У волчат острые клыки

Давид Павельев, 2017

Частный детектив Пётр Беркутов не только настоящий профессионал своего дела, но и тот, кто не даст в обиду слабого и беззащитного. Он слишком хорошо знает, что в поглощённом суетой мегаполисе у него слишком много работы, и потому всегда готов прийти на помощь тому, кто в ней нуждается. Казалось бы, его ничем нельзя удивить, но на этот раз он сам шокирован обстоятельствами убийства двух подростков из небольшого посёлка. Преступники снимали своё деяние на видео, и, судя по всему, все они не достигли совершеннолетия.Содержит нецензурную брань.

Читатель! Если вас пугают сцены насилия, то лучше отложите эту книгу. Новости вам также лучше не смотреть — там насилия гораздо больше.

Глава 1

Я возвращался домой из конторы. Час-пик для меня обошёлся сравнительно без жертв, так что причин для недовольства вроде бы не было. Я свернул с шоссе во дворы и вдруг поймал себя на мысли, что этот приятный весенний вечер я проведу точно так же, как провёл бы морозный или дождливый — за просмотром старых хоккейных матчей, закусывая щедро политыми майонезом пельменями.

Но припарковав машину и двинувшись в сторону подъезда, я понял, что Провидению угодно иначе.

На низенькой ограде сидел белобрысый парень лет двадцати, одетый в видавший виды спортивный костюм, купленный на ближайшем рынке. На шее позолоченная цепочка. Ноги, обутые в кроссовки, он поставил на нижнюю перекладину ограды, так что коленки сильно выдавались вперёд. Поза была неудобной, и коленки ритмично дёргались. Парень самозабвенно лузгал семечки, зажатые в ладони. Он принадлежал к той категории людей, кто не может оставаться без движения: обычно они или переминаются с ноги на ногу, перебирают что-нибудь пальцами и жестикулируют при разговоре.

Я понял, что ждёт он именно меня, подошёл к нему и сел рядом в той же нелепой позе.

— Здорово, Лёха.

— Здрасте, Пётр Николаевич. Хотите?

Он дернул в мою сторону кулаком с зажатыми семечками.

— Не откажусь.

Он пересыпал в мою ладонь половину содержимого кулака и мы стали лузгать вместе.

Мы познакомились пару лет назад. Я только что ушёл из органов и ещё не получил лицензию частного детектива, потому что тогда не хотел больше кого-либо искать и ловить, да и в принципе не определился, чем буду теперь заниматься. В один из однообразных вечеров — не помню, был ли он таким как этот, или же напротив, ненастным — я от нечего делать отправился за хлебом. Тогда в Москве ещё не было по супермаркету на каждом шагу, и за едой ходили в ларьки. Так что я направился к платформе Моссельмаш, возле которой и находились ближайшие к моему дому торговые палатки.

По дороге мне встретились трое крепких ребят в соответствующей униформе и попросили дать прикурить. Курить я в то время уже начал бросать, так что пришлось немного поучить ребят хорошим манерам.

Один из них — Лёша, на районе известный как Лексус, оказался моим соседом. С ним я потом часто виделся, и всякий раз он высказывал мне большую благодарность. Вскоре после моих воспитательных усилий парень взялся за ум и поступил в техникум.

— Ну, как жизнь? — спросил я.

— Нормально. По вечерам теперь подрабатываю в автосервисе. Пока хожу в подмастерьях, но потом, как выучусь, и до старшего дорасту.

— Красавец. А я зачем понадобился? Приёмчик показать?

— Нет. Есть кое-что по вашей части.

— Так, это уже интересно. Ну давай, выкладывай. Только ты меня знаешь — никого из шпаны отмазывать не буду. Если нарвались на проблемы, то раньше своей башкой надо думать было.

— Да что вы! Я в завязке, ни в какие подобные темы не вписываюсь. И пацанам говорю, чтоб никого не трогали, а то в зоне гнить будут. А я такой жизни не хочу. У меня дело другое совсем. Вот!

Он полез в карман и достал из него мобильный телефон. Несколько лет назад такие были в моде — раздвижной корпус, большой экран и камера высокой чёткости. Но теперь с появлением навороченных карманных компьютеров с сенсорными экранами такие трубки выглядели допотопным старьём.

— Вот трубу прикупил.

— Поздравляю.

— За пол косаря у барыги на Ховрине.

— Ворованную?

Лёха сделал лицо невинного младенца.

— Кто ж его знает? Ну а чего такого? Старая труба сдохла, а на новую из магазина мне три месяца копить. А тут у барыги того смотрю — ничего так себе мобила, и перед пацанами за такую не стыдно. Но это не суть. Главное — когда домой пришёл, глянул, а там видео осталось от предыдущего владельца. Включил, а там такое! Я в натуре обалдел!

— Да ну! Ты ж у нас пацан бывалый, тебя ничем не смутишь.

— Я за базар отвечаю, Пётр Николаевич! Да, в жизни босяцкой многое повидал, но такого никогда. Вот сами посмотрите!

Он протянул мне телефон, на экране которого уже началось столь шокировавшее его видео. То, что парень не преувеличивает, я понял с первых же секунд. Сначала я увидел только с десяток беспорядочно свалившихся в кучу тел, с криками и воплями копошащихся, как клубок червей. Пронзительный женский голос за кадром истошно завопил:

— Мочи их! Мочи!

Её поддержал бас невидимого парня:

— Давай, бей этих мразей!

Клубок тел рассыпался на несколько фигур. Это двоих из них повалили на землю. Остальные — человек семь или восемь — осыпали их непрерывной чередой ударов. Били ногами по телу и по лицу. Один из нападавших схватил свою жертву за волосы и вырвал длинную прядь — это была девушка.

Второй жертвой был парень. Лица его не было видно, потому что оно уже превратилось в кровавое месиво. Но мне всё равно было очевидно, что ему не больше семнадцати. Сначала он пытался сопротивляться — отмахивался от нападавших сжатыми кулаками и иногда даже его удары достигали цели. Но противников было слишком много, и на каждый его удар приходилось по пять-шесть ответных. В какой-то момент силы стали его покидать, он брыкался, но вскоре движения превратились в судорожные конвульсии.

— Гнида! Ублюдок! — яростно выкрикивали нападавшие.

Девушка пыталась кричать, но её били по лицу, по шее и груди, так что у неё получались лишь сдавленные хрипы. Я понял, что среди тех, кто её избивает, тоже есть девушки. Они сопровождали удары шипящими криками:

— Сучка! Сдохни, мымра!

Они разодрали ей одежду и расцарапали кожу. Всё это адское действо проходило под смех и свист женщины и мужчины за кадром. Бас ещё одобрительно рычал, а экстатический хохот женщины казался истерическим припадком.

Краем глаза я наблюдал за Лёхой, который то смотрел на экран неотрывно, то, ужаснувшись, дёргал головой, чтобы отвернуться в сторону, продолжая коситься на телефон.

— Это ещё не всё, — пробормотал он слабым голосом.

Когда парень и девушка перестали двигаться, их мучители разом отскочили в разные стороны. Теперь было заметно, что почти все они — ровесники своих жертв, и даже были те, кто помладше. Они исступлённо смотрели на два безжизненных тела, пока чей-то властный окрик не разогнал их в разные стороны. Тогда к окровавленным телам подступила тёмная фигура с цветастым шарфом в руках. Равнодушно ощупав жертв, он ловким движением накинул шарф на шею девушке, затем то же самое сделал и с парнем.

— Ты что, снимаешь? — рявкнул он, поднимаясь с колен. — Идиот!

После чего запись мгновенно прервалась.

Некоторое время мы с Лёхой молчали. Потом он спросил:

— Это не кино?

— Не похоже.

— Вот я сразу так сказал. А Борец мне не верил: постановка, говорит, зуб даю!

Теперь Лёха стал пытаться восстановить имидж «бывалого пацана», чтобы я не считал его впечатлительным и слабонервным. Всё-таки он принадлежал к числу ребят, у которых не было детства, и потому иногда оно пыталось взять своё столь необычным способом.

— Кому из пацанов ты это показывал?

— Только Славику и Боре-Борцу. Ну, вы их помните. А больше никому. Они сразу сказали, что надо вам показать.

— А почему не в милицию?

— Да что я, «дятел» что ли? Пацан с легавыми дел не имеет. Западло, да и проблем с ними не оберёшься.

— А я кто?

— Вы не мент, вы сами по себе.

— Ну, пусть будет так.

Пока мы говорили, я рылся в памяти телефона. Ничего такого, что могло бы помочь идентифицировать прежнего владельца, не было: ни набранных номеров, ни сообщений, ни других видео и фотографий. Название файла с видеозаписью состояло из цифр и знаков, что бывает, когда аппарат автоматически сохраняет сделанную запись. То есть скорее всего, видео было снято именно этим телефоном или было перенесено на него с другого, но не взято из интернета.

— Трубу придётся изъять как вещдок, — сказал я.

— Да пожалуйста, забирайте, если нужно. Главное уродов этих найти. Это же что такое, в натуре? Совсем не по понятиям! Мы созовём всю братву с района и стрелку им забьём. Тогда посмотрим, какие они крутые. А то беззащитных лупить все горазды.

— Ты бы не очень с этим гнал. Пару лет назад вы могли оказаться на их месте, — буркнул я.

Лёха вскинул ладони.

— Пётр Николаевич, да вы что? Мы бы до такого даже не додумались. Мы только лопухов уму-рузуму учили. И в прошлом это всё, я отвечаю!

— Ладно, проехали. Праведный гнев братвы мне понятен. Но дело тут посерьёзнее, и решать его надо в рамках закона. Сначала надо найти твоего барыгу. Ты его знаешь?

— Нет. Но я пацанов на районе поспрашивал, это не наш, не местный. Погоняла Мешок.

— Значит, зовут Мишей.

— Да, наверно. На Ховрине торчит время от времени.

— Опиши его.

— Чернявый, худой, постарше меня. Видно, бывалый. Я имею в виду, у кума гостил¹.

— А что, есть наколки?

— Нет, не заметил. Но по всему видно. Приблатнённый, но хонурик. Барыга есть барыга. И, мне показалось, наркот.

— Не густо. Но я таких находил и с меньшим числом примет. Завтра мы с тобой прокатимся на Ховрино, за одно и пол косаря свои с него возьмёшь.

— Понял, не вопрос. Пётр Николаевич, я всегда, вы же знаете.

— Ладно, иди спи.

Парень ловко спрыгнул с ограды, лихим жестом отряхнул штаны и вразвалочку направился в сторону своего дома. Он был в предвкушении приключений и разборок — на сей раз легальной и законной возможности почесать кулаки и вкусить пацанской романтики. Лёха уже почти забыл о том, что видел на злосчастном видео. Для него это было даже и хорошо. Эта сцена не будет сниться ему в ночных кошмарах. Но за себя я так уверен не был.

«Бывалый» бывший гопник никогда в жизни не сталкивался с подобной животной жестокостью. А уж если я, бывший старший опер отдела борьбы с организованной преступностью, был шокирован не меньше его, то это что-то да значит. Я повидал сотни наёмных убийц, убивавших людей словно мух, отмороженных бандитов, пытавших своих жертв утюгами, садистов и кровавых маньяков. Я думал, что я ко всем к ним привык и могу оставаться профессионально равнодушным. Но, как оказалось, это было не так.

Поднявшись домой, я заставил себя пересмотреть это ещё раз. Увидеть какие-то важные детали я долго не мог — жуткая сцена не давала сконцентрироваться. В какой-то момент я сказал себе, что буду смотреть на это, пока не найду то, что ищу, или пока не свихнусь. И чтобы избежать этой безрадостной перспективы, мозг всё-таки собрался и выловил в потоке ударов, крови и агрессии несколько важных зацепок.

Убийства совершались на фоне каких-то развалин. Я видел голые бетонные стены, окружавшие пространство как минимум с двух сторон. Вместе с тем тела лежали в грязи, пыли и траве, а по характерному уличному шуму было понятно, что съёмка велась не в помещении. Из всего этого следовало, что место преступления стоит искать в большой комнате, в которой нет крыши. Очень походило на заброшенную стройку.

Я знал большинство подобных объектов Москвы и ближайшего Подмосковья. Если потребуется, я побываю в каждом и рано или поздно отыщу это проклятое место.

Вторая деталь, приковавшая моё внимание — пёстрый шарф, которым убийца довершил дело, начатое своими подручными. Приглядевшись, я понял, что это не обычный шарф, который можно купить в любом магазине одежды, а шарф футбольного болельщика с символикой клуба. Какого именно я разглядеть пока не мог, но по цвету можно было точно сказать, что это была не одна из пяти московских команд. Значит, или второй дивизион, или мелкий подмосковный клуб. Это я со временем тоже выясню.

Футбольные фанаты? Я знал, на что они бывают способны — драки, погромы, злостное хулиганство. Когда я только начинал работать в органах, то ходил в оцеплении на стадионы и чувствовал напряжение между трибунами — казалось, вот-вот начнётся нечто похлеще, чем Бородинское сражение. Но на видео были не взрослые ребята, а школьники.

Заснуть я в ту ночь так и не смог. В голову лезли всякие дурные вопросы. Кто и зачем это сделал? Кто и зачем это снял на камеру? Если второе было ещё хоть как-то объяснимо, то первое — уж точно нет. Убийцы хотели похвастаться своей жестокостью? Да, им несомненно был нужен зритель. Просто необходим.

Даже обычный человек, не маньяк и не извращенец, не прочь пощекотать себе нервы. Любопытно взглянуть на настоящее убийство. Пусть в глазах будет темнеть, подкатят приступы тошноты, но любопытство возьмёт верх. Кто-то, сидящий глубоко внутри каждого из нас, хочет видеть это. Потому что тогда он растёт, набирает силу, и в какой-то момент может даже выскочить наружу, завладеть человеком полностью, как завладел он той кучкой подростков, месивших ещё живую, стонущую от боли плоть.

Примечания

1

— то есть был судим. «Кумом» на жаргоне называют начальника тюрьмы.