Сирийский марафон. Предтеча. Красная Поляна

Григорий Григорьевич Федорец, 2023

2014 год. Россия готовится к Олимпиаде в Сочи. Готовятся к этому событию иностранные спецслужбы и террористы. Группа капитана Кайды участвует в обеспечении безопасности олимпийского праздника.

Офицерам Сил специальных операций России, павшим и живым, посвящается!

Глава1. «На горе Арарат растет красный виноград»

После Итум-Кали дорога с каждой сотней метром переходила в иной статус, неумолимо стремясь к понятию тропы. Шишига, то козликом подскакивал на каменюках размером куда как более, чем тот пресловутый булыжник, о котором с пафосом вещали отцы-основатели пролетарских революций, то ухал колесом в очередную вымоину, отчего подвеска тягостно вздыхала, временами переходя в изысканный мат.

— Колдобина на колдобине и колдобиной погоняет, — Носорог улучил момент относительно спокойной езды, практично держа рот слегка приоткрытым. Прикусить язык при таком родео — пол беды, а можно и оттяпать кончик. — Слава Богу с ночевкой свезло.

— Угу, погранцы в Итум-Кали устроились шикарно, — кивнул Кайда, поправив съехавшую с жесткой скамейки импровизированное сиденье из свернутого в четверо маскхалата. — По местным меркам Хилтон. Особенно по сравнению с дорогой. Того и гляди, выкинет к ядрене фене за борт.

— Ха, вы на бэху гляньте, — Хоттабыч, сидевший у заднего борта с откинутым пологом, кивнул на БТР-80, что замыкал колонну. — Каким чудом парни с брони до сих пор не слетели?

— Ясно каким, — фыркнул Еремеев. — Лишь бы «чудо» не поломали.

— У нас в Рязанском ротный в аналогичном случае советовал держаться зубами за воздух, — лейтенант Морозов, сидевший напротив Хоттабыча, умудрялся следить за своим сектором, держать АК-74 на изготовке и упираться ногами-руками, дабы не вылететь на очередном ухабе. — Да, причиндалы беречь. Чай не молочные зубы, новые вряд ли не вырастут.

Александр придвинул поближе ногой высокий рюкзак. Верный спутник пилигрима норовил отползти или завалиться. Кайда, откинув клапан наружного карман, извлек крупномасштабную карту, запаянную в прозрачный пластик.

— Приближаемся к точке? — Еремеев, что тот фокусник, уже держал тактический фонарик включенным. В кузове под тентом, хоть и с откинутым задним пологом, подсветка лишней не была.

Желтое пятно ползло по карте, следуя за пальцем капитана.

— Командир! С бэхи дважды мигнули, — Хоттабыч баюкал SSG-08 на коленях.

— Принял, — Александр свернул карту по прежним сгибам и, привстав, вытащил из-под пятой точки маскировочный халат. — Хлопчики, десятиминутная готовность. Седлать коней!

Колонна, оставив вонь полусгоревшей солярки и мигнув подбитым глазом левого стоп-фонаря, пропала за поворотом. В километре, скрытое взъерошенным утесом, начиналось Бечиги. Местечко непримечательное и в туристических путеводителях вряд ли упомянутое даже вскользь. Но, в рейде сие только упрощало. Да, и времена безопасных путешествий по Чечне канули в лету. Пока, по крайней мере. Александр внимательно осмотрел воинство и совсем не в киношном стиле полководцев девятнадцатого века, обронил:

— Пошли, что ли. Носорог в головной, Чупа-Чупс арьергард.

Тропинка, что оставляло селение по левую руку, хотя и выкручивала замысловатый зигзаг, вела куда надо.

— Повезло нам, — на очередном пятиминутном привале, соорудив на физиономии фальшивую радость, ухмыльнулся Хоттабыч. — Есть шанс встретить Новый год в горах под фейерверк из трассеров да взрывов гранат.

— За такой экстрим люди не малую денежку отваливают, — капитан, оседлав рюкзак, тщательно нажевывал квадратик горького шоколада. — А, нам не только нахаляву, даже боевые платят.

— На вкус и цвет…, — старший лейтенант покрутил головой, без умиления разглядывая ближайшие склоны по макушку в белом, что тот парафин, снегу. — Не, не прикалывает. Толи дело на Волге. Простор речной волны и всё такое…

— Ладно, мечтатель, — Кайда аккуратно сложил фольгу в обратном порядке и вернул плитку в боковой карманчик рюкзака. — Я, до Еремеева. А, вы, ваша светлость, выдвигайтесь следом. Пара законных минут на медитацию имеешь.

— Спасибочки, отец родной, — молитвенно воздел руки Хоттабыч, провожая взглядом капитана. — Тут каждая секундочка золото, а тут аж две минуты свалилось.

Николай, как и положено в дозоре, истуканом не торчал, устроился шагах в десяти от тропы, облюбовав здоровенный валун. Подобных каменюк, присыпанных сверху снегом на манер тюбетейки, в округе пруд пруди и разглядеть за одним из них человека, да ещё в зимнем камуфляже, тот вест. Тепловизор, конечно, решил бы задачу, да где ж его взять в столь диких местах. Дефицитным девайсом не обеспечивают даже армейский спецназ, но у спецов ССО в загашнике много чего завалялось. В тактическом ранце Еремеева такой «ништяк», как любит выражаться Морозов, имел место быть. Задача группы и условия реализации требовали. Раз надо, значит будет. Как говориться, лучшее лучшим. Дак, и задачи не тривиальные.

Как не старался Александр придерживаться обочины и обходить скрытые под недавно выпавшим снегом лужи коих на тропе множество, но… Под ботинком неинтеллигентно чавкнуло, и лепёха снега с водой, выскочив из-под подошвы, смачно шмякнулась в лужу кристальной прозрачности.

— Вы, сударь, бегемотина в посудной лавке, — матерясь под нос, он брезгливо стряхнул со штанины ошметки субстанции. — Раззява, бля!

Подойдя к Еремееву, буркнул:

— Обстановка?

— Тишь, гладь, да божья благодать, — покосился Николай и, особо не пряча усмешку, добавил. — Была.

— Сплюнь, охламон! — Кайда слегка поморщился. — Наша колея для гужевого транспорта финишировала?

— Практически, — старший лейтенант мотнул головой в сторону ближайшей сопки с приплюснутой макушкой. — Аккурат за горушку заворачивает и ales kaput, однако.

— Значится так, — капитан повторил давешние манипуляции с картой. Покрутил головой вправо-влево, прикладываясь к местности. Удовлетворённо вздохнув, почесал голову, запустив пальцы под вязанную шапочку. — Дуй до горы и обосновывайся на вершине. Вправо, надо понимать, будет урочище Амкалой. С пяток заброшенных аулов, и дорога на подобие тутошней. Проходит окраиной Тусхарой, кстати.

— В Тусхарой застава полного штата или? — Или. Два десятка бойцов и лейтенант.

— Срочники? — удивился Еремеев, и, поднявшись на ноги, быстро скрутил коврик из вспененного полиэтилена, заменявший лежанку.

— Контрактники и не первоходы, — Александр в бинокль разглядывал пологий склон горы. Покрытий плотным слоем снега, он казался идеально ровным. — В разведотделе отряда отзываются, как о матёрых. А, лейтенант уником в некотором роде.

— С чего так? — Николай приторочил рулон поверх ранца.

— Три года на Кавказе. Орденов-медалей, что марок у филателиста из кружка Дома пионеров, плюс тридцать два года от роду и в лейтенантах.

— Ребус, — хмыкнул Носорог и быстро зашагал в сторону сопки, АК-74 держа наизготовку.

— Проза жизни, — вздохнул капитан, присев на корточки здесь же, у валуна.

Они взбирались по склону не быстро, но и не медленно. Шли классическим зигзагом, сосредоточившись ступать след в след и останавливаясь каждые двести метров подъема. Первым, на манер цапли, вышагивал Хоттабыч, втыкая ноги в следы от ботинок Еремеева. Склон находился с подветренной стороны, и высота покрова доходила до колен. Монотонное восхождение имело и некий бонус в виде неторопливости в размышлениях. Обмозговать предстоящие в очередной раз капитан лишнем не считал. Шагал себе, автоматически держа спину лейтенанта метров в десяти перед собой. Операция в теории ожидалась рутинной, но это в теории. Любое боестолкновение, даже тщательно подготовленное и отшлифованное на полигоне до автоматизма, в реалии порой закручивается в такую свистопляску, гарантируя ночные кошмары на полгода. Человеческий фактор, природа-погода, удача-непруха смешает в такой гоголь-моголь, что туши свет и прячься в погреб.

— Хоттабыч! — окликнул Александр, когда тот остановился для очередного передыха. — Чё ты там бормочешь? Не разберу.

Лейтенант, опираясь на альпийские палки, повернулся на сто восемьдесят. Улыбнулся по-детски:

— Типа считалочки. Ритм задаю. На горе Арарат растет красный виноград. Рекомендую, командир.

— Ну, ну, — дернул подбородком Кайда и поправил солнцезащитные очки. Зимой в горах даже в пасмурную погоду «зайчиков» нахвататься, как два пальца в известном эпизоде. — Манлихер береги, герр счетовод.

Перед сопкой ущелье зримо переходило в распадок, а дальше, растолкав склоны, и растекалось долиной.

НП устроили на вершине. На поверку макушка оказалась далеко не такой крутой, чем смотрелась от подножия. Ровнёхонька, точно из-под грейдера, и размером с теннисный корт. Кайда, понятное дело, генералом Ермоловым торчать не стал, присел на корточки:

— Ну, что, братцы-кролики, считай мы дома. Обживайтесь живенько. Писать-кушать на номерах.

— Кавказ подо мною. Один в вышине стою над снегами у края стремнины, — нараспев продекламировал Чупа-Чупс, последним затащившимся на вершину. С «Печенегом» на груди, и РПГ-26 поверх тактического ранца за спиной он воинственно. Широкие очки горнолыжника, румяные щеки и уверенная улыбка на все «тридцать два». Не дать, не взять, Шварценеггер из «Коммандо». — Круто! В самую дырочку.

— Сам придумал? — с простецкой рожей шмыгнул носом Хоттабыч, кроша галетину в ладошку до птичьего размера и закидывая в рот.

— Ага, — перешёл на заговорческий тон Андрей. — Но, если по чесноку, то Пушкин в доле.

— Вы ещё здесь? — высмотрев место, облюбованное Еремеевым, капитан глянул через плечо и подхватил рюкзак. — На счёт «раз» растворились в просторах вселенной.

Лежать на коврике вспененного полиэтилена в комбинезоне с подстежкой из толстого синтепона, одетого поверх шерстеного термобелья было не в пример комфортнее, чем горным стрелкам РККА в телогрейках и ватных штанах в ту войну. Ветерок, ещё тот нудный побирушка, не стихая дул и временами подвывал разнообразия для, норовя скользнут под опушенный капюшон. Спасибо светило, пригревало от души не скупясь. Причём на общественных началах.

Группа расположилась так, что любой лиходей, вознамерившись прошмыгнуть распадком, неминуемо попадал в «огневой мешок». Теоретически те, кого ждали, могли и не объявиться. К примеру, повернули обратно или разбили бивак на обочине, так сказать. Штука в том, случись попытка ретирады, он бы знал. А, отдыхать зимой в горах на маршруте затруднительно. Тут тебе не Подмосковье в июле.

Масштаб мышеловки впечатлял. Пограничники, внутряки, армейский спецназ, вертолётчики, РЭБ. Над районом размером с Лихтенштейн, а может и больше, раскинута невидимая сеть. Всей махиной руководил начальник кавказского направления Сил специальных операций полковник Терентьев. Константин Петрович с виду смотрелся неким простачком, но те, кому довелось с ним работать в один голос отмечали въедливую скрупулезность и глубокие знание работы спецназа военной разведки. Кстати, между своими полковника называли Дедом, хотя в свои пятьдесят четыре Константин Петрович скорее напоминал докера. Обветренное лицо, поджарая фигура, крепкое рукопожатие, южнорусский говор — чем не одесский биндюжник. А то, что Дед перед каждой операцией выезжает в «поле», об том только причастные ведают.

— Хэк, хэк, хэк, хэк, — на манер эфирной помехи ожил наушник и, спустя трехсекундной паузы, добавил. — Хэк, хэк.

— Опаньки, вот и Андрюха хрюкнул, — пробормотал Кайда и поднес бинокль к глазам так, чтобы не бликануть оптикой.

— Нарисовались гости дорогие. Шесть злыдней, говоришь? Ну, и, где они?

Он медленно повёл влево пятнадцатикратный БПЦ в обрезиненном корпусе. Подкрутил колесико, увеличивая резкость при максимальной дальности. На фоне сахарного снега возникли даже не точки, так, серые пятна. Александр не стал напрягать глаза и в эфир с эмоциями не полез. Совсем недавно в оперативных сводках проходила информация о малогабаритных сканерах у бармалеев. Янычары подогнали, вроде как. Кто знает, может идет юный бес, да крутит шаловливыми ручками верньеру или запустил автопоиск. А, «транзистору» по барабану. Гоняет по «волнам нашей памяти», выискивая радиоактивность переговоров и запрограммированный набор слов-сочетаний в них. К тому же он разделял мнение о спешка, оправданной в редких случаях. К примеру, при ловле блох или при иной торопливой надобности.

— Ага, вот и гравицапа с ансамблям, мля, — довольно буркнул капитан, едва навел оптику в начало распадка. — Шесть рыл. Хмм, в заказывали четверых вроде как. Парочка подкидышей. Или найденышей. Чего только в горах не прилипнет походя. Э-хе-хе, работаем с тем, что имеем.

Им дали втянуться на всю глубину. Для манлихера с оптикой от Цейса триста метров сущая забава. «Австриец» сдвоенно чавкнул и в караване головной дозор, как корова языком…

— Чупа-Чупс, обозначь дядям статус-кво, — таиться смысла не было, и капитан вышел в эфир открытым текстом.

— Принял! — весело откликнулся наушник уоки-токи.

— Могу отработать радиста ВОГом, — буднично, точно о насморке, сообщил Еремеев в эфире.

— Сделай одолжение, — Александр, прижав кнопку передачи рации, повернул бинокль чуть левее. — Янычар рядом, по правую руку. Не вздумай зацепить!

— За кого принимаете, — фальшиво обиделся динамик голосом Николая. — Чай не…

Сынок ПКМ в умелых руках вещь убойная во всех смыслах. Лейтенант Морозов, отстрелявший не один цинк, слыл пулеметчиком от Бога. Очередью в семь патронов лейтенант нарисовал сказочные перспективы залегших на тропе. Двумя последними пулями поставил жирную точку, отчего укрывшийся за рюкзаком с каркасной рамой обормот характерно дернулся и уткнулся мордой в снег. Присказка очевидно: налево пойдешь, то бишь назад, убитым падешь; направо рванешь, то бишь вперед, там тебя звездец ждет дожидается. Короче, лежи и медитируй, пока в эскимо не сыграешь. Хотя, выход, причем вполне себе, завсегда есть. А, тут ещё Носорог лепту внес. ВОГ-25, описав впечатляющую дугу, плюхнулся между радистом и киндер-сюрпризом.

— Замри, басурманин, — в голос взмолился Кайда, прилипнув к окулярам бинокля. — Хороший малчик! Минимум «хорошист».

Турок, на которого и была спланирована засада, дисциплинировано нюхал снег, полагаясь на везенье, Аллаха или умасливая мольбой планиду. А, вот соседа темперамент подвёл, мда. Закрутил перекаты, уходя подальше от упавшего снаряда. Но, как говориться, кому выпало быть зарезанным, тот кандидатом в утопленники не проходит. Еремеев, устроивший лежку на манер берлоги ниже по склону, аккуратно поймал в коллиматор буйну голову перевёртыша и коротко нажал на спусковой крючок. «Калашников» послушно дрогнул, выпуская три пули 5,45 УС. Прибор бесшумной стрельбы отработал штатно, поглотив и звук, и притушив дульное пламя.

— Ну, вроде дела наладились, — буркнул капитан и, переведя уоки-токи в режим передачи, скомандовал. — Группа, работаем захват! Носорог, готов?

— Усегда готов? — Николай в эфире возник тут же.

— Хоттабыч! Трехсотишь лишнего, но не безножешь.

— Командир! — неожиданно в наушнике возник голос Андрея. — Посмотри на скалу, что напротив. Снежный карниз на гребне.

— Вижу, — Кайда перевел оптику на гребень соседки.

— Могу попробовать микро лавину организовать? — напирал Чупа-Чупс.

— Хмм, — капитан проследил возможную траекторию падения снега. — А, пожалуй… Пробуй! Всем внимание!

— Принял, работаю, — Морозов не сдержался и озорно добавил. — Эскимо заказывали? Счас сделаем!

Пацан! — отпустив клавишу передачи рации, хмыкнул Александр. — Накрыть может и не накроет, но присыпит качественно.

Хлопка он не расслышал. Снаряд гранатомета шальным бесом рванул вверх по крутой траектории и влетел под переполненный снегом карниз. Секунда, вторая, взрыв.

— Жаль, не получилось, — разочарованно поцокал языком капитан и поднес уоки-токи к губам. — Что за…

Отложив рацию, он прильнул к биноклю. Снег на карнизе зримо просел. Даже сюда донесся сухой хруст, точно великан в чащобе забрел на хворост. Ещё и ещё хрустело.

— Бум, — первая плюха свалилась на склон и, зашелестев, покатилась вниз, набирая скорость.

— Бум, бум, бум, — кинулись в вдогонку зазевавшиеся подружки. В распадок хлынул поток тяжелого грохота и разбойничьего свиста. Зрелище завораживало. Александр, не моргая смотрел, как увеличиваясь в размерах, несется лавина. В голове крутились обрывки мыслей, образов и первобытного восторга.

— А, турок-то старуху с косой боится, — ухмыльнулся Александр. — Эвон, как рванул, дурашка. Лавина, считай судьба. Куда ты от неё…?

Они втроем копали с производительностью полукубового экскаватора. Лавина добралась до распадка, изрядно выдохнувшись и растратив на склоне основные силы. Но, пяток метров приберегла, накрыв бегущих.

— Нашел! — запыхавшись, крикнул Чупа-Чупс. — Чей туфля?

Александр, махнув Носорогу, чтобы продолжал копать, перебежал к лейтенанту. — Нога турка. Не хило крутануло янычара. Рой быстрей, не то задохнется и придется вместо «языка» тушку пингвина начальству предъявлять.

Прикинув расположение тела, офицеры ускорились и спустя полминуты откапали голову.

— Везунчик, — Андрей убирал ладонями в перчатках с физиономии турка снег. — Грамотно голову рукой прикрыл. Воздушный «карман» получился. Если б лежал мордой вниз, задохнулся.

— Мотай на ус, — Кайда, откапав плечи и вторую руку, аккуратно приподнял заживо погребенного. — Норм, дышит. Приводи в чувства шустренько. Пойду гляну чего там Микола нарыл.

Он вернулся скоро. Картина была в высшей степени гуманной. Морозов, подстелив под пятую точку турка собственный коврик, внимательно следил, как сын турецкоподданного птичьими глотками отхлебывал из термокружки кофе. Металлический термос стоял тут же. Андрей, взглянув на кислую физиономию капитана, разочарованно поджал нижнюю губу. Кошке ясно, из Носорога спасатель не случился.

— Оклемался, герр перший лейтенант? — Александр присел на корточки напротив турка. — Вякнешь, типа меня с кем-то спутали или прохожий странник, отдавлю гениталии.

— Зачем? — по-русски тот говорил практически без акцента.

— А, не зачем. Порыв души мятежной, — оскалился капитан. — Доган Озтюрк, первый лейтенант. Военная разведка, департамент «Восток». На кой в Россию приперся, а?

— Здесь Чечня, — вкрадчиво поправил Озтюрк, продолжая пить кофе.

— Дурак ты, а еще лейтенант. К тому же первый, — Александр брезгливо смотрел на турка. — По правильному вернуть тебя к попутчикам надо. Через часок-другой околеешь до хрустальности. В марте снег сойдет. Будете, как живые. Если волки не найдут.

— Вы профессионал, смысл воздух словами сотрясать? — дернул плечом Доган и поставил кружку на снег. — Я готов идти в плен.

— Какой плен, крендель? — откровенно ухмыльнулся Кайда. — Ты террорист. Со всеми вытекающими. А, с террористами разговор короткий. Увы, проза жизни.

— Пеленай его и двинули, — Александр посмотрел на небо, где серые тучи начинали выползать из-за вершин. — В горах день кастрированный, а нам ещё чапать и чапать.

Глава 2. «А, без нас, ребята, драка не начнётся…»

Александр придирчиво осмотрел импровизированную волокушу. На полог из влагостойкой ткани положили труп давешнего попутчика Догана. За люрексы в двух углах закрепили капроновый фал. Получилась своеобразная ручка:

— Очень даже. Дёшево, надежно и практично. Herr перший лейтенант чего с кислой харей, точно сосватанный? Кстати, у нищих слуг нет, впрягайся. Как говориться, любишь кататься — люби и когда на тебе поедут. Очень может быть что и верхом.

— Момент, хрен с Босфора, — Еремеев, подхватил фал. — Будь ласков, башку наклони. Ходил под хомутом? Нет? Ну, привыкай. В тюряге много нового познаешь. Ну, и себя покажешь. Только жопой к людям лучше не поворачивайся. Чревато.

Они возвращались прежней дорогой. Порядок движения поменяли на сто восемьдесят. Хоттабыч остался на сопке. Оптика SSG-08 позволяла уверенно напевать «мне с верху видно всё, ты так и знай». То, что караван ждали в окрестностях Тусхарой, аксиома. Стрельбу и шум лавины наверняка услышал «комитет по встрече». Кадровый турецкий разведчик в горах Чечни вещь редкая. А, на пороге две тысячи четырнадцатого — штучная.

В головном теперь шагал Чупа-Чупс. На предложение Еремеева махнуть не глядя «Печенег» на АК, Андрей, смерив взглядом, выдал про свою ношу, что не тянет. Николай в обиженного изображать не стал, фыркнув дружелюбно, проинформировал коллегу типа «было б предложено». Поймав взгляд Александра, пикировку прекратил.

Озтюрк слабаком не смотрелся. Упорно пёр обочиной, этакий герой картины товарища Репина «Бурлаки на Волге». Снег доходил выше щиколотки, зато волокуша с номерным грузом шла вполне сносно. Носорог, замыкавший процессию, выдал пару перлов на тему «труд даже из янычара сделает человека» и «у нас колхоз — дело добровольное: хочешь — вступай, не хочешь — пулю в лоб». Николай вознамерился развить тему трудотерапии, но Кайда, замедлив темп, оглянулся:

— Уймись, Макаренко. По сторонам бди, тут тебе не школьная «Зарница»!

Механический шум накатывался от Бечиги. Крутой склон буквально подскакивал в шести метрах от дороги справа и работал экраном, возвращая звуки. Сероватые сумерки пока таились в складках горы, тишком стекая вниз.

— Минут сорок и адье, — Александр покрутил головой и, сняв солнцезащитные очки со лба, сунул в потайной карман утепленной штормовки. — Будет впору стих вспоминать «куда ты ведешь нас, не видно не зги. Я сам заблудился…»

Утиная морда бронетранспортера вылезла на дорожный пригорок. Силуэт тридцатимиллиметровой пушки слегка плыл в сыром воздухе. БТР-82 коротко хрюкнул и, не останавливаясь и на миг, покатил на встречу. Его товарищ, повторив в точности маневр, поспешал следом. На броне первой машины красовался Морозов, устроившись, как и трое пограничников, на люках десантного отделения. Пушка боевого модуля, задранная вверх, смотрела влево.

— Наш пострел везде поспел, — одобрительно хмыкнул капитан, когда бронированная машина, промчалась мимо и с юзом затормозив, заблокировала дорогу. Десантники тут же спрыгнули на землю и, прикрывшись броней, взяли под прицел своих АК склон. Второй бронетранспортер остановился напротив Кайды. Всё повторилось: трое бойцов следят за сопкой; тридцатимиллиметровка сторожит предгорье. Четвертый пограничник, оказавшись на земле, скорым шагом подошел к Александру:

— Шалом, коллега! Норм?

— Слава Богу! — Александр скупо улыбнулся. — Домой едим с комфортом.

— Смотрю гужевым транспортом обзавелись? — офицер кивнул на турка. Тот седел на корточках и отрешенно смотрел на снег обочины. — Чего-то квелый басурманин? На волокуше чех?

— Ага. У нас там лавина приключилась невзначай, — усмехнулся капитан. — Пешеходов и засыпало. Двоих откопали. Правда, одному не повезло.

— Бывает, — начал пограничник.

— Движение на дороге! — раздалось от головного БТР. Кайда быстро поднес бинокль к глазам:

— Отбой! Свои!

— Арьергард? — офицер разглядывал в оптику приближающегося Хоттабыча.

— Он самый, — Александр, опустив БПЦ, повернулся к возвышающему над понурым Доганом, Еремееву. — Носорог, теряем время! Грузимся.

— Понял, командир, — встрепенулся Николай и хлопнул по плечу Озтюрка. — Любая дорога имеет финал. Но смею заметить, ты молоток! Не ныл, не скулил, тянул ношу смиренно! Настоящий потомок янычара. Реальный. Глянь, по-царски тебя встречают. Персональную коробчонку подогнали.

Терентьев в отряде появился на следующее утро. Ещё похмельный рассвет блудил сопками, да и светило по непонятной причине не соизволило выкатиться на небосклон. Александр, посиживая в пустой столовой, прихлебывал из зеленой кружки черный, что деготь, чай. Сахаром напиток портить не стал, но шоколад из спецназовского пайка, что остался, грыз по чуть-чуть, наслаждаясь. Дежурный, скрипнув дверями, возник в проеме. Поймав взгляд Кайды, вскинул ладонь к виску:

— Товарищ капитан, пройдите к майору Ситникову. Срочно.

Александр кивнул и, прихватив кружку с недопитым чаем, поднялся:

— Ясно-понятно, Дед вызывает. Как жизнерадостно нес пургу Михаил Боярский в образе шевалье д’Артаньяна. — Приключения продолжаются.

Константин Петрович в новенькой ВКПО по обыкновению разгуливал, измеряя шагами кабинет заместителя начальника разведывательного отдела отряда. Площадь слабо подходила к вольготному променаду, из-за чего полковник накручивал замысловатые «восьмерки», чередуя кругами, а то и вышагивал правильный квадрат. Майор Ситников оккупировал деревянный стул в стиле советского делопроизводства, стоявший в углу. Кайда роль сироты казанской на себя не примерял, но и панибратством не баловался. Обживал стол у массивного стола, что образовал букву «Т» в содружестве с двухтумбовым ровесником прошлого века. За хождениями Терентьева взглядом не гонялся, памятуя о манере Деда размышлять на ходу.

— Мда, — полковник вернулся мыслями в кабинет и оседлал такого же аскетичного коллегу эпохи развитого социализма, стоявшего у сейфа. — Послезавтра грузинская разведка проводит курултай для особо неугомонных. Дюжина полевых командиров с кордебалетом. Как без него. Со стороны митрополии ожидается референт начальника департамента ГИС и пара обормотов рангом пожиже.

— На нашей территории? — вкрадчиво спросил Ситников.

— Если бы, — вздохнул Терентьев. — Тогда бы отработали простенько, но со вкусом. Отсыпали б пригоршню вакуумных бомб по стойбище и привет. Ни те забот-хлопот с погребением, ни те допросы-расспросы пленных. Красота и благолепие.

— Это точно, — понимающе хмыкнул Кайда, дисциплинированно ожидая продолжения.

— Доподлинно известно, сходняк планируют недалече от Шатили, — Терентьев пожевал чубами. — Старая фортеция Муцо. Людишек проживает там раз-два и обчёлся.

— С чего аборигены харчатся? — Александр поискал глазами на карте, что в развернутом виде лежала на столе перед ним. — Судя по рельефу баранов там выпасать не айс. Контрабанда?

— Она родимая, — кивнул майор. — Три раза ловили тамошних негоциантов. Жесткого криминала не было, так мелочёвка.

— Разведка? — капитан продолжал вглядываться в карту.

— Именно, — Константин Петрович помял пальцами макушку. — Там каждый первый на СГБ процует, без этого в столь диких местах не проживешь.

— Так понимаю, за нами финальный тост на сабантуе? — Кайда, перестав водить пальцем по карте на манер слабовидящего, поднял глаза. — Ну, чтобы всем присутствующим мало не показалось, так?

— Если в общих чертах, то около того, — физиономия Терентьева расплылась в добрейшей улыбке. — Детали сейчас обмозгуем.

Спустя сорок минут, Александр в очередной раз потер макушку:

— Вроде как пасьянс на раздевание сошёлся. Сейчас набросаю список надобностей, коего не хватает для полного счастья бытия.

— Валяй! — Дед, поднявшись со стула, с удовольствием потянул руки вверх. — У тебя, майор, вопросы-пожелания остались.

— Нет, товарищ полковник, всё ясно-понятно, — Ситников мотнул головой. — Разрешите идти готовиться.

— Иди, — Терентьев потоптался на месте. — Про конфиденциальность операции напоминать не буду. Принцип един для всех времен и народов: каждый сверчок знай только свой шесток.

Майор ушел, аккуратно притворив за собой дверь, а Кайда, смешно шевеля носом, ещё три минуты писал в своем блокноте:

— Вот, Константин Петрович, одолел.

— Ну-ка, ну-ка, — полковник взял в руку протянутый листок. Быстро просмотрел:

— Надо кой-чего добавить-убавить.

Александр, вопросительно глядел снизу.

— Штука в чем, Саша, — Дед сел на соседний стул. — Акция имеет двойное дно. В определенном смысле — это операция прикрытия. Кому, зачем и почему нам не ведомо.

— И, слава Богу, — усмехнулся Кайда. — Своих тайн, как у дурака фантиков.

— Слушай, капитан, вводную…

Остались за спиной четырехгранные башни селения Цой-Педе, а они катили дальше, по обжатой горами-сопками, дороге в одну колею. Правда, местами обочина становилась приличной ширины с обеих сторон. Бетонные карандаши линии электропередачи торчали, что Дед Мороз на пороге. Сравнение напрашивалось само, благо на дворе тридцатое декабря.

Броня бронетранспортеров от ледяного дождя и бокового ветра, покрылась хрустальным панцирем, что на новогодний лад отнюдь не настраивала. Скорее наоборот, вызывая дополнительные матюги сквозь зубы. Благо не первая командировка в зимнюю пору на Кавказ, механика пребывания освоена. Старые ватники прочно крепятся к скобам, обеспечивая не то что комфорт, возможность не отморозить и не отбить части тела. Три «КАМАЗа» в сопровождении двух БТР-82 рутинно везли очередную партию милитаристского добра на блокпост, что у самой границы с Грузией. Справа внизу ворчал Аргун, то откатываясь на десяток другой метров, то прикидываясь сушим милягой, шелестел сразу за обочиной.

Группы как бы и не было. Поди разберись, где тут обычные погранцы, а где ССО. Нынешняя полевая форма это тебе не попугайские мундиры британских драгун времен гражданской войны в северной Америке. Погон-аксельбантов нет. А, в разговорах о чинах-званиях молчок. Сослуживцам сие без надобности и к прикомандированным приставать с расспросами не приучены. Здесь тебе не квелый стройбат под Урюпинском.

Колонна выкатилась на прямолинейный участок и ощутимо прибавила в скорости, оставив Аргун в одиночестве. Тот, разобидевшись, вильнул правее и скрылся в очередном ущелье. Слева висели горы, до ушей укрытие ватным одеялом снега. Только торчали частые деревья с парафиновыми тюрбанами от Гор Дада. Так деда Мороза в тутошних местах-краях величают. Как говорится, имечко месту и дате соответствует. Дорога геометрически строго повернула влево на сто тридцать пять градусов и тут же отыграла. Машины, сбавив скорость, шаркнули покрышками по седому от старости асфальту с обгрызенными краями. Река, выскочив на миг из-за угла и не найдя занимательного, укатила восвояси. Мало ли кто и когда тут ездит. Видали-перевидали. Как говорится, своих забот…

Сорок семь минут колонна накручивала серпантин, пока не миновав второй по счёту распадок, оказалась на прямой. Дизеля, облегченно выдохнули, и мерно застучали притомившимися «горшками».

Пять разнокалиберных домиков погранзаставы вполне вольготно разместились на площадке в триста квадратов. Какие-то развалины старых строений виднелись на периферии. «Новодел» со стенами из красного кирпича и крышами из зеленого профлиста совсем не вписывался в строгое величие Кавказа. А, вот флагшток с российским триколором, как и положено, гордо реял, внушал и демонстрировал. Колонна беременной гусеницей едва вползла на площадку, как тут же разделилась. Бронетехника перекрыла подход от дороги, грузовики спятились к двум строениям явно складского назначения. Десант мигом покинул броню и, разминая ноги и прочие части тела, топтался и озирался.

— Братва, где тут у вас заведение со всеми удобствами? — Носорог, с хрустом потянувшись и зевнув, направился к двум «аборигенов», что распоряжались выгрузкой.

— Это ты насчет сортира? — покосился верзила, взваливший мешок на плечо и собираясь шагать по деревянному трапу, ведущему в склад. — Вон, видишь пенал на собачью будку смахивает. Извини, одноместный.

— Фи, сортир! — поморщился Николай, меняя курс. — Сразу видно, нема тута эстетов.

— Дак, горы кругом, на все триста шестьдесят, — фальшиво вздохнул пограничник и ступил на доски. — Сдохли все эстеты давно. Ещё до исторического материализма.

— Сударь! Нижайше прошу, пипифакс пользуйте экономно, — крикнул Чупа-Чупс в спину целеустремленно удаляющемуся Еремееву. — Дефицит по причине плохой логистике и низкой урожайности в здешних палестинах.

— Вы группа «Пилигрим»? — сбоку раздался усталый голос. Кайда повернул голову. В вязанной шапочке болотного колера стоял военный. — Старший лейтенант Панкин, здешний комендант. Скорее всего за нами наблюдают. Появление колонны — целое событие. Не знаю, вашего звания.

— Да, просто «пилигримы» и все дела, — капитан, принял положение «смирно» и приложил правую ладонь к виску. — Мы звездностью не страдаем.

— Понял, подыграем, — усмехнулся Панкин и, небрежно махнув рукой, двинулся дальше, бросив через плечо. — Если буду нужен, найдете в комендатуре. Вон дверь с красной табличкой.

— Принято, — безразлично вздохнул Александр и направился к БТР-82, удобствами которого они воспользовались. — Пошли, братцы-кролики, выгружать барахлишко.

Хоттабыч с Морозовым поплелись следом. На полпути их догнал повеселевший Носорог:

— А, чё, парни, клозет вполне comme il faut. Не, розами не пахнет, но и под ногами дерьмо не чавкает.

— Что за выражения, поручик?! — осклабился Хоттабыч, шлепая по талым лужам, словно первоклассник. — Чистый моветон.

А, один «КАМАЗ» так и не завелся. Пять технарей лазали под задранной, будто у бесстыдной девки подолом, кабиной битый час. Курили по очереди, а то и залпом, плюнув на все правила и приличия. Прапорщик первой время гонял нарушителей, направляя смолить в отведенное место, потом, войдя в положение «мазутов», отстал. На несчастного водителя жалко было смотреть. В промасленном комбинезоне и физиономией в саже, парняга походил на трубочиста, которому сам чёрт аккурат брат. Драйвер железного коня после очередной попытки запустить несговорчивый дизель выполз из кабины и длинно и заковыристо выматерился. В одной фразе он умудрился упомянуть отцов-прародителей с Набережных Челнов, Кавказ и непруху.

Конец ознакомительного фрагмента.