Записки спасателя, или Истории начинающего атеиста

Давид Силич, 2021

Предлагаю Вашему вниманию вторую книгу из серии "Записки спасателя". Прочитав её, Вы побываете в "шкуре" обычного спасателя МЧС России. Вы сможете взглянуть на аварии и катастрофы из новостей, с другой стороны. Со стороны их ликвидаторов. Посмотреть на всё нашими глазами, и прочувствовать нашими сердцами. Но не переживайте, в нашей работе есть и моменты смеха, веселья и счастливых концов. Искренне верю, что прочитав книгу, Вы взглянете и на свою жизнь по другому. Приятного чтения. С уважением, Давид Силич. Содержит нецензурную брань.

Цикл историй под названием «ТЕПЛОХОД» (небольшая рекомендация — при прочтении историй этого цикла включите в наушниках саундтрек к фильму «Интерстеллар»).

История первая: «На теплоходе музыка играла»

Для тех из Вас, мои дорогие читатели, кто не знает или забыл, что произошло в июле две тысячи одиннадцатого года на просторах Куйбышевского водохранилища, напомню.

Теплоход — близнец «Булгарии», «Арабелла»

Десятое июля. Второе воскресенье месяца в России считается днём рыбака. А где отмечать такой праздник, как не на реке. На великой русской реке, в компании хороших друзей, с семьёй, с жёнами и детками. Только так и никак иначе. Правда ведь, прекрасно?

Волга. Белый двухпалубный теплоход. Музыка. Яства и напитки. Детки, от мала до велика, в детской комнате с нянечками. Отдых ничего не нарушает. Безмятежность и наслаждение.

— Что? Почему нас так много на корабле? Да хрен его знает. Значит можно так.

Спасательные плоты «Булгарии»

— А почему крен на правый борт? Да отстань, не мешай отдыхать. Завтра же опять на работу, в школы — садики, к проблемам и заботам. Отвали. Не мешай. У нас опытный капитан и профессиональная команда. Что может произойти?

Теплоход «Булгария», совершавший круиз по маршруту Казань — Болгар — Казань, 10 июля 2011 года затонул в Волге в районе села Сюкеево Камско — Устьинского района Татарстана.

Согласно отчёта «Ространснадзора»: «Около 12:25, 10 июля судно попало под воздействие сильного порыва ветра, с левого борта начался сильный ливень с грозой. В этот момент д/э „Булгария“ входил в левый поворот. Следует отметить, что при перекладке рулей влево, все теплоходы приобретают дополнительный динамический крен на правый борт. В результате угол крена составил 9 градусов. При таком крене иллюминаторы правого борта вошли в воду, вследствие чего через открытые иллюминаторы за 1 минуту в отсеки судна поступило около 50 тонн забортной воды. Чтобы уменьшить площадь воздействия ветра на левый борт, капитан решил лечь курсом „на ветер“. Для этого рули были положены на 15° влево. В результате крен увеличился, и суммарное количество поступающей в отсеки судна воды достигло 125 тонн в минуту. После этого все иллюминаторы и часть главной палубы правого борта погрузились в воду. За последующие 5 — 7 секунд произошло резкое увеличение крена — от 15 до 20 градусов, — в результате чего судно опрокинулось на правый борт и затонуло».

Вот так вот просто, сухо и доступно «Википедия» описывает трагедию. Трагедию, в которой из двухсот одного человека, спаслись только семьдесят девять. Трагедию, где погибло три десятка детей. Трагедию, которая изменила, поломала жизни и судьбы сотен людей. Вот так просто и сухо.

Ещё несколько фактов. Судно вышло из порта Казани с креном на правый борт — поломан правый дизель. Похер. Идём.

Количество пассажиров и членов экипажа, в совокупности, превышало допустимую норму. Похер. Идём.

При начале грозы, шторма, ливня команда не задраила иллюминаторы. Даже по громкой связи не было никаких предупреждений. Похер. Дойдём.

Не дошли.

Конец первой истории

2011 год

История вторая:"НАДО, СЫНОК, НАДО»

Собрался писать. Слова не идут. В голове какой — то сумбур. Даже, скорее, хаос. Не могу собрать мысли, перевести их в буквы и выстроить в правильном порядке. Буду стараться, чтобы Вам, мои дорогие читатели, было понятно и интересно.

Воскресенье. Лето. Десятое июля. Солнце светит. Уже часа четыре после полудня, и поэтому зной отступает.

Любимая на работе. Я с сыновьями на хозяйстве. Старшему — уже почти семь лет. Младшему — скоро четыре.

Мы гуляем в сквере недалеко от дома. Вокруг множество родителей с детками. Кто — то смеётся над шалостями сынишки, кто — то отчитывает строго. Дети катаются на качелях, съезжают с горки, копаются в песочнице. Вокруг слышен смех и гомон.

Мой старший уже доел своё мороженое и теперь с серьёзной мордахой гоняет недалеко от нас на самокате. Мелкий сидит у меня на колене. Облизывает свой пломбир, а когда я на него не смотрю, «незаметно» кусает его. Я обожаю его. Старший он, как маленький мужичок. Крепкий, зачастую серьёзный. Младший другой. Может, потому что младший? Мне нравится смотреть в его глубокие — глубокие синие глаза. Нравится, когда он, прижавшись ко мне, щекотит нос своими светлыми волнистыми волосами. Мне нравится чувствовать детский запах его белой кожи, когда я целую его. Я обожаю, прижав его к себе, чувствовать, как по — воробьиному, безумно стучит его сердечко. Моим сыновьям предстоит долгая, интересная жизнь. И моя главная задача — сохранить её им.

Мы сидим и кушаем мороженое, греясь на солнце. Класс!!!!

Звонок. Любимая.

— Скоро родители приедут, заберут мальчишек на пару дней. Идите домой, приготовьте вещи. Хорошо?

Солнце, да не вопрос. Вот день — то. Ещё и вдвоём с любимой останемся. Вообще супер!!!!

Встаём с лавочки, зову старшего и потихоньку направляемся к дому.

Проходим несколько метров, снова запел телефон. Наверное, любимая что-то забыла сказать.

Нет. Это старший нашей водолазной группы.

— Собирайся, машина уже выехала. Едем на базу, — без вступления говорит мне Лёха.

— Что случилось — то?! — спрашиваю

— На Волге затонул прогулочный теплоход. Глубина около двадцатки. Мы уже едем за тобой и на базу.

Бля. Что делать?! У меня дети на руках.

Хватаю мелкого на руки, старший рядом. Бежим к дому. Уже возле подъезда замечаю подъезжающую машину тестя. Фуууух. Слава Богу. Хоть детвору оставлю. Дальше по дороге вижу нашу «таблетку». Твою мать! Так быстро!

Заскочил домой, схватил документы, телефонную зарядку, деньги. Жду пока поднимутся родители. Обнимая сыновей, объясняю, что должен уехать. Старший уже привык, а вот маленький обнимает меня и не хочет отпускать. Надо, сынуля, надо.

Сдаю детвору, подошедшим родителям, хватаю рюкзачок и кубарем слетаю вниз. На дороге стоит наша «таблетка». Рядом мужики. Курят. Ждут меня.

Поехали.

Пока добирались до базы, позвонил жене, объяснил, что весь наш возможный романтИк накрылся мутными водами Волги. Залез в интернет, пособирал информацию о произошедшем. Вот уже и база.

Сами сборы опущу. Ничего интересного в них нет. Скажу только, что нас одиннадцать человек. Водолазы, водители, операторы робота. Две единицы техники — КАМАЗ, «таблетка»¹. Водолазное снаряжение и робот.

В течение полутора часов погрузка была закончена. Машины на парах. Ждём отмашку. Есть время проверить личные вещи, документы, позвонить домой, покурить.

И вот команда: «Поехали». Засверкали в сумерках наши «люстры», запели сирены. Прижимаются машины, когда наш КАМАЗ выезжает на трассу, и, выпустив облако чёрного дыма, стартует в сторону ближайшего аэропорта.

Пока едем, читаю свежую информацию из сети. Ещё после Саяно — Шушенской ГЭС я не верю СМИ, но всё же. Хоть что — то.

Едем. Курим и едем. Фары грузовика далеко вперёд освещают ночную дорогу. Люстры выключены. Дорога пустая и предупреждать о нашей спешке никого не надо. Разговоры в кабине как — то сами собой закончились. Мы уже знаем, что на затонувшем теплоходе были дети и, наверное, поэтому молчим.

Что у моих товарищей в голове я не знаю. Игорь следит за дорогой, держа в своих руках большой руль многотонного КАМАЗа, Валера молча, как и я, смотрит вперёд. Едем. Курим. Прошло чуть более двух часов, и вот мы у «черного» въезда аэропорта. Скоро к нам подъедут коллеги из Госакваспаса, и мы колонной заедем на территорию.

В отличие от нашей первой командировки в Сибирь, в этот раз ждать борт нам пришлось недолго. Уже через час, под предводительством какого — то ГОшника при пагонах, в колонне из трёх машин (к нам уже присоединился ГОСАКВАСПАС), мы въехали на территорию аэропорта.

Тяжеленная, неуклюже — восхитительная туша ИЛа уже ждала нас на площадке дозаправки. Желтый «бензовоз» вливал из своей «бочки» питательную жидкость в наш самолёт. Кроме экипажа нас никто не ждал. На весь самолёт только мы. Две «таблетки», КАМАЗ и шестнадцать человек. Всё.

Аппарель была опущена, техники стояли в салоне и двумя руками регулировали заезд машин.

Мы пока толпимся рядом. Курим. Ждём пока машины будут закреплены тяжёлыми цепями к клёпанному полу. И вот команда: «Грузимся».

Мы уже опытны, если можно так сказать. Расходимся по разным бортам. Рассаживаемся. Кто — то залез в кузов КАМАЗа — там на снаряжении мягко. Достали карематы, стелим под грузовиком, жмёмся ближе к носовой части. Там тепло.

Вот заработали двигатели нашего самолёта. Загудел, завибрировал корпус, затряслась техника, натянулись цепи на колёсах, когда самолёт вырулил на взлётку. Пилоты получили разрешение на взлёт, и начался разгон. Тяжеленный Илюша, гружённый тяжёлой техникой, разогнал свои движки на максимум, сорвался с места, и, набирая скорость, задрал нос. Оторвалось от дорожки сначала переднее шасси. Самолёт прокатился на «козле», словно раздумывая, стоит ли взлетать. И вот мягкий отрыв от земли задних колёс, заложенные уши пассажиров, и мы, набирая высоту, делаем вираж. Наш курс теперь лежит на Казань. Где на прекрасной русской реке нужна наша помощь, знания и умения.

Ну что, мужики, за отрыв колёс?

А дома нас ждут СЕМЬИ.

Конец второй истории

2011 год

История третья: «ПРИБЫТИЕ»

Почему — то мне всё сложнее становится собрать мысли в кучу. Воспоминания как будто стираются или блокируются, причём происходит это сразу, как только я сажусь за клавиатуру. Вроде бы и помнится всё, но стоит нажать на кнопку POWER, как всё — ступор.

Но, попробую.

Итак. Полёт до аэропорта столицы Татарстана Казани проходил в штатном режиме. Можно было бы и вздремнуть, но сон не шёл. Сказывалось и нервное напряжение, и мысли всякие в голову лезли. В общем, не спалось, и всё тут. Пару раз дремота всё — таки сковывала мозг, но пересушенный системой вентиляции самолёта воздух, заставлял просыпаться. Хотелось пить и влажности. В носу и во рту начинало пересыхать, но терпимо. Всё — таки не пять часов лететь, как до Хакасии, можно и потерпеть спокойно.

Меня заинтересовал наш водитель с «таблетки» Игорь. Он работал у нас сравнительно недавно. Около года. Взрослый уже достаточно мужик. В прошлом дальнобойщик. В принципе, не боявшийся многих вещей в этом мире. Теперь же почему — то весь полёт сидел в кабине своего УАЗика.

— Игорян, а ты что не выходишь? — спрашиваю его я.

— Да что — то сыкотно мне, — отвечает Игорь.

— Я ведь не летал ни разу на самолётах. Тем более на таких, которые трясутся, гремят и гудят, как хрен знает что.

Самолёт в этот момент начал заходить на посадку. Мы почувствовали, как он стал заваливаться на левый борт, заходя на нужную траекторию, и параллельно с этим начались провалы по высоте. Я не знаю, как этот манёвр называется у лётчиков, но по — нашему, по землеходящему, это называется посадка. Причём, что интересно, если сравнивать что — либо в МЧС (армии, флоте) и в обычной, гражданской жизни, то поверьте, на гражданке всё намного комфортнее. Это сравнение касается многого, начиная с обмундирования, и заканчивая техникой. Вот и лётчики у нас — профессионалы высокого уровня (во всяком случае, мне не попадались другие), но если есть какая — то шкала по безопасности, то они делают свою работу на грани. Где — то между ХОРОШО и О, ЗАШИБИСЬ, ПРОСКОЧИЛИ. А вообще, я считаю, что лётчики у нас отличные.

Итак, начались провалы по высоте. И вот тут — то Игоря накрыло. Его лицо побагровело, на лбу проступили крупные бисерины пота, а костяшки пальцев, сомкнутых на руле, побелели. И в тот момент, когда шасси самолёта с визгом коснулись полосы, Игорь с усилием Атланта начал давить на ПЕДАЛЬ ТОРМОЗА!!!!! Потом, вспоминая эту посадку, он ещё долго смеялся. Но как — то нервно.

И вот мы сели в аэропорту Казани. Раннее утро. В нашей горной местности было бы ещё сумрачно, а здесь, на равнине, солнце уже полностью вылезло из — за линии горизонта, но ещё не жарило.

По улицам Казани неслись мы с ветерком

После душно — иссушенной утробы самолёта на улице было прекрасно. Это было то самое время суток, когда зной и жара летнего дня ещё не вступали в свои права, а прохлада ночи уже пропала. Осталась только свежесть. Свежесть нежного ветерка, несущегося по полям и холмам, омытой прошедшими дождями равнины, и теперь озорно врывающегося в открытое окно КАМАЗа. После такого ветерка твоя голова, затуманенная ночными переездами и перелетами, забитая тревожными мыслями, становится чистой и свеже — пустой. Надев очки, ты высовываешь её в окно и, спустя какое — то время, на твоём лице появляется глуповато — счастливая улыбка. Как будто листок, летевший вдоль дороги, приклеивается к лобовому стеклу, прижатый встречным ветром. Изумительное ощущение свежести и бодрости появляется в голове.

В таком вот ощущении вселенского счастья и в сопровождении полицейских машин. Под проблесками мигалок наша небольшая колонна врывается в один из красивейших городов России. Пронеслись мы, конечно, как говорится,"сквозняком"(как — то не до экскурсий). Но город уже просыпался, и его свеже — умытые улицы и не выспавшиеся жители готовились к встрече новой трудовой недели.

Многие из горожан невольно оборачивались на рёв наших машин и свет люстр на наших крышах. И в их глазах было видно, они все до одного прекрасно знали, куда и зачем летит эта колонна. Да, мы едем туда, где вчера погибли люди. К сожалению.

Дальнейшее наше продвижение было уже не такое праздное. В последующие три часа маршрута мы ехали уже при полностью взошедшем шарике солнца. С полей дул уже не свежий, а вполне себе горячий и сухой ветер, который в паре со светилом нагревал кабины наших автомобилей как хорошие духовые шкафы; а загар на наших высунутых в окна руках ложился ровным красным слоем. В результате нам, не смотря на жару, пришлось — таки надеть комбинезоны полностью. В общем, ближе к месту трагедии, обстановка накалялась как в прямом, так и в переносном смысле.

Ближе к полудню, наш «караван» прибыл в лагерь. Здесь было уже довольно людно. Вернее, людей как раз было мало. Все работающие были на реке. В лагере оставались только водители, штабисты и те, кто сейчас не участвовал в поисковых работах. Вперемешку с техникой расположились коричневые кевларовые панцири жилых модулей и кислотно — жёлтые полусферы палаток. Особняком стояла большая палатка экстренного штаба. Рядом располагалась небольшая станция речного порта. Сюда, спустя часа полтора, мы и начали стаскивать своё водолазное барахло, робота и кое — что из личных вещей. Жить на берегу мы, скорее всего, не будем, а на корабле места мало, поэтому из личного берём только самое необходимое.

С видом на Волгу

Помогали нам водолазы из местного отряда. Некоторые из них ещё пару месяцев назад повышали свою водолазную квалификацию в нашей водолазной школе. Встретили они нас с распростёртыми объятиями. Сделали кофе. Показали где что находится. Запомнились слова одного из них. Вроде, Айрат это был.

— Ну что, видимость вам ваша не нравится (имея ввиду полтора — два метра видимости в нашем море)? — с ехидной усмешкой спросил он.

— Вот сейчас вы ахренеете от нашей! Полметра — это просто за счастье будет!

Перегрузка снаряжения на «такси»

Зашибись, думаю. Полметра видимости на глубине, при постоянном речном течении, да и при работе в лежащем на боку корабле, не самая радужная перспектива. Ну так а что, нам же не дайвинг в Красном море обещали. Будем работать.

К причальной стенке подошёл кораблик. Катер на дизельном танковом движке. Длиной около двадцати метров. Две палубы были окружены покрашенными, но явно поржавевшими под краской, леерами. Начали погрузку. Стали двумя цепочками и, передавая друг другу оборудование и снаряжение, принялись закидывать его на нижнюю палубу. Отмечу, что в таких ситуациях всё скидывается в одну кучу, кроме очень хрупкого, а потом, либо в движении раскладывается, если двигаться долго, либо само примет нужное положение, если путь короткий. В общем, загрузили шмотки, запрыгнули сами и, оттолкнувшись от причала, тронулись против течения к месту работ.

Я впервые попал на Волгу. Вот уж точно — Великая река! Двигаясь на удалении метров восемьсот от одного берега, с трудом можно было разглядеть противоположенный. Вода, цвета кофе с молоком, медленно, но мощно протекала мимо. Видимый нам берег перемежался с песчаных, ровных, небольших пляжиков к относительно высоким, резко обрывающимся в воду, мысов, сплошь заросших соснами. Ветер, несшийся нам навстречу, здесь был хоть и горячий, но уже не такой как на берегу, — не сухой, а наполненный водами реки, — влажный. Более привычный нам, жителям южного морского города.

На катере нас ждал приятный сюрприз. Андрюха — наш коллега из Москвы, с которым мы состояли в одной глубоководной водолазной группе. Он прибыл на берег за каким-то дополнительным снаряжением и теперь вместе с нами возвращался на точку. Мы уже порядком не виделись и сейчас были рады встрече. Заодно можно обновить имеющуюся у нас информацию.

После скорых объятий и вопросов о жизни, Андрей начал вводить нас в курс дела.

— Там сейчас работает порядка двухсот водолазов. Несколько водолазных постов действуют параллельно друг другу. Глубина по левому борту около семи метров, по грунту — порядка шестнадцати — семнадцати. Видимость меняется от нуля до метра, — начал он.

— Мы вчера прибыли вместе с «лидерами»². Сразу за работу. Кучу народа подоставали прямо из — под лееров, да ещё и в жилетах. Получается, когда корабль лёг на правый борт, их просто к ограждению водой придавило, они в панике воды глотнули, и всё. Там и остались.

— Сейчас народ начал вовнутрь заходить. Там вообще жопа. Захламлено всё — мебель, вещи. Пока пробьёшься по коридору, уже и воздух заканчивается. Ещё и на боку всё лежит, надо ориентацию не потерять. Короче, братцы, работы валом.

— И самое интересное — нет точной схемы корабля. Нам принесли одну, а она не подходит. Корабль переделывали, и новых чертежей пока не нашли. А нужно искать детскую комнату. Там же праздник был — день Рыбака. И много детворы оставалось в комнате с воспитателями и нянечками. Как бы распоряжений не было, но, негласно, эта комната в приоритете.

Вот такую информацию мы получили, пока чапали к месту крушения. Задавали вопросы, уточняли. Курили. Молчали.

Вскоре в поле зрения возникло скопище кораблей. Пришвартованные друг к другу и заякоренные всеми своими якорями, они, словно искусственный, цельнометаллический остров, причудливых, хаотичных форм, стояли посреди реки. И при приближении нашего «такси» всё отчётливее было видно, как этот «остров» неравномерно покачивается, переваливается с одного борта на другой. Вокруг медленно, на вёсельных тягах (чтобы не покалечить винтами моторов водолазов) передвигались лодочки с людьми. С этих лодок растягивали боновые заграждения, рассыпали сорбент, чтобы ликвидировать радужные лужицы топлива, появляющегося на поверхности и норовящего рвануть вниз по течению. Сам же «остров» был забит людьми. Постоянное движение напоминало плавучий муравейник. Кто — то был под водой, о чём говорили уходящие в воду верёвки сигнальных концов. Кто — то собирался сменить работающих. Страхующие, обеспечивающие руководители спусков. Командиры подразделений и медики. Моряки и следователи. Все и всё перемешалось на этом «островке». К слову сказать, один из кораблей, с которого проходили водолазные работы, так и назывался — ОСТРОВ. Символично.

Где — то в полумиле стояла на якорях «Арабелла». Единственный теплоход, команда которого спасала людей, плавающих по реке в жилетах и плотах, после гибели «Булгарии». Теперь же «Арабелла» предоставила кров и питание для водолазов.

Наш катер начал манёвр сближения, и Андрей предупредил:

— Держитесь крепче. Тут капитан нервный, какой — то. Он раньше на подлодке служил, и сейчас швартуется так, как будто на таран идёт.

И правда, только мы успели схватиться за леера покрепче и присесть, как произошёл удар. Носовой частью наш катер воткнулся в корабль, слегка наскочил на него, потом оттолкнулся от привального бруса и теперь медленнее начал подходить для швартовки. Жесть, конечно. Но капитан — он тут царь и Бог.

Наскоро, под крики нервного кэпа, мы перекинули снарягу на корабль и, перепрыгнув сами, начали перетаскивать её поближе к месту спусков. Робототехники остались сами по себе, мы ушли под крыло руководителя водолазных работ.

Первое, что попало мне на глаза, как только я попал на корабль для спусков, это несколько следаков. Они фотографировали и описывали вещ. доки. Рядом с ними на палубе лежали четыре чёрных мешках, из — под которых уже натекли лужи воды и сочился характерный, ещё чуть уловимый запах покойника. Четыре трупа, возле которых лежали их личные вещи. Деньги, сумка, фотоаппарат, документы. Три паспорта и свидетельство о рождении. Папа, мама, дочь — подросток и маленький сынишка. Семья.

Для кого — то вещдоки, а для кого — то трагедия.

Ну всё, началось, — подумал я и пошёл помогать одеваться Сашке, Юрке и Лёхе, которые первыми из нас собирались на погружение.

Конец третьей истории.

2011 год

История четвёртая: «РУТИНА»

Да, именно РУТИНА. Обычная работа водолазов МЧС. Главное отличие водолаза от спасателя в том, что в 99,9% случаев мы не общаемся с теми, кого достаём. Мы не спрашиваем, как они себя чувствуют. Мы не пытаемся не сделать им больно, не передаём медикам. Они молчат, и мы молчим. Мы просто должны найти, достать, извлечь, поднять, передать полиции, родственникам, земле. Это и есть наша водолазная рутина.

Так и сейчас, мы с Валеркой стали на обеспечение первого спуска наших парней. Помогли одеться, привязали сигнальные концы, отправили в воду.

Вокруг «Острова» вода «кипела». С борта судна в реку уходило пять или шесть сигнальных концов.

Это означало, что сейчас одновременно на судне работают от пяти до восьми водолазов. Восемь человек, которые ищут и поднимают на поверхность тела погибших людей. То тут, то там, по трапам, спущенным в воду с борта судна, спускались обеспечивающие водолазы. Они принимали тех, кого доставали из воды. Наши появились минут через сорок. Саня «буксировал» за собой по поверхности тело. Это была женщина.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Одной из названий автомобиля УАЗ, также известен как «буханка»

2

Поисково — спасательный отряд операций особо опасного риска МЧС России «Лидер»