Медбрат

Григорий Дюков, 2023

Что плохого в Америке 50-х? Эпоха рок-н-ролла, роскошных автомобилей и красивых костюмов, одним словом – праздник! Но только не для одарённого мастера медицины Джимми Питерсона. Добившись лучших результатов в медицинской школе, он решает оставить учёбу и уйти работать по другую сторону закона ради жизни, которую заслуживает по праву. Отныне он спасает жизни гангстерам: людям с плохой репутацией и тугим кошельком. Но чем больше “пациентов”, тем больше проблем и препятствий на пути. Чтобы достигнуть совершенства и признания, Джимми готов пойти на любые меры, но приведут ли его амбиции к тому, чем заканчивают все гангстеры из подобных историй…

Глава 6. Рабочие будни

Меня разбудил телефонный звонок. Головная боль от интоксикации алкоголя была мучительной: будто мозг засунули в бутылку и по ней стучали бейсбольной битой. Не знаю, как и в каком состоянии вчера доехал Фрэнк, но я был уверен, что ему было точно так же плохо, как мне. На полу валялись три, четыре, пять… Девять банок пива и две от дешёвого, но крепкого виски. Рядом была небольшая лужа от содовой, которую я наскоро вытер носком. Телефон продолжал звонить, разрушая мою голову. Нехотя встав со скрипящей кровати, я взял трубку.

— Ало? — удивительно, как членораздельно я разговаривал.

— Сейчас подъедут мои ребята.

— В семь утра? С ума сошёл?

— Взялся за работу — исполняй свои обязанности. Жди их через полчаса.

— Положись на меня.

Услышав гудки, я положил телефон, протёр глаза, а затем, умывшись холодной водой, стал убирать квартиру. Было стыдно: кто ж знал, что операция будет на следующий день? В стакане воды растворилось три таблетки аспирина, я выпил всё залпом. Когда сквозь окна пробился солнечный свет, слепящий глаза, в комнате стало гораздо веселее: можно было готовиться к работе. В моём чемоданчике, с которым я переехал, лежало медицинское оборудование, на котрое копил целый год. Я аккуратно расложил все предметы перед собой, уделив внимание каждому, но меня всё ещё мучило похмелье. Жирный кусок курицы, пачка молока, пару походов в туалет и холодный бодрящий душ — всё помогло скрыть мешки под глазами, плохой запах изо рта и вялость движений. На минуту захотелось прилечь и подремать, но не вышло: не успел я убрать бутылки, как раздался яростный стук в дверь. Я встретил гостей, кем оказались два здоровых брюнета. Потрёпанные кожаные куртки смотрелись очень стильно, но ботинки были чем-то испачканны. Они вносили молодого худощавого парня, чья нога была в крови, а штанина разорвана в клочья. И как они затащили его на третий этаж?

— Что произошло? — мой голос всё ещё сипел.

— Собаки. — ответил басом парень с зубочисткой.

По моей просьюе ребята положили его на стол и сняли одежду, пока я осматривал больного. Зрачки реагировали на свет, пульс стабильный. Парень волновался, часто дышал и боялся смотреть на свою рану, но лежал смирно. Когда я осторожно провёл пальцем по ноге, он выругался и сдержал крик. Кровотечение не сильное, важные вены не были задеты. Самый большой риск — инфекции или ампутация. Надев перчатки, я сделал замечание итальянцу в солнцезащитных очках: никаких сигарет в моём доме.

— Может её водой промыть?

— Слышь, Генри, доктору лучше знать. — парень в очках начал мне нравиться.

— Не, мысль хорошая.

Я взял склянку спирта, предупредив больного о жгучей боли. Парни подошли и схватили его за руки и ноги, худощавый сдержанно кричал.

— Собака была дворовой или домашней?

— Чёрт, ты бы видел этот золотой ошейник.

— Хорошо. — я похлопал больного по плечу. — Бешенством не заразишься. Скорее всего…

— Так он жить будет? — спросил Генри.

— Что за глупый вопрос? — снисходительно ответил я. — Возьмите пока швабру в клодовке, сломайте пополам.

Пока громилы её искали, я увидел торчащий из плоти зуб. На миг, стало жалко пса. Проведя рукой по инструментам, я выбрал средниц пинцет и сел на колени, посветив настольной лампой на окровавленную ногу. Позади раздался треск: парни нашли швабру.

— Держите его как можно крепче.

Ребята подошли к краю стола, крепко схватили раненого и ждали моей команды. Я вытер свойпот с лица рукавом, собрался с духом и крепко схватился за клык. Как бы я аккуратно не работал, зуб продолжал торчать, действуя мне на нервы. Пацан дёргался, выл, но крепко держался за парней. Я тащил клык, капли пота стекали по лбу, парни не шевелились. Наконец спустя несколько минут, инородный предмет был удалён. «Сейчас будет больно» — подумал я. Взяв склянку спирта я быстро дезинфицировал ногу пациента, отчего тот ударил меня ногой по челюсти, но я выдержал и уже спустя минуту стоял с ниткой и иглой в руках. Когда рана была зашита, я обработал её ещё раз, чисто для подстраховки. Надо же, справился за двадцать две минуты. Я стал перевязывать ногу бинтами, затем приложил палки от швабры и сделал нечто вроде шины Дитерисха, чтоб нога поскорее выздоровела. Помню, как ставил её в университете. Парень мог бы и так пойти на поправку, но ноге нужен был полный покой. Как только пациент перестал дёргаться и начал медленно приходить в себя, он отпил виски, выругался, пересел на диван и проспал полчаса.

В небе высоко стояло солнце, за окном проезжали машины, из соседних окон играло радио, город медленно оживал. Вдали я слышал, как дети играли рядом возле автобуснй остановки. Мы говорили с братьями Маронни на отвечённые темы: политика, миграция, истории из жизни, женщины. Они оказались приятными ребятами: их можно было принять за грузчиков или шовёров, если б не пистолет за пазухой. Тем временем Робби пришёл в себя, я спокойно сел и объяснил ему, что нужно для ремиссии: покой, регулярные ванны и дезинфекция раны. Никаких перемен температур, сильных нагрузок и наркотиков.

— Это… — начал Генри. — Чарли уже в машине, а Робби я отведу сам. Вот оплата. — он передал конверт. — Хорошего дня, мистер Питерсон.

— Погоди. Накинь ещё пятьнадцать долларов?

— За что? — он развёл руками.

— За швабру.

Скривив лицо, он передал мне купюру, после пожал руку и уехал. Подойдя к окну, я видел, как Чарли и Генри сажали Робби на заднее сиденье глянцевого автомобиля. Чёрная машина со стильными дисками на колёсах, стёкло было чистым, зеркала — стильными. Ребята уехали быстро, оставив следы от колёс.

Я закрыл дверь, убрал улики, и приготовил обед: чизбургер с мятой картошкой и кружку пресного американо. Должен признать: чизбургер был неплохим. А вот про картошку тоже самое сказать не могу: какую-то каша бледно-жёлтого цвета. Не люблю пить кофе с сахаром, однако на этот раз пришлось: я его слегка передержал. Поев и умывшись, я был готов открыть конвер. Казалось, что может сделать это утро ещё лучше?

Денежная сумма была больше, чем в прошлый раз. У меня подкосили ноги, и я рухнул на стул. Столько перспектив появилось в моей голове… Да с такой зарплатой я мог бы накопить на хорошеньки гардероб за месяц, а через полгода и домик можно было бы построить. В деловом квартале, причём! Сделав радио погромче, я открыл настешь окна назло соседям и стал подпевать игравшей песне. Я переложил деньги в кошелёк и думал, как бы отметить своё повышение. Обязательно нужна была хорошая компания, а Фрэнк явно будет занят вечером. “А давненько у меня не было свиданий” — подумал я, набирая знакомый номер.

Узнав, что я собрался посетить один из самых дорогих ресторанов города, Кларис завизжала как девочка. Её голос был оптимистичным, она начала лихорадочно примерять платья, и так увлеклась, что напрочь забыла обо мне. Я договорился подъехать к её дому, и у меня было целых пять часов на то, чтобы привести себя в порядок. Я купил отличный серый пиджак, тёмные брюки и шикарные туфли. Весь костюм сидел на мне просто идеально, кожа дышала, туфли не давили. Даже пуговицы выглядели опрятно, и сочетались с моими голубыми глазами. Ткань приятно обволакивала тело, я чувствовал себя стройнее. Давно хотел себе купить по-настоящему хороший костюм. Когда я подъехал к её дому, был уже глубокий вечер. В букете было ровно двадцать три роз. Когда Кларис вышла из дома и взяла цветы, то подарила мне нежный поцелуй в щёку.

Я решил отвести нас в «Сицилию»: один из самых престижных ресторанов города. Квадратное здание было огромным, на верхних этажах виднелась неоновая вывеска с улыбающимся ягнёнком. Слева располагалась огромная парковка, размером с футбольное поле. Выйдя из роскошного такси, я взял Кларис под руку и сопроводил её ко входу. Все официанты были в голубых пиджаках и чёрных брюках. Выждав небольшую очередь, официант в стильных очках сопроводил нас к столику рядом со сценой. Увидев зал, я потерял дар речи, а у Кларис упала челюсть. Заведение скорее походило на оперный зал. Потолок был украшен в виде большой звёздной карты, нарисованной в стиле итальянских художников, на стенах висели репродукции картин, весь пол был обид бархатным ковром, красные шторы из того же материала, позолоченные перилла, мраморные величественные колонны, размером с дом, бордовые скатерти, большой аквариум с рыбами, дорогая мебель — в воздухе стояла атмосфера роскоши, богатства, успеха, а главное — изысканности. На большой сцене выступал джазовый оркестр: рояль занимал четверть сцены, рядом с ним была пара скрипачей, человек с контрабасом и обворожительная солистка в облигающем белоснежном платье. Половина зала смотрела только на её грудь, но её голос играл на струнах души. Нас провели к столику, Кларис села напротив, пока я начал рассматривать меню. Она надела серьги, которые я видел на прошлом свидании, но на ней было новое чёрное платье, с неприлично большим вырезом.

— До сих пор не могу поверить, что мы здесь. Тебе нравится? Скажи, что нравится!

— Безумно. Особенно нравится то, что я сижу рядом с тобой.

Она покраснела и коснулась меня ногой.

— Что будете заказывать? — спросил наш официант.

— Мне стейк средней прожарки и красное вино. И… Яблочный пирог.

— Я бы вам его искренне нерекомендовал… — прошептал официант, с улыбкой на лице.

— Я хочу попробовать яблочный пирог.

— Филе-миньон очень плохо сочетается с яблочным пирогом.

Он растерянно оглядывал нас обоих, стараясь быть вежливым, но настойчивым. На миг я встал и похлопал его по нагрудному карману, суя туда купюру.

— Неужели мне не хватит и ста причин, чтобы описать мою любвоь к яблочному пирогу?

— Пирог будет подан в лучшем виде! А что желает юная мисс?

— Мне пожалуйста салат и треску на грилле. — улыбнулась Кларис

Парниша удалился так же стремительно, как и ушёл. Эх, если б я такие чаевые получал, может, тоже в официанты пошёл.

— Что ж, давно не общались.

— Интересно, почему… Ну, ладно, не охота скандалить. — она отломила кусок хлеба и запила минеральной водой из кристально прозрачного стакана. — Последнее время всё складывается просто отлично. Клиенты довольны, мне платят, всё как обычно. О! Недавно наткнулась на одну книгу, про финансы и как ими распоряжаться. Ну, на что стоит тратить деньги, а на что не стоит. Такая интересная, читать — одно удовольствие. Самое приятное — в книге было очень много пунктов, о которых я, в целом, догадывалась. Приятно.

— И на что же, по-твоему, не стоит тратить деньги?

— Не хочу показаться грубой, но… — под скирпку и саксафон Кларис развела руками, намекая на ресторан. — Это явно не очень хорошая инвестиция.

— Моё эго задето, я ухожу.

— Перестань! — она кокетливо бросила салфетку.

— И куда тогда инвестировать?

— Образование, недвижимость, здоровье.

— Ладно, дома и страховка, но образование…

— Это ты зря, Джимми. Как раз на следующей неделе иду на курсы финансовой граммотнсти. И нечего закатывать глаза: это — мой ключ к будущему успеху. Лучше купить курицу, чем одно яйцо, верно?

— Спорно…

Вернулся наш парниша в очках, красиво подав блюда. Стейк оказался очень мягким, с ненавязчивым ароматом дымка, а помидор украсил белоснежную тарелку, вино же помогало раскрыть его вкус. Что до пирога — он был таким нежным, что я закатил глаза, как только положил кусок в рот. Будто ужинал пирогом из небесных яблок. Кларис осталась довольна салатом, хоть и не дала мне попробовать.

— Хватит обо мне. Жду твоих увлекательных историй. Как практика?

— Ну… — я чуть наклонился вперёд, широко улыбнувшись. — Скажем так, мы отмечаем моё повышение.

Кларис ахнула и и хлопнула в ладоши. Её живая реакция была фантастической.

— Поздравляю! Ты ведь так долго этого хотел. В больнице Олафа повысили?

— Другое отделение. Лечу солдат, в основном.

— Опасно и рискованно. Это так заводит…

— Сколько ты бокалов вина выпила?

— Милый, это ещё треску не принесли. И как, сложнее, чем на практике?

— Потому и взялся: больше риск — больше оплата.

— Ты сам-то доволен?

— А разве не видно? Сходил в ресторан мечты с девушкой мечты.

— Ой, льстец. — она засмущалась.

На протяжении двух часов мы говорили о всякой чепухе: о кино, музыке, моде. Всё в ресторане было великолепно: официанты были вежливыми, еда — аппетитной, а музыка — зажигательной. Я даже уговорил Кларис потанцевать со мной. Музыканты ненавязчиво играли со сцены, на них светили яркие прожектора, а богатые и счастливые люди танцевали вальс. Я положил руку ей на талию, она подошла ближе и положила свою руку мне на плечо. Певица так вытягивала ноты, что остаться к её исполнению равнодушным было преступлением против человечества. Алкоголь, чувства к Кларис, новая работа — всё стало таким лёгким, непринуждённым. У меня даже не было желания сдерживаться: от моих комплиментов Кларис явно засмущалась, но мне было всё равно, ведь они шли от сердца. На миг я пересёкся взглядом с официантом в очках: он улыбнулся и кивнул головой. Забылись все трудности, проблемы с Шепардом и даже тот факт, что моя квартира — помойка. Всё было совершенно потрясающе, и в голове будто что-то щёлкнуло. Вечер в “Сицилии” — не просто свидание, а путёвка в ту жизнь, которую я заслужил. Своей работой, терпением, упорством и желанием развиваться — вот тот уровень, к которому я хочу и буду стремиться. Роскошь, изысканность, престиж. Жаль, здесь нет моих родителей: они бы кусали локти от зависти. Единственное, чего мне не хватало — дорогих часов на запястье, но это — вопрос времени.

К одиннадцати часам вечера мы вышли, облокотившись друг на друга, и сели в такси. Поездка была недолгой, мы всё время держались за руки и смотрели на огни ночного города. Из-за выпитого вина я не испытывал стыда перед Кларис за свой небольшой беспорядок, да и она не обратила внимание на квартиру. Пока я разувался, она стала искать подходящую атмосфере радиостанцию. Решила остановиться на блюзе. Я подсел с двумя чашками, только вместо кофе там было вино.

— За нас. — Мы чокнулись.

— Ой, слушай, Джимми! — она положила руку мне на плечо. — Ты так и не рассказал про ту девушку, которой хотел сделать подарок в рождество. Как её звали…

— Кэт…

— И что случилось?

Допив вино, я положил руку ей на талию и прижал к себе. Так было легче вспоминать.

— Я копил деньги на подарок. Полгода работал, и решил в канун рождества подарить ожерелье, о котором она давно мечтала. Пришлось встать в 6 утра дабы занять очередь, и после спора с консультантом наконец, купил дорогое серебрянное ожерелье с именной гравировкой. И вот, я бегу с этим свёртком в руках, и вдруг появился Майкл Браун. Слово за слово — началась потасовка, а через пару минут за нами гонится полицейский. Только когда я убежал, то нащупал дыру в кармане, где лежало ожерелье.

— О боже… Мне так жаль…

— На следующий день я пришёл к Кэт и рассказал всё как есть. Думал, она меня поймёт. — я протёр влажные глаза. — Но на её шее было что-то серебрянное с гравировкой “Любимой Кэт”. Ох, и много грубостей я тогда наговорил. Слушай, я тогда сильно посорился с родителями, и еле как сдал экзамены, плюс эта практика… За словами я не следил в тот вечер, как и она. “Как ты посмел присвоить заслугу Майкла себе? Ничего не добился, а теперь лжёшь в глаза” — я рассмеялся с горечью на сердце. — И где карма была в тот момент, когда мне разбили лицо тарелкой? Разве это справедливо? Месяцы работы в невыносимой клинике, а из-за этого урода я потерял деньги и…

— Джимми…

— Нет, послушай, дело не в ожерелье. Почему она так легко ему поверила? У меня на лице написано “лжец”? Так почему она так поступила?! Почему эта неблагодарная дрянь так со мной поступила?!

— Джимми, ты меня пугаешь.

Кларис вжалась в диван и смотрела на меня с широко открытыми глазами. Сам не понял, как обнаружил себя стоящим в гостинной с пустой бутылкой. Закрыв лицо руками, я успокоился и извинился, сев обратно.

— После часа ругани она вышвырнула меня на мороз. В канун рождества. Я встречал его один, с жутким похмельем на следующий день. — по моей щеке катилась слеза. — Мы не переписывались. Учится сейчас на адвоката, живёт где-то в Канаде. Это — всё, что я знаю. Ни один человек не принёс мне столько боли как Кэт. И что мне за люди попадаются? Шепард, Браун, Кэт… Может, именно из-за низ я стал грязным циником…

Кларис взяла мою руку, я взглянул в её глубокие и чистые глаза. Никто не смотрел на меня так, как она.

— Я понимаю твою боль, Джимми. Если спросишь меня, мне кажется, твоя чёрная полоса закончилась.

Она крепко поцеловала меня, обхватив шею. Её помада была со вкусом черники. Одно её присутствие сделало мой вечер. Рядом с Кларис я чувствовал, что живу. Когда она отодвинулась, то продолжала смотреть в глаза так, будто смотрела в космос. Её зрачки расширились, чёрные волосы легли на плечи, щёки покраснели. Я приобнял её, поцелова в лоб и мы стали безмятежно сидеть на старом диване. Радио играла романтическую мелодию, за окном горели фонари, в квартире стоял приглушённый свет настольной лампы. Мы лежали рядом в полной тишине, и в момент, когда она заснула на моём плече, в голове пробежала мысль: кажется, я влюбился.