Кости

Григорий Николаевич Ведерников

В эти тёмные и жестокие времена, когда весь материк окутан хаосом и войной, наёмные отряды стекаются за выгодными контрактами в города, чтобы разжиться золотом.На далеком севере собираются несколько наёмников, которым было сделано весьма выгодное предложение.Кто они такие? Что за работа? Кто наниматель? На эти вопросы они получат ответы, но перед этим солдаты удачи непременно пропустят кружку-другую за разговорами и разыграют не одну партию в излюбленную игру.

Глава 1

Скрипнула и открылась дверь. В таверну Бернхарда пожаловал новый посетитель.

Постоялый двор был захудалым, но он был единственным местом для ночлега на тракте от Ресбурга до Баденгорга. Поэтому хозяин не спешил закрывать свою лавочку, хотя и заработка по большей мере ему хватало только на пропитание, но случалось, что трактирщику перепадала и весьма звонкая монета за информацию. Уж кто-кто, а Бернхард любил собирать слухи и сплетни своих редких посетителей, а значит, мог ими поделиться за незначительную плату в виде пары серебряных.

Оглядывая из-за прилавка прибывшего, хозяин таверны понял, что посетитель не доставит неприятностей, а напротив подкинет ему звонких монет.

Вошедший был одет в пошарпанный рыцарский полудоспех. Он держал в руке шлем с открытым забралом. На его поясе болтался меч с вычурной позолоченной рукояткой, который он придерживал свободной рукой. Лицо нового гостя обрамляли морщины, нос был слегка искривлен, взгляд серых глаз говорил об усталости. Седые короткие волосы, как и вся его внешность рассказывали о долгом и тернистом пути по которому он продолжал идти.

— День добрый, сир. — Бернхард почтительно склонил голову.

— Здравствуй, трактирщик. Свободная комната у тебя найдется?

— Конечно, сир. Проходите, присаживайтесь. Звать меня Бернхард, кстати. Желаете ли вы отобедать?

— Не откажусь, Бернхард. Я Клод. Не обращайтесь ко мне «сир». Я больше не рыцарь.

На самом деле владельца таверны мало волновало, кем был его посетитель. Он с почтением приветствовал каждого гостя, ведь больше всего на свете Бернхард любил деньги, которых всегда не хватало, а хозяин был уверен, что чем больше ты будешь кланяться и пресмыкаться, тем большую сумму оставит путник. Порой этот метод срабатывал, порой нет. Бернхард просто привык быть таким услужливым и гостеприимным.

— Как скажете, уважаемый. Могу вам предложить гороховую похлебку, козлятину, сыр…

— Неси и добавь к этому сырую луковицу и пару кружек эля. — Клод вытащил из кошелька два медяка и серебряную монету. — Здесь также за ночлег и коня моего в стойло поставь и накорми.

Он положил на стол еще два медяка.

— Будет сделано.

Довольный хозяин сгреб со стола монеты и исчез за прилавком.

Дверь снова скрипнула, когда маленький конюх по указанию кабатчика выбежал на улицу, чтобы отвести скакуна в стойло. Немного погодя к столу Клода подошла красивая молодая девушка, неся в руках две пенящиеся кружки, а следом за ней, едва не подпрыгивая, спешил и Бернхард с едой.

— Приятного вам аппетита, — кабатчик преклонил голову.

— Спасибо, добрый человек.

Клод не обращал внимание на услужливость. Просто он привык к такому отношению к себе. В конце концов, он когда-то был благородным господином. Причем сам пробил себе дорогу в люди, а не получил наследство от знатных родителей. Сейчас больше всего его волновал голод, поэтому он незамедлительно принялся за еду, оглядывая видавшие лучшие годы заведение, и погружаясь в свои думы.

Будь проклята эта бродяжья жизнь. Перебиваюсь от места к месту, ночую в таких вот грязных лачугах. Хорошо хоть, еда неплохая. Для чего нанимателю было нужно тащить меня в такую даль? Что там за дело такое? Заговор? Мятеж? На такое я точно не соглашусь, но, по крайней мере, точно вытрясу с прохиндея потраченные монеты в этом кабаке. С другой стороны, все только зависит от цены…

В кого я превратился? Была ведь раньше слава, уважение, турниры и пиры, свое поместье и семья. Да мне равных не было в боях на мечах и копьях. Каждого разил. Даже этого надутого Генриха Кабанье копье — фаворита нашего государя. Славные были деньки. А сейчас что? Наемник. Да и к черту! Пора бы уже свыкнуться, сир…

Он поднял наполненную до краев кружку и сделал несколько больших глотков, едва не поперхнувшись. Откашлявшись, он взял в руку луковицу, надкусил и начал черпать ложкой похлебку.

Стоило же появиться этому смазливому пареньку… Как же его там? Вот только не надо, Клод. Ты отчетливо помнишь, как сир Рейнхард, прозванный после твоего поражения Венценосным, выбил тебя из седла. Ты с позором свалился в грязь, едва не сломав шею, а толпа ликовала, воздавала овации новому чемпиону. Это событие сильно подломило твою карьеру турнирного рыцаря, а потом ты стал проигрывать чаще и чаще, вспоминая эту насмехающуюся улыбку сразившего тебя юнца, что возвышался в седле. В конце концов денег почти не осталось, чтобы обеспечивать свое небольшое поместье. Потом ты выступил в трехлетней войне за своего короля. И что? Что он сделал для тебя, пока крестьяне бунтовали и грабили остатки твоего скарба? Ничего.

Ты спал в окопах с солдатней, убивал других солдат, слушал их мольбы о пощаде, крики, впитывал запах зловоний на полях сражений. Потом, когда ты вернулся и принялся вешать взбунтовавшихся холопов, жена собрала свои вещички, прихватила детей и золото, заработанное на победоносной кампании всеми любимого короля. Сбежала в город к ростовщику и сейчас поди насмехается над тобой рядом с этим жирным подлецом. Эх… Главное, чтобы о детях моих заботилась, чертова мамаша…

Клод вырвал зубами клок мяса из козьего бедра, проглотил, снова закусил луковицей, осушил кружку до дна. Потом разломал ломоть сыра и, не спеша, поглощал небольшие кусочки.

Ну ничего… Вот заработаю деньжат, выкуплю поместье, наберу новых селян, засеем урожай. Сам все буду контролировать. До старости денег хватит, а потом, возможно, какая-нибудь знатная дама с неплохим приданым обратит на меня внимание. Конечно, обратит! Все еще вспомнят Клода и его прошлые заслуги. Женюсь на ней, ее приданое в поместье заложу, скотину куплю и заживем. И больше никто и никогда не вытащит меня на войну.

К столу подбежал маленький мальчик — конюх.

— Ваша лошадь накормлена и отдыхает, сир.

— Спасибо, малыш. — Клод улыбнулся и почесал загривок мальчика. — Вот, держи монетку.

Стоит поменьше кичиться своим благородством, а не то кошелек опустеет.

— А вы правда рыцарь? — с интересом расспрашивал конюшонок.

— Когда-то был.

— У вас красивые доспехи и меч. Отец говорит, что я никогда не буду рыцарем. Он говорит, что когда-нибудь я стану таким же хозяином, как он.

— Может, это не так плохо?

— Но я не хочу! — вскричал мальчик. — Он же толстый.

— Альви! А ну-ка брысь отсюда! Иди помоги сестре! — вмешался Бернхард. — Глубочайше извиняюсь, господин. Больше он вам не помешает.

— Ничего страшного. — Клод взмахнул рукой, дав понять Бернхарду, что не нужно его больше обхаживать. — Принеси-ка мне лучше краюху хлеба, да поживее.

— Как скажете, господин.

Когда Клод отужинал и немного захмелел, направляясь к своей постели, дверь трактира снова отворилась, и внутрь зашли двое скавров.

Миру скавры были известны, как воинственные налетчики и грабители с далеких скалистых островов, которые не страшились смерти. На своих ладьях они рассекали моря и океаны предвещая странам материка хаос и разруху.

Клод остановился у лестницы, приглядываясь к чужакам.

По виду они напоминали братьев. У обоих светлые волосы до плеч и густые бороды на лицах. Тот, что стоял возле стойки и говорил с трактирщиком, заплел волосы на голове в две косички, свисающие по бокам, а у второго волосы были перевязаны лентой на лбу. У обоих бороды были заплетены в косы. На ремнях у братьев свисало оружие. У говорившего — меч, а у хмурого — топор. В свободных руках они держали деревянные щиты с какой-то диковиной варварской символикой. Оба одеты были только в кожу и меховые плащи.

Скавров здесь еще не хватало… Мало вы попили нашей крови в войне за «Северные клыки»? Сожгли весь флот на реке, вдобавок и лес в округе, потопили десятки кораблей, разбили войска у подножия крепости, вскарабкались же как-то на скалы, пока вас поливали кипящим маслом, и умудрились разбить весь гарнизон. Головорезы.

Дело прошлое, конечно. Тем более я теперь не присягаю вассалам. Убиваю только за деньги, и только за хорошие деньги. Пожалуй, воины они действительно смелые… Не по той же самой ли причине они здесь, как и я? Ладно. До завтра разговоры подождут. Спать хочется больше, чем болтать. Ведут они себя вполне миролюбиво. Кто его знает? Может, они просто путники с большой дороги.

Бывший рыцарь поднялся по лестнице, открыл дверь своей спальни, снял доспех, приставил к стене меч и лег в постель, забывшись глубоким сном.