Ожившие камни Аргоса

Гюля Ализаде (2020)

Правда или самообман?… Стоит ли задумываться над выбором, или он приходит сам и, не спрашивая, меняет нашу судьбу — ведь то, над чем мы не готовы властвовать, дабы не потерять покой души, властно над нами самими! Извечные вопросы и неизбежно честные ответы на них — вот та философия, которой придерживался в течение всей своей жизни великий скульптор Леонидас из Аргоса. Безграничная любовь, порожденная его душой, не смогла избежать недопонимания, повлекшего за собой неминуемое предательство. Но несмотря даже на испытываемое разочарование в жизни, статуи, создаваемые Леонидасом, вопреки противоречивости окружающего его мира обретают бессмертие, подобно Богам Олимпа! В чем же секрет?… Возможно в том, что он выбирает исключительную правду!

Глава девятая

— Неужели никто не видел, в каком направлении он пошел? — огорченно воскликнула Филомела, когда в очередной раз получила отрицательный ответ на свой вопрос от начавших уже перешептываться между собой людей.

— Ты еще долго собираешься искать его? — обратился к ней Алексиус.

Уже некоторое время он стоял рядом с Филомелой, с ревностью, но довольно терпеливо наблюдая за тем, как она опрашивала соседей.

— Алексиус, да отстань ты от меня! — истошно завопила девушка.

В отчаянии она закрыла лицо руками и побежала домой. Ворвавшись в свою комнату, Филомела бросилась на спальное ложе и затряслась от душивших ее слез.

За ней последовала кириа Офелия. Она присела рядом с дочерью и начала гладить ее волосы.

— Фили, дорогая! Ну же, Фили, оторви лицо от подушки! Хватит горевать по такому неблагодарному человеку! Если он не ценит твою любовь, значит, и не стоит ее! — возмущалась она.

— Не надо, матушка, не надо! — вскричала та.

— Что не надо, Фили? Мне оставить тебя тут одну, страдать? Ну-ка, встань, вытри слезы, и пойдем обедать! — продолжала сердиться кириа.

— Не хочу я ничего, матушка, пойми! И обедать не хочу! — плакала Филомела.

— Фили, довольно! — уже окончательно выйдя из себя, повысила голос Офелия. — Ты испытываешь мое терпение! Не смей перечить матери! И предупреждаю: если еще раз увижу, что ты проливаешь горькие слезы из-за этого сумасбродного бездельника, то выдам замуж по своему усмотрению, не спрашивая твоего согласия!

— Леонидас! Его имя Леонидас! Он не сумасброден, как вы все отзываетесь о нем! Если он не такой, как вы, это еще не значит, что человек потерял рассудок! Он гениален, он талантлив, он честен настолько, насколько вы себе никогда и ни за что не позволите быть! — кричала в истерике девушка.

— Ну и плачь тогда по своей испарившейся любви, дура! — швырнув в лицо девушки платок, злобно проговорила кириа Офелия. — Как ты не понимаешь, что не можешь связать свою жизнь с человеком, у которого на уме одни лишь камни и металл?! Ему ни за что не удастся стать настоящим скульптором, он никогда не сможет прилично содержать свою семью! Мы же нуждаемся в деньгах, Филомела! Тех грошей, которые я приношу в дом, продавая зелень на рынке, не хватает даже на то, чтобы мы с тобой нормально питались, не говоря уже о найме хотя бы одной рабыни, которая в наши времена имеется в каждой приличной греческой семье! Почему ты не хочешь найти себе более обеспеченного человека, который смог бы решить все эти проблемы?!

Она вышла и хлопнула дверью за собой. Филомела же так и осталась лежать, уткнувшись лицом в подушку. Вымотанная за бессонные ночи, когда она не могла сомкнуть глаз даже на несколько минут, гадая, куда же мог подеваться Леонидас, девушка не заметила, как уснула. Она то и дело вздрагивала и просыпалась, но отяжелевшие от пролитых слёз веки закрывались вновь и вновь, увлекая ее в мир грез. «Лео, где ты, где?» — повторяла она во сне.

Внезапно, будто что-то вспомнив, девушка вскочила на ноги.

— Кладбище! Точно! Он же говорил, что бывает там очень часто! — воскликнула она, чуть не упав. — Но как же я пойду туда? Ведь мертвецы не любят, когда кто-то нарушает их покой. А что, если их души явятся мне там? О Боги, как же это страшно! — с отчаянием проговорила она вслух.

Сев на пол, Филомела обхватила голову руками, точно так, как это делал Леонидас. «Сейчас придет правильное решение, я уверена в этом! Кого же попросить сопровождать меня? Ведь никто на такое не решится! Нет, одной мне туда нельзя! Матушка убьет меня, она не пустит!» — метались в голове девушки беспорядочные мысли.

Так и не придя к какому-либо решению, она вышла из комнаты.

— Фили, сердце мое, тебе лучше? — обрадовалась появлению дочери Офелия.

— Нет, матушка, голова… словно чугунная. Стоять на ногах тяжело, — жалобным голосом ответила Филомела.

— Да это происходит по той причине, что ты ничего не ешь, Фили! Ну-ка, сядь, я принесу тебе овощей и вкусных лепешек. Перекуси, пока жарится мясо, — заботливо предложила мать.

— Принеси мне воды, матушка, — слабо простонала та.

Ноги Филомелы подкосились, и она чуть было не упала на пол. Вскрикнув, мать едва успела подхватить ее, не дав удариться головой.

— Фили, Фили, очнись! — звала девушку испуганная женщина.

Филомела не слышала. Быстро свернув и подложив свой хитон под голову дочери, Офелия кинулась на улицу.

— На помощь, люди! Моя дочь, дочь! — кричала она.

На крик женщины сбежались прохожие и соседи. Одни что-то советовали, другие пытались протереть лицо девушки платком, смоченным в холодном уксусе, но все было бесполезно: она не приходила в себя. Офелия же только плакала, не будучи в силах предпринять что-то еще…

После долгих усилий соседей Филомела наконец-таки открыла глаза.

— Что случилось? — испугалась она, неожиданно увидев несколько лиц у себя над головой.

— Ты упала в обморок, — ответил стоявший ближе всех к ней и придерживавший свой левый бок Алексиус, опухшее лицо которого безобразно пестрело кровоподтеками — последствиями недавней драки.

— Что ты здесь делаешь? — слабым голосом спросила она.

— Помогаю тебе, Фили! Как всегда, помогаю! — держа ее за руки, дерзко ответил мясник.

— Мне лучше уже! — отдернув ладони, рассердилась она. — Где матушка?

— Я здесь, душа моя! — зарыдала Офелия, присев рядом с ней.

— Добрые соседи, Филомеле уже лучше, раз она начала говорить. Займитесь своими делами! Идите! — размахивая руками, начал разгонять соседей Алексиус.

Те стали медленно расходиться. Один только человек не спешил уходить. Встав чуть дальше, он продолжал упорно смотреть на девушку.

— Я поднимусь, матушка, — опираясь на руку матери, пытаясь встать, проговорила Филомела.

— Да, дочь, да, постарайся, — все еще не оправившись от пережитого, ответила Офелия.

— Кириа Офелия, я поддержу Филомелу! — воспользовавшись удобным случаем, угодливо предложил Алексиус и ухватил девушку за талию.

— Да, сынок, спасибо! — поспешила согласиться женщина.

— Нет, даже не вздумай! — запротестовала Филомела. — Мне не нужна его помощь, матушка! И вроде все ушли, что же он здесь делает? — злобно посмотрев на парня, обратилась она к матери.

— Он же помочь хочет! — сжав ее руку, прошептала та.

— Да, мне лучше уйти сейчас, но я приду, с вашего позволения, навестить нашу Филомелу! — хитро прищурив глаза, посмотрел на женщину Алексиус.

— Да, конечно! Если хочешь, приходи, — нерешительно, смутившись, ответила Офелия.

— Я могу принести немного мяса, фруктов и овощей. Понятно, что в таком состоянии вы не сможете сами пойти на агору, да и Филомелу одну оставлять нежелательно, а мне все это не стоит особого труда. Ей нужно хорошо питаться, больше отдыхать, и глядишь — выздоровеет наша маленькая Фили, — ласково улыбнувшись, промолвил он.

Офелия растерялась. Она уже чувствовала, что Алексиус имеет достаточно серьезные намерения в отношении ее дочери и очень этому радовалась.

— Ах, насколько же ты внимателен, сынок! Конечно же, будет как нельзя кстати, если ты сможешь купить все необходимое, — решила поддержать она мясника, — только вот постой, я принесу монет.

— О чем это вы, уважаемая кириа Офелия! — взмахнув руками, воскликнул взволнованный Алексиус. — Не надо денег! Мясо я возьму у себя в лавке, а овощи и фрукты… да они стоят не так уж и дорого.

— Нам ничего от тебя не надо! И когда ты уже уйдешь?! — нетерпеливо проворчала Филомела. — Ты прилип просто к этому дому! Что, делать больше нечего?!

— Дочка, как ты можешь разговаривать с Алексиусом в таком тоне? — сжав губы в тонкую линию, прикрикнула на девушку Офелия. — У него весьма благородное намерение поддержать нас, а ты ведешь себя как неблагодарное создание!

— Ничего, пустяки, кириа Офелия, — вмешался в разговор побагровевший парень, озадаченный услышанной грубостью, — не ругайте нашу маленькую Фили! Она устала за сегодняшний день!

— Да, да, Алексиус, я устала от людей, а больше всего от одного весьма назойливого торговца! Может, знаешь, о ком это я? Нет?! Ну вот, тебе придется угадать, кого же я подразумеваю! — огрызнулась девушка, сердито скрестив руки на груди.

— Фили, — прошипела в ее сторону мать.

— Кириа Офелия, я уж пойду. Занесу все обещанное через пару часов, — сказал Алексиус женщине, уже начинающей нервничать и истекать потом.

— Хорошо, сынок, — согласилась сконфуженная Офелия и решила проводить вышедшего из комнаты парня. — Не обижайся на Филомелу! Она вот такая, со строптивым характером, вся в покойного отца. Ты просто попался под горячую руку, сынок, а так моя дочь ничего против тебя не имеет, — пыталась оправдаться она перед Алексиусом уже у двери.

Ничего не ответив, раздосадованный мясник, прихрамывая, временами невольно прикладывая руку к закрепленному толстым жгутом сломанному ребру, быстро вышел из дома. Он еле сдержался, чтобы не рассказать женщине про недавний ночной визит Филомелы к скульптору.

«Ах, Фили, ах! Хотелось бы мне посмотреть на твое милое дерзкое личико, поведай я о твоих похождениях матери! Посмела бы ты в этом случае унижать меня подобным образом?!» — думал молодой мясник, с трудом шагая по направлению к агоре. Парень был зол еще больше, чем раньше. Алексиус не привык проглатывать оскорбления, он всегда отвечал за нанесенную обиду.

Тем временем Офелия стояла перед Филомелой и неустанно продолжала отчитывать ее за неоправданную грубость в отношении Алексиуса. Девушка же лежала в своей кровати и не слышала ее. Она думала о Леонидасе и представляла его на темном, страшном, полном опасности кладбище сидящим у надгробья неизвестного человека, умершего много лет назад.

«И как он решается ночевать там? Для чего?.. Откуда в нем столько смелости? — поражалась образу жизни своего любимого девушка. — Завтра я встречу его! Обязательно встречу и объяснюсь. Знаю, его гнев остыл, ведь он не может долго злиться, если речь идет обо мне! Он назвал меня своей возлюбленной при Алексиусе, а это уже что-то значит! Он любит меня, я знаю, знаю!» — думала она и улыбалась своим мыслям.