Эсхато. Бешеные

Даниил Корнаков, 2023

Мир охватил смертельный вирус, превращающий людей в кровожадных монстров. Оказавшись в очаге заражения, обыкновенный учитель пытается спасти жену и маленькую дочь от лап надвигающейся смерти…

6. Алексей Леонов

Он очнулся через сутки после собрания у крыльца Виктора.

Кожа Алексея немного порозовела, что сильно обрадовало Сашу. Воспоминания о той ужасной бледности, — превратившей ее отца в подобие призрака — бросали в дрожь. Но вот он здесь — смотрит на нее усталым взглядом. Доктор позаботился о том, чтобы укрыть пациента всем, чем только можно, чтобы сохранить тепло его тела. На отце лежала его собственная потрепанная куртка, теперь уже без правого рукава, плащ самого доктора Дениса, и еще всякое разномастное тряпье. Культя была тщательно спрятана под всем этим ворохом, чтобы Саша ее не увидела. Однако она, даже не спросив отца, стянула часть одеяла, чему Алексей не сопротивлялся. Рука до сгиба локтя отсутствовала полностью, конец ее был перевязан бинтами. Саша с сочувствием посмотрела на отца, на что он лишь слегка улыбнулся.

— Хорошо, что хоть не голова, — сказал он.

Девушка попыталась улыбнуться, но получилось сильно натужно. Она погладила отца по голове, мокрой и липкой от пота.

— Спасибо тебе, — сказал Алексей. — Если бы не ты, я…

Дочь обняла лежащего отца, крепко и нежно, стараясь не плакать.

Алексей выслушал пересказ событий от лица своей дочери касательно плана Виктора, затем улыбнулся и почесал затылок.

— Да уж, выдал старина план, — сказал Алексей, — однако план вполне пригодный и может решить проблему с едой, хоть со стороны и выглядит немного чудным. Виктор никогда не был отличным старостой, скажу я тебе, и случаи с волками это показали. Он отличный человек, но как управленец… И эта реакция жителей не к добру… И Лизавета… не нравится мне что происходит.

Алексей указал взглядом на свою фляжку с водой, лежащую на столе в другом конце комнаты. Саша дотянулась до фляжки, взяла ее и, обернувшись, увидела, как ее отец пытается приподняться, чтобы прислониться к стене.

— Пап, доктор велел тебе не вставать!

— Я и не встаю, — ответил он. — Просто хочу приподняться. Надоело уже почти двое суток находиться в горизонтальном положении.

Саша открыла фляжку и поднесла к губам отца, но тот покачал головой.

— Сам, — сказал он и протянул культю из-под одеяла. — Ой, не та рука.

На этот раз Саша заулыбалась искреннее, хоть и чувствовала себя скованно, зная, что смеется над серьезным увечьем отца. Но Алексея, как видно, это ни капельки не смущало, наоборот, он даже подхватил ее легким смешком.

— Теперь придется стать левшой, чтоб его, — буркнул он и потянулся левой рукой к бутылке с водой. Пока он осушал пол-литра одним залпом, Саша задала ему вопрос:

— Что мы будем делать, пап?

Отец оторвался от воды.

— Имеешь ввиду плана Виктора?

Саша кивнула.

Он закончил пить и положил бутылку на подушку.

— А что бы ты хотела?

Настала тишина. Девочка остановила взгляд на куче тряпья, укрывающее ее отца. Она пробегала глазами по одежде: кнопкам, пуговицам, пятнам грязи на них — словно искала более подходящие слова.

— Дядя Витя спас нас с тобой, приютил здесь. Я думаю, с нашей стороны будет правильно, если я помогу ему в поисках. — Саша взглянула на отца. — Мы поможем.

Улыбку Алексея сквозь его бороду было трудно заметит, но Саша все же заметила некоторые ее черты, доброжелательные и любящие.

— Как же ты похожа на свою мать, когда так говоришь.

Саша улыбнулась в ответ, но улыбка была частично фальшивая. Она никогда не видела маму, у нее даже не было ее фото, чтобы хоть раз взглянуть на ее волосы, глаза, уши, лицо… На все. Алексей редко говорил о Диане, но теперь вдруг, ни с того ни с сего…

— Я соглашусь с тобой, — сказал Алексей. — Мы должны помочь Виктору, однако разведчик теперь из меня никакой. — Как бы в доказательство своих слов отец снова показал свою культю из-под одеяла и поспешил ее спрятать, словно хотел видеть ее как можно реже.

— Я уже подумала над этим! — успела возразить Саша. — Ты будешь преподавать тот самый язык, которому обучал до катастрофы. Ну этот, как его…

— Латинский?

— Да!

— Вот уж не знаю, кому в наше время может понадобиться этот язык. — Выдохнул Алексей.

— Мне понадобится! — смело заявила Саша. — Ты будешь учить меня в свободное время, а я буду учить следующее поколение, и там, в будущем, он обязательно когда-нибудь понадобится!

— Развитие образования, хочешь сказать? Задумка интересная, молодец. — Похвалил отец дочь. — Обязательно переговорю об этом с Виктором. Учиться никогда не поздно.

Саша даже заерзала на стуле от чувства гордости, потоком нахлынувшее на нее. Ей было приятно, что отец поддержал идею.

— Я читал твоей маме Шекспира на латыни. Был такой драматург давным-давно. — сказал Алексей.

— А сможешь прочесть?

— Ну… — засомневался Алексей. — Попробую.

Отец поднес кулак ко рту, кашлянул, напоминая важную особу на сцене, и запел:

Non oculis aequat, fateor, mea Cynthia solem,

curaliis impar eius in ore rubor;

pectora prae nivibus prope dixi gilva, comaeque

si sunt fila, eius fert nigra fila caput

Перевод:

(Ее глаза на звезды не похожи,

Нельзя уста кораллами назвать,

Не белоснежна плеч, открытых кожа,

И черной проволокой вьется прядь.)

В голосе отца отчетливо слышались две эмоции: скорбь и любовь, придающие этому достаточно черствому по звучанию языку, как показалось Саше, мягкий и теплый оттенок. Саша ничего не поняла из пропетых ее отцом слов, но и без перевода эта песня тронула ее до глубины души хотя бы потому, что пелась она голосом ее отца.

Как только отец закончил, лицо его переменилось, стало бледным и немного грустным.

— Вот уже несколько лет не говорил ни слова на этом языке, — сказал он, а затем горько заплакал, напугав Сашу. Дочь немедленно кинулась к отцу, обнимая его и утешая, шепча нежные слова на ухо. Никогда прежде она не видела его таким беспомощным и слабым.

— Папочка, ты чего?

Алексей шмыгнул носом, посмотрел на дочь и дотронулся кончиками пальцев до ее щек, по которым уже успели пройтись слезы.

— Все хорошо. Просто я вспомнил твою маму, вспомнил, как сильно ее любил. Я читал ей этот стих, когда мы лежали на пляже «Красная жемчужина», и именно там мы зарыли в землю у самого песка нечто ценное, дорогое мне. Как бы я хотел сейчас оказаться на этом пляже, выкопать это и…

— А что там, пап?

— Любовь, Сашка, — недолго думая, ответил Алексей.

Он будто говорил сам с собой, тупо уставившись на одеяло, что заставило Сашу волноваться.

— Доченька, запомни: северный пляж «Красной жемчужины», там, где грунт граничит с песком, есть высокое дерево, прямо напротив домика для проката серфинга, который уже наверняка разрушен. Так вот, на этом дереве есть инициалы, вырезанные ножом, — Л, Д и С. Это я, ты и твоя мама. Если ты когда-нибудь окажешься на берегу «Жемчужины», то обязательно отыщи это дерево. Хорошо?

— Мы туда доберемся вместе, — сказала Саша. — Вместе дойдем после того, как найдем новую землю.

Он словно не обратил внимание на слова дочери и сказал следующее:

— Саш, пришло время рассказать тебе нечто важное. Ты уже совсем взрослая, и мне надоело держать в себе все то, что годами накапливалось в моем сердце.

Девушка не сводила глаз с отца и догадывалась, о чем сейчас пойдет речь. Ей всегда хотелось услышать это, но именно сейчас она бы лучше выбежала прочь. Однако, было уже поздно — отец начал говорить.

— Настало время рассказать, что случилось с твоей мамой.