История документа в России в лицах и судьбах

Григорьева Т.В., 2019

Уникальное издание, повествующее об истории документа в России, начиная с "Русской правды" и вплоть до начала XXI в. Книга расскажет о первых паспортах в Российской империи, о формулярных списках, брачных договорах, метрических книгах, дипломах первых отечественных вузов. Не обойденными вниманием окажутся и современные документы – трудовая книжка, завещание, договор, аттестат, свидетельства. Издание снабжено иллюстрациями подлинных архивных документов из личных фондов и региональных архивов. Читатель увидит документы известных исторических деятелей: Н.М. Карамзина, И.Н. Ульянова, С.Ю. Витте, А.Ф. Керенского, Великого князя А.А. Романова.

Глава 4. Документы, связанные с наследованием

Один из древнейших правовых институтов в истории цивилизации — это наследственное право. Существовало оно во многих странах, но наибольшее развитие получило в римском праве, которое, послужило основой для развития законодательства стран континентальной Европы. Действовала такая система и на Руси. Так, в Русской Правде^[154] (пространная редакция) наследованию посвящены статьи с 90 по 95, с 98 по 106, 108 и 109. Любопытно, что для обозначения наследства в тот и более поздние периоды использовались весьма непривычные для нас термины «задница» и «статок» (то есть то, что оставляет после себя уходящий в другой мир).

В Русской Правде установлены условия и порядок наследования в случае смерти раба, смерда, боярина, дружинника. Мужья и жёны не наследовали после друг друга, но имели право пользоваться имуществом, оставшимся после смерти супруга. Дочери получали долю в имуществе в некоторых случаях, если не было сыновей. Эти статьи регулировали не только собственно наследование имущества, но и определяли судьбу вдов и детей после смерти мужа и отца, касались вопросов опекунства.

Особо оговаривались правила наследования или, точнее, выделения доли («выдела») в имуществе для незамужних дочерей и вдов после смерти отца и мужа, Например, ст. 90 пространной редакции Русской правды гласила: «АЖЕ УМЕРЕТЬ СМЕРД. Аже смердъ оумреть, то задницю князю; аже будуть дщери оу него дома, то даяти часть на не; аже будуть за мужемь, то не даяти части имъ»^[155]. То есть в случае смерти смерда^[156] его имущество наследовал князь; если же у смерда были незамужние дочери, то часть имущества выделялась им; замужним же дочерям имущество не выделялось.

Согласно ст. 91 «О ЗАДНИЦЕ БОЯРЬСТЕИ И О ДРУЖЬНЕИ. Аже в боярехъ любо въ дружине, то за князя задниця не идеть; но оже не будеть сыновъ, а дчери возмуть»^[157]. Это следует толковать следующим образом: имущество наследуют сыновья; если у боярина или дружинника нет сыновей, то наследство переходит к князю; при этом если нет сыновей, но есть дочери, то будут наследовать они.

Из ст. 92 Русской Правды следует, что формально уже разграничивалось наследование по завещанию и по закону, кроме того, наследодатель мог определить разные доли наследников-детей: «Аже кто оумирая разделить домъ свои детемъ, на том же стояти; паки ли безъ ряду оумреть, то всемъ детемъ, а на самого часть дати души».

Термин «ряд» близок по значению к понятию завещания, однако, по мнению некоторых исследователей, например, М. Ф. Владимирского-Буданова, «ряд» (завещательное распоряжение) и наследование без завещания только «по внешности различаются», «но содержание этого завещания не есть назначение наследника <…>, а лишь распределение имущества между готовыми (законными) наследниками»^[158].

То есть, по сути, в этот период завещание предполагало перераспределение имущества между законными наследниками, а не возможность передачи наследственного имущества любому постороннему лицу по усмотрению наследодателя.

При этом Русская Правда не содержала каких-либо чётких указаний на форму завещания и необходимость его оформления в виде какого-то документа. По всей видимости, в большинстве случаев завещание было устным, хотя нельзя исключать и возможность его оформления письменно. Но, очевидно, что никакого формализованного, привычного для нас сегодня письменного документа с обязательными реквизитами в тот период не существовало.

В Псковской судной грамоте 1467 г. чётко разграничивается наследственное имущество, переданное другому по завещанию (по «приказу»), — «приказное», и имущество, оставшееся после умершего и переходящее к наследникам по закону, — «отморшина»: «А у кого поимаются за отморшину отца его, или приказной…»^[159]. Наследники по завещанию именуются «приказники». Для обозначения завещания используются термины «рукописание», «заклад», «записи». Из ст. 14 Псковской судной грамоты следует, что завещание должно было составляться в письменной форме, и только наличие «заклада» и «записи» подтверждает права приказников на наследственное имущество, а отсутствие таковых лишает закладника права претендовать на это имущество: «а у приказников умръшаго а не будет заклад, ни записи умръшаго на кого, ино им не искати ничего ж, ни съсудиа, ни торговли, ни зблюдениа ничего ж»^[160].

Завещания могли составлять и женщины (ст. ст. 88–90 Псковской судной грамоты).

Как понятно из самого термина «рукописание», преимущественной формой завещания к этому времени стала письменная. В ст. 16 Псковской судной грамоты читаем: «а тот умръшей с подряднею и рукописание у него написано и в ларь положено…»^[161]. Владимирский-Буданов М. Ф. поясняет: «Рукописание не только должно быть написано, но и скреплено, или подтверждено. Подтверждение совершалось посредством положения его в ларь (архив) св. Троицы — центральной церкви Пскова»^[162].

Допускалась и устная форма завещания, но в этом случае требовалось свидетельствование 4–5 человек (ст. 55 Псковской судной грамоты).

Уже в тот период определились основные части завещания: в начале — призвание святой Троицы («Во имя Отца и Сына и Святого Духа»); затем указание на основания владения наследодателем имуществом; перечисление имущества; определение наследников; назначение душеприказчиков, т. е. исполнителей завещания.

Русской истории известны многочисленные духовные грамоты князей (начиная с XII в.)^[163], в которых содержались как напутствия и наставления морально-этического характера, так и распоряжения относительно управления землями, холопами, имуществом, долгами, а также отношений с другими князьями, территориями. Первоначально это были документы, сочетающие черты публичного и частного распоряжения князя как правителя и главы семьи. В Московской Руси преимущественно использовался именно термин «духовное завещание», или просто «духовная». Причём так обозначалось завещания не только князей, но и распоряжения на случай смерти лиц других сословий. Так, в ст. 60 Судебника 1497 г. и в ст. 92 Судебника 1550 г. указывается: «А которой человек умрет без духовные грамоты, а не будет у него сына, иностаток весь и земли взятии дочери; а не будет у него дочери, ино взяти ближнему от его рода»^[164].

Духовная грамота должна была составляться в письменном виде и подписываться завещателем собственноручно, либо духовную подписывали свидетели. Кроме этого, духовная грамота подлежала утверждению церковными властями.

Со временем наименование «духовное завещание» вошло в общее употребление и применялось вплоть до XX в.

Соборное уложение 1649 г. затрагивало вопросы наследования в связи с определением правового статуса поместных земель вотчин (как недвижимого имущества), холопов (как движимого имущества), также при установлении порядка уплаты долгов. Со временем всё более укреплялось преимущественное значение письменной формы завещания, однако устное завещание, сделанное в присутствии духовных отцов, также имело силу.

Реформы Петра I коснулись и наследственного права. Знаменитый Указ от 23 марта 1714 г. «О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах» (Указ «О единонаследии») предусматривал возможность наследования недвижимого имущества только одним из сыновей; если не было сыновей, наследовала одна из дочерей; при отсутствии детей у наследодателя наследовал один из родственников (при условии сохранения или принятия им фамилии наследодателя). Движимое имущество могло делиться между детьми наследодателя. Такие правила имели целью предотвратить дробление имений, поскольку это вело к обеднению и разорению дворянства. В п. 5 Указа предписывалось «отцам и матерям заранее духовныя писать, и движимые имения долями описывать…»^[165]. Этот Указ был отменён Анной Иоанновной в 1730 г.

В Своде законов Российской империи 1832 г. (далее — Свод законов)^[166] в томе десятом выделена особая глава пятая «О духовном завещании». В ст. 1010 впервые законодательно закреплено определение завещания: «Духовное завещание есть законное объявление воли владельца о его имуществе на случай его смерти»^[167]. Свод законов достаточно подробно регламентировал как порядок составления, хранения, содержание завещаний, так и порядок их исполнения.

Определялись требования к завещателям: завещания должны быть составлены завещателем в здравом уме и трезвой памяти (ст. 1016); завещания могут быть составлены только лицами, имеющими право отчуждать своё имущество (ст. 1018).

Недействительными считались завещания самоубийц и «безумных, сумасшедших и умалишённых» (если завещание составлено в период помешательства), недееспособных по возрасту до 21 года, лиц, лишённых прав состояния по суду (ст. 1017, 1019)

Завещание могло быть нотариальным или домашним, но при этом обязательной являлась письменная форма. Законодатель прямо указывал, что «словесные завещания и так называемые изустные памяти никакой силы не имеют» (ст. 1025).

Духовное завещание капитана Якова Андреянова Николаева

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь! Тысяща семьсотъ тридцать второго года, февраля седьмого дня, капитанъ Яковъ Андреяновъ сынъ Николаевъ, разсуждая о человеческомъ маловременномъ житие, яко гнилая и непостоянная, ныне живъ а завтра мертвъ; того ради пишу сие завещание въ целомъ уме и въ памяти, и по силе состоявшихся пунктовъ, и по сему моему завещанию учиняю по себе наследникомъ племянника своего родного, Семена Федорова сына Николаева; изъ недвижимаго отца своего имения отдаю въ селе Карачарове ему, племяннику моему Семену, тридцать пять четвертей, да мужеска и женска полу половину; а въ другой своей половине учиняю, въ недвижимомъ своемъ имении, въ селе жъ Карачарахъ, тридцать пять четвертей, да мужеска и женска полу другую половину, его жъ, племянника своего наследникомъ. А движимое мое имение отдать, по смерти моей, въ поминовеше на две церкви, продавъ платье мое, а именно: кафтанъ зеленый, пуговицы оловянныя; камзолъ красный съ позументомъ серебряннымъ; кафтанъ васильковый; камзолъ красный; карпусъ красный; два куба винные съ трубами польскими; епанча песочная, афонская; шуба на волчьемъ меху, сукно голубое; карпусъ зеленый; шпага, ефесъ медный, перевязь серебрянная, портупей лосинный, съ пряжкой серебрянной; два седла немецкихъ; пара пистолетъ; две фузеи. А жене моей Настасье Григорьевне изъ недвижимаго по указу, а движимое, за росписаниемъ, все что есть, жене моей. И который хлебъ въ гумне братьевъ моихъ, Григория да Андрея Филипповыхъ детей Николаевыхъ: оденье ржи 33 телеги, да въ моемъ гумне ржи оденье 22 телеги, полбы оденье, овса оденье, гречи оденье, и вышепоказанный хлебъ жене моей употреблять въ мое поминовение. Да служителямъ моимъ отдать, за ихъ услуги: Матвею Евсевьеву — кобылу рыжую, Дементью Федорову — кобылу бурую, Конону Ильину — мерина гнедого. Да на мне жъ имеется долгу безписьменнаго, подпоручика Саввы Филиппова сына Пересекина 60 рублевъ, которыя деньги я издержалъ на свое домовое всякое строенье, и оныя деньги, по смерти моей, пожаловать, заплатить ему, наследнику моему; а ежели платить не будетъ, то ему Савве Филипповичу взыскивать на ономъ наследнике. А другихъ никакихъ долговъ на мне не имеется. A сие завещательное письмо писано не у крепостныхъ делъ, того ради, что крепостных дел писцы отвсюду в дальне разстоянии.

Подписи.

Капитанъ Яковъ Андреяновъ, сынъ Никулаевъ руку приложил. При семь письме отставной капраль Никита Ивановь сынъ Столбовъ свидетелемъ былъ и руку приложилъ. При семь завещательномъ письме отецъ его духовный, села Карачаръ попъ Никита Васильевъ свидетель и руку приложилъ. Сие завещательное письмо писалъ, по прошению его, господина капитана Николаева, лейбъ гвардии преображенскаго полку капрал, князя Александра Петровича Борятинскаго служитель Степанъ Григорьевъ сын Данилевский. Февраля седьмого дня семьсотъ тридцать второго года^[168].

Специально оговаривалось, что в завещании должны быть точно указано имущество, которое завещается, и лица, которым это имущество завещается (ст. 1026).

Порядок составления нотариальных завещаний регламентировался также Положением о нотариальной части 1866 г. Нотариальные завещания (ст. ст. 1036–1044 Свода законов) обязательно надлежало совершать в присутствии самого завещателя и трёх свидетелей. Нотариальное завещание регистрировалось в актовой книге, в которой расписывались нотариус, завещатель, свидетели. Одновременно завещателю выдавалась выпись, которая имела равную самому завещанию юридическую силу; подлинное завещание хранилось у нотариуса.

Домашнее завещание (ст. ст. 1045–1059 Свода законов) писалось самим завещателем или иным лицом по его поручению «в месте пребывания завещателя» и обязательно подписывалось им собственноручно и двумя свидетелями. Если духовная написана и (или) подписана рукоприкладчиком, то на ней должны быть ещё подписи не менее трёх свидетелей. Домашнее завещание могло храниться у самого завещателя, у нотариуса, в Опекунском Совете Учреждений Императрицы Марии, в Канцелярии Совета или в Попечительском комитете Императорского Человеколюбивого Общества.

Как видно из приведённых выше положений, завещание было выведено из прямого ведения церковных властей, но в самом тексте завещания сохранился «призыв Троицы», то есть документ начинался со слов «во имя Отца, Сына и Святого Духа».

Нотариальное дело по реестру № 1488 симбирского нотариуса Цимбалина В. А. о совершении духовного завещания подполковника С. П. Бутомо. 13 марта 1917 г.^[169]

Сергей Павлович Бутомо являлся офицером Отдельного корпуса жандармов. С 1910 г. он занимал должность начальника Мелекесского отделения Самарского жандармского полицейского управления железной дороги. В Симбирске имел недвижимое имущество: жилой дом на Александровской площади, рядом с Симбирской (Александровской) губернской больницей.

Домашнее духовное завещание, составленное отставным майором Агапом Мокеевичем Сенькиным в присутствии его духовного отца и свидетелей. 12 января 1886 г.^[170]

В Своде законов подробно описывался и порядок утверждения завещаний (ст. ст. 1060–1066). После смерти завещателя завещание (подлинное домашнее или выпись нотариального) нужно было предоставить для утверждения к исполнению в окружной суд по месту нахождения завещанного имущества или по месту жительства завещателя. Срок предоставления документов для утверждения к исполнению: 1 год для находящихся в России, 2 года для находящихся за границей со дня смерти завещателя (ст. 1063). Допускалось и восстановление этого срока, если он пропущен по незнанию о смерти или по иным законным основаниям (ст. 1066). Окружной суд рассматривал и оценивал само духовное завещание на предмет соответствия его по форме и содержанию законодательству, заслушивал свидетелей, чьи подписи имелись на домашнем завещании, и принимал решение об утверждении завещания и вводе наследников во владение имуществом или о неутверждении завещания. На суд возлагалась обязанность вызывать наследников по просьбе частных лиц, лиц прокурорского надзора, по заявлению полиции.

В случае открытия наследства как по завещанию, так и по закону, как правило, составлялась опись имущества. Судья поручал приставам, состоящим при суде, произвести опись, а в необходимых случаях опечатать и принять меры к сохранению имущества, оставшегося после умершего. Подробно эта процедура, а также раздел имущества между наследниками и ввод во владение недвижимым имуществом, регламентировались Уставом гражданского судопроизводства 1864 г. (Книга четвёртая. Охранительное судопроизводство. Главы I–III).

Опись составлялась как при наследовании по завещанию, так и при наследовании по закону, когда при открытии наследства «наследников на лицо не будет» или когда наследство должно поступить в опекунское управление (ст. 1226)^[171].

В соответствии со ст. 1426 Устава гражданского судопроизводства ввод во владение недвижимым наследственным имуществом осуществлялся на основании исполнительного листа по постановлению суда о вводе. Ввод осуществлял судебный пристав в присутствии свидетелей. Во водном листе указывалось, кто вводится во владение, каким имуществом, с указанием того, от кого перешло владение и на основании какого акта; водный лист подписывался всеми присутствующими при вводе.

В некоторых случаях по просьбе владельцев собственности им выдавалось свидетельство о составе унаследованного имущества.

В Своде законов Российской Империи и даже более ранних правовых актах регламентировались и вопросы наследования иностранцами в России.

Решение Симбирского окружного суда от 19 сентября 1886 г. об утверждении в правах наследования по закону после смерти действительного статского советника Ульянова Ильи Николаевича его вдовы Ульяновой Марии Александровны и детей Александра, Дмитрия, Владимира, Ольги и Марии Ульяновых. В нем зафиксировано, что «все наследство заключается в домашней недвижимости и капитале в 2000 рублей, внесенном в Симбирский городской общественный банк по билету № 12465. На долю каждого из наследников достается имущества менее чем 1000 руб.»^[172]

И. Н. Ульянов

М. А. Ульянова

В. И. Ульянов (Ленин)

Ульяновы — семья, основателем и главой которой был Ульянов Илья Николаевич (1831–1886), служивший инспектором, а затем директором народных училищ Симбирской губернии. В семье было восемь детей, двое из которых умерли в раннем детстве. Выходцы из этой семьи в конце XIX — нач. XX вв. являлись активными участниками революционного движения в России. Наибольшую роль в мировой и отечественной истории XX в. сыграл В. И. Ульянов (Ленин) (1870–1924), в честь которого Симбирск был переименован в Ульяновск (1924).

Языков Георгий (Юрий) Николаевич (1870 — 28.08.1910) — представитель древнего дворянского рода Языковых, к которому также принадлежал Языков Николай Михайлович — выдающийся поэт XIX столетия, близкий друг А. С. Пушкина.

Родоначальником рода Языковых в России был Енгулей-мурза-Язык из Золотой Орды, служивший у великого князя Дмитрия Иоанновича и принявший в 1360 г. православие с именем Алексей. Сын его Сунгул-мурза, в крещении Захарий Алексеевич, стал прозываться Языковым.

Г. Н. Языков был хорошо известен в Симбирской губернии, имел чин коллежского секретаря, был членом Симбирского уездного съезда, председателем Симбирской уездной земской управы. Как благотворитель возглавлял правление Тетюшского убежища для престарелых и детей. Имел богатое поместье в деревне Шиловка Карсунского уезда, где имелся конезавод, были развиты товарное садоводство и разведение кур на продажу. Похоронен на кладбище Симбирского Покровского мужского монастыря. Ему унаследовали дочь Нина и сыновья Михаил и Александр.

Через сестру Марию Г. Н. Языков находился в родстве со старинным дворянским родом Поливановых. Муж Марии Языковой В. Н. Поливанов с 1898 г. до конца жизни был губернским предводителем симбирского дворянства, являлся членом Государственного Совета империи от земства, был членом-корреспондентом французского и бельгийского обществ археологии, почетным членом Императорского археологического института. Стал одним из инициаторов создания и членом-учредителем Симбирской губернской ученой архивной комиссии. Его перу принадлежат несколько исторических трудов.

Ведомость о составе наследственного имущества после смерти симбирского дворянина Георгия (Юрия) Николаевича Языкова. 21 июня 1911 г.^[173]

Свидетельство

Дано сие, на основании 470 и 3-го пункта 478 ст. 1 ч. X т. Св. Зак. Гражд., обер-шталмейстеру Высочайшего Двора Графу Анатолию Владимировичу Орлову-Давыдову в том, что за ним состоятъ недвижимыя именiя, находящiеся Симбирской губернии в Сызранском уезде, доставшиеся ему: а) по духовному завещанiю родителя его Тайного Советника Графа Владимира Петровича Орлова-Давыдова, утвержденному къ исполнению С.Петербургским Окружнымъ Судом 5 Октября 1882 года: 1) земля при деревне Отважной въколличестве 609 дес. 1500 с., приносящая посложности последних 10 лет чистаго въ годъ дохода одну тысячу рублей и 2) земля при селе Морквашахъ в количестве 1471 дес. 923 саж., приносящая по той же сложности чистаго дохода в год четыре тысячи сто рублей и б) по купчей крепости отъ сестры его Графини Марiи Владимировны Орловой-Давыдовой именiе под названием Брусянская Вотчина, въ количестве 3035 дес. 2100 саж., приносящие по той же сложности чистаго в годъ дохода шесть тысяч рублей, что удостоверяю подписью и приложением печати. Гербовый сбор уплачен.

Г. Симбирск. Губернатор В. АкинфовВерно — подпись

Свидетельство, выданное графу А. В. Орлову-Давыдову на недвижимое имущество: имения в Сызранском уезде Симбирской губернии, закрепленные за ним 5 октября 1882 г. по духовному завещанию, утвержденному Санкт-Петербургским окружным судом. Свидетельство удостоверено подписью симбирского губернатора В. Н. Акинфова. 1895 г.^[174]

Герб Орловых-Давыдовых

В. П. Орлов-Давыдов

А. В. Орлов-Давыдов Художник К. Е. Маковский

Знаменитые в России графские роды Орловых и, в дальнейшем, Орловых-Давыдовых на протяжении нескольких столетий владели обширными поместьями в нескольких губерниях империи, но родовая вотчина Усолье была в Симбирской губернии. Широкой известностью в XIX столетии пользовался В. П. Орлов-Давыдов, ставший основателем рода Орловых-Давыдовых. Получив хорошее образование, он выделялся среди современников эрудицией, его имения в селах Отрада и Усолье являлись образцом рационального хозяйствования, были культурными центрами. Был автором 79 научных работ по различным отраслям знаний, выступал за отмену в России крепостного права. Много внимания уделял благотворительности. Только в Симбирске он учредил именную стипендию для учащихся мужской классической гимназии, подарил Симбирскому Спасо-Вознесенскому собору башенные часы-куранты, учредил ремесленное училище и пожертвовал на его уставный капитал и на развитие около 200 тыс. рублей. В 1866–1868 гг. был предводителем дворян Петербургской губернии.

Один из его сыновей, Анатолий Владимирович, чей документ помещен выше, сделал хорошую военную карьеру, был определен в свиту Александра II. Вскоре стал обер-гофмейстером и президентом Московской дворцовой конторы. В годы царствования Николая II продолжил успешную карьеру при его дворе. Именно он стал основным наследником родового состояния Орловых-Давыдовых. При этом сохранял традиции благотворительности.

Так, в Сенатском Указе от 18 апреля 1749 г. «О выдавании иностранцам доходящих им по наследству имений по предварительно учиненной им и в верности подданства присяги» было признано право иностранцев наследовать имения, находящиеся в России, но при условии принесения ими присяги в верности российскому императору^[175].

В Сенатском Указе от 1 августа 1880 г. «О взыскании доимки податей с иностранцев при увольнении их из городового общества и о считании имущества иностранцев вымороченным, когда родственников их по вызовам в чужих краях не отыщется» устанавливалось, в том числе, обязательство для иностранцев, вывозящих из города имущество, доставшееся им по наследству, уплатить десятую часть от стоимости имущества; а если наследников нет, то имущество иностранца считать вымороченным^[176]. А в Своде законов в ст. 1106 указывалось, что иностранцы не отстраняются от наследованию по закону; им также не запрещалось составлять духовное завещание (ст. 1047). Эти положения свидетельствуют о том, что право иностранцев наследовать в Российской Империи признавалось, но с некоторыми ограничениями.

Для урегулирования процесса наследования имущества иностранцами в России и российскими подданными за рубежом заключались также двусторонние международные договоры, специальные конвенции о наследстве: с Францией (от 1 апреля 1874 г.), с Италией (от 28 апреля 1875 г.), с Испанией (от 26 июня 1876 г.) и др. В таких договорах устанавливалось общее правило относительно наследования: наследование недвижимого имущества подчинялось законам страны нахождения этого имущества; движимое имущество подчинялось законам страны наследодателя. Российские подданные, находясь за границей, могли тоже составлять завещания, которые для утверждения и ввода наследников во владение направлялись через Министерство иностранных дел в окружные суды.

Проследим, как происходило оформление наследства в случае смерти российского подданного за границей, на примере подлинных документов В. Л. Ивановского.

Российский подданный гражданский инженер, архитектор Симбирского губернского управления Виктор Людвигович Ивановский скончался от болезни сердца в г. Ницца (Франция) 22 февраля (7 марта по новому стилю) 1914 г. Этот факт был зарегистрирован и подтверждается выписью из метрической книги православной Николаевской церкви в г. Ницца (на русском языке) и выпиской из реестра актов смерти г. Ницца (на французском языке) (см. ниже). Напомним, что вплоть до советского периода регистрация рождения, смерти, бракосочетания российских подданных осуществлялась в церковных приходах, в т. ч. и находящихся за рубежом.

Выпись за № 14 из метрической книги православного храма в Ницце об умершем 22 февраля 1914 г. надворном советнике В. Л. Ивановском. 10 марта 1914 г.

Свято-Николаевский собор в г. Ницце

Дорогу в Ниццу российские подданные протоптали с начала XIX столетия. Изумительная природа, благотворный климат, близость к центрам европейской культуры той эпохи привлекали сюда многих. Здесь, к примеру, в разные годы работали над книгами Н. В. Гоголь, А. И. Герцен, И. С. Тургенев, А. П. Чехов, И. А. Бунин, бывали и другие известные русские деятели. Но излюбленным местом отдыха и лечения для многих людей из России Ницца стала с середины XIX в., когда сюда в 1856 г. вместе с сыновьями приехала вдова императора Николая I Александра Федоровна. Русские аристократы стали приобретать здесь дома, построили театр, казино, дороги и др. Мода на отдых в Ницце охватила Европу.

Так вышло, что в начале века ХХ здесь оказался и надворный советник, известный архитектор В. Л. Ивановский (1855–1914), по проектам которого было построено не одно оригинальное здание, среди них храм Александра Невского и кирпичная пятиглавая церковь Всех святых в Симбирске. Однако здоровье 59-летнего архитектора не выдержало южного солнца. После кончины начались юридические действия по урегулированию его имущественных дел.

Регистрационная запись^[177] за № 778 о смерти 22 февраля 1914 г. В. Л. Ивановского, выданная мэрией Ниццы за подписью исполняющего обязанности мэра г. Фигнера, подпись которого удостоверена печатью Императорским российским консульством.17 апреля 1914 г.^[178]

Далее душеприказчиками В. Л. Ивановского была получена копия отчёта «DeutscheBank» в Берлине о состоянии его счёта на день смерти. Из отчёта следует, что наследодатель имел облигации Мексиканского, Аргентинского, Бразильского займов, займа Рио де Жанейро, займа Буэнос-Айроса и наличный капитал. Отчёт был составлен на немецком языке, а потом переведён на русский язык.

На основе этого отчёта о состоянии счёта душеприказчикам В. Л. Ивановского Императорским российским консульством в Ницце было выдано удостоверение об оставшемся после умершего имуществе в виде облигаций и наличных денег.

Счет-свидетельство^[179] «DeutscheBank» в Берлине о состоянии счёта В. Л. Ивановского по день его смерти, заверенное Генеральным консулом Императорского российского консульства в Берлине.

7 марта 1914 г.^[180]

Отчёт «DeutscheBank» в Берлине о состоянии счёта В. Л. Ивановского по день смерти, заверенный генеральным консулом Императорского российского консульства в Берлине, и его перевод на русский язык^[181]

Удостоверение за № 1265 Императорского российского консульства в Ницце, выданное душеприказчикам по исполнению духовного завещания гражданского инженера В. Л. Ивановского об оставшемся после его смерти имуществе. 16 апреля 1914 г.^[182]

Затем Министерством иностранных дел Российской Империи свидетельство о смерти и духовное завещание умершего в запечатанном конверте были направлены в Симбирский окружной суд. Согласно ст. 10 Конвенции о наследстве между Россией и Францией от 1 апреля 1874 г. дела о наследстве движимого имущества рассматривались в судах или иных органах того государства, к которому принадлежал умерший, т. е. в данном случае в России. Можно предположить, что постоянным местом жительства Виктора Людвиговича в России был г. Симбирск, поэтому его завещание было направлено для утверждения именно в Симбирский окружной суд для рассмотрения дела по месту жительства завещателя, как это предписано ст. 1060 Свода законов Российской Империи.

Документы о смерти Ивановского и его духовное завещание поступили в Симбирский окружной суд 3 мая 1914 г. Дело было рассмотрено, завещание утверждено.

Постановляющая часть судебного решения Симбирского окружного суда по наследственному делу гражданского инженера В. Л. Ивановского. 27 июня 1915 г.^[183]

Система наследования и оформления наследственных прав, установленная Сводом законов Российской Империи, сохранялась вплоть да начала советского периода. Декретом ВЦИК от 27 апреля 1918 г. «Об отмене наследования» наследование как по закону, так и по завещанию отменялось. После смерти имущество владельца становилось «достоянием» Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Нуждающиеся нетрудоспособные родственники умершего могли претендовать лишь на выделение некоторого содержания из оставшегося имущества. Но уже в Декрете ВЦИК от 22 мая 1922 г. «Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых её законами и защищаемых судами РСФСР» право наследования, хотя и с ограничениями, было восстановлено: «Право наследования по завещанию и по закону супругами и прямыми нисходящими потомками в пределах общей стоимости наследства 10000 золотых рублей»^[184].

Аналогичная норма воспроизведена в Гражданском кодексе РСФСР 1922 г.: «Допускается наследование по закону и по завещанию согласно нижеследующим статьям в пределах общей стоимости наследственного имущества не свыше 10000 золотых рублей, за вычетом всех долгов умершего»^[185]. Ст. 422 Кодекса закреплялась письменная форма завещания. В ст. 425 устанавливался порядок составления завещания. Первоначально предусматривалось, что завещание должно быть подписано завещателем и представлено в нотариальный орган для внесения в актовую книгу, выпись из актовой книги заменяла подлинное завещание^[186]. С 1926 г. была введена процедура нотариального удостоверения завещания. Наследникам как по закону, так и по завещанию после кончины наследодателя выдавалось свидетельство, подтверждавшее их право на наследство. Для этого необходимо было обратиться к местному народному судье.

Постановлением ЦИК СССР, СНК СССР от 29.01.1926 г. «Об отмене ограничения размера имущества, могущего переходить в порядке наследования и дарения» фактически отменялись установленные в 1922 г. ограничения стоимости имущества, переходящего по наследству. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 марта 1945 г. «О наследовании по закону и по завещанию» расширялся круг наследников: наследниками могли быть родители, братья и сёстры наследодателя; завещатель мог завещать имущество любому лицу, если отсутствовали наследники по закону.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

154

Русская Правда — важнейший памятник русского раннефеодального права в XI–XIV вв. В Русскую Правду вошли Правда Ярослава, Правда Ярославичей, Устав Владимира Мономаха и другие правовые источники. До нас Русская правда дошла в более чем ста списках, которые классифицируются по составу и времени происхождения на три редакции: краткая, пространную и сокращённую из пространной // История государства и права: Словарь-справочник / под. ред. М. И. Сизикова. — М., 1997. — С. 234.

155

Цит. по: Хрестоматия по истории отечественного государства и права. Ч. 1 [Текст]: учебное пособие / сост. И. Ю. Маньковский. — Барнаул, 2014. — С. 29.

156

Смерды — крестьяне общинники в Древней Руси (IX–XIV вв). Изначально свободные, с развитием феодальных отношений постепенно попадали в зависимость от феодалов // Советский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1982. — С. 1221.

157

Цит. по: Хрестоматия по истории отечественного государства и права. Ч. 1 [Текст]: учебное пособие / сост. И. Ю. Маньковский. — Барнаул, 2014. — С. 29.

158

Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русскаго права. Изд. 5-е — Киев: Издательство книгопродавца Н. Я. Оглоблина, 1907. — С. 486.

159

Ст. 55 Псковской судной грамоты // Цит. по: Хрестоматия по истории отечественного государства и права. Ч. 1 [Текст]: учебное пособие / сост. И. Ю. Маньковский. — Барнаул, 2014. — С. 88.

160

Ст. 14 Псковской судной грамоты // Цит. по: Хрестоматия по истории отечественного государства и права. Ч. 1 [Текст]: учебное пособие / сост. И. Ю. Маньковский. — Барнаул, 2014. — С. 82–83.

161

Цит. по: Хрестоматия по истории отечественного государства и права. Ч. 1 [Текст]: учебное пособие / сост. И. Ю. Маньковский. — Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2014. — С. 82–83.

162

Владимiрский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Изд. 5-е. — Киев: Издательство книгопродавца Н. Я. Оглоблина, 1907. — С. 501.

163

Например, Духовная грамота Ивана I Даниловича (Калиты) (ок. 1339 г.), Духовная грамота (вторая) Дмитрия Ивановича (Донского) (1389 г.), Духовная грамота Ивана IV Васильевича (Грозного) (1572 г.).

164

Цит. по: Христоматия по истории русского права / сост. Владимирский-Буданов М. Ф. Вып. 2-й. Изд. 3-е доп. — Санкт-Петербург, Киев: Издание книгопродавца Н. Я. Оглоблина, 1887. — С. 103, 175.

165

О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах: Указ от 23 марта 1714 г. // ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 5. № 2.789, п. 5. С. 92.

166

Свод законов Российской империи — официальное собрание расположенных законодательных актов Российской империи, впервые был напечатан в 1832 г. Действующим источником права стал с 1 января 1835 г.

167

Свод законов Российской Империи. Т. X. Кн. 3-я «О порядке приобретения и укрепления прав на имущества в особенности». Раздел первый «О дарственном или безвозмездном приобретении прав на имущество ст. 934–1103». — СПб., 1900. — С. 86.

168

Материалы исторические и юридические бывшего Приказа Казанского дворца. Т. V. — Симбирск, 1912. — С. 304–305.

169

ГАУО. Ф. 107. Оп. 1. Д. 763. Подлинник. Рукопись на типографском бланке.

170

ГАУО. Ф. 401. Оп. 1. Д. 1344. Л. 49. Подлинник. Рукопись.

171

Свод законов Российской Империи. Т. X. Кн. 3-я «О порядке приобретения и укрепления прав на имущества в особенности». Раздел второй «О приобретении имуществ наследованием по закону ст. 1104–1373». Глава третья «Об открытии и принятии наследства и об отречении от оного». — СПб.,1900. — С. 109.

172

ГАУО. Ф. 1. Оп. 17. Д. 308. Л. 7–7 об. Подлинник. Рукопись на типографском бланке.

173

ГАУО. Ф. 1. Оп. 42. Д. 152. Л. 3. Подлинник. Рукопись на типографском бланке.

174

ГАУО. Ф. 76. Оп. 1. Д. 339. Л. 72. Подлинник. Рукопись. Автограф.

175

См.: О выдавании иностранцам доходящим им по наследству имений, по предаврительно учиненной ими в верности подданства присяги: Сенатский указ от 18 апреля 1749 г. // ПСЗРИ. Собр. 1-е. Т. 13. № 9603. С. 39–40.

176

См.: О взыскании доимки податей с иностранцев при увольнении их из городового общества и о считании имущества иностранцев вымороченным, когда родственников их по вызовам в чужих краях не отыщется: Сенатский Указ от 1 августа 1880 г. // ПСЗРИ. Собр. 2-е. Т. 23. № 16.891. С. 155, 159.

177

На документе оттиски печатей мэрии Ниццы и Российского Императорского консульства в Ницце.

178

ГАУО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 375. Л. 2. Подлинник. Рукопись на типографском бланке.

179

Документ составлен на немецком языке.

180

ГАУО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 375. Л. 8. Заверенная копия. Рукопись.

181

ГАУО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 375. Л. 9. Подлинник. Рукопись.

182

ГАУО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 375. Л. 6. Подлинник. Рукопись.

183

ГАУО. Ф. 1. Оп. 45. Д. 375. Л. 16. Подлинник. Машинопись.

184

Ст. 6 Декрета ВЦИК от 22.05.1922 г. «Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР» // СУ РСФСР. 1922. № 36, ст. 423.

185

Ст. 416 Гражданского кодекса РСФСР 1922 г. // Постановление ВЦИК от 11.11.1922 г. «О введении в действие Гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р.» (вместе с Гражданским кодексом Р.С.Ф.С.Р.) // СПС «Консультант Плюс».

186

См.: ст. 425 Гражданского кодекса РСФСР 1922 г. // Постановление ВЦИК от 11.11.1922 г. «О введении в действие Гражданского кодекса Р.С.Ф.С.Р.» (вместе с Гражданским кодексом Р.С.Ф.С.Р.) // СПС «Консультант Плюс».