Медбрат

Григорий Дюков, 2023

Что плохого в Америке 50-х? Эпоха рок-н-ролла, роскошных автомобилей и красивых костюмов, одним словом – праздник! Но только не для одарённого мастера медицины Джимми Питерсона. Добившись лучших результатов в медицинской школе, он решает оставить учёбу и уйти работать по другую сторону закона ради жизни, которую заслуживает по праву. Отныне он спасает жизни гангстерам: людям с плохой репутацией и тугим кошельком. Но чем больше “пациентов”, тем больше проблем и препятствий на пути. Чтобы достигнуть совершенства и признания, Джимми готов пойти на любые меры, но приведут ли его амбиции к тому, чем заканчивают все гангстеры из подобных историй…

Глава 4. Форс-мажор

Дурацкий сон испортил всё утро: я ходил в подавленном настроении до обеда. Эта ночь прочно поселилась в моей голове. Ну не мог же он угнать машину! Только не Фрэнк. Пришлось сходить в магазин, чтобы как-то отвлечься. Погода была хорошая: солнце приятно припекало, ветер давал прохладу, пение птиц выкинуло глупости из головы. Я даже не пожалел потратить четыре доллара на свежую газету. Поднявшись по лестнице, я открыл дверь, разложил продукты, выпил прохладной воды и начал читать объявления в надежде найти работу. Старенький радиоприёмник продолжал играть блюз, но вдруг…

— Срочное включение: к нам попал эксклюзивный материал с места событий. — Я сделал радио погромче. — Два бандита в масках угнали инкассаторский фургон. Если вы увидите двух мужчин в кожаных куртках с масками на лицах, немедленно сообщите в полицию. Особые преметы: Один бандит — крупного телосложения, итальянец, пулевое ранение в ноге и груди. Второй — высокий, слегка подкаченный, молодой. Полиция уже нашла пустой фургон в реке, однако сами подозреваемые скрылись с места преступления…

От нервов захотелось пить. Я резко встал с дивана, аж в глазах потемнело, но вдруг раздался настойчивый стук в дверь. Я взял в руку небольшой скальпель и медленно подкрался к двери. Услышав знакомый голос, я открыл дверь и встал в ступор.

На пороге стоял Фрэнк в кожаной куртке и грязных джинсах. Он был мокрый и бледный. Рядом с ним — человек, которого описыали в репортаже. От плеча до бедра виднелся кровавый след, он глубоко дышал и корчился от боли, стоя на одной ноге.

— Чё стоишь?! Тащи бинты!

Не успел я и словом обменяться, как Фрэнк положил человека ко мне на стол, скинув лишние вещи. Я стоял несколько секунд, затем подошёл ближе чтобы осмотреть раны. У напарника Фрэнка было несколько неглубоких пулевых ранений, жизненно важные органы, на первый взгляд, не задеты, жара нет, лёгкие судороги от шока. Приложил руку к шее. Пульс есть, быстрый.

— Да ради всего святого, Джимми! — от тряски Фрэнка я пришёл в себя. — Он умирает!

Послышалась ругань на итальянском. Я посмотрел на Фрэнка: напуган так же, как и я, но один из нас должен был думать холодной головой.

— Неси белую коробку с красным крестом. Лежит в ванной.

Я закрыл дверь на ключ, снял с итальянца кровавую рубашку и швырнул на пол. Фрэнк уже вернулся с коробкой.

— Положи её в мусорный мешок и принеси спирт.

— Как он выглядит?

— Коричневый флакон с белой крышкой, стоит на… — Вспомнил, что спирта не было. Я выругался, итальянец схватил меня рукой за грудь, затем отпустил. — Крепкий алкоголь поможет. Поищи на кухне. И ничего не разбей!

Он побежал на кухню, пока я осматривал раны. Небольшое отверстие в плече, возможно повреждён плечевой сустав. Быстро оглядел ноги. Ещё рана, возле ахилесого сухожилия. Толстый волосатый мужчина, лет сорока, продолжал быстро дышать и стонать от боли. Аккуратно провёл пальцами по плечу, блеснуло что-то медное и маленькое. Это плохо. Я засунул тряпку незнакомцу в рот: первое, что попалось на глаза. В суматохе я достал все нужные предметы.

— Фрэнк! Крепко держи его руки.

Выждав пару секунд, я закрыл глаза, сделал глубокий вдох, собрался с силами и одним движением вытащил пулю, провернув пинцет по часовой стрелке. Мужчина сразу стал дёргаться и кричать от боли, упираясь ногами в столик. Я бросил пулю на пол и положил пинцет на стол, затем стал лихорадочно лить виски на рану. Фрэнк держал его так сильно, как мог, но итальянец в порыве ярости ударил меня ногой по левому ребру. Терпимо. Но на ноге была ещё одна рана, забитая грязью. Я достал несколько ватных палочек и, игнорируя своё бешеное сердцебиение, стал аккуратно и быстро промывать рану. Через пару минут его нога была крепко перевязана бинтами, а на лбу лежало холодное полотенце. Итальянец стал медленно приходить в себя.

— Так, хромать не будет, а плечо скоро заживёт. Полежит несколько дней дома и всё.

Фрэнк встал и осмотрел больного, который перестал дёргаться.

— Джимми, что ты сделал? Почему он не движется? Он умер?!

— Расслабься. Ничто иное, как болевой шок.

— Чего?

— Ох… От больших ран организм не выдержал эмоциональной перегрузки. Он так экономит энергию и спасается от…

— Давай простым языком.

— Очнётся часа через три. Может раньше. А теперь скажи, что ради всего святого тут происходит?! Кто этот человек? Почему он в крови? Почему ты поехал ко мне? Как тебя не заметили? С чего ты вообще взял, что я буду у себя дома?

— Джимми, клянусь, я всё объясню, но не сейчас.

— Сейчас — самое время! У меня в комнате бандит, а на полу — кровь, что прикажешь делать?

— Друг, просто дай мне время.

— Дать время на что? Куда ты…

Не успел я закончить, как Фрэнк пулей спустился по лестнице, перепрыгивая пролёты. Оглядываясь по сторонам, я быстро выбросил мусор, закрыл дверь на щеколду и наскоро прибрался в квартире, открыв окна настешь, чтобы запах крови не задержался. Хорошо, что никто их соседей не стал свидетелем этого абсурда. Его громкие шаги слышали, кажется, все. Сделав большой голток виски из горла, я бегло осмотрел швы и раны, которые поставил. Операция была не идеальной, зато быстрой, а для первого раза — так вообще отличной. Через пару минут я наконец-то смог выдохнуть и достать из холодильника сэндвич с тунцом и бутылку холодной содовой. Я сел напротив и стал сделить за спящим.

Только сейчас замети, что у брюнета была загорелая кожа. Волосатый живот поднимался и опускался, иногда случались маленькие судороги. На шее виднелся небольшой шрам, кажется, от ножа. На нём был строгий костюм, на ногах — ботинки из качественной кожи. Под рубашкой, которую я выбросил, была окровавленная майка, запястье украшали дорогие часы. На руке, возле плеча, была тюремная татуировка морского конька, но самое страшное — на мизинце виднелось золотое кольцо с чёрным камнем. От греха подальше, я переодел его в свою одежду, которая была в шкафу, и прикрыл украшения одеялом. Он был такой толстый, что даже штаны застегнуть не получилось. Четыре стука в дверь, от которых я чуть не получить инфаркт.

— Полиция! Откройте!

Я упал с кресла на пол, затем быстро привёл себя в порядок и ещё раз осмотрел комнату.

— Сэр, немедленно откройте, иначе я буду вынужден применить меры. Считаю до трёх.

Я с невинным видом открыл дверь, перегородив проход на кухню. На пороге стоял полицейский в чёрных ботинках, голубой рубашке и солнечных очках. За ухом торчала сигарета, сам он был низкий и тучный.

— Добрый день, сэр. Офицер Роберт Донован. — он распахнул свой жилет, показав полицейский значок. — Вы слышали что-нибудь о сегодняшнем ограблении инкассаторской машины?

— Да, я слышал. Передавали по радио. Ужасно, что такое происходит! Вы их поймали?

— Собственно, по этому поводу я и пришёл к вам. Вы не видели двух людей? Один такой толстый, а второй повыше.

— Но я ведь живу на третьем этаже, и мой вид из окна — ближайшая помойка. С чего вы взяли, что я видел этих двух негодяев? — только сейчас заметил, что я нервно постукивал пальцами по дверному косяку.

— Я опросил людей этажами ниже, они ничего не видели. Может, вам повезло больше?

Я развёл плечами.

— Простите, но я весь день ухаживал за дядей. — я перешёл на шёпот, приложив палец к губам. — Сейчас он спит.

— За дядей, говорите? А это у вас…

Он обратил внимание на небольшие капли крови, ведущие в мой дом. Я почувствовал, как холодный пот вскочил у меня на лбу, а сердце стало биться чаще. Сглотнув, я улыбнулся.

— Здесь за углом есть отличная мясная лавка, называется «Рай телёнка». Мы из Румынии, а дядя обожает наше национальное рагу. Кстати, советую посетить. Бургеры у них что надо!

Он подозрительно посмотрел на меня. По моей спине пробежали муражки, и я чувствовал, что влип по-крупному. Никогда мне не было так страшно. Полицейский улыбнулся и мягко похлопал себя по толстому животу.

— Благодарю, но я на диете. Слежу за весом, мистер…

— Питерсон. Джеймс Питерсон. — я выругался про себя. — А всё же в лавку советую сходить: лишний бургер вам не помешает.

Мы оба посмеялись.

— Правда? Что ж, спасибо, мистер Питерсон.

— Может, чашку кофе? — Я был уверен в его отказе: офицеру нужен свидетель, а не беседа в компании отзывчивого юноши.

— Нет, благодарю. Извините за беспокойство. Хорошего дня.

Развернувшись, он начал спускаться по лестнице и достал сигарету. Закрыв дверь, я тут же выдохнул. С меня свалился огромный ком стресса, я вернулся на кухню, сел в кресло и просто стал глубоко дышать. Самое страшное было позади.

Целых три часа, до красного заката, я почти не двигался. Прямо в моей комнате лежала машина для убийства, агрессивная и безжалостная… Я до этого никогда не общался с бандитами, тем более — с мафией. Организованная преступность была главным бичём америки 40-х годов, но только сейчас она добралась до Харбортауна. Хотя, мафия была всегда. Я думал, как бы ничего плохого не случилось с Фрэнком, мной или ещё хуже: Кларис. Ни один из нас не достоин того, чтобы связываться с мафией. Не важно, сколько у них денег, власти или женщин, это — нарушение закона. Хотя… Вспомнились часы и кольцо итальянца. Наверняка, это очень дорогие часы. Интересно, сколько у него было денег, в каком доме он жил, по каким заведениям ходил?

Гангстер тихо проснулся, и начал вести себя так, будто он — хозяин дома. Мужчина медленно пересел на диван, взял мой сэдвич со стола и начал жадно есть, не обращая на меня внимания.

— Вижу вам намного лучше. — возмутился я.

— Да, чувствую себя лучше всех. Тони Россини и не такое переживал. — он громко чавкал и говорил с набитым ртом, запивая содовой. — Скажи, парень, у тебя есть что-нибудь сладкое? Кексы там, или пончики. На вот, пара баксов. Принеси.

Во мне кипела ненависть. Мне хотелось сказать что-то вроде “слушай меня внимательно, наглая свинья, выметайся из моего дома!” Но стоило мне увидеть кобуру на ремне…

— Сэр. — я говорил медленно и чётко. — При всём уважении, позвольте дать вам врачебную рекоммендацию. Советую вам пару дней оставаться дома и не пить спиртного. А теперь, прошу покинуть мой дом.

Тони посмеялся, в шутливой манере достал пушку и снял с предохранителя.

— Всё ещё просишь? — в наглых глазах блеснул азарт.

— Вы не выстрелите.

— Рабочий квартал, малой, а ты — свидетель. К тому же, ты у нас… Живёшь бедно. По тебе даже плакать не будут, будь уверен. Слишком никчёмен.

Тони наставил ствол на меня с ухмылкой на лице. Внутри мне хотелось встать на колени и умолять о пощаде. Но я понимал: под таких ребят нельзя прогибаться. Когда он достал сигарету, продолжая угрожать пистолетом, я холодным тоном громко произнёс:

— Я запрещаю курить в своём доме.

Вена на лбу Россини вспухла, глаза стали большими. Он резко подошёл ко мне и ткнул пистолетом прямо в сердце, приложив ладонь к уху.

— Мне не послышалось?

— Я сказал, я вам запрещаю курить в своём доме. Вы живы благодаря мне. — я поднял окровавленные руки, он смутился. — Кодекст чести, как никак. А теперь опустите пистолет. — я почти сказал “пожалуйста”, но вовремя остановился.

Толстый мужчина с большим лбом стоял в моём доме, в моей расстёгнутой рубашке, угрожая при этом пистолетом. Я знал: дам слабину — подпишу смертный приговор. Я не отводил взгляда. Видимо, Россини этого не ожидал. Я тоже. Что-то в его глазах блеснуло, он громко рассмеялся и убрал пистолет. Затем гангстер позвонил кому-то и рассказал что с ним случилось. “Всё доставили, следов нет. Чисто."Как только он собрал свои вещи, то посмотрел на меня а затем достал из кармана кошелёк, отсчитав приличную сумму.

— Заслужил. До скорой встречи.

— Надеюсь мы больше не встретимся. — я процедил это сквозь зубы,.

— Ошибаешься, парень! — он неприятно похлопал меня по щеке. — Мы встретимся скорее, чем ты думаешь. И вот совет: в следующий раз будь вежливее с человеком моего положения. Ciao!

Он улыбнулся и вышел из дома, насвистывая “Bella, ciao”. Я закрыл дверь и снова сел в кресло, откинув голову. Когда я отдышался и наконец-то смог мыслить с холодной головой, то пересчитал деньги. Огромная сумма, которой мне хватило бы на три месяца! Голова гудела, в квартире стояла давящая тишина, а сердце разрывалось и требовало ответов. Я сел в кресло и стал отпивать виски, наблюдая закат. Оставалось только ждать Фрэнка.

***

В ночи, где-то в двеннадцать часов ночи, раздался тихий и осторожный стук в дверь. Я сильно напрягся, но всё же встал и пошёл открывать, стараясь не шуметь. Вдруг Фрэнк привёл своих друзей?

— Кто там?

— Это я, Джимми.

Момент истины настал. Как только дверь открылась, я отрезал себе обратный путь.

— Хвоста не было? — он покачал головой. — Заходи.

Я закрыл дверь, Фрэнк молча кивнул, после чего подошёл к холодильнику. Ком в горле становился больше, а сердце билось быстрее. Капли пота стекали по лбу, руки трястись. Я ещё никогда так не нервничал. Вспомил главный принцип врача: хладнокровие. Только сейчас заметил, что вид у него был потрёпанный, а на белых рукавах оставалась грязь и пятна от машинного масла. Возле левой брови была небольшая ссадина.

— Ты ударился?

Он вздохнул.

— Ну, можно и так сказать. — он хлопнул в ладоши, готовясь к тяжёлому разговору. — Ладно, Джимми, всё скажу. Только никому…

— Фрэнк, здесь я ставлю условия. Ты пришёл ко мне с раненым гангстером и копом на хвосте, рискуя моей жизнью и свободой, и только благодаря мне ты в безопасности.

Видимо, он надеялся, что я не стану задавать лишних вопросов. Он смотрел, пытаясь найти хотя бы часть прежднего доверия.

— Как ты познакомился с этим… Дони.

— Тони. В феврале пришёл к нам в мастерскую, хотел починить старенький Шевроле. Стив не стал браться за “кусок дерьма”, мы поссорились, я работал один. Тони заметил, как я быстро и “ловко чиню машины” и предложил работу. Я понятия не имел, о чём он попросит, клянусь! Знаешь, из всех в мастерской он был единственным, кто относился ко мне с уважением. Всё слушал, не перебивал, не смеялся — нормальный мужик! — Фрэнк ударил кулаком по столу, выпил стакан воды и продолжил. — Со временем я стал чинить тачки только для Тони и его людей. Я сразу понял: итальянцы в костюмах на “американских толстяках” — ребята Тони. Никого не хотели видеть, кроме меня. За вечер получал около 120 долларов, а это — неплохие деньги. Сказали, я — парень с задатками. На прошлой неделе Тони начал ругаться со Стивом: оставил ключи в салоне. Ну а я что? Я с разрешения всркыл замок, завёл авто, решил проблему. Потом он предложил отвести его к кафе. Стив был против, но я сел за руль и отвёз в небольшой итальянский рестран. По дороге он много говорил о доверии, о том, что я надёжный парень. Сказал, что такие люди ему нужны…

— Долго ты так с ним общался?

— Почти три месяца. Я ж не знал, что он из этих, не смотри на меня так!

— Хорошо.

— Короче, ему нужен был хороший водитель. Сказал, приехать утром к городской ратуше. Откажусь — труп, соглашусь — преступник. Представь, какого мне. А я ведь молчал до последнего, и пошёл к тебе только потому, что ты — надёжный человек. Короче, я должен был увести фургон. Замок оказался простым, но я не подумал о сингалке. Я вёл, Тони стрелял. И тут этот пёс, как на зло, выбежал на дорогу. Машина в хлам, Тони ранен. А до тебя было рукой подать! Позже я перепрятал деньги, отлежался в кафе и сразу же рванул к тебе.

Мы сидели в тишине. Фрэнк стоял и ждал реакции. Будь я на месте Фрэнка…

— Мне нравится работать в автосалоне, но зарплата — гроши. Да и Стив — тот ещё козёл.

— Почему ты не найдёшь новую работу?

— А зачем? Мне нравится шум мотора, запах бензина, звук стёртых колёс, нравится держать гаечный ключ в руках… Тони понимает это, и слушает меня.

— Никто, кроме гангстера тебя не понимает…

— Не надо делать из себя святого, Джимми. Я говорил с Тони. Сколько он тебе дал?.

— Восемьсот пятьдесят долларов.

— Даже больше, чем мне. И ты у него на хорошем счету. К слову, об этом. — он сделал глубокий вдох, на его лице пробежала мимолётная улыбка. — Он предлагает работу.

— Работу? На мафию? — я истерично рассмеялся. — Да я ни за что…

— Слушай, Джимми, долго на шее у родителей будешь сидеть?

— А что ты…

— За один день ты получил столько, сколько не получил бы и за три месяца. А тебе и так не платят за практику.

— Меня посадят! Или, ещё хуже, прибьют.

Фрэнк тяжело вздохнул, подошёл ко мне и положил мне руку на плечо.

— Я видел, Джимми, как ты убиваешься. Как долго будешь хоронить талант хирурга? Сам подумай: тебя впервые оценили по достоинству, причём незнакомый человек. Видел бы ты, как он всем рассказывал про “храброго пацана, который голыми руками вылечил его”.

— Он так говорил? — я повернул голову.

— А то! Тем более, Тони не нужен твой опыт работы или практика. Ему нужны умения и преданность. Это он ценит больше всего.

— Это очень опасно, пойми. — в моём горле будто что-то мешало, сердце билось чаще. — Тюрьма — это всё! Карьера и жизнь загублена, ты идёшь либо уборщиком, либо механиком. Я… Я не знаю…

— Думаешь, я сам не боюсь? Да мне куда страшнее твоего! Облажаюсь я — потяну тебя за собой, а оно мне надо? Слушай… Это всё очень запутанно, и я уверен, что поступаю неправильно. Но будь ты на моём месте, то тоже предложил бы лучшему другу работу мечты.

— Но всё же, это всё так странно, что…

За окнами прозвучала полицейская сирена. Я мигом заслонил шторы и прижался к стене, Фрэнк продолжал оставаться на месте. Машина проехала, я выдохнул. Когда мне протянули стакан с виски, я понял: он по-прежднему мой друг. “Но будь ты на моём месте, то тоже предложил бы лучшему другу работу мечты."

— Ну и день.

— И не говори. — Фрэнк похлопал по плечу. — Подумай о работе, Джимми, серьёзно. Тебя уважают, о тебе заботятся…

— По-твоему, это веские поводы вступать в мафию?

— Просто лечи людей, словивших пулю. Я замолвлю за тебя словечко перед Тони, только свистни. И ты в любом случае останешься моим лучшим другом. Набери, как примешь решение.

Когда Фрэнк вышел, я остался наедине со своими мыслями. За окном был глубкойи вечер: всё стихло, соседи давно легли спать, в соседнем доме горела пара окон. Только лунный луч одиноко освещал пустую комнату. Сидеть в темноте было комфортно, будто я был отрезан от внешнего мира. Всё это выглядело так странно, будто я попал в дурной сон, где совсем скоро появится гусеница, курящая кальян. К таким моментам никогда не бываешь готов. Я оглядел потрёпанную квартиру, из которой не вылезал почти год. Страшно было осозновать, что это — потолок. Столько противоречивых эмоций за день, мне было тяжело заснуть. И ведь не у кого просить помощи: Кларис не поймёт, друзей нет, а звонить родителям — себе дороже. Начнётся ссора, меня вновь назовут неблагодарным, скажут, что я должен обеспечить им старость, а потом они обиженно повесят трубку. Я ходил из стороны в сторону, рассматривал отражение в зеркале, дышал свежим воздухом у окна, лежал с открытыми глазами на диване и даже думал о ночной прогулке в неблагополучном квартале, настолько мне было тяжело принять решение. Что-то отговаривало меня от этой затеи. Чувство, будто на меня напала лихорадка, грудная клетка содрагалась от холода. В голове еле слышно шептал внутренний голос. Мол, я делаю неправильные вещи. Очевидно! Разве оно мне надо? Я не то, чтобы остро нуждался в признании или деньгах, но мафия… Они и правда хорошо одевались, имели отличные тачки, богатые дома и прочие радости жизни. Вдруг я перееду в деловой квартал? С другой стороны, мне также было страшно за Фрэнка, и я не хотел видеть себя человеком, переступившим закон, но если я проведу ещё полжизни в этой дурацкой больнице Олафа… В одном Фрэнк был прав: мой труд никогда не ценился. Плох ли тот человек, который не пользуется возможностью реализовать себя? Свои таланты? На войне все средства хороши. На глаза попался телефон. При лунном свете белоснежный диск стал более синим, загадочным. Один звонок, одна минута — и у меня было бы всё, о чём можно было мечтать парню из Юты. Я остался наедине со своими мыслями, и я сидел в квартире до тех пор, пока не принял решение позвонить.