Есть ли жизнь на Красной планете?

Даниил Мантуров, 2021

«Есть ли жизнь на красной планете?» – это продолжение рассказа «Марсианин», а точнее взгляд Маши на колонизацию Марса! Немного юмора и немного фантастики способно показать, как же отличается наше восприятие одних и тех же событий!

5. Женский рынок труда или как вновь обрести себя

Отложим в сторонку счастливое настоящее в зоопарке, вернувшись к сверкающему надеждой прошлому.

Мужу как-то быстро повезло с работой, а для меня первая неделя марсианской жизни стала сущим проклятием. Эйфория прошла в первый же день новой жизни, прямиком с раннего утра, когда обнаглевший робот выхватил из моих рук планшетку с фотографиями милого Барсика и НАВИГАТОРОМ. Сейчас-то я, конечно, с закрытыми глазами обойду весь Марсоград, ни разу не сбившись с дороги, но тогда… Нескончаемые тазики-модули простирались во все стороны, образуя лабиринты кругового движения.

Я решила идти прямо в надежде, что обязательно выйду куда-нибудь. Пройдя приблизительно полкилометра и затратив десять минут своего драгоценного времени, я наткнулась на серебристый ручеек дам, к которым примкнула, войдя в транс стадного инстинкта. Добравшись таким образом до центра города, ручеек втёк в самое высокое здание и распался на капли, заполняя собой различные этажи.

— На собеседование? — громыхнула фуражка охранника, от чего всё моё нутро съёжилось, готовое закричать «Не бейте, дяденька», но тело выдало лишь быстрый кивок головой.

Указав вытянутым цилиндром на большие стальные двери, фуражка потерял ко мне интерес, обратив всё внимание на опоздавшие капельки.

Ах да, я же не сказала о цели собеседования. Меня пригласили на должность повара. Я долго смеялась, прекрасно понимая, где я, а где повар. Мне-то уж никогда не пришло бы в голову фаршировать щуку, убив на неё весь день, а затем с восторгом наблюдать, как она молниеносно исчезает в чьих-то желудках. Смесь и вода — наша еда. Благо эта формула работала на всех современных продуктах от хлеба до борща. Меня даже не обидели Мишины намёки на курсы. Я давно уже поставила крест на своих кулинарных способностях, а муж продолжал надеяться на то, что я ещё немного подрасту и найду призвание в кастрюлях, ложках и страницах с забубенными рецептами повышенной сложности.

За стальными дверями находилось сердце, а точнее, желудок Марсограда, другими словами, комбинат общественного питания, откуда и доставлялись кому блюда, а кому смеси, в зависимости от высоты этажа и удаленности тазика от правительственного здания.

— Сколько, сколько человек на место? — переспросила я у стоявшей рядом милой девушки, не поверив высветившейся на табло информации. — Десять!

— Тебе не светит. — прошипела змеюка и поползла переодеваться.

Как бы это ни было прискорбно, милая змеюка права, и я, желая избежать позора, нырнула обратно в холл.

— Печать отказа? — громыхнула фуражка, перекрыв собою выход.

— Я это, не туда вышла. — пришлось соврать и вернуться к позорному столу.

Сорок женщин всех мастей готовились занять четыре вожделенных места. На войне как на войне: боевой раскрас, камуфляж и даже запрещённые препараты — всё шло в ход ради завоевания сердца работодателя.

Среди вышитых фартуков и колпаков, речовок и бус из баранок вкупе с полным обмундированием в виде перчаток, я, в синей футболке и с неприкрытыми руками, сразу могла быть списана в утруску и в усушку. Когда же каждая из сорока пошла в задорный пляс, преподнося в немыслимых пируэтах свои экстравагантные блюда, я вжалась в стену, надеясь, что на белоснежном кафеле меня уж точно не заметят.

— Тридцать девятый! — огласило жюри мой номер, и я поплелась на импровизированно сцену.

— Я веселый баклажан, знаю, точно нужен вам! — пропищала я ломающимся от волнения голосом и даже присела в реверансе.

Представители жюри хмыкнули, сделали пометки и крикнули сорокового. Заглянув через плечо соседнего расписного колпака, я увидела, что к каждому сообщению о вакансии было прикреплено положение о конкурсе (кто вообще их читает) и, самое главное, от него можно было ОТКАЗАТЬСЯ!

Меня пожалели и ради соблюдения приличия, и для защиты самих себя от обвинения в предвзятости, мол, не по одежке встречают и, может, я того, ещё ого-го, допустили до второго конкурса.

Нарезка. Ну это-то я могу. Сколько мусора я перекрошила на фабрике с одноимённым названием, годами не покидая экранов лучших работников. Крылья из мусорных пакетов выросли у меня за спиной, и чёрный плащ супергероя заводской упаковки придал мне силы. Раз, два, и овощи почиканы, осталась мелочь — посолить.

Удар в бок, и вся солонка оказалась на моих овощах. «Дисквалифицирована!» — прогремел громкоговоритель. Причём речь шла не о той выдре, которая со всей дури влепила мне локтем под рёбра, а обо мне. Боги! Это было настолько несправедливо, что я нахлабучила миску выдры ей же на голову, за что громкоговоритель добавил: «Без права на восстановление!» Об этом пикантном моменте я не стала рассказывать Мише, который и так считал меня слегка взбалмошной особой.

Как говорится, не очень-то и хотелось, а громкоговоритель напомнил о печати в планшетке, которой у меня не было. Так я познакомилась с центром правопорядка и отделением миграции в виде одного робота, как две капли воды похожего на того засранца, что утром умыкнул у меня допотопный гаджет.

— Создаете себе работу? — решила пошутить я, намекая на схожесть грабителя с защитником правопорядка. Он сделал вид, что не понял, но, как мне показалось, механически сглотнул, выдавая себя родимого.

— Примите новое оборудование. — заскрежетал служитель Фемиды и протянул мне устройство поновее, от чего зарождающийся день перестал казаться таким уж мрачным.

«Да ну её, вставай в пять утра и плетись к кастрюлям», — радовалась я отказу в надежде на то, что всё не так уж плохо и впереди ещё много интересного.

«Официантка», — значилось в следующем сообщении. От вида униформы я пришла в дикий восторг: элегантные чёрные платьица, чулочки, каблучки. Ещё и график работы с одиннадцати утра. О чём ещё может мечтать женщина! Весь вечер я гарцевала по модулю, оттачивая грацию и пластику, ведь такое место нельзя было упускать.

Конец ознакомительного фрагмента.