Солнечные яблочки

Д. Ман

Подсознание через сны пытается достучаться до сознания человека. Не каждому дано соединить в одно целое сознание с подсознанием. А те, кому удаётся это сделать, открывают для себя новые миры. Миров бесконечное множество, но главная героиня ищет один единственный. Смерти нет, жизнь бесконечна, но об этом знают только те, кто может понять подсказки подсознания…

Запретные сказки

В детстве я много времени проводил с моей тётей, маминой сестрой Настей. Тётушка была весёлым и общительным человеком, умела рассказывать интересные истории, которые, как мне казалось, придумывала на ходу. И это было именно так. Большинство историй было сплошной выдумкой, и когда я их пересказывал маме, она всегда смеялась.

— Ты с Настей поосторожнее, она всегда была выдумщицей. Всему-то не верь.

Тётю я всегда называл только по имени, и, как позже мне сообщил мой одноклассник, он всегда удивлялся этому, у них в семье это было не принято. И если бы он свою тётю назвал по имени, все просто удивились бы и скорее всего не приняли бы такого обращения. Да он и не пробовал.

— Знаешь, Даня, у Насти просто врождённый дар. Она ещё в детском саду могла целую группу детей заставить сидеть молча и ловить каждое её слово. Сказки были необычными, разными, в основном страшилки, но с хорошим концом. И в заключение она всегда говорила, что эти сказки не для взрослых, и, если кто-нибудь попытается их пересказать, с ним может случиться что-либо подобное, но в жизни на благополучный конец надеяться не стоит. И это ребёнок в шесть лет. Все и молчали. А когда воспитатели спрашивали, о чём это они так долго слушали, дети говорили, что Настя рассказывает интересные сказки. Сказки свои Настя рассказывала только, когда детей выводили на прогулку, расположившись на какой-нибудь скамеечке подальше от воспитателей. Сначала количество слушателей было небольшим, но слухами, как известно, земля полнится. Воспитатели поначалу не обращали на это внимание. Дети не носятся, как угорелые, не хулиганят, спокойно сидят на скамеечке и вокруг неё. Никаких хлопот. Но потом кто-то заинтересовался, как так выходит, что маленькая девочка может своими историями заинтересовать малышей. Воспитателей особо никто не слушал, когда они пытались читать сказки, а тут что-то непонятное… И они решили узнать, о чём сказки, решили схитрить и преподнесли всё неожиданно. Но они не знали Настю…

В один прекрасный денёк они позвали её и сказали, что слышали, что она знает много интересных сказок, и попросили её рассказать эти сказки младшей группе, мол, нечем занять детей. Усадили детей на стульчики, поставили стул для Насти и приготовились слушать. Настя, как сама мне позже говорила, сначала растерялась, а потом поняла, что слухами земля полнится, собралась и рассказала обычную сказку из книжки про трёх братьев, один из которых дурак. Ничего особенного. Не знаю, что надеялись услышать воспитатели… но ничего страшного и ужасного не услышали и оставили её в покое, больше не приглашали рассказывать сказки. Да и сама Настя поняла, что её сказки не для всех. Она это с самого начала знала и рассказывала их только избранным, но ничего не могла поделать с растущей аудиторией. После этого случая она сообщила всем, что это ЗАПРЕТНЫЕ сказки, и она их все уже рассказала. Шесть лет, а уже такая хитроумная девочка.

— А что, и правда все рассказала? — спросил я наивно и немного расстроено.

— Да ты чем слушаешь? — возмутилась мама. — Я тебе о том и толкую, что они у неё никогда не кончаются. Они прямо в её голове и рождаются.

«Как хорошо», подумал я про себя (а мне тогда было около шести лет), «Значит, мне ещё долго её слушать».

— Если ты не понял, то объясню. Воспитатели читали детям «Русские народные сказки», читанные — перечитанные им ещё родителями. Ничего необычного…

— А Настя рассказывала такие, как про ёжика?

— Про какого ёжика?

— Который очень любил гречневую кашу и всех ею угощал…

Мама усмехнулась.

— Не с Настиной ли подачи ты в одно время вдруг резко полюбил эту кашу… причём раньше её терпеть не мог.

С готовкой еды Настя никогда не заморачивалась, и когда я оставался у неё, варила гречневую кашу. Поначалу я отказывался, но Настя нашла решение. Рассказала мне первую историю об умном ёжике, который обожал гречневую кашу, но не до конца.

— А что было дальше? — спросил я.

— А дальше… Я расскажу, если ты тоже, как ёжик съешь свою кашу.

Я быстро всё съел, запил молоком и приготовился слушать. Конец истории так удивил меня, что я долго сидел с открытым ртом, поражённый приключениями ёжика. Историй было много. Можно сказать, что это был обеденный сериал о Ёжике и его друзьях. Теперь мне не вспомнить ни одной серии, но они меня увлекали до такой степени, что я не замечал, что ем. Вот так я и стал любить гречневую кашу, которая, кстати, в то время была в дефиците. А снабжала нас гречей моя бабушка, у которой был сахарный диабет второго типа и гречу ей продавали по каким-то талонам.

— Настя, а как зовут ёжика? — как-то спросил я.

— Не знаю… Это конечно не очень хорошо. У всех должно быть имя. А может ты придумаешь?

Я думал долго… но так ничего и не придумал, и ёжик оставался безымянным.

Настя была старше мамы на восемь лет, и я, немного пораскинув мозгами, предположил, что Настя и маме рассказывала запретные сказки.

— Мама, а тебе Настя рассказывала сказки?

— Рассказывала… но потом бабушка ей запретила.

— Почему?

— Они меня иногда пугали, а иногда сильно возбуждали. А так как она их рассказывала на сон грядущий, когда мы с ней уже лежали в своих кроватях, я потом не могла заснуть полночи. Она спит, а я ворочаюсь и перевариваю услышанное. И ведь всегда уверяла, что это не выдумки, а реальные истории. Вот это-то больше всего и напрягало.

— А ты помнишь хоть одну?

— Ой, да ничего я уже не помню. Давно это было.

— А ты когда-нибудь была с ней в стране Снов?

— Что ещё за страна такая? — мама подозрительно на меня посмотрела и, вздохнув, сказала:

— Надо с Настей поговорить, пусть не забивает глупую детскую головку чепухой. Постой, ты что же, хочешь сказать, что был в стране Снов?

Я услышал в голосе мамы недовольство и, как мне показалось, испуг. И решил схитрить.

— Нет. Я только слышал про эту страну.

— Ну и забудь. Такой страны нет.

* * *

Я выспался, хотелось есть. Я посмотрел на часы, в магазин я успевал. Быстро оделся и вышел на лестничную площадку. Закрывая дверь, я услышал:

— Здравствуйте.

Я обернулся и увидел соседа, Виталия Николаевича, постаревшего, но узнаваемого.

— Здравствуйте, Виталий Николаевич.

— А откуда Вам известно моё имя?.. — удивлённо начал он, а потом, присмотревшись, продолжил:

— Так это никак Данила… точно. А я и не узнал. Повзрослел ты. Квартиру проверяешь… и правильно, а то стоит пустая.

— А Роза Станиславовна?

— Так ты ничего не знаешь? Нет её, месяц уже нет, умерла.

— Одна в квартире?

— Нет. Ей в магазине плохо стало, скорая увезла в больницу и домой она уже не вернулась. Комнату опечатали, она последнее время всё говорила о какой-то родственнице, которой свою жилплощадь и отписала. Так что скоро соседка у тебя будет. Ну, ты ведь наскоками… тебе без разницы.

— Нет. Я теперь здесь жить буду.

— Вот как… чего в жизни не бывает… Ну иди, задерживать не буду. Увидимся.