Дочери войны

Дайна Джеффрис, 2021

Франция, 1944 год. В старом каменном коттедже на окраине красивой деревни в Дордони три сестры мечтают об окончании войны. Элен, старшая, работает медсестрой в деревенской больнице и делает все возможное, чтобы сохранить их маленькую семью в безопасности. Элиза, мятежница, держит кафе, которое служит «почтовым ящиком» для местных партизан, а младшая Флоранс, фантазерка, присматривает за домом, готовит и работает в саду. Однажды ночью Флоранс обнаруживает в сарае молодого немца-дезертира, и сестры решают его спрятать. В ту же ночь деревенский доктор обращается к ним с просьбой дать пристанище англичанину, заброшенному сюда для руководства партизанской борьбой. И сестры оказываются в самой гуще событий. Они должны сделать выбор, который резко изменит их жизнь. А тут еще начинают всплывать семейные тайны, способные разрушить все, что им дорого… «Дочери войны» – это первая часть трилогии о жизни трех сестер в истерзанной войной Франции. Впервые на русском!

Глава 3

С утра на Элен напала задумчивость. Она открыла окно своей комнаты, желая послушать перезвон церковных колоколов. Хвала небесам, что сегодня воскресенье и не надо идти на работу! Элен нравилось созерцать волшебные виды в этой части департамента Дордонь, которую их мать всегда называла Черным Перигором. Это была земля дубов и сосен, каменных ущелий и замков на вершинах скал. Только здесь существовали на редкость красивые деревушки. Их дома, построенные из известняка, казались ломтями белого хлеба, намазанными маслом. Элен смотрела, как солнце пробивается сквозь туман раннего утра, чтобы посеребрить ленту реки и позолотить крыши. Здесь царила настоящая весна. Воздух был свежим и прозрачным, как хрусталь.

— Как чудесно мы здесь заживем! Правда, Элен? — спрашивала Флоранс семь лет назад, когда они только поселились в старом летнем доме, унаследованном матерью.

Извилистая дорога соединяла дом с ближайшим городком Сент-Сесиль.

Бедняжке Флоранс тогда было всего пятнадцать, и Элен, вдруг оказавшаяся in loco parentis^[1], постоянно напоминала себе, что ее младшая сестра еще ребенок.

— И мы побываем в замках и пещерах? — допытывалась простодушная Флоранс.

— Конечно. Обязательно побываем, — отвечала Элен, всеми силами желая сохранить невинные представления младшей сестры о мире.

Внезапная смерть отца Шарля Бодена бесповоротно изменила жизнь каждой из сестер.

В детстве мать часто приезжала в Сент-Сесиль на каникулы. Наведывалась она сюда и в первые годы замужества; в основном летом, когда отец работал дома. Он был наполовину англичанином и наполовину французом. До своей смерти отец служил чиновником в лондонском Форин-офисе. В деревне хорошо помнили прежнюю маман, и потому сестры без труда вошли в деревенское сообщество, хотя находились и те, кто не одобрял решение Клодетты, возмущаясь, как она могла отправить трех дочерей в самостоятельную жизнь.

— Прогуляюсь в кафе, — сообщила Элиза, приоткрыв дверь.

— В воскресенье? — Элен пристально взглянула ей в глаза.

— Всего на несколько минут.

— Не боишься?

— Конечно боюсь. Едва проснусь, и до самой ночи страх постоянно со мной. Те, кто говорит, что им не страшно, врут.

— Элиза, прошу тебя, будь осторожна.

— Беспокоишься по пустякам, как старуха, — засмеялась Элиза.

— Это создает тебе романтический ореол? — спросила Элен. — Будоражит кровь?

— Конечно же нет. Работа в Сопротивлении опасна, а не романтична. Видела бы ты тех людей, тогда бы поняла.

— Прости. Я не хотела тебя…

— Они вынуждены прятаться в ужасных местах, — не дослушав сестру, перебила Элиза. «Ну как она не понимает?» — говорило ее нахмуренное лицо. — Терпеть голод и холод. Помнишь, как мы мерзли зимой?

— Элиза, прошу тебя…

— А когда я разношу оружие, пряча его под картошкой в продуктовой сумке, то рискую больше, чем если бы направляла это оружие на врагов.

— Вот это-то меня и страшит, — вздохнула Элен.

Элиза бесшумно подошла к двери, потом обернулась и сердито посмотрела на сестру.

— Я же извинилась, — напомнила ей Элен.

— А люди думают, будто мы бандиты какие-то. Террористы, — бросила она, пропустив слова Элен мимо ушей. — Нет, Элен, тут никакой романтики нет.

Входная дверь шумно захлопнулась. У Элен испортилось настроение. Она терпеть не могла ссор с Элизой и вовсе не собиралась преуменьшать важность того, чем занималась средняя сестра, но раздосадованная Элиза делалась неуправляемой. Элен в растерянности стояла посреди комнаты, как вдруг услышала вопль из комнаты Флоранс. Мирного утра как не бывало! Вздохнув, Элен накинула халат и поспешила младшей сестре на выручку. Флоранс забилась в угол. Ее лицо было бледнее обычного. Окно было открыто, и легкий ветерок теребил шторы из светлого муслина.

— Слышала? — отрешенно спросила Флоранс, поворачиваясь к Элен.

— Извини, но я ничего не слышала.

— По-моему, это была… лесная фея.

Элен едва удержалась, чтобы не выпучить глаза. Некогда ей разбираться с мечтами и фантазиями младшей сестры.

— Флоранс, проснись, — твердо произнесла Элен. — Лесных фей не существует. Здесь летают только стрекозы. Ты услышала шум снаружи и не более того.

— Ты так думаешь? Мне показалось, что я видела ее. Она была в белом платье. Присела в изножье кровати.

— Если бы лесные феи существовали, чего быть никак не может, то обитали бы в пещерах и гротах. — Элен засмеялась, но по-доброму и протянула сестре руку. — Они бы не прилетали и не садились на кровать обычной девушки.

Флоранс на мгновение прищурилась, затем взяла протянутую руку и встала с пола.

— Ты права. Но мне подумалось, что я слышала ее нашептывания.

— Нашептывания? О чем?

— О жутких вещах, — пробормотала Флоранс.

— Тебе всего-навсего приснился сон. Понимаешь?

— Да, — повесив голову, ответила Флоранс. — Прости.

Несколько военных лет заставили младшую сестру повзрослеть, но и сейчас она оставалась хрупкой и восприимчивой, сохраняя наивность, свойственную ей с детства.

— Забудь об этих нашептываниях, — добавила Элен, крепко обняв Флоранс. — Одевайся. Может, напечем блинчиков? У нас еще остались лимоны и мед.

— А ты знаешь, что они создают ветер?

— Кто?

— Как кто? Лесные феи. И они же могут его успокоить… Во всяком случае, я читала об этом.

Как Элен ни подавляла в себе раздражение, оно все же прорвалось.

— Флоранс, ну сколько можно?! Все это досужие сплетни вроде лурдских «чудес». Давай одевайся.

— Куда пошла Элиза? — спросила Флоранс. — Я слышала, как хлопнула дверь.

— Открывать свой чертов «почтовый ящик», куда ж еще? Я так хочу, чтобы она прекратила это делать.

— Она не прекратит. Она верит в то, что делает. Как и ты. Ты веришь в свою работу медсестры. Веришь, правда? — Флоранс взглянула на сестру.

Элен пошла к двери, раздумывая над вопросом. А верит ли она?

— Элен!

Элен обернулась:

— Иногда мне кажется… одна ты у нас веришь в то, что делаешь.

— Моя возня с огородом и приготовление еды — это не те занятия, в которые надо верить. Просто работа, которую я делаю.

— Но ты делаешь то, что любишь.

— Полагаю, что так…

Наконец-то Элен выкроила себе свободных полчасика на чтение. Она читала роман Сомерсета Моэма «Час перед рассветом» и пришла к выводу, что Дора наверняка окажется нацистской шпионкой. Не очень-то успокаивающий вывод. Может, лучше почитать Агату Кристи? Как назло, снаружи послышался голос Флоранс: сестра ее звала. Элен встала, неохотно захлопнув книгу.

Рядом с задним крыльцом расцвела акация. В воздухе носился ее тонкий аромат, похожий на жасминовый. Элен неспешно вдохнула теплый весенний воздух, затем прошла по небольшой террасе, окруженной низкой каменной стеной. Дальше ее путь проходил по каменным ступенькам и извилистой дорожке, проложенной Флоранс, когда сестра только еще занималась устройством сада и огорода.

Раскрасневшаяся Флоранс копалась в нижней части сада, рядом с клумбами розовых и пурпурных орхидей. Руки сжимали лопату. Светлые волосы разметались по плечам и были всклокочены, невзирая на заколки у висков.

— Ну что еще? — спросила Элен. — Я только устроилась почитать.

Флоранс недоуменно поглядела на сестру:

— Там что-то есть.

— Ты вечно выкопаешь какое-нибудь старье.

— На этот раз не старье. Похоже, там что-то зарыто, причем недавно. Я и не собиралась копать глубоко, но наткнулась на рыхлую землю. — В подтверждение своих слов Флоранс легко вонзила лопату в землю.

— Надо же! Неужели могила?

— Боже, только не могила. Меня удивило, почему это место вскопано, и я решила посмотреть, что там. Сверху оно было прикрыто камнями. Когда я их убрала, копать стало совсем легко.

Элен заглянула в яму и увидела край большого металлического ящика или канистры.

— Давай вытащим.

— Я пыталась. Он слишком тяжелый.

— Дай лопату.

Флоранс протянула ей лопату. Элен принялась окапывать землю вокруг ящика, чтобы его было легче подхватить и поднять. Через несколько минут, когда сердце колотилось от затраченных усилий, она выпрямилась и отвела с глаз взмокшие от пота волосы.

— Пожалуй, достаточно.

Вдвоем сестры взялись за ящик, оказавшийся больше и тяжелее, чем они думали. Кое-как им удалось вытащить его и поставить на траву.

— Надо перенести в дом, — сказала Флоранс. — Можешь немного обождать? Я хочу срезать несколько гроздьев акации. Люсиль обещала зайти. Будет чем угостить. Она сделает мне прическу. И клубника уже поспела. Сорт «гаригетт». Я испеку клубничный пирог.

У Элен потекли слюнки, хотя пироги, в которых почти не было пшеничной муки, по вкусу напоминали картон. Флоранс выращивала клубнику и другого сорта — «шарлотта». Та замечательно шла с густыми сливками. Элен смотрела в пространство, представляя себе это лакомство. Густых сливок у них не было.

Люсиль Дюбуа, рыжеволосая подруга Флоранс, вместе с матерью владела небольшой парикмахерской в Сарла. Люсиль и Флоранс были закадычными подругами, однако Сандрин, мать девушки, с самого начала поддерживала режим в Виши и считала коллаборационизм единственным способом пережить нынешнюю войну. «Поддержка Виши — единственный способ показать, что мы патриоты нашей любимой Франции», — с пафосом повторяла она. Элен и Элиза презирали сторонников Виши, готовых с радостью лизать коллективную немецкую задницу. О том, каких взглядов придерживается Люсиль, Элен не знала. В свои девятнадцать та была хорошенькой и пышной, как ее мать. Розовые губки, белолицая, с несколькими крапинками веснушек на носу и щеках. Возможно, глуповатая и легкомысленная. Люсиль постоянно хихикала и любила посплетничать, но Флоранс ее обожала. Они делали друг дружке маникюр, и Люсиль стригла Флоранс.

— Дорогая, из-за дел нашей Элизы Люсиль не сможет к нам прийти! — произнесла Элен тоном, не терпящим возражений.

— Она бы никому ничего не сказала.

— Послушай, почему бы нам с тобой, чем звать ее в гости, не примерить лучше старые шляпы маман?

— Где они? Я их целую вечность не видела.

— Где-то на чердаке.

Флоранс срезала гроздья акации. Внимание сестер вернулось к металлическому ящику. Он был слишком тяжелым, такой не потащишь по ухабистой земле. Зато Элен без труда подняла крышку. Увидев содержимое ящика, она нахмурилась.

— Что там? — спросила Флоранс. — Выглядит как колбаски в обертке.

Элен осторожно развернула ткань, в которую была завернута одна из «колбасок».

— Боже мой! — поморщилась она.

— Никак это пластилин? — удивилась Флоранс. — Какой странный серый цвет.

Помимо «колбасок» в ящике находились какие-то стержни, провода и другие предметы.

— Зачем все это? — допытывалась Флоранс.

— Для взрывов. Это взрывчатка и все необходимое, чтобы привести ее в действие.

Примечания

1

В положении родителей (лат.). — Здесь и далее примеч. перев.