Эсхато. Бешеные

Даниил Корнаков, 2023

Мир охватил смертельный вирус, превращающий людей в кровожадных монстров. Оказавшись в очаге заражения, обыкновенный учитель пытается спасти жену и маленькую дочь от лап надвигающейся смерти…

1. Алексей Леонов

2 октября, 2019 год.

Все произошло именно так, как он и предсказывал утром…

Алексей читал лекцию студентам, борясь с подступающим сном. Марлевая маска, которую выдавали всем студентам и преподавателям у входа в университет, помогла скрыть пару смачных зевков.

Сегодня Алексей позволил себе нелюбимый ему вид преподавания: диктовать с бумажки. Он ненавидел это и предпочитал преподавал интуитивно, лишь иногда опираясь на книги. Он любил и знал свой предмет, и предпочитал преподавать его от чистого сердца. Он получал истинное удовольствие от своей работы и вскоре стал любимцем студентов. Но…

…сегодня он невыносимо устал.

Слова Алексея были вялыми, а речь несвязной из-за чего студентам приходилось переспрашивать, прерывая монолог преподавателя. Некоторым учащимся, сидящим на самом верху аудитории, приходилось громким голосом предупреждать Алексея, что они не успевают записать предложения. И ученики, находящиеся в этой аудитории количеством в пятьдесят человек, понимали это и не задавали лишних вопросов. Тишину нарушали только скрежет ручек о бумагу, насморк из под масок некоторых студентов и редкий чих.

— Записали? — спросил Алексей.

— Да, — отвечали некоторые.

— Тогда продолжим…

Он уткнулся в наскоро напечатанную лекцию, которую в другой день он мог бы рассказать в тысячу раз интереснее. Ему было плевать, что Станислав Фаррум, местный заводила, без конца вертелся из стороны в сторону, перешептываясь с приятелями, рассевшихся вокруг него, как мухи вокруг навоза. Такой тип людей как Фаррум присутствует везде, будь то детский сад, школа или университет. У таких словно батарейка «Энерджайзер» в заднице, и единственный способ унять его на время, как можно громче сказать — «Захлопни свою пасть!». Алексей хотел сказать эти слова Станиславу в более мягкой (хотя и не теряющей при этом выразительности) форме — «Закрой свой рот!», но чувствовал себя настолько вялым, что даже это было выше его сил. Он чувствовал себя так, словно его закинули внутрь барабан стиральной машины, покрутили там часок-другой, а потом вынули и бросили в эту аудиторию, на этот стул, к этому столу.

Невыносимо.

Станислав обсуждал шепотом — хотя шепотом это было только в понятии самого Станислава — горячую новость последних дней: вирус «Мортем». До Алексея доносились только отдельные слова, глупые, на уровне школьников средних классов и уж никак не студентов медицинского института: «Военные… Чума… Мор… Апокалипсис…». Фаррум настолько осмелел, что даже перестал писать конспект и сидел спиной к преподавателю, выстраивая собственные теории на счет болезни своим дружками. На него начали посматривать и другие присутствующие в аудитории, прислушиваясь к его словам и отвлекаясь от лекции. Это стало последней каплей для Алексея Леонова.

— Станислав Фаррум, будь так добр закрыть свой рот! — крикнул Алексей и тут же замер, осознав, что натворил. Никогда прежде он не позволял себе такого лишь только в своем воображении. Аудитория замерла, студенты безмолвно смотрели на преподавателя.

Причина, что вывела Алексея из себя, была даже не столько в наглости этого рыжего юнца, сколько в теме, которую он обсуждал. Алексей боялся этой темы, боялся неизвестной болезни. Он боялся представлять, что будет, если она доберется до него, а затем и до Дианы, до Саши… Все эти мысли, разговоры о Мортеме вызывали у него страшные депрессивные образы, которые он старался прятать как можно глубже в своем подсознании.

— Прошу прощения, аудитория, — произнес он, поперхнувшись.

Затем он повернулся к Станиславу:

— Прости, Фаррум, я погорячился.

Станислав, с полуоткрытым ртом, молча смотрел на преподавателя. Он, будучи авторитетом среди сверстников, этот самый авторитет терять не захотел и тут же пошёл в грубейшую нелепую атаку:

— Да пошли вы.

Алексей был ошеломлен. Он всегда славился своей лояльностью к ученикам, за что эти же ученики его и полюбили. У него даже не нашлось слов, чтобы ответить Станиславу, кроме:

— Что ты сказал?

— Да. Пошли. Вы. — отчеканил Станислав.

Студенты смотрели то на Станислава, то на Алексея, словно зрители в кинотеатре. Для пущего сходства им не хватало только попкорна и стаканов с «колой».

— Выйди отсюда, — спокойно сказал Алексей.

— Ну выйду, и смысл? Это как-то остановит тот кабздец, который в любой момент может обрушиться на наши головы?

— Я сказал — выйди, и не неси чушь/

— Не неси чушь…

— Чушь? Этот вирус уже здесь, в городе! Его вчера принес тот чертов придурок. Какого хрена на границе его не задержали, а? А я скажу вам — он сынок какого-то там полковника, вот и проехал по блату! Все доказательства в сети! Вы знаете, сколько он встретил людей ПРЕЖДЕ, чем его закинули в больничку? Сотни, если не тысячи! А лекарства от этой хрени до сих пор не нашли! А то, что он мутирует, этот вирус, слышали? Утром говорили!

Станислав гордо стоял, напоминая вождя, который своими речами пытается убедить народ в собственной правоте. И, самое страшное, на часть аудитории эти слова подействовали: их глаза были устремлены на него.Из него бы вышел замечательный политик, если бы не этот раздражающий «Энерджайзер» в заднице, который больше вредит, чем помогает, подумал Алексей.

— Слушай, я понимаю твое негодование на счет этого вируса и разделяю твою позицию, частично. Однако это не повод грубить мне и пугать всю аудиторию необоснованными речами. Поэтому будь так добр покинь аудиторию и дай мне закончить лекцию.

Станислав с ненавистью посмотрел на преподавателя, снял свой портфель со спинки стула и направился к выходу.

— Вам просто все равно, — настаивал Стас. — Сидите тут, как ни в чем ни бывало…

— Продолжим, — сказал Алексей, игнорируя слова студента. Одновременно с чтением лекции он мысленно дал оценку происходящему, к сожалению — не утешительную. Стас — дурак, в этом нет сомнений, но даже дуракам нет смысла попусту пугать окружающих. Новости о вирусе настораживали всех, каждый надеялся, что зараза обойдет их стороной, и проблема решится сама собой, как это было всегда. Надев на себя очки под названием «Ну уж это точно меня не коснется», линзы которых были темными как черные дыры в космосе, прямо сейчас сидят в офисах, ходят по улицам и спускаются в метро, теша себя надеждой:

Все будет нормально

И Алексей вдруг понял, почуял нутром, что он один из таких людей.

Но что же остается делать? думал он. Паника может привести к куда более серьезным проблемам, чем этот загадочный вирус. Как же неуместно и глупо смотрятся люди, делая вид, что ничего не происходит; однако это до первого толчка, до первого удара, который заставит их очнуться ото сна и начать действовать: паниковать, разрушать и даже убивать…

В голову Алексея врезались слова, произнесенные Станиславом сегодня: А то, что он мутирует, вы не слышали? Нет, он не слышал. Интернетом он пользовался редко, а по телевизору этого не сообщали. Неужели он пропустил что-то?Он устал от этой суматохи, от ужасных новостей, которые приносил ему каждый новый день. Хотелось отдохнуть и не думать об этом кошмаре.

И вообще, может, все, что сказал Стас, — это чушь? Нет никакой «мутации», и все это он придумал для того, чтобы напугать аудиторию? В интернете бывают напишут такого… Иногда одно обаятельное лживое словцо прирожденного лжеца — именно таким и был Фаррум, Алексей отчетливо для себя это уяснил на последнем экзамене, когда тот убедительно соврал ему про умирающего брата, чтобы заполучить желанную тройку — способно повлиять на умы многих людей. Возможно, Алексей снова поддался искусной лжи Фаррума?

Не стоит паниковать, все будет нормально. Ты придешь домой, обсудишь это с Дианой, и вы решите, как….

Мысли Алексея прервал крик. Оглушительный женский визг заставил студентов повернуть головы к угловому месту у окна. Алексей знал, что там всегда сидела так называемая"тихоня"этого потока, серая мышка, прилежно посещающая все занятия — Катя Маршова. Она редко издавала вообще какие-либо звуки, что уж говорить о крике. Входила она в аудиторию всегда первая и выходила последней, придерживая свой крохотный портфель за лямку. Прилежная тихоня, твердая «хорошистка» — у нее была отличная грамматическая часть, но вот разговорный прихрамывал. О такой ученице мечтает каждый преподаватель.

Из-за крика Алексей привстал со места. Он был напуган. Еще бы не быть напуганным после всей той чертовщины, что ты накрутил у себя в голове. студентов были обращены к месту, где сидела Катя. Они не двигались, не шевелились и, казалось, даже не дышали. Все были напуганы, и даже храбрец Стас стеклянным взглядом застывший у входной двери в аудитории, смотрел туда же, куда смотрели все. Алексей понимал, что он, как преподаватель, должен действовать.Он встал с места и подошел к ступеням в центре аудитории. Рядом с Катей и даже на ближайших местах никто не сидел. Она, пряча лицо в ладонях, плакала: видны только ее светлые волосы, собранные в пучок.

— Маршова? — обратился к ней Алексей, но ответа не последовало. Только плач, и пучок движущийся то вверх, то вниз из-за рыдания. Студенты, находящиеся к Кате ближе всего, принялись спускаться вниз аудитории, словно она была бомбой, готовой в любую секунду взорваться.

Алексей начал медленно подниматься по ступеням. Медлил он не из-за того, что ему было все равно, вовсе нет. Он боялся, и не мог понять причины этого страха.Тихий плач сменился отрывистыми рыданиями. Девушка то и дело всхлипывала, затем сухо кашляла, а потом снова рыдала.

— Маршова, что с тобой? — Алексей подошел к ней почти вплотную, дотронулся до ее плеча, но ответа так же не последовало. Только рыдания, только кашель.

Алексей коснулся ее плеча, размером с половину его ладони (настолько хрупкой и маленькой она была), и потянул в сторону. Когда лицо Кати открылось аудитории, все шарахнулись в сторону, а девушки — взвизгнули.Ее лицо было красным: кровь сочилась из ее глаз вместе со слезами, глаза были налиты алым цветом, а вокруг них, напоминая ветви деревьев, вздулись вены. Тетрадь, ручка, парта и ее марлевая повязка — все было испачкано в крови. Милое бледное личико Кати Маршовой превратилось в нечто дьявольское и ужасное.

Алексей отпрянул. Он ожидал увидеть все, что угодно, но только не это.

— Она заражена! — раздался голос одного из студентов.

Студенты тут же бросились к выходу. Они толпились в проходе, проходя мимо Алексея и стараясь не смотреть на бедняжку Катю. Алексей понял, что все это время стоял недалеко от нее и не сделал ничего, а сейчас выступает в роли «живого столба», который отталкивают и пихают, чтобы продвинуться к выходу. Он не спускал глаз с Кати, находясь в шоке и не принимая до сих пор факт того, что видел. Наконец звон в его ушах затих.

— Есть у кого салфетка или платок? Дайте мне салфетку!

Проходящая мимо девушка достала из сумки влажные салфетки и протянула их Алексею. Он пробормотал слова благодарности и направился прямо к Кате, которая до сих пор плакала, сидя за своей партой, пряча лицо в ладонях. Несколько студентов остановились возле выхода, достали мобильные телефоны и начали снимать происходящее на камеру, не забывая брать в фокус своего преподавателя, приближающегося к зараженной девочке. Алексей отчетливо слышал, как несколько голосов из выходящей толпы сказали — «Надеюсь, все обойдется. Не зря с ней никто не общается…».

Самая большая человеческая слабость — надежда, что тебя все обойдет стороной — подумал Алексей.

— Катя. — Алексей дотронулся до светлых волос своей любимой ученицы и аккуратно их погладил, пытаясь успокоить ее. — Все будет хорошо. Я отведу тебя к врачу, ладно? — сказал он через маску, на которую сильно полагался прямо сейчас.

Она никак не отреагировала на его слова и продолжала рыдать, уткнувшись в парту. Под ее руками начали появляться красные пятна, которые постепенно расползались по белым листам бумаги, смешиваясь с чернилами и искажая латинские буквы, которые она аккуратно выводила в течение семестра. Кровь лилась из ее глаз водопадом, что пугало Алексея еще больше.

— Катя, у меня здесь есть салфетки… Мне надо… Ты не могла бы…

Его голос дрожал. Он понимал, что рискует заразиться, но не мог просто так стоять и смотреть.

Неужели этот чудак Фаррум был прав? подумал Алексей. Неужели Катя оказалась в том же месте и в то же время, где и тот гость с запада? Или это действует по принципу домино: упала одна костяшка, вторая, третья… тысячная, и так продолжается до сих пор? Что там говорили по телевизору про способы распространение вируса? Ни слова. Они вообще понятия не имеют, что это за штамм и даже как он распространяется. Кроме симптомов и символичного названия по телевизору не было ни слова. А вдруг и я уже болен? Может, и я уже через пару часов (дней, минут, секунд?) будет рыдать кровью?

Он понимал, что рискует, но видеть, как одна из его учениц, находится в подобном состоянии — не мог.

Надеюсь, маска поможет, подумал он.

Алексей решил применить физическую силу: он взял ее за плечо и потянул на себя.

— Кать, ты должна…

Но Екатерины Маршовой больше не было. На замену ей пришла ярость, поселившаяся где-то глубоко в хрупком теле. Молниеносным движением она подняла голову, вновь продемонстрировав окровавленное лицо. Девушка расставила руки в стороны, оскалила зубы и бросилась на Алексея. Нечеловеческая сила повалила преподавателя по латыни на спину к ногам убегающих из аудитории студентов. Катя превратилась в зверя, и человеческого в ней осталось разве что хрупкое тело, которое вдруг стало неимоверно сильным.

Из ее рта, в вперемешку с кровью, текла вязкая, словно у бешеного пса, слюна. Катя пыталась дотянуться своими зубами до Алексея, с трудом удерживающий ее худые руки.

Она издала хриплый звук, напоминающий одновременно волчье рычание и душераздирающий женский крик. Алексей отчетливо услышал, как переплетаются два этих «голоса» — эта безумная мысль, рождённая воображением Алексея в неподходящий момент, вдруг вонзилась в его черепную коробку словно гвоздь, который вбили одним ударом молотка. Он чувствовал металлический запах крови и мяты, исходивший из ее рта. Еще мгновение и окровавленные зубы дотянутся до него…

Несколько студентов, по понятным причинам не желающих выручать своего преподавателя от хватки зараженной однокурсницы, пробегали мимо. Один из студентов случайно ударил Алексея ногой в висок, отчего у того в ушах зазвенело. Алексей мысленно поблагодарил Бога за то, что удары были от легких кроссовок и кед, а не от утяжеленных берц, наверняка бы вырубивших его с одного подобного удара.

Вдруг сопротивление ослабло, и Алексей почувствовал, как озверевшая студентка отлетела в сторону, словно тряпичная кукла. Он заметил промелькнувшую ногу, обтянутую синими джинсами и обутую в сине-белые спортивные кроссовки. Вся эта ситуация нарисовала абсурдную картину в голове Алексея, будто он — подставкой для мячика в игре в гольф, а Катя Маршова — мячик, улетевший в дальнюю часть аудитории от удара"ноги-клюшки". Волшебное исчезновение Кати, тем не менее, не прошло бесследно: она успела разодрать ему руки, оставив ярко-красные полосы.

— Принимайте извинения, Алексей Иванович, — услышал он голос и повернул голову в сторону своего спасителя. Станислав Фаррум, смотрел на него сверху-вниз, самодовольное выражение лица слишком отчетливо говорило нечто вроде"Я же говорил". По габаритам Стаса — рост его был почти два метра, не говоря уже о внушительных мышцах — не удивительно, что Катя Маршова отлетела на целых три ряда вниз.

Алексей протянул руку в надежде, что Станислав поможет ему встать, но тот отпрянул в сторону.

— Вот уж нет, она могла вас заразить, поэтому притрагиваться я к вам не буду, и не надейтесь.

Алексея бросило в дрожь. Сама мысль, что он мог бы стать чем-то похожим на Маршову, не укладывалась в голове. Он не может вот так потерять контроль над собой, не может накинуться на человека без причины, не может…В том месте, куда только что упала Катя, раздалась новая порция звуков: глухие сильные удары по полу, а затем нарастающий женский крик, сливающийся с рычанием. Тонкая, испачканная кровью рука, показалась из-под парты. С глухим стуком она ударила ладонью о тетрадь, забытую кем-то из студентов. Пролетев несколько рядов вниз и наверняка не раз ударившись головой и шеей, она по-прежнему была жива.

— Не может быть, — ахнув, сказал Алексей. Все что происходило с ним прямо сейчас напоминало какой-то жестокий и ужасный кинофильм.

— Ну, omnium optimi* — сказал Стас и убежал из аудитории.

Из-под парты показалась макушка Кати; на светлых волосах был отчетливо виден кровавый овал, и, приглядевшись, можно было заметить куски плоти. Каждое движение давалось ей с трудом. По телу девушки проходила дрожь, из-за чего она напоминала человека, страдающего тремором.

Она посмотрела на Алексея злобным взглядом, зубы ее вновь оскалились. Она залезла на вышестоящую парту, не сводя с него взгляда. Рычание Кати вывело Алексея из ступора, заставив вскочить на ноги. Как только он встал, то ощутил резкую боль в области спины: падение на пол дало свои неблагоприятные результаты, но эта боль была сущим пустяком при виде человека… нет, при виде существа в образе человека, приближающегося к нему.

Она ползла по партам на четвереньках, взбираясь на них словно по небольшую гору. Алексей подумал, будто она ползет к нему только ради того, чтобы тот помог ей. На последнем издыхании она приползет к нему, упадет в ноги и будет трясти за штанину, говоря про себя: Помогите мне, Алексей Иванович, помогите!

Но эти мысли исчезли из головы Алексея сразу, как только она оказалась почти в метре от него. Он взглянул в ее кровоточащие глаза и понял, что кроме ненависти и желания убить они не выражают ничего. Он бросился в сторону выхода из аудитории, захлопнул за собой двери и дрожащей от страха рукой начал копаться в карманах в поисках ключа. К счастью, спасительный инструмент оказался в руке быстро, и он успел сделать последний поворот в замке прежде, чем на дверь обрушился град ударов.

Пот ручьями тек с Алексея, оставляя влажные дорожки на лбу и щеках. Он обернулся в сторону коридора, где стояли почти все студенты, вышедшие из аудитории во время всего этого ужаса. Они разом отпрянули от него, словно от коровьей лепешки, вонь которой разлетелась на несколько метров. Они принялись спешно расходиться; одни прикрывали свои лица ладонями, другие же пользовались полами одежды. Алексей понадеялся на то, что, быть может, он действительно наделал в штаны или описался от увиденного.

Нет, дружище, ты не описался и не наложил в штаны! — издевательски сказал Алексею его внутренний голос, — Все намного хуже. Они думают, что ты теперь заражен. Они думают, что ты теперь станешь таким же, как Катя Маршова.

Он стоял как вкопанный еще несколько минут, прежде чем сделать первый шаг. Он осознал, что Госпожа Смерть либо уже дотронулась до него, и через несколько часов его жизнь прекратится в адской агонии, либо ему все же удалось увернуться от этой суки.

В коридорах университета вдруг раздался крик.

Затем еще один, и еще…

Нечто ужасное приближалось.

___________

* всего хорошего! (лат.).