Серебряная пуля. Антология авантюрного рассказа

Григорий Родственников

Однажды нам очень захотелось прочесть новые захватывающие рассказы о героях-авантюристах. Так родился конкурс «Серебряная пуля». Мы очень рады, что на наш зов откликнулось большое количество писателей и поэтов.В сборник вошли лучшие конкурсные произведения.Желаем вам приятного путешествия в миры, созданные нашими талантливыми авторами!

Григорий Родственников

АНРИ ЧЕТВЁРТЫЙ

Иллюстрация Григория Родственникова

С детства няня уверяла, будто я родился под счастливой звездой. Она брала меня на руки и показывала пальцем в ночное небо: «Смотри, вон звезда Фиона, далёкая и волшебная. Я видела, как она вспыхнула в день твоего рождения. Её лучи коснулись тебя, а значит — ты избранный. Везунчик и баловень судьбы».

Я вглядывался в усыпанный яркими точками небосвод и недоумевал, как няня умудряется распознать эту Фиону среди сотен таких же звёзд. Мне они казались одинаковыми. Но в одном старушка была права: не каждому выпадает удача появиться на свет в графском семействе Плермон. Я был четвёртым ребёнком, и отец в шутку называл меня Анри Четвёртый. Мой родитель был весёлым человеком и иногда, хорошо приложившись к бутылке, горланил на весь замок старинную песенку:

Жил-был Анри Четвёртый,

Он славный был король,

Любил вино до чёрта,

Но трезв бывал порой…

К сожалению, сам папа с возрастом всё реже оставался трезв. Может, тому виной слишком ранняя кончина моей матушки, а может, политическая нестабильность в мире. Империя трещала по швам, и всё больше планет отходило под знамёна содружества независимых миров. Родитель мой, как истинный «имперец», страшно ярился, топал ногами и грозил кулаком всем предателям и «долбаным инсургентам». Характер его с годами претерпел чудовищные метаморфозы от тихой злости к громогласной агрессивной напористости. Доставалось всем, от слуг до ближайших родственников. Моим старшим братьям повезло. Они вовремя успели покинуть родовое гнездо. А я был ещё слишком юн. Нет, отец не бил меня. Графское достоинство не позволяло ему размахивать кулаками, как простолюдину. Другое дело, если в этом кулаке была зажата шпага. Хозяин замка Плермон с глумливой пьяной усмешкой выхватывал клинок из ножен и, кривляясь, спрашивал:

«Ну что, Анри Четвёртый, покажешь, достоин ли ты называться дворянином?»

Вельможные глупости о том, что надо защищать свою честь древним оружием, всегда вызывали во мне глухое раздражение. В век бластеров и биоронов махать железной палкой казалось мне верхом безумия. Вот только родитель думал по-другому. Он нападал на меня с бешеной яростью и всегда норовил бить по рукам и ногам. Хорошо, что шпаги были спортивными, но и при этом я к концу поединка превращался в стонущую отбивную. Он лупил меня яростно и беспощадно, пока сам от изнеможения не ронял шпагу. А я забивался в дальний угол замка и плакал от унижения и злости. Наука отца не пропала даром. За несколько лет таких упражнений я неплохо овладел фехтованием, и уже сам принялся наносить родителю чувствительные тумаки. Однажды даже перебил ему ключицу. Не знаю, чем бы всё закончилось, но случилась трагедия.

На фуршете в честь именин шестилетнего императора отец перебрал вина и накинулся на хозяина дома, барона Вернона, с кулаками. Тот заявил, что империя отжила своё, а малолетний император слишком глуп, чтобы осуществить необходимые реформы. Получив от родителя в нос, барон потребовал сатисфакции, полагая себя непревзойдённым мастером энергетического клинка. Но я-то знал, кто из ныне живущих дворян действительно настоящий мастер. Барон по глупости потребовал установить заряд оружия на максимум, и в этом была его фатальная ошибка.

Поединок был недолгим. Папаша разделал предателя как Бог черепаху. Присутствующие на празднике дамы ещё не успели завопить, а противник уже распался на несколько обугленных кусков плоти.

Отец отсалютовал шпагой останкам барона и с достоинством отбыл восвояси. Вот только не учёл мстительности семейства Вернон.

Не прошло и дня, как в наш родовой замок угодила двенадцатифутовая плазменная торпеда. Вражеский катер беспрепятственно вошёл в слепую зону, потому что был идентифицирован как планетолёт моего старшего брата.

От величественного сооружения, к строительству которого приложили руки шесть поколений Плермонов, не осталось ничего. Уцелел лишь семейный транспорт в подземных ангарах. А вот люди… люди погибли. Я в одночасье лишился отца и двух братьев, которые на свою беду приехали к нам погостить.

Мне удалось выжить по чистой случайности. Во время взрыва находился в спасательной капсуле. Там у меня был тайник с древними, ещё печатными книгами. Отец не разделял моего увлечения чтением, и однажды в алкогольной ярости сжёг всю библиотеку. Мне посчастливилось спасти лишь десяток любимых фолиантов. В тот злополучный день я с увлечением листал роман Шекспира о двух влюблённых из враждующих родов, когда моя миниатюрная квартирка вздрогнула и накренилась набок, на мгновение пропало освещение. Я активировал шлюз, но не смог выйти наружу. Безрезультатно я взывал о помощи. Никто не отвечал. Коммуникатор молчал. В капсуле имелся сигнальный модуль. Я связался с полицией и попросил разобраться в случившемся. Позже, когда меня отрыли спасатели, я долго не мог поверить своим глазам. Горы серого крошева с клубами чёрного дыма… и больше ничего. Белокаменные башни с остроконечными шпилями, черепичные под старину крыши, обсерватории и резные балконы — превратились в прах. Когда я осознал, что у меня больше нет дома, то зарыдал, как девчонка.

Потом я пытался связаться со старшим братом. И тут меня постиг новый удар. Мой брат — убит. Негодяй, сбросивший торпеду, прибыл на его планетолёте. Помню, как я рычал и грозил кулаком вероломным Вернонам. Я мечтал об одном: уничтожить их всех до единого, извести проклятое семейство под корень.

У меня почти не осталось родственников, денег не было. И хотя у отца лежала немаленькая сумма в одном из имперских банков, я не мог воспользоваться наследством, ибо ещё не достиг возраста двадцати лет. Нашёлся опекун — троюродный дядька. Только я не стал его дожидаться. Продал семейный транспорт и отбыл в Империю. Я намеревался подать жалобу в верховный сенат на преступления Вернонов, но этого не понадобилось. Вспыхнула война. Проклятое семейство оказалось на стороне врага. Теперь я мог уничтожать этих мразей на законных основаниях.

На призывном пункте пожилой майор неодобрительно зыркнул на рукоять энергетического клинка у меня на поясе и вкрадчиво спросил:

— В пиратов пришли поиграть, граф Плермон?

— Я пришёл драться за Империю.

— Драться? — усмехнулся он. — Наверное, сразу в капитаны корвета метите?

— Почему корвета? Я могу командовать любыми судами малого и среднего тоннажа. Вы же видели мой диплом об окончании имперской школы пилотов.

— А командовать, молодой человек, у нас есть кому. А вот солдат и моряков не хватает. Все, знаете ли, рвутся в командиры. Только нам нужны кадровые офицеры, а не мелюзга с дворянскими амбициями.

Увидев на моём лице гнев, примирительно замахал руками:

— Ладно, ладно, граф, не хотел обидеть. Вид у вас боевой, настроены решительно. Командных должностей пока нет, штат укомплектован на шестнадцать секторов. Слетайте в другой департамент, может, чего найдёте. Или вступите в общество «Имперских джентльменов», это как раз по вам. Там вашего дворянского сословия богато собралось. И графы, и маркизы, и бароны, и эти… как их, виконты.

— Что это за общество?

— Пираты! — выпалил майор. Но тут же смутился и поправился: — Хотел сказать, каперы. Император одобрил выдачу каперских патентов. Сейчас война, и захват вражеских грузов нам на пользу. Главный там маркиз Каррамба.

— Каррамба? — удивился я.

— Прозвище, конечно. На самом деле зовут Альфред Кори, но требует, чтобы его величали Каррамбой. Вздорный старик. И, похоже, с большим прибамбахом. Одевается, как корсар из книжек, трубку курит, на плече робот-попугай. Одним словом, кретин.

— И вы меня отправляете к этому кретину?

— Это я так… к слову. Дед своё дело знает. У «содружества» уже вырос большой зуб на него. Даже награду за голову назначили. Попробуйте к нему примкнуть. Там все дворяне.

— На какой планете база этих «джентльменов»?

— Вам повезло. Этот чудак расположился у нас. Город Сузи. Таверна «Сумасшедший краб». Там они гуляют после грабежей… В смысле, после военных операций…

* * *

Названный служакой городок оказался недалеко. Таверна также легко отыскалась. Вид у заведения был престранный, ощущение, что я угодил в пиратский кабак прошлых веков. На стенах деревянные штурвалы, под потолком рыбацкие сети, у дальней стены здоровенный мерцающий серым металлом якорь. Официантки в коротеньких юбочках и тельняшках, на головах треуголки. Длинные столы, стилизованные под дерево, тарелки и высокие кружки также с претензией на древность. А уж многочисленные посетители являли собой настолько дикое костюмированное сборище, что я с трудом сдержал в себе крепкое словцо. Было ощущение, что я попал на маскарад, а не собрание бойцов вспомогательного флота. А ещё сразу же убедился, что с дисциплиной тут далеко не всё в порядке.

Не успел переступить порог, как мне в голову полетел тяжёлый резной табурет. Я пригнулся, и предмет мебели врезался в большое зеркало за моей спиной, которое тут же осыпалось мелкими осколками.

Целились не в меня. Пятеро мужчин в нелепых пёстрых одеждах пытались одолеть юркого блондина, одетого в облегающий чёрный комбинезон с нашивками звёздного флота Империи. Ну, хоть кто-то одет по форме.

А драка шла нешуточная. Противники у блондина были крепкие парни с большими кулаками. Оружия ни у кого не заметил. Наверное, сдают, и это правильно. Не хватало перестрелять друг друга в запале схватки. А вот смельчак действовал, на мой взгляд, не совсем честно. В руке у него был шлем с гребешком — отличительный признак пилотов истребителей. И гребешок этот был заточен до бритвенной остроты. В этом уже убедилось несколько нападающих. Один зажимал порез на предплечье, и судя по обилию крови — весьма глубокий. Другой сидел на полу и громко орал, потому что вояка почти перерубил ему голень. Третий прислонился к столу, держась за рассечённую щеку.

Стоял такой чудовищный шум, что ничего не было слышно. И все же я разобрал чей-то бас:

— Хуго! Принеси парализатор, иначе этот дурак всех покалечит!

Кричал краснорожий старик в нелепой треуголке с перьями, его длинные седые волосы были заплетены в две толстые косицы, в одной из них торчала длинная курительная трубка. Попугай на его плече перетаптывался, разевал клюв и поднимал хохолок. Ты-то мне и нужен, маркиз Каррамба.

Я раздумывал, как удачнее подойти к старику и что сказать, но в этот момент клубок из дерущихся подкатил ко мне. Блондин хорошо дрался. Работал обеими ногами, левой рукой наносил чувствительные удары противникам, а правой, с зажатым в кулаке шлемом, рубил их без всякого сожаления. Брызгала во все стороны кровь, оседали на пол незадачливые драчуны, несколько валялись на полу без признаков сознания. Двое оставшихся с выпученными глазами пытались достать его кулаками, но безуспешно. В какой-то момент блондин в пылу мордобоя налетел на меня, ожёг злым взглядом и с криком «В сторону, щенок!» врезал мне локтем в нос.

Яркая, как вспышка, боль заставила меня отшатнуться. Из обеих ноздрей хлынула кровь. Но вместе с болью я ощутил такую зверскую ярость, что сам не заметил, как сорвал с пояса рукоять энергетического клинка.

Хорошо, что заряд стоял на минимуме.

— Эй, сударь, — прошипел я. — Вам, кажется, надоело жить?

Блондин тем временем покончил со своими противниками. Одному врезал коленом в живот, и когда тот согнулся — вырубил ребром ладони по шее. Другого так лягнул ногой, что тот улетел за соседний столик, сбивая кружки и бутылки.

Удивительно, но в этом немыслимом шуме он меня услышал. Ультрамариновые глаза недобро сощурились:

— Ты что-то прокукарекал, петушок?

Утирая рукавом кровь, я спокойно сказал:

— Я дворянин и не прощаю обид. Вы ударили меня…

— Ударил? — расхохотался блондин. — Я погладил тебя, сынок. А вот сейчас ударю.

— Дантес! — крикнул Каррамба. — Не тронь парня! Он — чужой, не из наших!

В наступившей тишине хохот задиры показался зловещим.

— Хорошо, адмирал! Я не буду его бить. Но за наглость проучу. Я его высеку, ха-ха! Сынок, — обратился он ко мне, — давай ты добровольно снимешь свои бархатные штаны и подставишь зад под мой ремень? В противном случае я срежу их с тебя, как шкурку с персика! И не поручусь, что ненароком не попорчу твою аристократическую шёрстку.

Это было уже слишком. Кровь прилила к лицу. Помнится, отец говорил мне, что все Плермоны, когда им наносят обиду, краснеют словно помидоры, и это, мол, хорошо. Потому что у тех, кто краснеет — кровь приливает не только к лицу, но и к мышцам, сердцу, мозгу. Они активнее, и более способны принять правильное решение в ситуации, когда действовать надо быстро. Так говорил мой родитель, но мне всегда было стыдно пламенеть на публике щеками. От осознания того, что сотня людей сейчас смотрит на мою пунцовую физиономию, моя ярость достигла пика.

Я нажал на кнопку, и из рукояти вылезло длинное жало энергетического клинка.

— Вот это удилище! — рассмеялся блондин, но я видел, что он напрягся и приготовился отбить мой выпад шлемом, левую ногу отвёл чуть в сторону, корпус вполоборота…

Но я не собирался долго возиться с ним. Одни быстрый удар по запястью его правой руки, и шлем улетает в сторону. А потом укол точно в лоб. По наконечнику клинка пробежала короткая искра. Лицо блондина окаменело, глаза закатились, и он рухнул навзничь.

Тишина висела долго. Наконец раздались негромкие хлопки в ладоши. Это Каррамба выразил своё одобрение. А потом уже весь зал взорвался хохотом, улюлюканьями и криками «браво».

Меня усадили за стол, сунули в руку кружку с элем, похлопывали по плечам. А я чувствовал себя не в своей тарелке и всё порывался сказать Каррамбе, что пришёл записываться в каперское сообщество.

Кто-то вызвал роботов-санитаров. Рабочие убирали поломанную мебель, уборщики сметали осколки разбитого зеркала. Официантки в коротких юбочках разносили напитки и закуску. Одна из них нагнулась, и я увидел, что трусиков на ней нет… Не знаю, но это открытие окончательно расстроило меня. Обычный портовый бордель, а я надеялся здесь найти братьев по оружию… Сюда же приходят только пить, блудить и драться.

Пока робот-медик вставлял мне в носовые ходы какие-то капсулы и делал рентген, Каррамба похлопывал меня по руке и басил:

— Не обижайся на Дантеса. Он неплохой парень, и рубака каких мало. Да ты и сам видел, как дерётся. Десятерых вырубил, пока ты не подоспел. Но характер вздорный. За это из армии попёрли, со старшим офицером схлестнулся. А сейчас он малость не в себе. В прошлом рейде мы захватили корабль с «цветным льдом». Сам знаешь, дорогущая дрянь. Вот он и не удержался — попробовал, крышу и сорвало.

— Меня зовут Анри… — начал я, но старик перебил:

— Я знаю. Граф Анри Плермон. У тебя идентификатор активирован, и я давно считал все данные. — Он постучал ногтем по клипсе на мочке уха. — Школа имперских пилотов с отличием. Ты нам подходишь. Какое у тебя судно? Тип? Класс?

— У меня пока нет корабля…

— Это плохо, — вздохнул Каррамба. — У нас здесь только капитаны, — он обвёл рукою шумную компанию. — Дворянское собрание. Нижние чины отдыхают в других заведениях. Если нет денег — могу предложить вступить в мою абордажную группу. Клинком владеешь отменно…

— Деньги есть, — заверил я. — Просто только прилетел, ещё не успел освоиться. А корабль непременно куплю.

— Отлично, — кивнул старик, и попугай на его плече заорал:

— Отлично! Отлично!

Адмирал щёлкнул его по клюву, и тот замолк.

— Дам наводку, где лучше покупать. На краю Сузи, на резервном порту — стоянка. Там мой знакомый работает, он мне по жизни должен. Я ему сообщение кину. Отдаст по сходной цене. И запомни, граф, в нашем деле главное пушки.

— Пушки! Пушки! — заверещал попугай, но Каррамба на этот раз не стал его прерывать, а только растянул рот в усмешке.

* * *

Эх, задешево я продал родительский транспорт. Цены на ярмарке кораблей кусались. Даже с учётом «хорошего» знакомства торговца с адмиралом каперов. Я ходил по космодрому и облизывался. То, что мне нравилось — стоило немыслимых денег. А ведь надо ещё нанять команду.

Лишь под вечер отыскал неплохую посудину. Разведывательный бриг с экипажем на пять человек. Но вот беда — из вооружения только метеоритная пушка.

— Очень хороший ход, — уговаривал меня торгаш. — От любого убежать можно. Кроме того, есть возможность установки оборудования для гиперсветового прыжка. Хлоп — и только тебя и видели. Рекомендую.

— А почему такое вооружение слабое?

— А он не предназначен для войны, — усмехнулся торговец, — повоевать, это не сюда. Вон, ангары с боевой техникой.

— Мне нужен мощный дезинтегратор на борту. Плюс пара спаренных импульсных орудий, торпедные кассеты под брюхо…

— Плохая идея, — запротестовал продавец. — Отяжелеет, ход потеряет, маневренность снизится… Опять же, встроенные дополнительные двигатели либо убирать, либо по-хитрому крепить, с учётом новой конструкции… а это такой геморрой…

— Мне нужно боевое судно, а не беглец от драки.

— Воля ваша. Какой дезинтегратор берёте?

* * *

Попугай на плече адмирала встретил меня криком:

— Малыш Анри! Малыш Анри!

Все засмеялись. Видимо, корсары говорили обо мне и дали мне прозвище.

— Как дела? — спросил Каррамба.

Коротко рассказал о покупке корабля и сообщил, что судно будет готово через две недели.

— Спустил все деньги, — пожаловался я. — На набор команды ничего нет.

— Это не беда, — усмехнулся старик, выудил из косички трубку, не спеша закурил. Выпустил в мою сторону клуб вонючего дыма и спросил: — Не передумал ко мне в абордажную команду? Если дело выгорит — хватит валюты на набор команды. Через два дня ожидается хороший приз.

Я пожал плечами:

— Согласен.

* * *

Хорошим призом оказалась баржа содружества независимых миров. Длинная, как серая ноздреватая сосиска, и, как выяснилось, неплохо вооружённая. Видимо, поэтому вышла в космос без кораблей сопровождения.

Стратегия Каррамбы была проста и примитивна: навалиться гурьбой на великана и стрелять, пока вражеский корабль не превратится в дуршлаг. О какой сохранности товара могла в таком случае идти речь — не знаю. Что касается тактики, то, похоже, эти смелые парни не заморачивались такой мелочью. А ведь все капитаны были дворянского происхождения, а значит, постигли искусство космического боя.

Поразило количество единиц флота у доблестного адмирала. Тридцать шесть кораблей малого и среднего тоннажа. Прежде чем корсары смогли «погасить» защиту баржи, потеряли десять своих кораблей.

Я смотрел на это безумие, и лоб мой покрывался холодной испариной, а зубы скрипели от злости. Куда я вляпался?

Если бы мониторы могли ослепить, непременно лишился зрения от фейерверка разноцветных вспышек и мельтешения прожекторов. Повреждённая баржа медленно дрейфовала в клубах вытекшего из неё газа.

Я и двадцать матросов, все в отражающих скафандрах, ждали приказа адмирала. И он прозвучал:

— Вперед, орлы! За Империю! Режь ублюдков!

Плохо помню бой. Впереди маячила спина Дантеса. То, что это он, было понятно по намалёванному на ней черепу с перекрещенными костями. Его руки в перчатках сжимали огромную алебарду, по лезвию пробегали голубые молнии.

Я вдруг подумал, что никогда раньше не убивал людей, и мне стало не по себе. Одно дело проклинать предателей, но совсем другое — кромсать их на части в реальности.

Реактивные ранцы несли нас к вражескому кораблю. Пути назад нет.

Слава создателю, нас встретили дроиды. Дантес, словно живая мельница, вращал алебардой, и в сторону летели лысые головы с круглыми фотоэлементами, и гроздьями повисали в невесомости целые рощи белёсой синтетической крови. Я тоже дрался. Мой энергетический клинок разваливал чужие пластиковые тела пополам. В наушниках стояла жуткая какофония. Такое ощущение, что все кричали разом:

«Мы в шлюзовой камере!»

«Взяли орудийную палубу!»

«Твари заперлись в блоке управления!»

Странно, что дроидов было так много, и это после того, как мы полностью изрешетили вражескую баржу из рельсотронов и плазмомётов.

Как потом выяснилось, бой длился семь минут, но мне они показались вечностью. Пот заливал глаза, а рука моя дрожала от усталости. В какой-то момент я увидел, как один из дроидов направил лучемёт в спину Дантеса. Я сделал длинный выпад, угодив остриём между зелёных фотоэлементов синтетического уродца. Голова механоида обуглилась, оружие выпало из суставчатых пальцев. Дантес обернулся, за стеклом шлема блеснули синие насмешливые глаза. Памахав мне рукой, он устремился по коридору вражеского корабля, вздымая алебарду словно знамя… Я последовал за ним.

Но всё когда-то кончается. Мы потеряли тринадцать кораблей. И оказалось, что Каррамба считал это отличным результатом. У меня не было слов для возмущения. Но я благоразумно промолчал.

Баржа перевозила лекарства и медицинское оборудование. Часть товара погибла, но многое осталось в сохранности.

Оказалось, что у адмирала есть «лежбище», где он сортировал товар и складировал награбленное. Маленькая зелёная планета, которая в звёздной лоции значилась, как «Крошка-27». Приятная планета с морями, заливами и красивыми пляжами.

Легкий бриз шевелил седые волосы Каррамбы. Старик восседал на стульчике, рядом столик с бутылкой вина и фруктами на тарелке, тут же лежал длинноствольный армейский бластер. Он вновь облачился в свой дурацкий маскарадный костюм, правда, вместо высоких сапожищ на его худых синюшных ступнях красовались легкомысленные оранжевые шлёпанцы. Адмирал прихлёбывал вино из хрустального бокала и насмешливо разглядывал пленников. Их было трое. Те, кто уцелел после абордажа. Капитан, первый помощник и высокая чернокожая женщина.

Я стоял в толпе за спиной адмирала и кусал губы, всё это мне сильно не нравилось. Особенно я разозлился, когда выяснилось, что Каррамба обычный вор. По договору с имперской канцелярией он должен был передать Империи половину стоимости добычи. А на деле, собирался пожертвовать едва ли десятую часть. И это в то время, когда страна остро нуждается в деньгах и медикаментах.

Что случилось дальше — повергло меня в шок.

— Ну что, крысы, — обратился капер к пленникам. — Выжили? Спасли свои шкуры? Все матросы полегли в схватке, а вы целенькие.

Капитан и помощник понуро опустили головы, а вот женщина ожгла адмирала огнём терракотовых глаз и выкрикнула:

— Вы нарушили конвенцию! Захватили медицинский транспорт! Это преступление!

— Чего? — удивлённо поднял брови Каррамба. — Что лопочет эта обезьянка? Скажи мне, милая, зачем медицинскому транспорту столько пушек?

— Армия любой страны не нападает на суда с красным крестом! — возвысила голос женщина. — Вы не капер, а подлый пират!

Каррамба обернулся к Дугласу:

— Выяснили, что это за дура?

Дуглас криво усмехнулся:

— Графиня де Боливье. Врач и медицинский инспектор по доставке оборудования. Между прочим, миллионерша. Можно взять неплохой выкуп…

— Завтра же всё мировое сообщество узнает о вашем преступлении! — не унималась женщина.

Каррамба поморщился, взял со столика бластер и выстрелил в женщину.

— Гляди, как башка взорвалась, — захохотал он. — Крови много, а где же мозги? Что-то не вижу.

Я оцепенел. А наш адмирал бросил оружие на столик и приказал:

— Этих двоих повесить. Вон на том высоком дереве. Трусливые твари. Баба и то смелее их оказалась.

* * *

С детства няня уверяла, будто я родился под счастливой звездой. Она брала меня на руки и показывала пальцем в ночное небо: «Смотри, вон звезда Фиона, далёкая и волшебная. Я видела, как она вспыхнула в день твоего рождения. Её лучи коснулись тебя, а значит — ты избранный. Везунчик и баловень судьбы»

Эх, няня, знала бы ты, какой я «счастливчик». Хотел воевать с врагами Империи, а стал обычным пиратом. Вором и душегубом. В этом моё везение? Лучше бы я погиб тогда вместе с отцом и братьями.

Одно я понял твёрдо: с разбойниками Каррамбы мне не по пути. Если они забыли о дворянской чести, то я помню о ней всегда.

Торговец не обманул. Через две недели судно было полностью готово. Я назвал его Talion (Возмездие). Напыщенно, конечно, но вполне отвечало моим нынешним настроениям.

Сделал пару кругов по орбите планеты, опробовал импульсные пушки — и остался доволен. Дезинтегратор и торпеды предстоит проверить в бою. Пришли деньги от Каррамбы, даже больше, чем я ожидал. Старик приглашал меня в «Сумасшедший краб» и обещал порадовать «сюрпризом». Идти не хотелось, я был сыт по горло его кровавыми сюрпризами, но сходу посылать пирата к дьяволу было неразумно.

Встретили меня шумно и радостно. Под имперский марш адмирал Альфред Кори зачитал указ Канцелярии о даровании мне каперского патента со всеми надлежащими привилегиями сроком на двенадцать месяцев, начиная с сего дня… Сообщение запиликало в моем электронном досье, и я не смог сдержать улыбку. Ты своего добился, Малыш Анри. Пусть ты не в действующей армии, но отныне можешь на законных основаниях громить врагов Империи.

Дантес сунул мне в руку бокал вина:

— Я хочу выпить за тебя, парень. Ты спас мою шкуру в том бою. А такое я не забываю. Давай!

Мы чокнулись. Вино оказалось отменным. Потом ко мне подходили и другие капитаны, все желали поздравить меня. За час я неплохо напился, голова шумела, и содержимое желудка настоятельно стало проситься наружу. Я попрощался со всеми и пошатываясь вышел наружу.

На улице меня вырвало прямо на ботинки какого-то тощего субъекта.

Тот взвизгнул и отскочил в сторону.

— Прошу прощения, — пробормотал я. — Не хотел обрызгать вас.

— Ничего страшного, — заверил меня человек. — С каждым бывает. Я ждал вас, граф Плермон…

— Вы знаете меня? — я смотрел на человека затуманенным взглядом. В сером плаще, серых штанах, даже шляпа серая. Глазки испуганные и бегают. А нос длинный и хрящеватый. Вылитая крыса!

Мне вдруг стало жутко смешно. Я захохотал. Но приступ тошноты заставил меня вновь согнуться пополам.

— Мне нужно поговорить с вами по срочному делу.

Отплёвываясь и утирая губы, исподлобья взглянул на пришельца и посоветовал:

— Господин Крысюк, приходите завтра. Сейчас не до срочных дел. Я это… бррррр, бээээ!

— Поверьте, дело выгодное для нас обоих!

Я икнул:

— Ну, раз выгодное — давай обсудим! Только сначала выпьем!

Тощий субъект пытался возразить, но я уже поднял руку, подзывая такси.

Открыл дверцу и пригласил:

— Залезай — те!

В гостинице приказал обслуге:

— Две бутылки лучшего вина! Мне и моему другу Крысу!

В номер принесли вино, я открыл и принялся пить прямо из горлышка. Человек нетерпеливо топтался на месте.

— Крыс, почему не пьёшь?

— Я не Крыс. Моё имя Деволье, я учёный…

— Учёный — это хорошо, — одобрил я, сел на кровать, продолжая пить.

В какой-то момент моё сознание выключилось, и я заснул.

Спал я плохо. Мучили кошмары. Видел, как Каррамба и Дантес что-то пьют из высоких бокалов. И я точно знал, что это кровь. Я чувствовал её запах, и меня мутило. Их лица и губы были перепачканы алым, а потом они стали смеяться. И я вдруг увидел их огромные клыки. Как же раньше не замечал?! Вампиры! Каррамба посмотрел на меня багровым мёртвым взглядом и сказал: «Теперь ты знаешь, кто мы… Ты один из нас…»

И вскрикнул и скатился с кровати. Голова раскалывалась. Тошнило.

К моему удивлению, тощий субъект, что вчера увязался за мной, всё ещё был в номере. Сидел на стуле и печально смотрел на меня.

— Что вы здесь делаете?

— Вы сами пригласили меня.

— Простите, я не совсем в форме…

— Сейчас будет легче, — он протянул мне стакан с какой-то жидкостью.

Я жадно выпил, ибо во рту пересохло. На вкус обычная вода. Но, похоже, не обычная. В голове прояснилось, дрожь в теле исчезла. Наверное, дал мне средство от интоксикации. Жаль, что сам не позаботился, знал ведь, что придётся налегать на алкоголь… Просто не ожидал, что способен так упиваться.

— Я вас слушаю, — кивнул я Крысу, — господин…

— Пьер Деволье.

— Вы так настойчиво искали со мной встречи, господин Деволье, что озадачили меня. Я здесь человек новый, всего три недели, как прибыл…

— Я всё про вас знаю, граф. У вас есть корабль, Талион, насколько помню. Мне нужно, чтобы вы доставили меня на планету Белиор-7…

— Вот как? — не смог я скрыть удивления. — Это же пограничная планета. Зачем вам туда?

— Там меня не будут искать.

— Получается, у вас проблемы с законом. Боюсь, обратились не по адресу. Я законопослушный гражданин Империи, и мне не хотелось бы…

— Поверьте, я тоже не враг государства. Я — учёный!

— Сейчас все ученые работают на Империю, а не бегут, как… — я запнулся, но не смог себе отказать в удовольствии озвучить свои ассоциации, — как крысы!

— Обстоятельства бывают разные, — развёл он сухонькими ручками. — Я забыл, что бизнес — это не совсем моё, и вот — вляпался. Теперь мне грозит до пяти лет каторжных работ. А я не выдержу там и года. Прошу вас — доставьте меня на Белиор-7. Я щедро отблагодарю вас. Настолько щедро, что вы даже не представляете.

Я задумался. Деволье не производил впечатления преступника. И он прав, обстоятельства бывают разные. К тому же есть возможность заработать и заодно проверить Талион в деле, что-то мне подсказывает, что автопилот нужно ещё подкорректировать по схемам.

— Десять тысяч кредиток! — назвал я баснословную сумму, втайне надеясь, что Крыс-Деволье откажется.

— Согласен, — кивнул он, но тут же добавил: — Только сейчас денег у меня нет…

Видимо, на моём лице столь отчётливо проявилось разочарование, что Деволье поспешно замахал руками:

— Не беспокойтесь! Я дам вам то, что стоит в тысячу, нет, в миллион раз дороже! Взломщик идентификатора по типу свой-чужой!

— Не совсем понимаю…

— Я объясню! — перебил он. — А лучше покажу! Проверьте ваши документы!

— Зачем? Я же знаю, кто я.

— Проверьте!

Я активировал своё досье и вздрогнул. Под моим фото значилось, что моё имя Дуглас Керри, негоциант, глава компании «Дуглас и сын», поставщик натуральных органических удобрений и транспорта для веществ подкласса 6.2 и выше. Бежала и рекламная строчка: «Лучший навоз в Империи!»

— Какой ещё навоз! — взревел я. — Что это значит?!

— Успокойтесь, пожалуйста! Я ввёл первое попавшееся имя. Но теперь вы видите, как это работает. Но это мелочь. Главное в моём изобретении — это изменение идентификации звёздного транспорта. Радиус действия до четырёх световых секунд… Так называемый взломщик асинхронного шифрования. У каждого корабля есть закрытый ключ, который выдаётся ему при регистрации, во всей Вселенной он имеется в единственном экземпляре. Украсть его можно, только если разобрать корабль и сделать лоботомию бортовому компьютеру. А чтобы подобрать этот ключ — нужны столетия вычислений… По мнению имперских учёных! Но эта малышка, — он любовно погладил устройство размером с портсигар, непонятно в какой момент оказавшееся на столе, — может вычислить закрытый ключ звездолёта из любого перехваченного сообщения секунды за две. Невероятно, правда? Как порой фундаментальные основы базовых алгоритмов безопасности человечества может пошатнуть обычный математический гений! — Деволье торжествующе оскалил мелкие жёлтые зубки. — Вы ведь понимаете все масштабы моего изобретения? Мы отправимся на Белиор-7, и если нам встретятся корабли содружества, то примут за своих. Я отправлю им в качестве нашего идентификатора данные, которые они с удовольствием скушают.

Я потёр виски:

— Это похоже на сказку. Но если это так, то почему вы не полетите на Белиор-7 под чужим именем?

— Я и полечу под чужим. Но прямых рейсов туда нет. Идёт война. И вокруг этой планеты крутятся корабли обоих враждующих государств. Вы доставите меня на Белиор-7, а я в награду оставлю вам свою программу, которую введу в систему Талиона.

Внутренний голос настойчиво нашёптывал мне, что горько пожалею, если приму предложение этого человека, но сам я уже твёрдо знал, что соглашусь.

* * *

— Корабль достаточно большой, чтобы управлять в одиночку. Экипаж пять человек — вы уверены, что справитесь?

— Странно, что вы задали этот вопрос, Пьер, когда мы уже вышли в открытый космос.

— Мне не терпелось быстрее покинуть планету. Но вы не беспокойтесь, граф. Я могу быть полезен по части электроники. К тому же я знаю азы навигации.

— Отлично. Поможете мне наладить автопилот. Кстати, как вы назвали ваше изобретение?

— Пока не придумал. Рабочее название «Обманщик». Простенько, но отражает суть машинки. Кстати, вы правильно поступили, что заблокировали доступ к нашим данным. Нам не нужно «светиться» раньше времени…

До Белиора-7 было не более двух суток полёта. Деволье оказался полезным попутчиком, не только помог с автопилотом, но и обнаружил, что у Талиона имеются погрешности в активации торпедной установки.

Когда до пограничной планеты оставалась не более четырёх часов полёта, на радаре возникла красная точка.

— Это корабль содружества, — прошептал учёный. — Смотрите, идёт параллельным курсом. Двигатели работают по максимуму — торопится.

Но я уже и сам читал бегущую строку: Тип Иола, модификация ВФ, название «Вент», приписка планета Дорсея, порт Малу-2, Содружество Независимых Миров.

Дорсея? Да это же родовое гнездо проклятых Вернонов!

Я расстегнул ворот кителя и нервно рассмеялся. Потом отключил двигатели.

— Вы что? — всполошился Деволье. — Зачем?

— Затем, что я намерен атаковать это корыто. — С этими словами включил модуль подачи сигнала SOS.

— Вы с ума сошли?! Мы так не договаривались! Вы не имеете права подвергать мою жизнь опасности! Я расплатился с вами сказочным изобретением! Вы можете столького добиться с ним, а хотите всё угробить!

— Кстати, о вашем изобретении. Пора проверить его в деле. Пусть эти олухи увидят, что мы свои. Набейте наши новые данные!

— А если не поверят? Это военный корабль, и там не дураки сидят!

— Тогда грош цена вашему «Обманщику». Ну же, профессор! Не теряйте время!

Деволье нахмурился, скукожился, и в этот момент здорово напоминал старую крысу, попавшую в ловушку. Глаза слезятся, руки дрожат, уголки губ обиженно опущены.

Я прочёл новое название своего корабля «Фоу» (Безумец) и покачал головой:

— Мне нравится. Лучше быть безумцем, чем трусом.

— У него рельсотрон, — всхлипнул Пьер.

— А у меня дезинтегратор!

Ожил сигнал связи. Я включил коммуникатор.

— Эй, на Безумце! — раздался чужой голос из динамиков. — Говорит лейтенант Паджерс, что у вас случилось?

— Сдох бортовой компьютер, — ответил я. — Не могу завести двигатели.

— Кто вы?

— Лейтенант Феричило из департамента Олло. Северный фронт. Нужен буксир.

— Простите, лейтенант. Мы не можем терять время. Мы продублируем ваш сигнал. Через несколько часов заберут.

— Лейтенант, у нас на борту раненый, — импровизировал я. — Состояние критическое. Возьмите его на борт.

— Помощь придёт через несколько часов. Ждите. Конец связи!

— У нас закончились медикаменты! — заорал я. — Хотя бы дополнительный блок жизнеобеспечения вы можете выдать?

После недолгой паузы вражеский офицер ответил:

— На стыковку нет времени. Блок сбросим — ловите.

— Спасибо.

— Это безумие, — шептал Деволье. — Безумие…

Я с мрачной усмешкой смотрел на приближающийся корабль и почему-то вспоминал отцовскую песенку:

Но смерть полна коварства,

Его подстерегла

И нанесла удар свой

Ножом из-за угла.

В какой-то момент понял, что пою вслух:

От этого удара

Кровь брызнула из жил,

И нечестивец старый

Скончался, как и жил.

Деволье смотрел на меня с ужасом.

— Пять, четыре, три, два, один, — считал я, а потом плавно потянул за гашетку дезинтегратора.

Вспышка!

* * *

Профессор отказался осматривать разбитый корабль. Сидел, нахохлившись, и избегал встречаться со мной глазами. А ещё я понял, что изобретатель стал бояться меня. За все четыре часа, пока мы летели к Белиор-7, почти не разговаривали. Лишь один раз Деволье произнёс:

— Я ошибся в вас, Анри Плермон. Вы — настоящий пират.

Я не ответил. Но понимал, что он прав.

Среди трёх мёртвых тел, плавающих в невесомости, не оказалось никого, носящего фамилию Вернон. Трюмы были пусты. Но я нашёл планшет в титановом корпусе с какими-то документами и звёздными лоциями.

В порту мы сухо распрощались. Деволье кивнул мне и тихо сказал:

— Спасибо, граф.

Он затерялся в толпе, а я отправился искать имперскую комендатуру.

Оказалось, что я добыл важные документы. Меня вызывали в военный департамент, жали руку и даже наградили бронзовым имперским орлом на китель. Был бы кадровым офицером — дали бы золотой, наверное.

Почти неделю я пытался набрать команду на Талион. Безуспешно. Матросов смущал мой возраст и размеры корабля.

— С таким бригом нужно действовать в команде, — сказал мне один пожилой рубака со шрамами на лице. — Вступай в общество «имперских джентльменов». Толпой легче воевать и выживать.

Я уже почти отчаялся, когда в таверне ко мне подсел конопатый паренёк едва ли не младше меня.

— Вы набираете команду, сир?

— Допустим, — ответил я, разглядывая мальчишку.

— Я — канонир. Служил на баркентине у одноглазого Баррета.

— А почему ушёл?

Паренёк замялся:

— Платят мало. Баррет жадный…

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать, — ответил он слишком поспешно.

— Включи идентификатор личности.

Мальчишка нехотя подчинился. Оказалось, что ему всего шестнадцать.

— Извини. Мне не нужны дети.

— Я хороший канонир! — запальчиво воскликнул он. — У кого хотите спросите!

— Ладно. Приходи завтра — поговорим.

Наверное, думал, что я не стану тратить время на расспросы. Но я не поленился. Канонира по имени Франсуа Жорес никто не знал, и в команде Одноглазого Баррета его никогда не было.

— А ты, оказывается, патологический лжец, — сказал я ему при встрече. — Про Баррета наврал, про возраст наврал…

— Вы, граф Плермон, тоже не старик, — нагло перебил он, сверля меня глазами. — Вам до совершеннолетия ещё год! Но вы же воюете!

— До свидания, — сказал я, собираясь уйти.

— Возьмите меня! — закричал он. — Я хочу убивать этих тварей! За отца, за сестру! За мать!

История Франсуа была печальной и, увы, не редкой в последнее время. Содружество, как и Империя, практиковало каперство. Какие-то головорезы с патентами, а может и без оных, совершили налёт на город, где жила семья Жоресов. Родители мальчика погибли.

— Про канонирство тоже ложь? — спросил я.

— Нет. Несколько лет провёл на тренажёрах. Знаю биороны, рельсотроны, спаренные пульсомёты, знаком с наведением и калибровкой дезинтеграторов предпоследних моделей.

Терять мне было нечего, и я решил испытать мальчишку в деле. Закупил буйки для мишеней и разрешил Франсуа показать своё искусство. И парень изрядно удивил меня. Канонир он действительно был отменный, а ещё обладал потрясающей реакцией. Я разгонял Талион до крейсерских скоростей, бросал вправо и влево, а он лупил по мишеням, и как лупил. Почти без промаха. Воистину, если бы Одноглазый Баррет пригласил его в команду, то приобрёл бы настоящее сокровище.

В отличие от щепетильного Деволье, Франсуа пришёл в восторг от моих пиратских методов и высоко оценил изобретение учёного.

Мы уничтожили команды двух небольших звездолётов Содружества. И парень, блуждая по чужим кораблям, с удовольствием пинал тела вражеских пилотов. Лицо у него при этом было, как у заправского маньяка. Глаза сверкали безумством, а рот кривился в кровожадной ухмылке. Добычи было не много. Но мы выходили в космос не за ней.

А потом мы попали в настоящую заваруху. Решили прихлопнуть разом два неприятельских брига. Подошли к ним под видом корабля Содружества и спросили, не нужна ли помощь. Одно вражеское судно буксировало другое. Пока я отвлекал пилотов разговорами, Франсуа скорректировал орудия и дал первый залп из дезинтегратора. С одним кораблём было покончено, но команда второго оказалась хорошо подготовленной. Успела включить защиту, и импульсные плазмомёты Талиона сработали вхолостую. Вражеский звездолёт дал ответный залп, и наш корабль содрогнулся от прямого попадания торпеды. Если бы не защитный энергетический кокон, нас бы разнесло вдребезги. Начался честный бой. Я показывал искусство пилотирования, Франсуа стрелял. Но парни из Содружества не уступали нам ни в чём. И оказалось, что победителей в этом бою нет. Корабль противника дрейфовал с развороченной бронёй, но и мы потеряли Талион. Бортовой компьютер повреждён, двигатели сдохли…

Это был конец. Мы смотрели друг на друга и молчали. Наконец Франсуа недобро усмехнулся и сказал:

— А вдруг на проклятом судне остались живые твари? Я хочу выпотрошить их, пока нас не прикончили их дружки.

Он был прав. Мы во вражеском секторе. Включать SOS нет смысла. Придут враги. И плевать они хотели на мой каперский патент — вздёрнут, как собак, а перед смертью ещё и поиздеваются.

— Пошли! — бросил я, облачаясь в скафандр. — Только кое-что сделаю.

Вырвал из слота компьютера плату, на которой удобно примостился матовый чёрный кристалл носителя информации, и швырнул в утилизатор:

— Прощай, «Обманщик»!

— Зачем? — удивился Франсуа.

— Чтобы яйцеголовые пройдохи из Содружества не заполучили гениальное изобретение Деволье! Пусть воюют честно!

— Жаль, — вздохнул мой напарник. — Хорошая была штука…

Жорес прихватил аж два бластера, а я взял биорон и повесил на пояс свой неизменный энергетический клинок.

Мой юный друг оказался прав. На вражеском корабле ещё были живые люди.

Они не ожидали увидеть нас на своём судне. Офицера с нашивками полковника Франсуа застрелил в упор, тот даже не успел вытащить оружие. А вот сержант успел. Импульс отразился от моего экранирующего скафандра и ушёл в потолок, прорезая пластик и искря проводкой. Я мысленно поблагодарил моего бывшего босса Каррамбу за науку и застрелил вояку.

Гарнитура в наших шлемах работала на внешний приём, поэтому мы услышали истеричный женский визг:

— Не стреляйте! Пожалуйста!

За панелью управления торчала чья-то белокурая макушка.

— Баба! — рассмеялся Франсуа. Протянул руку и вытащил за шиворот перепуганную девчонку. Ткнул бластером ей в лицо и засмеялся: — Смотри, какая смазливая!

Кожа на лбу девушки лопнула, потекла кровь. Она в ужасе переводила взгляд с меня на Жореса и дрожала.

«А ведь ей не больше годков, чем Франсуа, — подумал я. — Одета в форму пилотов Содружества, но нашивок нет».

— Ты знаешь, Анри, — неожиданно хриплым голосом сказал Жорес, — у меня никогда не было женщины. Как-то не сложилось. Даже думал портовую шлюху купить, но денег жалко. А у тебя были?

Я не ответил. Смотрел на пленницу и молчал. Мне она показалась очень красивой. В детстве я мечтал о такой сестре. Чтобы маленькая и обязательно со светлыми волосами. У нас в семье все были шатены.

— Давай её это… трахнем? — продолжал Франсуа. — Прямо здесь? Раз отсек не повреждён. Вон, даже кондишн работает. Сначала ты, а потом я. Посмотрю, как это правильно делать…

Я молчал, и Жорес воспринял это как согласие. Щёлкнул застёжкой шлема.

— Прекрати! — скомандовал я. — Мы корсары, а не презренные пираты.

— Ты чего, дурак?! — опешил мой напарник. — Ты не понимаешь, что нам трындец! Я хочу мужиком перед смертью стать!

— Настоящий мужик не обижает беззащитных.

— Она же враг… — неуверенно произнёс Франсуа. — Она стреляла в нас. Может, это она повредила Талион. В любом случае, ей не жить. Я думал, может, развлечёмся напоследок…

— Я не стреляла, — вдруг ответила девушка. — И мне жаль, что вы не станете мужчиной, потому что почти не осталось времени. — Её палец указал на экран монитора. На нём электронные часы отсчитывали время. — Корабль обречён, как только бортовой компьютер зафиксировал чужое проникновение на борт — сработала система уничтожения. Осталось семь минут… Мы везли важное оборудование, оно не должно попасть в руки врага.

Я всё понял. Судно заминировано. Сейчас будет взрыв. Мне было плевать на себя, смирился, когда понял, что сбежать не получится. Франсуа жаль, но он, как и я, выбрал свою судьбу. Но почему должна погибать эта девочка? Даже одетая в неприятельскую униформу, она не воспринималась как враг. Просто маленькая слабая девчонка.

— Где твой скафандр?!

Она испуганно замотала головой:

— Нет. Не положено…

— Ждите меня! — заорал я и бросился прочь. Коридор вдруг стал бесконечно длинным, датчики открывания дверей тормозили, пот заливал глаза, и я не сразу понял, когда исчезла гравитация, и я оказался в невесомости. Рыбкой выскользнул из рваной дыры корабля, включил ранец и помчался к Талиону. Я считал вслух секунды: десять, одиннадцать, двенадцать…

Когда я вернулся назад с запасным скафандром, часы на мониторе отсчитали четыре минуты.

— Быстро надевай! — приказал я девчонке.

Она страшно копалась, и я буквально упаковал её, надел шлем, щёлкнули вакуумные застежки.

На Талионе я подтолкнул её к спасательной капсуле:

— Ложись и нажимай белую кнопку, потом красную — это старт!

— Я боюсь! — заныла она. — Мне страшно!

— Ты офицер!

— Я не офицер! Я — стажёр!

Время поджимало, я толкнул её в капсулу, сам лег на неё сверху и наощупь вдавил кнопку. Железное забрало скрыло свет. За секунду до этого я услышал рычание сервоприводов, это капсула Франсуа вошла в приёмник катапультирования. А потом стало совсем темно и душно.

В какой-то момент нас сильно тряхнуло, я даже услышал, как у моего уха лязгнули зубы девчонки. Похоже, взрыв не слабый.

Её тело было горячим и мягким.

— Потерпи, — прошептал я. — Скоро всё закончится.

Она, придавленная мной, тихо сопела, а сердце билось часто-часто, как у пойманного кролика. Впрочем, не знаю, как бьётся сердце у кролика, я их никогда не ловил…

Никогда ещё те десять минут не длились так долго! Ни одна женщина, не считая, матери и кормилицы не была ко мне так близко! Вентиляция, рассчитанная на одного пассажира, не справлялась, и пусть мы в скафандрах полного жизнеобеспечения — было невыносимо жарко, и не только мне. В полумраке, сквозь стекло шлема, я видел крапинки пота на её личике, а ещё — кровоточащую ссадину на лбу — след от ствола бластера Франсуа. «Надо бы обработать антисептиком», — возникла нелепая и несвоевременная мысль. Возможно, в последние мгновения жизни…

* * *

Это хороший сектор. Рядом целая россыпь планет пригодных для жизни. Автоматика капсулы выбрала ближайшую. Но нам не слишком повезло. Потом я узнал, что эта значится в лоции как Marais (Болото).

Кислорода вполне достаточно, а вот влажность аж 85 процентов. Многовато. Но у нас скафандры, запаса жизнеобеспечения хватит на сто часов, а потом… потом посмотрим.

Мы брели по пояс в зелёной густой жиже, искали Франсуа. Маячок у меня на запястье указывал, что его капсула в ста шагах от нас. Но из-за тумана было плохо видно. Наконец нашли. Капсула упала на большую поросшую местной растительностью кочку. Сам Жорес лежал на спине, раскинув руки, и вздрагивал. Я рванулся к нему и замер. Глаза мои расширились от ужаса. Нет, мой друг был мёртв, шевелился не он, а десяток мерзких чёрных тварей, выедающих его изнутри. При моём появлении они подняли уродливые вытянутые морды, усеянные двумя рядами острых игольчатых зубов, и не мигая уставились на меня красными бусинками глаз. А затем, словно по команде, рванули на нас с крысиным писком.

Я бежал и стрелял, но тварей становилось всё больше. Я толкал перед собой девчонку, заставляя бежать быстрее, но она постоянно поскальзывалась и падала. Мерзкие маленькие чудовища были слишком шустрыми, ловко работали хвостами, догоняли. Вода буквально бурлила за нашими спинами. В какой-то момент я решил, что нам несдобровать. Остановился, перевел режим бластера на максимальную мощность и выстрелил в преследователей. Взрыв разметал чудовищ, огромная грязевая волна сбила нас с ног. Вынырнув, огляделся. Девчонки нигде не было. Я в отчаянии стал шарить руками и, слава Богу, нащупал. Поднял её за шиворот и потащил за собой.

Болото мелело. И скоро мы выбрались на относительно твёрдую почву. Сил у девушки почти не осталось, но я не дал ей отдыха, где-то рядом раздавались пугающие звуки. Стоны, кваканье, вой и даже нечто похожее на заливистый хохот.

Впереди нас возвышались горы, и я заметил на высоте десяти футов тёмный провал. Пещера! Схватил девушку за руку и поволок за собой.

Мы карабкались вверх по скользким замшелым камням и уже почти достигли входа в пещеру, когда навстречу нам высунулась огромная зубастая башка. Чешуйчатый монстр уставился на нас выпуклыми лягушачьими глазами и высунул раздвоенный змеиный язык. От неожиданности я саданул в него из бластера, совсем забыв, что заряд установлен на максимальную мощность. Чудовище разорвало в клочья, изрядно забрызгав нас кровью и слизью. Моя спутница не выдержала и упала в обморок. Пришлось вносить её в пещеру на руках.

Вообще она была очень нежная и пугливая, постоянно жалась ко мне и плакала. Не знаю, но за те двенадцать часов, что мы провели вместе, я сильно привязался к ней. Она стала мне дорога. Наверное, влюбился.

Она постоянно спрашивала, найдут ли нас. А я отвечал: «конечно, ведь я активировал сигнал SOS». А ещё она сказала, что всегда хотела иметь брата, похожего на меня…

Брата… Глядя на её ладную фигуру, постоянно ловил себя на низменных желаниях. Казалось еще мгновение и не удержусь от соблазна. Чтобы обуздать недостойную дворянина похоть и не воспользоваться её беспомощностью, положил между нами энергетический клинок, как меч по рыцарскому обычаю, и посоветовал лечь спать.

На её личике в тот момент прочитал растерянность и обиду.

Боже, какой же был кретин!

За нами пришли. Когда командир солдат Содружества прочёл мои данные, то захохотал:

— Гляньте, ребята, да это проклятый пират из банды Каррамбы.

— Такой сосунок, а уже матёрый убийца! — ответил сержант.

Меня заковали в кандалы и потащили на вражеский корабль. Девчонка кричала и порывалась последовать за мной, но её не пустили. Тогда я сильно жалел, что так и не спросил её имя.

Империя проиграла. Год я провёл в тюрьме, а потом Содружество решило устроить показательные казни. Из миллионов пленных отобрали тысячу самых главных врагов режима. Я не удивился, что попал в число «избранных». Конечно, без Вернонов не обошлось. Но мне уже было всё равно. За этот год в моей душе поселились политическая апатия и полное безразличие к собственной участи. Не хотелось ни мстить, ни воевать. Наверное, это наилучший способ — уйти в забвение, наплевав на всё. Быстрей бы уж…

Нас привезли на какую-то пыльную планету. Огромная площадь, толпы народа и виселицы. В воздухе кружили тысячи дронов с камерами. Процесс транслировали на все обитаемые миры. Среди приговорённых были Каррамба и Дантес. Каждому «висельнику» предлагали выбрать последнее желание. Каррамба попросил свою трубку и, получив её, дымил минут пятнадцать. А Дантес смеясь сказал: «Да, у меня есть просьба. Я прошу вас: сдохните, твари!»

Потом очередь дошла до меня. Пока зачитывали приговор, я смотрел на толпу зевак, и вдруг заметил Жоржа Вернона. Когда-то старик был другом моего отца и часто бывал у нас в гостях. Сажал меня маленького на колени и рассказывал сказки. А теперь он мой кровник. Жизнь непредсказуема. Но не он привлёк моё внимание. Рядом с ним находилась моя знакомая, та, у которой я не успел спросить имя. И, похоже, они с Верноном хорошо знали друг друга. Смутные подозрения закрались в сознание, но я отмахнул их, какая теперь разница. Даже если она из их семейства — плевать. Я больше не хочу мстить. Дайте умереть спокойно.

Среди судей пошло какое-то оживление, а потом было объявлено, что высокий суд, рассмотрев дело подсудимого графа Анри Плермона, постановил заменить казнь восемью годами каторжных работ. Вот так поворот. И, похоже, я знаю, кому обязан жизнью.

Я провел на каторге полтора года. А потом меня отпустили.

Рядом с планетолётом стояла она. Маленькая, золотоволосая и невообразимо красивая. Мы бросились друг другу в объятия и долго не могли говорить от нахлынувших чувств. А потом я спросил:

— Как твоё имя?

— Фиона, — отвечала она, улыбаясь.

— Фиона, — повторил я. — Моя далёкая счастливая звезда.

— Дядя непричастен к убийству твоего отца и братьев. Он любит тебя и смог добиться освобождения. Он даже убил на дуэли виновника гибели твоей семьи, хотя он был его двоюродным братом…

Я грустно усмехнулся:

— Мы как Монтекки и Капулетти…

— Кто это?

— Двое влюблённых из враждующих миров. Я обязательно расскажу тебе о них.

* * *

Прошло уже больше десяти лет. Мне за тридцать, и у меня трое детей. Два мальчика и девочка, которую тоже зовут Фиона. Моё маленькое золотоволосое чудо. Она катит на трёхколёсном велосипеде и громко поёт:

Жил-был Анри Четвёртый,

Он славный был король,

Любил вино до чёрта,

Но трезв бывал порой…

Супруга сердится:

— Зачем ты научил ребёнка этой ужасной песне?!

Я молчу и улыбаюсь…