушке, вынул жертвенный клинок и вонзил в тонкую шею. По рукам несчастной потекла кровь. Символы, начертанные на полу, пришли в движение и изменили свой цвет. Внезапно тело девушки растворилось в воздухе, оставив на жертвеннике потоки еще дымящейся крови. Жрецы закончили читать заклинание и положили свитки на пол к символам.

В этот момент раздался оглушительный рев. Холодный и липкий страх сжал горло каждого находящегося в комнате, и Двэйн не был исключением. Даже спустя много лет он никак не мог привыкнуть к этим жутким, даже для вампира, визитам хозяина. В тот же миг жертвенная кровь начала подниматься в воздух миллионами капель, которые, слившись, создали кровавый ореол, в нем возникла голова. Она была похожа на голову летучей мыши с огромными клыками, с которых капала мерзкая зеленая слизь. На висках монстра бугрились выросты, напоминавшие рога. В глазах была пустота, ледяная, смертельная, она смотрела прямо в душу и заставляла содрогнуться. От этого зрелища так и веяло ужасом.

— Эрсэр Двэйн! — грозно промолвила голова.

Этот голос напоминал рокот камнепада и часто преследовал вампира по ночам. С потрескавшегося потолка посыпались обломки, пол заходил ходуном, а стоголосое эхо заметалось по залу, отражаясь от древних стен.

— Да, повелитель, — срывающимся голосом отозвался Двэйн.

Жрецы были не в силах двинуться с места, обездвиженные страшным видением. Они знали, что любое слово, сказанное ими, могло нарушить связь между их господином и демоном.

Глава 2 — Князь

Повелитель вампиров стоял неподвижно и чувствовал, как его грудь заполняет ледяной холод. Двэйн прекрасно знал — на этот раз избежать наказания он не сумеет. Демон связывался с ним исключительно тогда, когда удача совсем покидала царя вампиров.

— Вот уже несколько дней я не могу связаться с тобой, презренный раб, — грозно пророкотал Остарот.

— Повелитель, это не моя вина, я спал, восстанавливая свои силы, — дрогнувшим голосом ответил вампир.

— Неужели ты думаешь, что я не вижу весь мрак твоего гнилого нутра, — криво усмехнулась голова, и капля зеленой слюны вытекла на бескровные губы, — запомни, ты — прах под моими ногами, раб, недостойный моего взгляда. Как осмеливаешься ты залечивать раны в тот момент, когда мне нужен?!

— Простите, господин, как я могу искупить свою вину?

Но демон только с отвращением смотрел на человека.

— Ты размяк! Скулишь, зализывая раны. Какой же ты царь, если после обычной драки отсыпаешься целый месяц?! — голос повелителя ужаса становился все громче, от его вибраций уже дрожали стены.

Двэйну показалось, что эти огромные клыки уже смыкаются на его горле. Бугристый лоб, и так все время в морщинах и бороздах, хмурился еще больше.

Царь вампиров взял себя в руки и с достоинством ответил:

— Я не хочу оправдываться перед вами, но я себя виноватым не чувствую.

— Да? А кто же виноват? — антрацитовые глаза демона уставились на вампира.

— Это все он! — закричал Эрсэр, не в силах себя сдерживать. Его еще не успевший регенерировать наполовину отрубленный палец указывал на Дариана.

— Это были необходимые жертвы, — бесстрастно повторил эльф сквозь зубы, — они сами избрали свою судьбу.

Взгляд его был совершенно спокоен.

— Остановитесь оба, — прервал перепалку Остарот, — расскажи, Двэйн, что произошло.

И вампир начал свой рассказ.

— Месяц назад к нам пришли четверо только что обратившихся вампиров. Я сразу их принял в нашу небольшую семью и обучил азам вампирского искусства. Жажда их росла с каждым днем, и мне стало сложно их сдерживать. По правилам и кодексу, после освоения начальных этапов нашего искусства мы отправились на первую настоящую охоту. В последний момент, когда мы уже вышли из замка, за нами увязался Дариан. Благополучно добравшись до основного материка, мы начали охоту на зверей (на людей новообращенным кровососам нападать еще рано), — стал рассказывать Двэйн.

— Я заметил, что Дариан все время находился немного позади нас и близко не приближался. И вдруг возле моего уха пролетела золотая стрела с серебряным наконечником. Я сразу узнал ее, эта непростая стрела принадлежала «Клинкам света» (ордену, охотившемуся на разную нечисть), — тон Двэйна становился более гневным, злость сквозила в каждом его слове.

— Я успел уклониться, и в этот же миг из-за деревьев и других укрытий показался целый взвод «клинков». У них было самое лучшее оружие, зачарованное на огненное прикосновение, и особая броня, которую обычным вампирам даже процарапать сложно, — Двэйн перевел дыхание. — Я мог бы со всеми справиться, если бы был один, но со мной находились еще и обратившиеся! Я не мог дать им умереть. Велев убегать через тайную тропу в лесу, которая вела на берег прямо к замку, я приготовился к бою. Вампиры последовали моему приказу. Я окликнул Дариана, но никто не отозвался. Мне нельзя было двигаться с места, напряжение достигло апогея. Воздух вокруг дрожал. Все эти солдаты, как собаки, натянувшие цепь, ждали момент, чтобы накинуться на меня. Осторожно повернув голову назад, я увидел, что этого ублюдка уже нет. Он исчез, оставив нас погибать в этом лесу, — Эрсэр уже не мог сдерживать эмоции, он кричал, обвиняя эльфа. Самым большим его желанием в этот момент было вырвать поганый язык предателя.

В памяти Двэйна одна за одной возникали картины прошедшей битвы. Какие-то моменты он видел явственно, ощущая запахи и напряжение боя. Другие эпизоды закрывал туман забвения. Вампиру не удавалось вспомнить некоторые моменты в деталях из-за бушевавшего в его голове потока сверхсознания боя. У него практически не было выбора, его дети нуждались в защите, и Двэйн должен был сберечь их любой ценой. Но, как только был сделан первый шаг, все «клинки» бросились на одиночку-смельчака, несмотря на то, что знали о его недюжинной силе, отличных рефлексах и магической способности облачаться в некое подобие огромной летучей мыши.

— Мне пришлось сражаться с пятьюдесятью лучшими гвардейцами, которые были прекрасно обучены и составляли цвет ордена «Клинки света». Моя способность трансформироваться в летучую мышь спасла ситуацию ненадолго. Несмотря на мощные крылья и длинные острые когти, «клинки» сражались как заговоренные. Они как будто заранее знали все мои мысли и движения, предугадывали любой поворот головы или движение лап. Все время практически в сантиметре от моего лица свистели стрелы и мечи. Сначала я потерял ухо. Затем палец и половину руки. Следом — обе ноги. Перестав быть похожим на человека, оставшись практически без сил, я все же искромсал всех солдат на мелкие кусочки.

Двэйн вспомнил, как еще целые крылья помогли ему подняться в воздух. Он еще мог летать и с высоты ночного неба осмотрел окрестности. Беженцев-вампиров нигде не было. Лес, который когда-то пах свежестью, березой и кедром, стал отдавать запахом крови и смерти. Всюду лежали горы трупов. Вампир понял, что новообращенных уже не спасти. Нужно было убираться побыстрее в замок, пока подкрепление не подоспело. С большим трудом, еле взмахивая крыльями, он добрался до убежища, рухнул в свою «постель» и погрузился в исцеляющий сон. Только во сне регенерация происходила быстрее и лучше, а именно это для него тогда было самым необходимым.

Только теперь Двэйн понял, что его предали, заплатив жизнями новичков. Он был вне себя от ярости.

— Я все понял, мой господин, Дариан все знал: о нападении, о количестве солдат и их подготовке. Может, это он все и подстроил? Конечно же, наверняка так и было. Я уверен — это он виновен в тех смертях, — царь с глубокой печалью посмотрел на своего повелителя.

— У тебя есть какие-нибудь оправдания? — спросил Остарот Дариана.

— Нет, господин, как я сказал, это были необходимые жертвы. Они сами избрали свою судьбу. Те вампиры были не готовы к настоящим испытаниям, а таких нужно отсеивать, они не могут быть членами нашего клана. Я не принимаю обвинения в предательстве, так как все делал только во имя процветания клана. Зачем мне биться с противником, который во много раз превосходит нас в силе? А что касается бегства… Это не бегство, а тактическое отступление. Я всегда преклонялся перед силой и смелостью нашего царя, но, Двэйн, решение сражаться было вашей ошибкой, — совершенно спокойно ответил Дариан.

— Ах ты, грязный подлец! — Двэйн кинулся на эльфа, пальцы его здоровой руки сомкнулись на горле предателя. Без видимых усилий вампир приподнял эльфа над каменными плитами пола. Он уже не мог сдерживаться, еще немного, и раздавленная шея «остроухого» осталась бы у него в руках.

— Оставь его, — пророкотал Остарот, — я обдумаю наказание для каждого из вас. Эрсэр, приди в себя! Где твое самообладание? Ты — высший вампир, ты — царь и лидер клана вампиров. Что подумают твои слуги, когда увидят тебя в таком состоянии? С тобой же, Дариан, — демон даже не удостоил эльфа взглядом, — я поговорю позже.

Двэйн не хотел ослаблять свою хватку. Ему нравилось, как тело Дариана изгибается от боли. С огромным нежеланием он расслабил пальцы. Эльф упал на каменный пол и судорожно отполз от вампира, оставляя за собой влажный след. Кашель душил его и, потирая изувеченное горло, Дариан смерил царя злобным взглядом. На шее остался внушительный отпечаток от руки Эрсэра.

— Иди, Двэйн, развейся. Тебе нужно поохотиться. Утали жажду голода, — приказал демон.

— Как прикажете, — повиновался вампир, бросил грозный взгляд на эльфа и подумал: «Когда-нибудь я убью тебя, но сначала выведу на чистую воду, и мне все равно каких ты кровей».

Царь направился к выходу, обдумывая все, что сейчас произошло. Подойдя к двери, он почувствовал, что кто-то из его прислуги прильнул ухом к замочной скважине. Сильным движением Двэйн в мгновение ока распахнул дверь и увидел, что несколько вампиров в страхе разбегаются по углам, растворяясь во тьме.

Царь шел по длинным коридорам замка, кровь его кипела, память снова и снова возвращала Двэйна к разыгравшейся трагедии. Он не мог простить себе утрату молодых вампиров.

Проходя мимо статуй горгулий, крылья и морды которых пощадило время (они выглядели целее, чем весь остальной замок), Двэйн думал о мести. Сладкой мести, подобной тому чувству, которое возникает после утоления долгого голода. Это как зависимость для него. С первого дня знакомства с Дарианом он увидел в эльфе признаки предательства и коварства. С самого начала Двэйн знал, что Дариан метит на его место. Царь был уверен в своей власти и силе, но уже давно хотел передать кому-нибудь трон. Но эльф подходил на эту роль меньше всего.

Несмотря на это, угроза Остарота о лишении права на престол пугала его. Двэйн знал, что вампирская раса зачахнет как растение, если за ней не будут ухаживать. А уж рачительным садовником Дариан был меньше всего. Это существо любило только себя и думало только о своей выгоде. Демону гнева же для поддержания своей силы нужны были только почести и жертвы. Он ни на минуту не задумывался о том, как сложно держать в повиновении целый народ, заботясь о его нуждах и процветании.

Обдумывая все это, Двэйн не заметил, как подошел к главным воротам. Одним движением руки он распахнул громадные двери и сразу же оказался в вихре холодных острых льдинок, сыпавшихся с темного неба. Вампир почувствовал свежий воздух, с каждой секундой его разум прояснялся и очищался. С него как будто сняли оковы, мешающие здраво мыслить. Холодный ветер, дувший в лицо, играл с его волосами, заставляя забыть происшедшее как страшный сон.

Двэйн стоял в очень странной для повелителя вампиров позе — его руки были подняты к ночному небу, ноги стояли на ширине плеч, голова приподнята, а глаза закрыты. Эрсэр ощущал взгляды слуг на себе, но не обращал на них внимания. Скинув тяжелую бархатную мантию, Двэйн почувствовал, что из его спины вырастают два больших перепончатых крыла с острыми когтями по краям.

Размер крыльев просто поражал. Каждое из них было в два раза больше обычного человека, даже больше фарпинга, свиноподобного гуманоида, племена которых обитают в Пирмунте. Даже орки не могли с ними потягаться. И вот он — первый взмах за такое долгое время. Двэйн расправил крылья. Сделав сильный рывок, он оттолкнулся от земли и взлетел, испытывая пьянящее чувство полета.

Вампир летел все дальше и дальше, быстрее и быстрее. Ветер свистел в его ушах, а сердце захлестывала ликующая радость свободы. Да, наконец-то он свободен!

За несколько минут Двэйн долетел до леса, и удача улыбнулась ему. Совсем недалеко, за соседним холмом, стоял караван контрабандистов, провозивших «незаконные» товары. Вампир абсолютно точно почувствовал стук шестерых сердец, издаваемый сущностями, но увидел только пятерых из них, сидящих вокруг костра. Ему всегда нравилось пугать и играть со своими жертвами, так он и решил сделать и в этот раз. Вампир бесшумно приземлился, чтобы его не увидели, и, выйдя из-за дерева, направился к людям. Все они были человеческой расы, кроме одного — хасииса (человек-ящер).

— Приветствую вас, путники. Могу ли я присоединиться к вашей компании? — с осторожностью, чтобы не спугнуть жертв, спросил Двэйн.

Все разом повернули головы на его голос. И, видимо, предводитель банды сказал:

— Конечно, присаживайтесь. Кто вы, сударь, и что вы делаете в лесу в такой поздний час?

— Могу задать вам тот же вопрос, — усмехнулся вампир. Богатый опыт охоты подсказал Двэйну, как себя вести в разных ситуациях с разными людьми. Царь был очень большим гурманом и знал, как лучше «подготовить» жертву, чтобы кровь ее была слаще.

— Хм, мы тут… товар перевозим в Южные земли, вот… — заикающимся голосом ответил человек.

Но в этот момент вампир почувствовал, что уже не может сдерживаться. Его кожа стала бледнеть, а тело свело судорогой. Он был полностью истощен. У Двэйна уже не осталось времени на жестокие игры. И в этот момент лицо вампира начало деформироваться, превращаясь в огромную пасть. Зубы выдвинулись до подбородка, ногти на пальцах стали напоминать когти медведя. Одним рывком он рванулся вперед, и все закончилось в одно мгновение. Вокруг Двэйна лежало пять трупов, и вампир стал наслаждаться вкусом, которого он уже давно не ощущал.

После сытного ужина он хотел сразу улететь, но вспомнил, что убил пятерых, а один все еще жив. Рядом с костром (местом происшествия) стояла высокая повозка, напоминавшая небольшую тюрьму (это он понял по решетчатым окнам). Двэйн без опасения приблизился к ней и, заглянув внутрь, сломал дверь. В повозке лежал еле живой хасиис, свернувшись в клубок.

Его ноги и руки были изуродованы, хвост потерял слишком много чешуи и уже не был похож на хвост ящера, а, скорее, на хвост только что родившегося крысенка. Когти на пальцах были изломаны, а в некоторых местах полностью отсутствовали. Сам хасиис был жутко истощен, и было заметно, что он болен. Зубы в его пасти не смыкались. То, во что он был одет, нельзя было назвать одеждой. Ящер бредил и не замечал, что рядом с ним стоит тот, кто может решить его дальнейшую судьбу.

Двэйну, хоть он и являлся кровожадным вампиром, стало невероятно жалко хасииса. Ящеры были единственной расой, которой симпатизировал царь. Обычно на голове каждого хасииса находился какой-нибудь отличительный знак, показывающий его род, семейное положение или подвиг. Но на голове пленника, кроме исцарапанного небольшого гребня, ничего не было.

Это показалось Двэйну странным. У всех ящероподобных, которых встречал царь (питался), имелись хоть какие-то отличительные знаки. Двэйн осторожно приподнял хасииса, но ящер был настолько изможден, что царь не почувствовал его веса. Вампир перебросил через плечо хрупкое тело и, расправив крылья, взлетел, стараясь лететь не слишком быстро.

Сделав несколько мощных взмахов крыльями, Эрсэр благополучно добрался до замка, и в этот момент ящер понемногу начал приходить в себя. Возле распахнутых ворот Двэйна встретил Дариан и искоса взглянул на царя.

— Что это? — с явным отвращением спросил эльф.

— Не что, а кто! — грубым голосом ответил Двэйн. — Напои, накорми, если есть чем, положи в северную башню и, самое главное, никого не впускай туда.

Дариан оцепенел, никогда еще человек не смел давать ему такие унизительные указания.

— Слушаюсь, господин, — сквозь зубы, криво усмехнувшись, проговорил эльф.

— Вот и славно, меня не беспокоить, и дай знать, когда он очнется, — с ухмылкой приказал Двэйн.

Ему нравилось унижать Дариана, поручая ему самую грязную работу, особенно такую как сейчас.

Глава 3 — Семья

Серое небо, серый воздух, напоенный дымом и смрадом. Горы трупов. Реки, омывающие разрушенный дворец, наполнены кровью. Ящеры в сияющих доспехах больше не могут защищать «распятую». В нескольких метрах стоит человек в вампирском обличии, а хасиис пытается снять несчастную. Я смотрю на свои руки, они дрожат от пьянящего чувства победы. Правая рука окутана голубым свечением, а в левой что-то пульсирует, что-то мягкое и теплое, оно изливается кровью. Это… сердце, оно в моей руке, тело не слушается. Все в огне. Сердце, зачем я пришел за сердцем? Я не отпущу его в этот раз. Я на второй ступени, держись, уже близко…

Северный проснулся от кошмара в холодном поту. Он лежал в своей кровати и тяжело дышал. Капельки пота стекали по его бледному лицу. За окном уже светало, наверное, он проспал больше, чем ожидал. Вдруг тишину раннего утра прорезал громкий стук в дверь.

«Кто это может быть?» — подумал эльф, еще не проснувшись окончательно.

Чертыхнувшись, он сполз с дереловой кровати (особого сорта дерева, произрастающего в Вуденлэте), накинул на себя зеленый домашний халат и спустился по винтовой лестнице вниз. Прислонив свое длинное ухо к двери, он опять услышал настойчивый стук, который постепенно усиливался.

— Кто? — грубо спросил длинноухий.

— Открывай! — громко крикнул кто-то по другую сторону двери.

Рука эльфа воспламенилась, готовая покарать нежеланных гостей. Резко распахнув дверь и уже занеся грозное оружие, он с удивлением увидел своих друзей. Эльф быстро погасил огонь, чтобы не показаться веселой компании сумасшедшим параноиком.

— С днем рождения! — хором крикнули пять глоток. Мы хотели тебе сделать сюрприз, но когда пришли, обнаружили, что ты еще спишь.

Эльф не мог сдвинуться с места, он был поражен всем происходящем. За одно только утро испытать столько разных эмоций — это нужно было постараться. После нескольких секунд абсолютного молчания и странных взглядов друзей остроухий окончательно опомнился и сказал:

— Извините меня, друзья, я очень рад вам. Проходите в дом, только дайте мне пару минут привести себя в порядок.

Компания, посмеиваясь, ввалилась в просторный холл его прекрасного двухэтажного дома, специально выстроенного в стиле древних северных эльфов. Именинник поднялся в спальню с улыбкой на губах и с радостным предвкушением праздника в сердце начал одеваться. Эльф был большим эстетом, любил искусство и особенно живопись. Над камином, диванами и кроватями висели прекрасные пейзажи самых известных художников. На одном, к примеру, были изображены Радиканские поля, засеянные цветущим каралисом, а на заднем плане струился водопад, спускающийся с Моунфутских заснеженных гор.

Потолок комнаты украшали изысканные фрески, созданные искусными мастерами, рассказывающие о знаменитых событиях истории от начала времен и до сегодняшнего, шестого цикла. Битвы, сражения — все это нравилось эльфу, он находил в них особую красоту, заставляющую еще больше любить жизнь.

Как эльф и сказал, ему нужно было всего пару минут, чтобы переодеться и причесать свои не очень длинные серебряные волосы, которыми он гордился. Эльф спустился по все той же винтовой лестнице к гостям, которые украшали и так красивый дом.

— Знаете, мне так приятно… — с веселыми искрами в глазах сказал хозяин дома.

— Пустяки, как мы могли тебя не поздравить, а за переполох прости, — грубым хриплым голосом возразил единственный орк в их отряде, — погоди, сейчас еще сюрприз будет.

— Как… это еще не все?! — вскричал хозяин. — Грукхок, что ты имеешь в виду? Хватит уже сюрпризов.

И в этот момент в дверь опять постучали. Хозяин дома посмотрел на своего берсерка и догадался по кивку его головы, что нужно бы открыть. Смирившись со своей участью, эльф покорно это сделал.

И тут он понял — вот он, настоящий подарок. На пороге стояла необычайной красоты девушка человеческой расы. Правда, знатоки могли бы поспорить с этим утверждением, ведь необычные черты ее лица намекали на то, что в роду у девушки были дриады Вуденлэта (родина лесных эльфов). Мать красавицы была как раз из этих существ, а отец обычным человеком.

У девушки были бездонные голубые глаза, которые сверкали озорными искорками. Глядя ей в глаза, именинник чувствовал, что время остановилось и мимо проносятся целые столетия. Она как будто заглядывала в душу человека, но не зловеще, а с добротой и любовью. У нее была стройная фигура и короткие прямые темные волосы до плеч, которые она стягивала на затылке, чтобы они ей не мешали во время боя. По этой причине эльф не позволял себе отращивать волосы длиннее, чем у нее. Руки девушки были маленькие, с тоненькими пальчиками и аккуратными ноготками. Но, несмотря на застенчивость и красоту, она была не из робкого десятка. Девушка была лучницей в отряде эльфа и по совместительству — принцессой, дочерью местного короля.

— Л… Лилиан, это правда ты? — не мог поверить хозяин дома. Его голос дрогнул, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Да, это я, — улыбаясь, ответила девушка, и на ее щеках проступили две очаровательные ямочки.

Эльф не мог скрыть радости, охватившей его. Они не виделись уже четыре недели (из-за секретного задания, которое ей поручили). Он очень сильно переживал, потому что миссия была по-настоящему сложной и опасной. Эльф не мог себе простить того, что вовремя не успел уговорить начальство отменить задание. Как командир отряда, он мог это сделать. Все эти четыре недели Северного терзали угрызения совести и страх за любимую. Несколько раз, отправляя письмо и надеясь на ответ, он горько разочаровывался. Но он всегда верил, что с ней все будет в порядке, не разрешал себе сомневаться в этом.

Красавица была единственным человеком, кого он любил и в ком души не чаял. Не имея родственников, эльф отдавал всю любовь и заботу только ей.

Стоя посередине дверного проема, одной рукой держась за ручку, а другой за край своего серо-красного камзола, именинник смотрел на девушку с каким-то странным выражением лица.

— Ты что, не рад меня видеть? — кокетливо, крутя тонкий локон волос в пальчиках, спросила Лилиан.

— В… входи, конечно, — все еще не придя в себя, заикаясь, сказал хозяин. Он отошел от двери, приглашая девушку внутрь.

— Ах, какой же ты нерешительный! — с игривой улыбкой сказала ему Лилиан.

Она бросилась на шею эльфа, обнимая его. И именинник понял, что все закончилось, она действительно здесь, рядом с ним. Он подхватил любимую на руки и закружил. Ее волосы пахли розами, выросшими на полях ее родины — красивейшего города под горой Моунфут. Они развевались, обдавая эльфа пьянящим ароматом, и влюбленные кружились, кружились и кружились.

— Ну, ну, хватит уже, будет еще много времени, давайте праздновать! — с ухмылкой сказал Янис (главный мечник в их отряде). Он не был высокого роста, но его заслуги перед Родиной возвышали Яниса над многими обывателями. Несмотря на то, что он часто учил эльфа уму-разуму, тот прощал ему все, так как мечник был одним из его лучших друзей.

Эльф с большой неохотой отпустил Лилиан, взглянув ей в глаза. Там он увидел не только безграничное счастье, но и какое-то смутное беспокойство. Прекрасные глаза девушки были как будто затуманены. Чтобы не омрачать радость встречи, эльф пока не стал ее ни о чем спрашивать.

Растерянно оглянувшись, хозяин виновато сказал:

— Друзья, мне очень жаль, но я не собирался праздновать. Стыдно признаться, но мне нечем вас угостить.

— Ха, что бы ты делал без отличного парня Грукхока! Я все предусмотрел, — как всегда весело пророкотал орк, вытаскивая из огромной сумки, которую он всегда носил с собой, никому не показывая содержимого, бутыли с вином и разнообразные яства. Все удивились. Редко выпадал случай увидеть содержимое его удивительной сумки.

Перед друзьями возникли сыры, запеченный окорок, несколько копченых рыбин нескромного размера и каравай прекрасного свежевыпеченного хлеба. Тут же радовали глаз смелых вояк бутыли с отличным вином из погребов самого Бьернгаута.

— Ну что ж, к столу! — с неописуемым счастьем сказал эльф.

Но прежде он набрал в легкие побольше воздуха и воздел руки к небу. И, о чудо, еда, окутавшись малиновым свечением, взмыла в воздух и как по команде приземлилась на белоснежный стол гостиной, уже нарезанная и уложенная на прекрасные фарфоровые блюда и тарелки. Звякнули бокалы и наполнились красным вином. Все было готово.

Гости уселись на свои любимые места. Рассел (мастер бесшумных убийств) сел прямо около горящего камина. Грукхок расположился на кожаном диване, который был ему слегка маловат. Янис развалился в красивейшем, сделанном в пятом цикле, кресле. Мартин (человек, предпочитающий только короткие, быстрые клинки со щитами) сел в точно такое же кресло, но напротив Яниса. Незаменимый член их команды — Таран (он единственный понимал толк в алхимии и был прекрасным стрелком из арбалета) — предпочитал праздновать около окна, сидя на подоконнике. А Лилиан и виновник торжества подобрали себе простенькие стулья и сели во главе стола.

— Можно я первая скажу тост? — мило покраснев, спросила девушка.

Она посмотрела на друзей и увидела одобрительные кивки их голов. Набравшись смелости, так как всегда нервничала, произнося торжественные речи, Лилиан встала из-за стола и начала говорить. Ее непокорные волосы упали на мраморный лоб, но это не помешало ей высоко поднять стакан с прекрасным вином и с нежностью посмотреть на любимого.

— Сегодня знаменательное событие, нашему другу, командиру и моему возлюбленному исполнилось тридцать три года. Насколько я знаю, это не так много для эльфа, но ты уже успел многого добиться: статуса, звания, дружбы и любви. Ты очень важная часть моей жизни, ты даешь мне крылья, придаешь мне силы и смелости, ты моя радость и счастье, — яркий румянец залил щеки девушки.

— Я поднимаю этот бокал за лучшего из эльфов, за лучшего из воинов, за лучшего из мужчин. За тебя, любимый!

Эльф нежно поцеловал ее в лоб, и все вокруг заулюлюкали и засмеялись.

— Ну, теперь и я скажу все, что о тебе думаю! — скрывая улыбку, сказал Рассел, вставая со скрипящего кресла.

— Ты, мой друг, стал настоящим примером для подражания для многих студентов академии магов. Да что там для студентов… Даже для учителей, которые считают себя лучшими, ты можешь стать очень серьезным соперником. Да, кстати, а знаете ли вы, — он обвел взглядом присутствующих, — что наш друг окончил высшее заведение по изучению магических искусств в пятнадцать лет? А ведь многие студенты только переходят на предпоследнюю ступень в его возрасте. Ты много раз спасал наши жизни и жизни других существ, не пренебрегая самыми опасными заданиями. Мы все обязаны тебе. Будь здоров и успешен, пусть твой взгляд всегда будет верным, а удар точным. За нашего командира и моего друга! Ура!

Друзья удивленно переглянулись, такая длинная речь для Рассела была просто подвигом. Эльф похлопал друга по плечу, и все с криками сдвинули бокалы.

После этого тоста гости расслабились, разговор потек в своем привычном русле. Влюбленная парочка отошла в сторону, им было что друг другу рассказать. Янис и Мартин продолжили свой извечный спор о приоритетах своего оружия. Мартин утверждал, что двуручные клинки очень тяжелы и сковывают движения в бою. Янис же возражал, утверждая, что их сила и размер способны победить даже самого серьезного противника. Со стороны Тарана и Грукхока раздавались постоянные взрывы хохота. Наконец слово взял Янис.

— К сожалению, ты последний из северных эльфов — очень серьезно начал он. — Ты не знал, что такое жить среди своих сородичей, не знал своего родного дома и отца, но все мы всегда чувствовали, что ты один из нас, мы — твоя семья. Поэтому… я никогда не сомневался, что ты изменишь этот мир к лучшему.

Все слушали в полной тишине, понимая, что Янис говорит от чистого сердца. Эльф сидел в полном ошеломлении. Он чувствовал души и сердца своих друзей и был полностью счастлив. Все они действительно были его настоящей и единственной семьей.

Глава 4 — Новая жизнь

Хасиис очнулся в странном пугающем месте. Кровать, на которой он лежал, скрипела на все лады при каждом движении его исхудавшего тела. Грязные, не знавшие отделки стены, без орнамента и каких-либо украшений, давили на него своей безысходной тоской. В глубине комнаты в небольшом подсвечнике горела оплывшая свеча. Ее огонек был неподвижен. Воздух в комнате был тяжелым и затхлым, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Ящер отбросил порванное одеяло и встал со своего ложа. Прихрамывая, он подошел к окну, чтобы понять, куда же его занесла нелегкая. В окне, кроме бескрайних свинцовых вод, он ничего не смог разглядеть. Вокруг простиралась бескрайняя водная поверхность. Только одинокий месяц, закрываемый пролетающими тучами, висел над замком, отбрасывая на воду призрачную лунную дорожку. Жутковатая картина. Хасиис вздрогнул.

В комнату вошел высокий худой эльф. В его облике хасиис почувствовал скрытую угрозу. Ящер и сам не смог бы объяснить себе, что так насторожило его в пришельце.

— Тебя ждут, — с натянутой улыбкой протянул гость, — одевайся, одежда лежит на той тумбе, я тебя буду ждать в холле внизу.

Он резко развернулся и быстро вышел из комнаты, с грохотом захлопнув дверь. Ничего не понимая, ящер послушно выполнил приказ. Он подошел к некоему подобию тумбы и надел такое же некое подобие одежды. В красном жакете, застегивающимся только на половину пуговиц, в серых потрепанных штанах, но в прекрасных кожаных сапогах, которые ему было очень тяжело надеть из-за специфического строения когтистой ноги, хасиис выглядел нелепо. Ящер спустился по каменной лестнице вниз в огромный холл, наполненный странными запахами, среди которых угадывались запахи гнили, тлена и еще чего-то, что заставило хасииса покрыться потом. Там его ждал эльф, уже успевший опустить на голову глубокий черный капюшон.

— Ну, наконец… — недовольно процедил сквозь зубы незнакомец, — пойдем, кое-кто мечтает с тобой познакомиться.

С кривой улыбкой эльф взял хасииса под руку мертвой хваткой и повел по темному коридору, открыв проход незаметным рычагом, расположенным за сломанной статуей.

По лапам ящера прошел озноб, напряжение все больше возрастало. Он не решался взглянуть в глаза своему спутнику. На одном из крутых поворотов капюшон слетел с головы эльфа, и ящер увидел его глаза. Они были черны, как ночь, а зрачки светились ярко-желтым светом.

— Вампиры! — с ужасом подумал хасиис, осознав, что его ведут на пир, основным блюдом на котором, вероятно, будет именно он.

— Пришли, — язвительно процедил эльф сквозь зубы, открыв потайную дверь, ведущую в комнату из огромного на всю стену камина. В зале, куда они вошли, стояли пятеро. Четверо были одеты в уже знакомую ящеру одежду с капюшонами, пятый выглядел совершенно иначе. Он был облачен в красную мантию, окаймленную золотом, кожаные сапоги с серебряными узорами, на груди висел медальон, напоминающий череп с клыками. В странной пятиугольной комнате стоял алтарь, на котором лежал старик со связанными руками и повязкой на глазах. Мысли в голове ящера стали проноситься с огромной скоростью, паника охватила его.

— Все исполнено, — сказал эльф.

— Отпусти его, Дариан! — приказал человек в красном одеянии и, переведя взгляд на хасииса, добавил, — не бойся, мы тебя не убьем, подойди поближе.

Помешкав, эльф ослабил хватку и отпустил пленника. Ящер медленно подошел к алтарю. Хозяин сделал повелевающий жест рукой, и четверо черных фигур разошлись по углам комнаты. Они сели на колени и вытащили свитки из-под одеяний.

— Здравствуй, — величественно кивнул гостю вампир, — я Двэйн Эрсэр — хозяин этого замка и предводитель северного клана вампиров. С моего позволения ты будешь удостоен великой чести, станешь одним из нас.

Хасиис растерялся. Только что он думал, что его дни сочтены, а тут вдруг такая «милость». «И что я мог такого сделать, дабы быть удостоенным такой сомнительной чести. Не понятно, радоваться или грустить», — пронеслось у него в голове.

— Как твое имя? — спросил Двэйн.

— Додж Раптис, — хриплым голосом прошипел ящер, его горло сдавил спазм.

— Когда я тебя встретил, ты был практически мертв. Как ты теперь себя чувствуешь? Моему лекарю пришлось немало повозиться, чтобы подлатать тебя.

— Спасибо, ваша милость. Мне уже значительно лучше, — ответил ящер с благодарностью.

— Кто те люди, которые везли тебя? Ты помнишь, что случилось?

— Я точно не могу припомнить… последнее, что я помню — это мой фамильный дом, который пожирает пламя пожара. Вероятно, я потерял память и много лет скитался по городам и дорогам, не помня себя и не осознавая, кто я и откуда. Обрывки памяти подсказывают мне, что я был пойман работорговцами, и моя бедная судьба была предрешена. Но однажды мои хозяева получили письмо от некоего Рюка из Южных земель. Не знаю, чем я ему приглянулся, но меня бросили в повозку и, как мешок с зерном, повезли неведомо куда. Часы превращались в дни, а дни в недели, и я уже давно потерял счет времени. Какой сейчас год?

Двэйн хотел ответить, но Дариан его опередил.

— Десятый цикл, девятьсот девяносто пятый год, я надеюсь, мы уже можем начать? — раздраженно сказал он и поймал на себе испепеляющий взгляд Эрсэра.

— Начинайте! — сквозь зубы приказал вампир.

Люди в темных одеяниях раскрыли свитки и тихо монотонно забормотали. Ящер затравленно озирался вокруг, все происходящее пугало его. А когда он увидел, как с рук старика стекает кровь, то его чуть не стошнило. Через некоторое время над алтарем появилась отвратительная голова. Ящер не выдержал, и его все-таки вырвало.

Эльф бросил на него полный негодования взгляд и закричал, схватив хасииса за горло:

— Да ты знаешь, кто перед тобой, ничтожное существо, преклони колено и прояви уважение!

— Отпусти его, Дариан, живо! — приказала голова.

— Да, — повинуясь, сказал эльф, — да, мой господин, — уже тише прибавил он, отпуская ящера.

— Двэйн, это он, тот, о котором ты говорил? — спросил Остарот.

— Да, повелитель, и поверьте, на этот раз я не ошибся, — решительно ответил Эрсэр.

— Подойди ближе к алтарю, хасиис, встань на символ «Та», — приказала голова, повернувшись к Раптису. Случайно взглянув в глаза демона и увидев его клыки, ящер испытал животный ужас. Он попытался что-то ответить, но язык его не слушался. Внезапно голова ящера закружилась, ноги перестали чувствовать пол. Взмыв на несколько метров вверх, Додж, повинуясь воле Остарота, подлетел к алтарю и опустился на указанный символ. Потом была яркая вспышка, тьма и небытие.

— Где я? — очнулся через секунду ящер.

Хасиис висел в абсолютной темноте. Он попытался оглянуться, но ощутил только пустоту, наполненную страшным холодом. Его окружала абсолютная, кромешная тьма, сжимавшая грудную клетку. Ящер стал задыхаться, липкая рука страха сдавила ему горло. Тут раздался громкий звук, похожий на шум огромных крыльев. Ушные перепонки заныли, и ящер сдавил их руками. Сжавшись в комок, он повернул голову. Скорее почувствовав возникшее перед ним нечто, источавшее отвратительный запах, ящер попытался представить его размеры. Хасиису показалось, что оно находится везде. Оглушающий ужас наполнил несчастного. Внезапно вспыхнула молния, и он увидел Остарота в его естественном обличье.

Перед Раптисом в черном небытии возник глаз. Хасиис не мог оторвать взгляда от холодного и абсолютно пустого зрачка демона, но постепенно он заметил, что в нем загораются тысячи звезд.

— Тебе страшно? — оглушающе спросил демон.

Ящер не знал, что ответить. Показать ему свою гордость, сказав нет, или быть честным, ответив да. Он выбрал второе.

— Да, — крикнул Додж, чтобы демон его услышал.

— Это хорошо, — прогремел Остарот, и его страшный глаз закрылся. Наступила полная темнота, в которой мысли пульсировали в голове ящера: «Что же будет дальше, какова же моя участь, неужели я умру?». Но вдруг он услышал:

— Приготовься принять мой дар, — глаз демона открылся, и все мерцающие в нем звезды слились в одну сияющую вспышку, — ты будешь наделен великой силой, силой, которая не подвластна обычным смертным. Не многие вампиры удостаиваются чести быть обращенными лично мной, и это будет моим даром тебе. Совладай с ним, если сможешь.

Сказав эту фразу, демон захохотал. Подул сильный ветер, снова загрохотал гром, молнии засверкали в пустоте. Раптис потерял сознание.

Он лежал все в той же башне на скрипящей кровати. Голова гудела. Кровь пульсировала в висках, в глазах стояла серебряная пелена. Через завесу он разглядел фигуру, сидящую на краю его ложа.

— Очнулся, наконец, — сказал Двэйн. Его глаза как будто потухли, а голос был уставший, — как там в «Пустошах»? — тихо произнес вампир.

— Где? — переспросил ящер, ему было сложно говорить.

— Запомни, «Пустоши» — это царство нашего хозяина. Именно там произошло твое перерождение. Ты теперь один из нас.

Раптис ничего не ответил, он крепко заснул.

Ящер открыл глаза. Пелена прошла, тело еще пока болело, но он уже мог двигаться, сжав зубы. Протирая глаза, он услышал, как кто-то крикнул: «Очнулся, скоро приведу!». Додж осмотрел покои и увидел морского эльфа, стоящего у двери.

— Кто ты? — спросил хасиис.

— Я Бэрк. Хозяин приказал присматривать за тобой. Мне поручено отвести тебя на «Серый двор».

Эльф не был похож на типичного представителя своей расы. Одет он был в кожаный жакет, в самые простые сапоги и белую рубашку с запонкой на одном из рукавов. На его шее висел кулон с изумрудом, пристегнутый к ремню, держащему накидку. Черты лица эльфа были неправильны и вызывали неприятные ощущения. Это впечатление усиливалось, когда он улыбался, а голубоватый оттенок кожи делал его похожим на утопленника. Довершали портрет коротко стриженные волосы.

Додж уже собрался одеться все в ту же нелепую одежду, но услышал голос эльфа.

— Не нужно надевать эти лохмотья, тебе приготовили особый наряд. Сейчас я его принесу.

— Не понял, — удивленно пробормотал ящер.

И в эту же секунду в открытое окно влетело десяток летучих мышей, несших белое одеяние с серебряной вышивкой. Мыши отпустили одежду в руки хасииса и полетели в сторону Бэрка. И только сейчас ящер заметил правую руку эльфа, на которой полностью отсутствовала кисть. Именно туда и стали залетать мыши, исчезая там одна за другой. Вскоре на месте обрубка образовалась новая кисть.

— Что это было? — одеваясь, ошарашенно спросил ящер.

— Мой особый дар, я могу превращать любую часть своего тела в стаю летучих мышей и управлять ею. Между прочим ты тоже им владеешь, — ответил эльф.

— Я смогу управлять мышами? — удивленно спросил Додж.

— Нет, у каждого свой талант: кто-то может обращаться любым зверем, кто-то делать свою кожу невероятно прочной, а кому-то вовсе не нужно питаться кровью. Мы с тобой высшие вампиры, те, которым выпала честь родиться или приобрести свой уникальный дар и способности. Низшие представители нашей обители не имеют этого дара. Тебе же выпала честь быть обращенным самим лордом Остаротом.

— А почему я вообще сюда попал и зачем нужно было меня обращать? — непонимающе спросил Додж, застегивая ремень.

— Понимаешь… у господина Двэйна особое чутье, что-то он в тебе увидел, раз даровал перерождение. Но не все так просто, он, конечно, редко ошибается, но в последнее время это стало происходить все чаще и чаще. Репутация нашего царя падает, и не все из клана им довольны.

— Почему?

— Не задавай много вопросов. Я бы очень хотел на них ответить, но нас ждут. Ты оделся? Нам пора идти, — ушел от ответа Бэрк, и тут, глянув на лапы хасииса, удивленно спросил, — ты что… не надел сапоги?

— Они мне малы. Представители нашего вида обычно не носят обувь, — смущенно ответил Додж.

Эльф, одобрительно кивнув, указал ему на дверь.

Хасиис, с трудом застегнув последнюю пуговицу, посмотрел на себя в зеркало и обомлел. Его тело набрало мышечную массу, все чешуйки отросли заново, когти на руках увеличились вдвое, а зрачок стал точно таким же, как и у Дариана.

— Привыкнешь, — ухмыльнулся Бэрк.

Они шли по старым коридорам замка, стены которых были украшены древними письменами, с большим искусством высеченными мастерами прошлого. Доджу хотелось все рассмотреть детальнее, но его спутник двигался в ускоренном темпе и не давал времени на остановки. Наконец вампиры добрались до массивной двери, обитой серебристым металлом.

— Пришли, — коротко сказал Бэрк и потянул дверное кольцо.

Дверь распахнулась в просторный двор, где уже сгущались сумерки, окутанные туманной пеленой. Холодный свет месяца падал на землю. Двор выглядел намного опрятнее самого замка. У подножья стен на маленьких клумбах были высажены розы. Несмотря на сгущавшуюся тьму, Додж разглядел их кроваво-красный цвет и вдохнул пьянящий аромат. Плющ, закрывавший зияющие дыры в стенах дворца, дорос и до трибун. По всему периметру были воздвигнуты статуи горгулий. На мощенном серым камнем дворе, привезенным с далеких краев Хасанара, кинжалом был небрежно начертан огромный круг, внутри которого стоял Двэйн.

— Дружище, зажги те жаровни, — вампир указал эльфу на два больших блюда с углями, — и садись на трибуны к остальным.

— Да, повелитель… — поклонился эльф.

В то же мгновение из его плеч вылетели две летучие мыши и, пронесшись мимо ящера, устремились в одно из отверстий замка. Бэрк сел на самое дальнее место в углу, где не было «низших».

Прошло несколько минут, и из той же дыры вылетели те же мыши. Они двигались намного медленнее, держа в своих лапках какой-то предмет. Хасиис с удивлением узнал в нем огниво. Подлетев к жаровне, мыши стали высекать огонь. Им это удалось не сразу. Искры гасли на ветру, и огонь никак не хотел разгораться, но мыши огромными усилиями все-таки добились своего, и в ночное небо взвились языки пламени. Додж стоял пораженный чудом. В его голове не укладывалось, как эти крохотные существа могли зажечь огромные жаровни. Когда пламя разгорелось, мыши вернулись к хозяину, усевшись на его плечи, и с писком залезли под накидку. Додж посмотрел на Бэрка, на его лбу отчетливо была видна капля пота.

— Сегодня лучше, поздравляю, — одобрительно сказал Двэйн.

— Благодарю, — отозвался Бэрк.

— Ну что ж, Додж, встань в круг, — приказал Эрсэр, сложив руки на поясе.

— А что я должен буду делать? — спросил хасиис.

— По правилам нашего клана, после перерождения ты должен проявить дарованную тебе силу. А так как ты являешься обладателем особого дара, поединок с соперником будет решающим испытанием.

— Если это поединок, то кто будет моим соперником? — робко спросил ящер, пытаясь сдержать дрожь в хвосте.

— Этот выбор должен быть сделан тобой, мы все хотим узнать, какие особенности и силы в тебе сокрыты, — пряча улыбку в усах, Двэйн добавил, — но не жди, что это случится так просто. Выбирай, все претенденты — на трибунах, — добавил Эрсэр, обводя широким жестом всех присутствующих.

Додж окинул взглядом зрителей. Вампиры свистели, бросали камни и кривили рожи. Со всех концов двора было слышно: «Эй, выбери меня, я тебя вмиг уложу, свежее мясо!». И тут взгляд ящера упал на Дариана. Он единственный был спокоен и сосредоточен на чем-то своем. Казалось, все происходящее его ничуть не трогало.

— Я выбираю его, — показал когтистым пальцем Додж.

Все разом оглянулись. Двэйн занервничал:

— Ты уверен?

— Да, — ответил хасиис, и его ответ вызвал взрыв хохота:

— Глупец!

— Ты не жилец!

— Легче самому сунуть голову в петлю!

Дариан, сидевший все это время с закрытыми глазами, едва заметно улыбнулся. Он встал со своего места и медленно начал спускаться с трибун. Заходя в круг, он сказал:

— Ты сделал правильный выбор, маленький хасиис. Я должен пробудить в тебе способности, и я это сделаю. Только помни, что они возникают либо в момент сильного стресса, либо на пороге смерти!

При этих словах эльф прикрыл глаза, и его голос стал очень тихим. Странная улыбка змеилась на губах: «Много раз вампиры умирали, так и не узнав своей силы».

Тут его прервал Двэйн. Похлопав по плечу Доджа, он сказал:

— Дружище, я дам тебе очень хороший совет — не пересекай огненной границы.

— Что еще за граница? — спросил Додж, и в это мгновение начертанный круг вспыхнул голубоватым пламенем. Статуи горгулий начали трескаться. Воздух наполнился пылью и запахом гари. У ящера участилось дыхание.

— Они будут следить за твоими действиями и не дадут тебе слинять, — процедил эльф сквозь зубы.

В то же мгновение статуи ожили. Разрушив каменную оболочку, они подползли к внешнему краю огненного круга. Додж ничего подобного никогда не видел, тем более не знал, как ему сражаться. Сражаться! Это ему-то, жалкому хасиису, которому в жизни не приходилось даже таракана раздавить, хотя тараканов-то он очень любил, особенно жареных и под луковым соусом.

— Что ж, начинайте! — прокричал Двэйн и присел на трибуны рядом с Бэрком.

— Ты готов умереть, маленький хасиис? — ухмыляясь, спросил Дариан.

— Не пытайся меня запугать! — зашипел Додж, открыв пасть и выпустив когти, хотя его левое веко начало подрагивать.

— Ну, тогда… готовься к смерти, — прошептал эльф, устремив горящий взгляд на ящера.

Он чувствовал, что в этой жестокой игре вновь выйдет победителем. Все его существо затопила неутолимая жажда убийства, а на губах появилась улыбка, от которой всем стало не по себе.

Глава 5 — Кровь от крови

Додж, ощущая постепенно наполняющую его необыкновенную силу и привыкая к ней, не торопился нападать. Он пытался прочитать противника, предугадать его движения, а самое главное — его способности. Раптис вгляделся в лицо Дариана, и его пронзил страх. Эльф стоял абсолютно неподвижно, от его огромной фигуры исходила внутренняя угроза, и только на губах змеилась улыбка.

«Пора» — Додж кинулся на соперника, но не смог его достать. Дариан исчез, оставив после себя клубы пыли. Не успев приземлиться на ноги, ящер ощутил сильнейшую боль в правом боку, будто его ударили свинцовым молотом. Он отлетел на несколько метров и упал на камни.

Зрители взревели. Чувствовалось, что все симпатии были на стороне эльфа.

Скрючившись, хасиис посмотрел на источник боли. Его чешуя была разорвана, а на беззащитной коже красовался пульсирующий отпечаток кулака. Шатаясь, Додж поднялся на ноги и увидел, что его соперник абсолютно невозмутим. Та улыбка больше не красовалась на его лице, но глаза до сих пор пугали.

— Партия разыграна, — сказал тихо Дариан.

Ящер захотел повторить попытку. Отставив одну ногу назад, он готов был прыгнуть на эльфа, но сильнейший удар в живот заставил его упасть на спину.

— Не можешь понять, как я это делаю? Тебе этого и не дано, жалкое существо! — высокомерно крикнул эльф.

Додж попытался встать, но это было невыносимо больно. Через нестерпимые муки он смог только подняться на колени. Взглянув на эльфа, он спросил, стиснув зубы:

— Да кто же ты?

— Тебе этого не нужно знать, — ответил Дариан, и в тот же миг вместо него осталась только тень, которая растворилась в воздухе.

«Телепортация?» — подумал Додж и ощутил дыхание возле своего уха.

— Сдохни! — прошептал эльф и с невероятной силой вонзил когти в спину хасииса.

Додж чувствовал, как пальцы Дариана разламывают его позвонки, как брызжет из ран кровь. Все мышцы парализовало, боль жгла его изнутри. Эльф вытащил когти, отряхнув их от внутренностей несчастного.

— Видите, как он ничтожен предо мной, видите, как слабы те, кого приводит к нам наш царь, — взревел Дариан, обращаясь к беснующимся на трибунах вампирам. Резко повернувшись в сторону Двэйна и выбросив вперед руку, он вскричал:

— Двэйн, ты снова ошибся!

Двэйн не мог ничего возразить. Который раз он был повинен в смерти новообращенного вампира. Дариан злобно расхохотался и в мгновение ока очутился у поднявшегося на колени ящера. Удар ногой в грудную клетку сбил дыхание несчастного ящера.

У Доджа пропало зрение, он не мог вздохнуть, перестал ощущать себя в пространстве. Хасиис не слышал звуков, одно лишь гудение и оглушающий рокот смерти. Ящер упал.

— У него перестало биться сердце, — крикнул кто-то.

Дариан выпрямился и, закрыв глаза, вдохнул ночной воздух полной грудью. Эльф стоял возле безжизненного тела.

— Вот и конец нашему гостю, ты снова проиграл, Двэйн! — обратился он к вампиру.

Все зрители ликовали, они обожали, когда на арену выходил их любимец. Бои с Дарианом всегда приносили им удовольствие, пробуждая низменные чувства. Эльф собирался выйти из круга, но с удивлением заметил, что огонь все еще горит.

— Рано радуешься, — наконец ответил Двэйн.

У эльфа вздулись вены на лбу, он резко повернулся, оглядывая соперника. Ему показалось, что Додж начал дышать ровнее. А через несколько секунд ящер стал медленно подниматься на ноги. Его взгляд изменился: из затравленного и полного ужаса он превратился во взгляд опытного зверя перед атакой. Дариан стоял в изумлении. Никому, кроме Двэйна, не удавалось выжить после встречи с ним.

Хасиис издал рев, похожий на рычание льва. Его тело стало меняться: чешуя, когда-то покрывавшая все его тело, стала отпадать и разрушаться, тело вытянулось и искривилось. Оно стало изгибаться, словно в конвульсиях, наращивая новые кости. Одежда разошлась по швам, а лапы начали сращиваться с новыми перепонками, выросшими из боков. Морда больше не имела ничего схожего с мордой ящера: гребень отпал, а вместо него выросли вдоль позвоночника острые шипы, доходящие до лопаток. Кожа стала темно-серой. По всему телу бугрились огромные мышцы, и даже при беглом взгляде было понятно, что его физическая сила просто поразительна.

Раньше на Дариана смотрел ничтожный хасиис, который вызывал лишь смех и жалость, но теперь перед эльфом стояла огромная летучая мышь, глаза которой были полны злобы. Веко эльфа начало подрагивать. Все вампиры замерли в шоке. Двэйн встал со своего места и, раскрыв рот, застыл, продолжая напряженно наблюдать. Додж посмотрел на свои лапы и ужаснулся, но не подал вида. Огромные когти, способные рвать плоть, готовы были отомстить за нанесенные увечья. Презрительно фыркнув, он пробасил:

— Ну, теперь уже точно партия разыграна?

— Ах ты, — процедил сквозь зубы в натянутой улыбке Дариан. — Но как? Это невозможно!

Эльф ринулся на противника, и тут Доджу все стало ясно. Из-за улучшенных рефлексов он смог увидеть, что Дариан обладал невероятно высокой скоростью, которая позволила ему в мгновение ока ударить в грудь мыши. Боль повторилась, вызвала все те же ощущения безвыходности.

Еще не осознав свои возможности и не привыкнув к габаритам нового тела, Додж попытался задеть противника когтистой лапой, но безуспешно. Живое оружие пронеслось у эльфа над головой, не задев ни единого волоска. Дариан отпрыгнул в сторону и рассмеялся:

— Ты действительно думаешь, что сможешь одолеть меня? Глупец, даже в этой новой форме ты так же ничтожен!

На арене стояли два зверя в телесной и эмоциональной оболочке. Дариан ринулся с еще большей скоростью, крича что-то на эльфийском, но хасиис, уловив его мимолетное движение, смог с помощью крыльев увернуться от когтей и перейти в контратаку. Удар ящера был внезапным и сокрушительным. Кости плеча не выдержали, и рука эльфа повисла безжизненной плетью. Но одержимый жаждой мести, он был слеп, слеп как никогда раньше. Его разум был замутнен стремлением убить во что бы то ни стало. Дариан начал совершать ошибки.

Додж, воспользовавшись этим, решил поймать эльфа в собственную ловушку. Мышь слегка отошла в сторону, позволяя сопернику пробить насквозь его крыло. Раптиса пронзила острая боль, кости разрушились, а мышечная ткань была изрезана как решето. Стиснув челюсти и превозмогая боль, он нанес сокрушительный удар в лицо эльфа. Все это произошло в одно мгновение. Дариан был далеко отброшен к краю поля битвы. Раздался оглушительный крик. Эльф лежал на боку и не мог пошевелиться, его нога находилась за пределами поля. Пламя окутало его и вызвало ощущения, которые непобедимый вампир давно не испытывал. Дариан попытался вытащить ногу из пламени, но подоспевшие горгульи сделали свое дело. Они, удерживая раненого, начали калечить его, вызывая все большие и большие приступы боли. Додж оцепенел. Он не знал, что ему делать, радоваться победе над сложным соперником или помочь ему спастись.

Дариан умолял погасить огонь:

— Мерзкие твари, остановитесь, хватит, прекратите!

Двэйн знал, что по правилам он должен остановить бой и отменить жестокую кару. Но ему очень не хотелось этого делать. Насладившись муками Дариана, он отомстил за все годы унижений и предательства. В конце концов ему пришлось остановить бой. Двэйн поднял руку, и горгульи с недовольным ворчанием отползли от измученного тела эльфа. Пламя погасло. Дариан лежал, корчась в муках. Его нога сильно обуглилась, кости и порванные сухожилия были видны в открытой ране. Вампиры не верили своим глазам. Какой-то чужак смог одолеть сильнейшего из них.

Стоны эльфа нарушали гробовую тишину. Побежденный прекрасно понимал, что теперь его жизнь ничего не стоит. Он был побежден и раздавлен. Теперь он ничтожество, потерявшее свою силу и власть. Его — отпрыска одного из самых древних и уважаемых родов — настиг злой рок. Дариан потерял сознание.

Зрители находились в оцепенении, казалось, что они боялись пошевельнуться. Первым с места встал Двэйн и несколько раз хлопнул в ладоши. К нему присоединился Бэрк, а затем и все остальные вампиры. Вокруг гремели овации. Додж не сразу понял, что они предназначены ему.

Неожиданно для всех тело Раптиса задымилось. Додж испуганно осмотрел свои руки, они уменьшались в размерах, наращивали новую чешую ярко-зеленого цвета. Перепонки, как и крылья, вскоре отломились, а вместо отвратительных рогов образовался гребень. Мышь снова стала хасиисом. Трибуны разразились хохотом. Ящер стоял без одежды, клочья которой были разбросаны по всему двору. Ему стало жутко стыдно и неприятно, но шум прервал Двэйн.

— Прикрой его! — приказал он Бэрку.

— Слушаюсь. — повиновался вампир, приподнимаясь над сиденьем.

Стая летучих мышей, закрыв небо, полетела в сторону хасииса и прикрыла его живым облаком.

— Заткните свои рты и разойдитесь по кельям! — грубо крикнул Эрсэр. Вампиры, словно тараканы, разбежались по углам, залезая в щели и окна.

Мышиная стая, кружившая вокруг ящера, взлетела, прихватив с собой Доджа. Она доставила его через открытое окно прямо в башню. Все те же мыши захлопнули окна и двери, аккуратно опустив ящера на кровать. Додж укутался в покрывало, ощущая сильный озноб.

— Ты как это сделал? — спросил Бэрк, принимая свою обычную форму.

— Что? — непонимающе, с некоторым страхом спросил ящер.

— Как ты превратился в того монстра, отвечай! — с нетерпением рявкнул Бэрк.

Додж все так же глупо смотрел на эльфа, раздумывая над его вопросом.

— Не понимаешь? Ты овладел даром, даром, который подвластен лишь господину Двэйну. Как ты это сделал? — нетерпеливо растолковывал ему Бэрк.

— Право, не знаю, меня охватила злоба, и, возможно, страх смерти помог мне. Я просто повиновался этим чувствам. Больше я ничего не помню.

Морской эльф глубоко вздохнул. В дверь постучали.

— Кто? — резко спросил Бэрк и, услышав голос хозяина, быстро отпер дверь. Двэйн подошел к кровати хасииса и одобрительно посмотрел на победителя.

— Молодец, хорошо справился. Уверен, ты будешь хорошим кандидатом.

— Но, милорд, вы не будете проводить никаких дополнительных испытаний? — непонимающе спросил Бэрк.

— Не стоит. Что мы можем противопоставить природе или настоящему таланту?

Дариан все еще находился в тяжелом забытьи. В его подсознании метались мрачные тени прошлого. Он то вскрикивал, то затихал, и слезы появлялись в уголках его глаз.

Корни семьи Дариана своим началом уходили во времена второго цикла. Род Ратт был одним из самых уважаемых на всем континенте. Именно семья Дариана основала клан вампиров и установила его законы.

Сквозь пелену забытья эльф увидел свою мать — властительницу молодого клана вампиров. Она была юна и прекрасна. Ее черные волосы, всегда такие мягкие и душистые, развевались как черные крылья за плечами. Собрав сторонников, которые хотели жить, а не сгинуть на огромных пустошах Мархаэля, мать отбила замок у прежних владельцев и основала этот клан.

Ее еще называли «Мертвой королевой», ведь править нечестью может только такая же нежить. После первого «Кризиса мира» молодой клан начал разваливаться, потому что охотников на вампиров становилось все больше и больше. Дариан был еще ребенком, когда его мать убили у него на глазах. К счастью, он был спасен отцом, потому что только у него остались силы и возможности для этого.

Дариан недавно очнулся. Они с хасиисом находились в мрачном каземате замка. Именно туда принесли израненного эльфа и оставили восстанавливать свои силы. Дариан стал рассказывать о своих видениях:

— Со всех сторон нас окружали враги: свои же братья-вампиры уничтожали семью, поднимая кровавые бунты, уносившие многие жизни. Не дремали и внешние враги. «Клинки света» устраивали покушения на членов семьи, постепенно обескровливая ее. Отец справлялся как мог, и я его за это не виню. Из-за частых нападений папочке пришла в голову «отличная» идея — отдать меня сумасшедшему дядюшке, который жил в пещере недалеко от главного порта Акларграда. Жрали мы только вонючих крыс, которые убегали с кораблей, причаливавших в порту. Некоторые считают, что я безумен или имею к этому предрасположенность, но это не так. Хоть раз увидев моего дядю, с уверенностью можно сказать: ха, вот безумец. В конце концов, мы все в какой-то мере сумасшедшие!

Дариан помолчал.

— К сожалению, мой дядюшка не дожил до моего совершеннолетия, — вампир вовремя остановил свой рассказ, ведь знать, по каким причинам случилась эта «ужасная» трагедия, собеседнику не стоило.

Эльф грустно рассмеялся и продолжил:

— Мне ничего не оставалось, как вернуться и занять свое место по праву рождения. Но здесь меня ждал сюрприз. Подойдя к воротам, я почувствовал, что в воздухе витал отвратительный запах предательства. Мне открыл пожилой вампир, когда-то знавший мою семью. Естественно, он меня не узнал, но впустил. Меня отвели в знакомый с детства зал призыва нашего господина, у которого отец частенько просил помощи. Я помню, как играл там с черепом серого буйвола, и мне всегда было весело. Пока я шел, постарался хорошенько осмотреть все вокруг. В былые времена этот замок будоражил сознание своим великолепием и невиданной мощью. Но сейчас орнаменты и красивейшие гобелены были изорваны, портреты моей семьи исчезли, а статуи были разрушены. Ах, бедные родители, если бы они могли это увидеть, то пришли бы в ужас. Мамочка так заботилась о блеске и великолепии, а отец о преданности традициям. Все это кануло в небытие. Предо мной стоял гнусный человечишка. «Двэйн», — представился он. «Двэйн — какое ужасное имя», — подумал я тогда (в переводе с древнеэльфийского это имя означало «погибель»). «Этот человек — нынешний царь вампиров и правитель замка», — представил его Остарот. «Что?!» — тогда я не поверил своим ушам. Но демон прервал меня, добавив, что отныне я должен прислуживать человеку, узурпировавшему трон моих родителей. «Мне? Прислуживать? Узурпатору?» — мой разум затопила волна ярости, но, взяв себя в руки, я повиновался господину, поклявшись самому себе, что верну себе трон и былую славу родителей. Еще немного, и голова Двэйна была бы у меня в руках, но каждый раз он приводил в замок незнакомцев, пытаясь доказать, что они помогут возродить то былое величие. Время шло, а дела становились все хуже и хуже. Пищи не хватало, наша численность стала падать, мы больше не вызывали страха у людей. Все «спасители» погибали, а Двэйн не выполнял обещаний. Не так давно я подумал: «Все, скоро конец его глупому вранью, пора наносить последний удар». Но появился ты. Новая помеха на моем долгом пути!

Додж стоял в глубоком смятении. Теперь он понимал, почему тогда Бэрк ушел от разговора. Никто уже не верил Двэйну. Его власть и авторитет висели на волоске, и этим волоском был он — Додж. После поражения эльф был действительно похож на безумца. Маска высокомерия и презрения наконец-то была сорвана, а под ней оказалось глубоко несчастное существо, потерявшее все.

Где-то позади Раптиса скрипнула каменная дверь. Додж оглянулся. Из узкого, темного прохода, еле передвигая ноги, вышел старый вампир. Ящер предположил, что старику уже много сотен лет, так как вампиры старели намного медленнее, чем обычные люди. Вошедший нес блюдо, наполненное странной голубой жидкостью.

— Быстрее, Алан, — простонал Дариан.

— Да, господин, уже иду, — дребезжащим голосом произнес Алан. Он подошел к эльфу, осмотрел его рану и тяжело вздохнул.

— Я боюсь, это очень тяжелая рана. Даже ваша регенерация и мои снадобья не обеспечат должного эффекта.

— Делай свое дело! — приказал Дариан.

Старик повиновался. Он медленно опустил блюдо на землю, в которое были погружены какие-то полоски ткани. Алан наложил их на раны эльфа. Дариан не смог сдержаться и закричал, жуткая боль вспыхнула в ране.

— Что это? — через боль спросил эльф.

— Смесь крутского жира и чертополоха, — ответил старик.

— Унеси меня отсюда, — приказал Дариан, его лицо покрылось потом, а глаза перестали сверкать как прежде. Алан повиновался. Оставив все медицинские принадлежности на полу каземата, старик, на удивление, легко поднял эльфа на руки и унес в его покои.

Додж остался совсем один, еще и еще раз мысленно переживая случившееся. Он осознал, что остался не только жив, но и смог справиться с соперником. Наступила гробовая тишина, прерывающаяся стрекотанием сверчков.

В этот момент его окликнул Двэйн.

— Нас ждет Остарот. Поторопись, хасиис.

По спине Доджа пробежали мурашки.

Глава 6 — Крик

Двое сидели в полной темноте, и только свет луны, проникавший сквозь неплотно закрытые шторы, освещал магическим светом их прекрасные профили. Рука Лилиан, словно маленькая птичка, легко вздрагивала в сильной и теплой ладони северного эльфа. Им не нужны были слова, им не нужны были заверения и клятвы. Невидимая сила обволокла, закутала их в своих объятиях, сделав единым существом. Они были связаны тем глубоким и прекрасным чувством, которое воспевали все поэты, но никто еще не смог в полной мере отразить всю ее красоту и силу.

Двое сидели, соприкоснувшись лбами, и глаза их, блестевшие в темноте, говорили о своей любви лучше всяких слов.

Непокорная прядь волос Лилиан скользнула по щеке эльфа, и он вздрогнул от нахлынувшей нежности и страсти. Ему хотелось кричать от переполнявшего его сердце чувства, кричать, чтобы услышали все, как он, полный сирота, последний в своем роду, счастлив в этот момент. Только рядом с ней Северный чувствовал себя способным свернуть горы и победить всех врагов.

Он видел перламутровый блеск в ее глазах и перламутровый отблеск луны на ее волосах и хотел запечатлеть каждое проживаемое мгновение, запомнить каждый штрих этой ночной картины.

В этот миг какая-то ночная птица заухала, застонала, засмеялась, пролетая над уютным домом эльфа, и затихла где-то вдали. В сердце Лилиан тонкой струйкой вполз холодный удушающий страх. Не отдавая себе отчета, она крепко прижалась к груди любимого и затихла в его объятиях, постепенно успокаиваясь и засыпая.

— Спи, моя лесная птаха, спи, моя любимая, спи, моя жизнь, — прошептал эльф.

На лице спящей девушки появилась счастливая улыбка. «Интересно, что же снится моей принцессе», — с нежностью подумал эльф, и взгляд его устремился куда-то далеко за грань видимого мира.

По узким коридорам фамильного замка бежала маленькая девочка. Ее длинные темные волосы с блестящими кудряшками летели за ее хрупкой фигуркой в коротком синем платьице, как грозовое облако, гонимое бурей. Она вновь сбежала от надоедливых нянек, которые контролировали каждый ее шаг и все время указывали, что ей делать. Девочка бежала по коридорам замка, давившего на нее с самого рождения. Она себя чувствовала словно птица в золотой клетке, истосковавшаяся по простору неба и теплу солнца. Девочка не могла улететь из фамильного гнезда. Она пряталась от стражи в потайных комнатах, скрывалась от безумной любви отца и нравоучений непонимающей матери.

На этот раз малышка пробралась на задний двор, где сдавали экзамены юные маги. Она забрела туда случайно, когда, увидав трех нянек, обыскивающих все закоулки замковых строений в поисках ее. Ей пришло в голову спрятаться за пышным колючим кустом и украдкой поглазеть на магов, в этот момент собравшихся во дворике. Они казались ей существами из сказок, выполняющими желания. Все чародеи были уже взрослыми молодыми людьми, но один из них сильно выделялся из общей магической гвардии. Этот маг был гораздо моложе остальных, его уши имели странную форму, а кожа была бела, как снег. Девочке сразу понравился этот необычный волшебник. Было в нем что-то очень притягательное и загадочное. Серые глаза подростка следили за каждым движением его соперников по обучению. Он, словно зеркало, пытался скопировать все их приемы и просчитать их следующие шаги. Так продолжалось достаточно длительное время, пока их преподаватель не объявил спарринг. Расставив каждого мага в пары, он обратился к сероглазому. Девочка не слышала, о чем они говорили, но догадалась, что соперником необычного волшебника будет сам учитель.

Их «дуэль» была первой. В один миг задний двор замка озарился вспышками молний от полетевших навстречу друг другу огненных зарядов. Девочка не успевала разобраться в происходящем, внутренне переживая за маленького волшебника. Но когда пыль и пепел осели, перед учениками и ней предстала удивительная картина. Учитель был повержен, а на его теле красовались пара ожогов и синяков. Маленький колдун гордо стоял одной ногой на его спине. Девочка была так восхищена увиденным, что запомнила эту картину на всю свою жизнь. Уже тогда она почувствовала, что в ее восторженном сердце что-то зажглось и запылало ярким пламенем. Она выбежала из-за куста и звонко захлопала в ладоши. Тут же послышались усталые крики нянек, спешивших к «бедному» ребенку, путаясь в подолах длинных платьев.

— Лилиан! Лилиан! — задыхаясь от бега, причитали они. — Вот ты где! Ты нас так напугала, девочка. Тут так опасно. Тебе нельзя выходить из башни… ты же знаешь!

Они, словно коршуны, подхватили девочку под руки и потащили прочь от страшного места. Но дочь короля навсегда запомнила этого мальчика и его глаза, полные радости и света.

Тишина окутала город, вечерние птицы начинали свой концерт, посвистывая в ветвях деревьев. В траве затаился журканский кузнечик, играя на своей скрипочке. Часовые уже зажгли фонари и, перешептываясь, сплетничали между собой.

— Ты слышал, говорят, что реки и водопады раньше были живыми и с ними можно было разговаривать? — увлеченно спросил рыжеволосый Сид.

— Да не, это все выдумки! — лениво ответил одноглазый Тирт, отмахиваясь от назойливой мошкары, — а то, что наш регион был пустыней — правда. Мне это сам король сказал.

— Да ты врешь! — хохотнул рыжий, — тебя в жизни к Его Величеству не подпустят!

— Мне выпала честь говорить лично с ним, — гордо подняв голову, отчеканил одноглазый, — более того, Его Величество обещал поднять мне жалованье и назначить придворным слугой… Во!

Его друг расхохотался:

— Тебя слугой, ха-ха-ха, не смеши меня!

— Правда, что, не веришь?

— Нет.

К спорящим приближался гонец на вороной лошади, совсем еще юнец. Одет он был невзрачно, точно нищий. На плече его висела кожаная сумка, набитая письмами, а на спине лошади был прикреплен соломенный саквояж. Гонец заприметил тех двоих и, придержав лошадь, приблизился к ним.

— Добрые граждане, не подскажете, где мне найти этот дом? — юноша протянул листок одному из часовых.

Тот, держа его вверх ногами, долго разглядывал написанное. В конце концов он смущенно признался:

— Я не грамотный.

Лошадь громко фыркнула, выражая свое отношение к незадачливому чтецу, и пронзительно заржала.

— Уйми свою кобылу, — почесывая макушку, сказал часовой и передал лист подручному.

Второй часовой посмотрел на адрес и указал гонцу направление. Поблагодарив, парнишка развернул свою лошадь и поскакал меж улиц. Не прошло и нескольких минут, как он скрылся за поворотом. Часовые переглянулись, и одноглазый сказал:

— А я тебе говорю, пускали меня во дворец!

Громкий храп Грукхока заставлял картины дрожать, а посуду на кухне жалобно звенеть. Но этот ужасный шум не разбудил никого, кроме эльфа. Северный сидел на краю кровати, подбрасывая в кирпичный камин дровишки. В углу его спальни лежали подарки друзей. Эльф бросил взгляд на кровать, где спала Лилиан. Глубоко вздохнув, он продолжил размышлять о том странном чувстве беспокойства, которое смог вчера разглядеть в ее прекрасных глазах. Что же могло произойти? Может, что-то случилось на том задании? Размышляя над возможными вариантами, он услышал цокот копыт, приближающихся к его дому.

— Неужели посыльный?.. — подумал эльф, — но почему так поздно? Обычные письма в такой час не доставляют.

Хозяин дома накинул на себя длинный халат и поспешил к входной двери, дабы стук гонца не разбудил остальных. Выйдя на дорогу, вымощенную красным камнем, он поманил юношу к себе, когда тот чуть было не проехал мимо. Парень спрыгнул с лошади, достал письмо и вытащил из саквояжа длинный сверток.

— Вы хозяин этого дома?

— Да, а что тебе нужно, парень?

Эльф обратил внимание на лошадь. Она тяжело дышала, бока вздымались, а с морды срывались хлопья пены.

— Сколько ты в дороге? — спросил он юношу.

— Уже почти два дня. Я развозил письма, когда меня известили о новом адресате, которому нужно что-то срочно доставить. И вот он я.

— Хорошо, напои свою лошадь и можешь быть свободен.

Поблагодарив хозяина, гонец отдал письмо и сверток. Потом нехотя взобрался на кобылу и потрусил к ближайшему постоялому двору.

Эльф удивленно посмотрел на сверток, он уже догадывался о его содержании, но письмо его пугало. Странное беспокойство, которое он начал испытывать при приближении гонца, постепенно усиливалось. Поднявшись на второй этаж, эльф обнаружил, что Лилиан уже не спит. Девушка, облокотившись на подоконник, смотрела в окно.

— Гонец?

— Да. Я тебя разбудил? Прости… — виновато сказал эльф.

Лилиан с тревогой взглянула в его лицо. Но в глазах эльфа светилась только любовь.

— Вовсе нет, — ответила она, — я сама проснулась. А что он тебе доставил?

— Странный сверток и письмо с королевской печатью.

— Ого! Мой папочка вспомнил, что у тебя сегодня день рождения? — засмеялась Лилиан, — ну давай же скорее посмотрим, что он тебе прислал.

Она присела на кровать, закутавшись в одеяло, а рядом с ней присел эльф. Подумав, он отложил письмо и начал распечатывать сверток.

— Побыстрее, — нетерпеливо попросила Лилиан, положив руки ему на плечи.

Приподняв одну бровь, эльф стал с бурным энтузиазмом распаковывать сверток. Как только бумага была снята, лицо эльфа выразило полный восторг.

— Укуси меня драмп! — в полном восхищении воскликнул эльф. — спасибо, Ваше Величество!

— Что это?

— Посох Диффермации! — глаза именинника сияли. В его руках лежал достаточно длинный изящный предмет. Трудно было однозначно определить его цвет и материал, из которого он был сделан. Первое, что приходило на ум, — сравнение с текучей радугой, испускающей радиальное сияние.

— Это настоящее сокровище. Он очень редкий и стоит целое состояние, — поглаживая подарок, прошептал Северный, — как только сверток попал ко мне в руки, я ощутил странные волны, исходившие от него. Обычные же посохи не излучают каких-либо аур или что-то в этом роде.

— Неужели? И на что он способен? — спросила с явным интересом Лилиан.

— Ну, многозадачность не его функция. Хотя с какой стороны посмотреть. Он может менять стихийные поля у различных элементов, преобразовывая их в нечто новое.

— Это, конечно, интересно, но как он работает? Милый, давай проверим прямо сейчас.

— Хм, почему бы и нет, — эльф распаковал подарок.

Посох был прекрасен: окутанный бирюзовым свечением, со странными спиралевидными бороздами, заканчивающимися на его вершине небольшим кристаллом синего цвета, он испускал странную ауру, проникавшую сквозь тело.

— А это точно не опасно? — прижавшись к эльфу, переспросила Лилиан, и он ощутил едва заметную дрожь в ее пальцах.

— Нет, — улыбнулся эльф и дотронулся до кристалла. В тот же миг раздался скрипучий звук и кристалл изменил свой цвет на бордовый.

— Что ты сделал?

— Я заставил его исполнять мою волю.

— У посохов есть разум?

— Нет, не у всех, только у самых необычных, странных или опасных. Ты же мне доверяешь?

— Конечно, всем сердцем.

— Ну, тогда смотри — одним движением руки эльф поднял в воздух содержимое бокала Грукхока, который стоял на комоде, и заставил его парить над журнальным столиком из стекла. Оружие начало пульсировать, издавая негромкое потрескивание. Яркая вспышка, вырвавшаяся из кристалла, озарила комнату. На месте порхающего вина образовалась горсть серых камней, которые с грохотом упали вниз. Стеклянный столик покрылся паутиной трещин.

Изумлению Лилиан не было предела. Она часто наблюдала, как ее избранник колдовал и использовал разные магические приборы, но такое она видела в первый раз.

— Браво! — вскрикнула девушка. — Это потрясающе, а на что еще способен этот посох?

— Я знаю множество необычных заклинаний, но, чтобы применять их, нужно погрузиться в определенный тип магии. Правда, нам сейчас не до этого. Да, милая? — сказал эльф, целуя Лилиан.

Девушка улыбнулась и прижалась к его надежному плечу. Ни с кем она не чувствовала себя так спокойно и уверенно.

— Должен тебе признаться, что Диффермация — это самый не любимый мною тип магических искусств. Я не очень часто пользуюсь таким оружием, но для этого экземпляра сделаю исключение и оставлю себе на память. Ведь это подарок от твоего отца, и надеюсь, что и будущего тестя, — эльф подмигнул красавице, и она шутя хлопнула Северного по макушке своей маленькой ручкой.

Повинуясь движению руки эльфа, посох взмыл в воздух, направился к ближайшим дубовым стойкам и занял там свое место. С первого этажа прогремел раздраженный крик орка:

— Что вы там творите? Дайте поспать!

Он был пьян, и его и так сложную для понимания речь невозможно было разобрать.

— Так, все, тише, давай читай письмо, — шепотом сказала Лилиан и притянула его.

Эльф с улыбкой повиновался. Вглядываясь в лицо любимого, Лилиан заметила, что радость, которая возникла у него при прочтении первых строк, вдруг сменилась негодованием, а затем и страхом. На лбу эльфа выступили капли пота.

Девушка заглянула через плечо любимого и прочитала следующие строки: «Дорогой будущий зять, позволь мне тебя так называть. С превеликим уважением поздравляю тебя, желать ничего не могу и не буду, так как ты сам всегда говорил, что добьешься всего самостоятельно. Я надеюсь, что вы еще в здравом рассудке, а количество выпитого вина соответствует разумным пределам. Надеюсь также, что с моей дочечкой все в порядке, а мой подарок дошел до тебя в целости и сохранности. Думаю, он придется по душе моему верному военачальнику.

Я долго выбирал тебе подарок и остановился на этом посохе, увидев, что у моего придворного мага потекли слюни при виде этого оружия. Тут я понял, что попал в точку. Владей и побеждай им своих и наших врагов.

А теперь давай поговорим о серьезных вещах. Сразу предупреждаю, что вынужден тебя огорчить. Ты наверняка знаешь, что совет королей хочет воссоединиться с другими высшими государствами, тем самым создав Первую Республику. Через два месяца мы соберемся подписать необходимые документы. Но ситуация осложняется тем, что не так давно наша разведка засекла лесных эльфов на границах Ординала, где их быть не должно.

Наши солдаты откопали множество трупов людей из соседних государств, которые имели несчастье оказаться на пути тех эльфов. Все они были уничтожены. Это был первый тревожный сигнал. За ним последовала смерть одного из вождей Пирмунта, который внезапно умер от неизвестной болезни, причиной которой лекари считают отравление. Следы редкого яда, которым был отравлен король Хтофр, впоследствии нашли в Вуденлэте. Я боюсь, что мой «старый» друг — король Лесного Королевства — решил убрать нас одного за другим, не дав построить крепкий союз.

Теперь к делу, ты и твой отряд отправитесь в Вуденлэт и разузнаете о планах короля Эрмантила. Все остальные подробности уже знает Лилиан. Надеюсь, это послужит целям укрепления наших королевств.

Ваш король, твой будущий тесть — Эдгарлир XII».

Эльф стоял в ошеломлении. Только сейчас он начал осознавать всю сложность и практически невыполнимость порученного. Постепенно сердце его стало наполняться страхом, а озноб пробежал по рукам, кожа, которая и без того белоснежная, стала прозрачно-синеватой.

— Что это значит? — он тяжело дышал, мысли путались у него в голове, — так ты знала?

— Да, — грустно сказала Лилиан, — после приезда я заехала к отцу, чтобы рассказать о результатах, но он был чрезвычайно встревожен. Государь ходил из угла в угол своей спальни, а матушка все пыталась его успокоить. Король сказал, что нас ждет сложное задание и изложил мне детали.

Вот что тогда увидел в ее глазах эльф: она боялась.

— Почему ты мне раньше не сказала?

— Я не хотела огорчать тебя, да и во время праздника не стоило обсуждать неприятные новости.

Эльф глубоко вздохнул.

— Почему твой отец не сказал мне это лично?

— Он боится и никому не доверяет, выгнал всех придворных и никого не пускает в свою комнату. Я сама с трудом прорвалась в его покои.

Хозяин дома встал с кровати и, подойдя к уже погасшим дровам камина, зажег его вновь, заставив свою руку покрыться пламенем.

— Ну что ж, — вздохнул он, — плохие новости нужно рассказать и всем остальным. Пойду попытаюсь их растолкать.

— Воды! — простонал потрескавшимися от жажды губами Грукхок, — зачем, зачем ты нас разбудил, жестокий и безжалостный начальник? — он уронил тяжелую голову на руки и застонал.

Все сидели за неубранным со вчерашнего дня столом и клевали носом.

— Опять ты нам что-то подмешал в еду, как в прошлый раз с этим твоим экспериментом, Таран? — икнув, сквозь дрему спросил Мартин.

— Не нужно оскорблять невинного человека, тем более, если бы я хотел… по-моему, во всем виновной это пойло из Хасанара, а там у них очень крепкие напитки, — несвязно (из-за зудящей боли в голове) отозвался из другой части комнаты Таран.

— Так… — прорычал Грукхок, — давайте выслушаем, что нам хочет сказать наш друг, — одним махом выпивая очередной стакан воды.

— Ну что ж, друзья, вынужден прервать праздник. Я получил известие о следующем нашем задании. Мы будем расследовать дело об убийствах, предположительно совершенных лесными эльфами. Но боюсь, если мои опасения подтвердятся, нам придется отправиться, — хозяин дома сделал короткую, но значительную паузу, — в Вуденлэт.

За этой фразой последовали изумленные взгляды друзей, в их глазах промелькнул страх. Грукхок громко выругался.

— Но ведь это же верная смерть! Неужели они не понимают, что мы не выберемся оттуда. Я понимаю, что приказ сверху, но это — самоубийство!

— Нам придется это сделать. Ты сам знаешь, что лесные давно что-то замышляют против людей.

— А из-за чего весь этот переполох? Я, может, не все знаю? — вмешался Мартин, — слышал, что лесные эльфы очень опасны, но почему все их так боятся?

— В давние времена, может еще до пятого цикла, лесные эльфы являлись непобедимым народом, даже морские им подчинялись. Лесные проводили страшные ритуалы крови над животными, с помощью которых завоевали полмира. Когда же их власть стала рушиться из-за частых войн с другими народами, а силы ослабели, эльфы потеряли былое могущество. Но по сей день лесные эльфы остаются самыми опасными, непредсказуемыми и жестокими из всех эльфийских рас. Никто из их леса не возвращался живым. А кое-кому стоило бы знать историю Мархаэля — чересчур спокойно объяснил Янис.

Мартин опустил глаза, стараясь не показывать своих мыслей. Все замолчали и погрузились в раздумья.

— Смиритесь, таков приказ! — прервал наступившую тишину эльф, — все детали операции знает Лилиан, — друзья устремили свои глаза на нее, — она их расскажет.

Девушка, которая все время сидела с потерянным видом, наконец, подняла свой взор на друзей. Ее глаза наполнились слезами.

— Простите, что раньше вам не сказала, я не могла возразить… — она не договорила, горькие слезы скатывались по ее личику. Эльф в ту же секунду подоспел к ней, обнимая, положил правую руку ей на голову.

— Ладно тебе реветь, ты не виновата, у короля просто поехала крыша, — неуклюже попытался утешить ее Грукхок, но уловил еле заметное движение руки эльфа, которое связало ему язык.

«Лилиан, это я, не пугайся, ты ни в чем не виновна, сейчас нет смысла плакать, как однажды мой учитель сказала: «Слезами горю не поможешь». Ничего плохого пока не случилось, и я обещаю, что с этого задания мы все вернемся живыми. Вытри слезы, милая, и знай: мы не держим на тебя зла», — услышала она голос любимого в голове.

— Да, — произнесла она, — прости.

Эльф отпустил ее, убрав руку с головы девушки и одобрительно кивнув.

— Ну что ж, давайте к делу, — произнесла Лилиан, вытирая рукавом слезы, — я принесу карту, и мы все обсудим.

Сзади послышалось громкое мычание орка, который что-то пытался сказать.

— Ой, прости меня, Грукхок, — виновато посмотрел на него эльф и сделал быстрый жест левой рукой.

— Тьфу! — еле ворочая языком, сказал орк, пытаясь справиться с внезапной немотой, — ты серьезно опробовал на мне заклятие «молчания»? Я тебе что — какой-нибудь подопытный кролик? Ну, берегись, жестокий эльфишка, я тебе это припомню! И вообще, в следующий раз просто попроси меня замолчать. Хорошо?

Друзья рассмеялись. Вскоре Лилиан принесла карту Южных земель, разложила ее на столе и начала излагать подробности плана.

— С тех пор как люди захотели объединиться с государствами нелюдей, смерть поселилась в домах тех достойнейших представителей кланов, которые были посланы на переговоры. Их гибель была похожа на несчастные случаи, но мы стали замечать, что эта случайность превратилась в закономерность. Каждый раз на территории, где должны были проходить переговоры, наши разведчики всегда замечали воинов лесных эльфов. Недавно мы получили известие о смерти вождя фарпингов, который был отравлен особым ядом. Его состав включал в себя травы, которые произрастают в Вуденлэте. Я думаю, что вы все уже поняли сами.

Лилиан обвела друзей грустным взглядом.

— Нам приказано первым делом отправиться в те места, где были совершенны убийства. Осмотреть нужно и леса, в которых были замечены эльфийские воины. Ты, Таран, — кивнула девушка все более и более хмурившемуся алхимику, — проведешь анализ улик. Результаты помогут нам напасть на след убийц. После мы должны встретиться у приграничных постов в Вуденлэте и получить дальнейшие указания. Не хочу вас расстраивать, но, вероятно, нам придется проникнуть в «Солнечный сад».

План был абсолютно невыполнимым и должен был закончиться в лучшем случае возвращением отряда без каких-либо результатов. А в худшем…

Грукхок в порыве гнева грохнул пудовым кулаком о стол, который натужно заскрипел. Таран громко ругнулся, вспомнив всех эльфийских предков, а Рассел, который всегда был очень молчалив и сдержан, жестко прошелся по поводу «мудрости» королевской власти.

— Они лишь заботятся о своей шкуре и кошельках. Плевать им на солдат, тем более на простых людей. Главное — только «благополучие» государства, как они говорят. Блеф!

— Как можно придумать столь провальный план? Это же самоубийство! — рявкнул орк.

Эльф посмотрел на Лилиан и понял, что она подавлена. Хозяин решил взять ситуацию в свои руки.

— Всем тихо! — рявкнул северный эльф, и его невероятно усиленный голос прозвучал будто рык льва или другого свирепого животного. Грохот заполонил дом, ставни распахнулись сильным холодным ветром, образовавшим ледяные узоры на стеклах и погасившим все свечи.

— Я понимаю ваше недовольство, но приказа мы ослушаться не можем, — его голос опять стал нормальным, — я всем обещаю, что мы вернемся живыми. Все до одного!

Друзья переглянулись. Мартин тяжело вздохнул, а Таран кивнул головой в знак согласия.

— Ладно, ничего мы поделать не можем, — выдохнул Грукхок, — собираемся, как решили, в намеченном месте.

Все согласились и, понурив головы и взяв свои вещи, попрощались.

Северный обнял Лилиан за талию и отвел ее в дом. Там девушка упорхнула на кухню, чтобы приготовить им по чашке горячего отвара из листьев шипы, прекрасно возвращавшего силы и бодрость, а эльф, усевшись в глубокое кресло напротив окна, унесся мыслями в недалекое прошлое.

Величавый мраморный замок возвышался над городом Моунфут, но, несмотря на впечатляющие размеры и красоту, не он производил неизгладимое впечатление на путников, впервые попавших в эти места. Над городом возвышалась еще более величественная гора, носившая то же название. Она нависала над крышами домов и мраморными бастионами королевского замка, как бы оберегая город своими каменными крыльями.

Уже несколько дней герольды, сбив все подметки на красных сапогах, по всем окрестным городкам и селам разносили весть о пышном торжестве. Король и королева давали бал в честь совершеннолетия своей дочери. Были приглашены все: начиная от окружных старост и заканчивая принцами крови из других королевств. Мероприятие должно было быть воистину грандиозным и незабываемым. Специально для этого король разослал письма всем знаменитым поварам мира, дабы те соизволили хоть как-то накормить всю эту ораву гостей. И не прогадал. Столы ломились от блюд.

Мраморные полы были тщательно вымыты, мозаичные окна блестели, а прекрасные гобелены красовались на стенах. Король даже подарил выходной день простым гражданам, чтобы те тоже смогли выпить за здоровье прекрасной принцессы.

Северный также был приглашен на прием. Сам того не ожидая, король лично пригласил его, таинственно намекнув на некий сюрприз. Эльф никогда не бывал на столь пышном празднике и не знал, как себя вести. Подобрав подходящий костюм, который был подарком его матери и сшит специально для него, эльф выглядел превосходно. Белый камзол с цветными пуговицами сидел на нем как влитой, а золотые запонки на рубашке поблескивали, отражая сотни свечей, которые горели в огромных витых люстрах и канделябрах. Идеально выглаженные светло-голубые брюки отлично сочетались с темно-синими кожаными туфлями на небольшом каблуке. Эльф хотел еще взять трость, но передумал, считая, что на балу она ему только помешает.

Шагнув на первую ступень замка, он испытал легкое волнение. Магу редко предоставлялась возможность выходить куда-то в люди. Но оглядевшись, он заметил, что многие юные девушки украдкой поглядывают на него из-под невинно опущенных ресниц. Набравшись смелости, эльф вошел в главный зал, где его уже встречал придворный мажордом, одетый в праздничный камзол с зеленым бантом. Они пожали друг другу руки.

— Добрый вечер, а я думал, что вы будете не один, мой юный друг, — блеснув моноклем, поприветствовал его придворный.

— Так получилось, — слегка смутившись, сказал эльф, пожав плечами, — это же никак не помешает…

— Конечно нет, господин, — фыркнул мажордом, широким жестом предлагая гостю пройти в зал, — наслаждайтесь сегодняшним вечером. Король пригласил лучших музыкантов из Хасанара, говорят, что один их певец может подделать голос любого человека. Кстати, король вас уже ждет.

Зайдя в зал, эльф застыл от изумления. Он еще никогда не видел столько народа в одном месте. Дорогие сверкающие наряды знатных дам, блеск украшений, обилие золота на костюмах придворных абсолютно ошеломили скромного мага. Гости шушукались, сплетничали, выпивали и смеялись. Как оказалось, это был бал-маскарад. Все гости были в масках. На эльфа смотрели причудливые, смешные, злобные и таинственные личины. В центре зала на возвышении, полуразвалившись на троне, сидел король и увлеченно разговаривал с одним из приглашенных. Эльф поспешил к нему и, согнувшись в почтительном поклоне, поцеловал сиятельный перстень.

— А, мой мальчик, — затянул подвыпивший король, — как я рад тебя видеть! Виола, это тот молодой человек, который победил во всех магических состязаниях и уже скоро поступит ко мне на службу, — обратился он к королеве. — Помнишь, я тебе говорил?

— Да, я помню, дорогой. Только он уже служит у тебя, — ответила королева, с полуулыбкой глядя на гостя. — Мне очень приятно с вами познакомиться, — продолжила она, протягивая затянутую в перчатку руку для поцелуя.

Королева Виола славилась своей необычайной красотой. Черты лица были несколько странными, что придавало женщине совершенно необыкновенный шарм. Многие шептались, что в крови королевы есть несколько капель нечеловеческих рас. Ее платье, сшитое из серебряных нитей, подчеркивало ее все еще изящную фигуру. Длинные темные волосы волнами спадали на плечи.

— Мне тоже, королева, — эльф поклонился.

— Ну что там у тебя? Как дела… твои дела? — король отхлебнул из золотого бокала и, икнув, спросил — как поживает твоя матушка?

— Она умерла, Ваше Величество, уже год назад.

— Мои соболезнования, — при этих словах он даже не посмотрел в его сторону, — а что ж ты стоишь тут со мной лясы точишь? Не желаешь ли ты потанцевать? — король хлопнул в ладоши.

И в это же мгновение оркестр из скрипок и духовых заиграл воистину гениальную музыку, а с балкона полился упоительный голос хасииса. Его пение тронуло эльфа.

— Ваше Величество, я, право, не знаю. Мне не приходилось…

— Да ладно, иди! Смотри сколько здесь прелестных дам, — он расхохотался, но вскоре, уловив гневный взгляд жены, с сожалением развел руками.

Эльф повиновался. На какое-то время музыка утихла. Все девушки, заметив, что красавчик, о котором все так долго говорили, наконец, решился на танец, оживились. Барышни встали в два ряда, прикрывая улыбки веерами и пряча лица за масками. Когда же Северный приблизился к ним, то подошедший дворецкий предложил ему тоже надеть маску. Принеся несколько на выбор, он подал их эльфу. Северный выбрал, как ему показалось, самую непримечательную: белую, разделенную чертой ровно пополам и закрывающую все лицо. Надев эту странную маску, эльф продолжил свой путь.

Проходя мимо девушек, Северный улавливал их взгляды, блистающие в разрезах маски глаза, но они не вызвали в нем ответного чувства. Все смотрели на юного мага как на забавную игрушку или выгодную партию. Некоторые без стеснения заигрывали, жеманно лепеча какие-то глупости. Это вызывало у эльфа брезгливый озноб.

Конец ознакомительного фрагмента.