Руководство по истреблению вампиров от книжного клуба Южного округа

Грейди Хендрикс, 2020

Патриция Кэмпбелл – образцовая жена и мать. Ее жизнь – бесконечная рутина домашних дел и забот. И только книжный клуб матерей Чарлстона, в котором они обсуждают истории о реальных преступлениях и триллеры о маньяках, заставляет Патрицию чувствовать себя живой. Но однажды на нее совершенно неожиданно нападает соседка, и на выручку приходит обаятельный племянник нападавшей. Его зовут Джеймс Харрис. Вскоре он становится любимцем всего квартала. Его обожают дети, многие взрослые считают лучшим другом. Но саму Патрицию что-то тревожит. Когда же в городе начинают пропадать подростки, а пожилую даму заживо съедают крысы, становится ясно, что в Чарлстон пришло что-то злое. Оно не остановится, обязательно прольется кровь, и многие в ней утонут.

Мосты округа Мэдисон

Июнь 1993 года

Глава 9

Май мчался все быстрее и быстрее, торопясь к финишной черте школьного года, к экзаменам и табелям успеваемости; Кори вечно делала уроки у кого-то дома, ее забирали, высаживали, оставляли ночевать; вот уже Патриция готовит закуски к домашней вечеринке Блю по поводу окончания учебного года; пришло время выставлять оценки самим преподавателям; нужно было успеть оплатить пени за не сданные вовремя библиотечные книги до того, как оформят табели; и вот наконец двадцать восьмого мая все резко прекратилось. Дети получили список литературы для летнего чтения, Академия Албемарл закрыла свои двери — в Олд-Вилладж воцарился июнь.

Дни тонули в полуденном зное, газовые баллоны шипели, когда с них отвинчивали крышки. Солнце палило беспощадно и насекомые постоянно гудели в кустах, ненадолго умолкая лишь между тремя и четырьмя часами утра. Жалюзи на всех окнах были опущены, а все двери плотно закрыты. Каждый дом превратился в загерметизированную космическую станцию, кондиционеры надрывались, перемешивая воздух и пытаясь держать приемлемо прохладную температуру, холодильники морозили лед, который на протяжении всего дня сыпался и сыпался в стаканы, пока наконец часов в семь вечера, издав скребущий по ушам звук, не выплевывались несколько последних водянистых комочков. Любая физическая активность требовала неимоверных усилий, даже думать было утомительно.

Сущая правда, Патриция очень хотела сообщить членам «не-клуба», что пригласила на следующее заседание, которое как раз должно было пройти в ее доме, племянника Энн Сэвидж, но жара иссушала мозг и высасывала все силы, и, когда солнце наконец пряталось за горизонт, едва хватало силы воли, чтобы заставить себя встать и идти готовить ужин, поэтому она все откладывала и откладывала это дело на следующий день, пока не подошло время очередной встречи.

«Ну что ж, может, оно так и лучше», — подумала она.

Когда все расположились в ее гостиной, держа бокалы с вином, воду или холодный чай, промакивая шеи бумажными платочками и обмахивая лица веерами, и стали медленно приходить в себя под струями кондиционера, Патриция решила, что настал подходящий момент кое-что сообщить.

— С тобой все в порядке? — спросила Грейс. — Выглядишь так, как будто сейчас выпрыгнешь из кожи.

— Я вспомнила, что не принесла сырную тарелку, — сказала Патриция и скрылась на кухне.

У раковины стояла миссис Грин и мыла посуду после ужина Мисс Мэри.

— Собираюсь после ужина искупать Мисс Мэри, — сообщила она. — Чтобы немного ее охладить.

— Конечно. — Патриция достала блюдо с сыром из холодильника и, снимая с него обертку, немного помешкала, раздумывая, сможет ли использовать ее второй раз, затем, решив, что сможет, оставила пластик рядом с раковиной.

Она принесла блюдо в гостиную и только поставила его на деревянный ящик, который они использовали в качестве кофейного столика, как раздался звонок в дверь.

— Ой, — сказала Патриция тоном того, кто не подал сливки к кофе, — забыла предупредить вас, что Джеймс Харрис решил пока остаться в городе и сегодня присоединится к нам. Думаю, никто не возражает?

— Кто? — спросила Грейс, — как всегда, она сидела выпрямив спину и гордо подняв голову.

— Он здесь? — спросила Китти, тоже пытаясь приосаниться.

— Прекрасно! — проворчала Мэриэллен. — Еще один мужик со своим мнением.

Слик осторожно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, как ей отреагировать, но Патриция поспешила выскочить из гостиной.

— Я так рада, что вы смогли прийти, — сказала она, открывая входную дверь.

На Джеймсе была клетчатая рубашка, заправленная в джинсы, белые теннисные туфли и плетеный кожаный ремень. Патриция подумала, что теннисные туфли он надел напрасно, это могло не понравиться Грейс.

— Большое спасибо за приглашение, — сказал он, переступил порог ее дома и остановился. Понизив голос так, что она еле слышала его слова из-за стрекота насекомых, проговорил: — Мне уже удалось положить в банк почти половину суммы. Понемногу каждую неделю. Спасибо вам.

Она едва могла слушать что-либо об их общем секрете, когда там, за стеной в гостиной, сидели все эти люди. Она покрылась гусиной кожей, и голова ее слегка закружилась. Она даже не внесла на их общий с Картером счет те две тысячи триста пятьдесят долларов. Она знала, что должна сделать это, но деньги до сих пор лежали в ее гардеробной, засунутые в пару белых перчаток. Ей так нравилось держать их в руках, что она никак не могла с ними расстаться.

— Давайте не будем выпускать прохладный воздух наружу, — сказала она.

Она ввела Джеймса Харриса в комнату и по вытянувшимся лицам своих подруг тут же осознала, что должна была сделать все те телефонные звонки и предупредить их.

— Итак, всем внимание. Это Джеймс Харрис, — представила она его, надевая на лицо улыбку. — Надеюсь, вы не против того, чтобы наш новый сосед сегодня посидел с нами.

Наступила гробовая тишина.

— Большое спасибо, что позволили мне присоединиться к вашему клубу, — сказал Джеймс Харрис.

Грейс тихо откашлялась в бумажный платочек.

— Что же, — первой ответила Китти. — Присутствие мужчины наверняка оживит наши посиделки. Добро пожаловать, высокий смуглый незнакомец.

Джеймс сел на диван рядом с Мэриэллен, напротив Китти и Грейс. Все дружно сомкнули ноги, подоткнули юбки и выпрямили спины. Китти протянула было к сырной тарелке руку, на секунду замешкалась, убрала ее и положила себе на колени. Джеймс прочистил горло.

— Вы читали книгу этого месяца, Джеймс? — спросила Слик и показала ему обложку своего экземпляра «Мосты округа Мэдисон». — В прошлом месяце мы читали «Хелтер Скелтер», в следующем собираемся прочитать «Незнакомец рядом со мной» Энн Рул, так что в этом месяце у нас небольшая передышка.

— У вас, леди, довольно странный подбор книг.

— У нас вообще довольно странное женское общество, — отозвалась Китти. — Патриция говорит, вы собираетесь жить здесь даже после того, что сделала с ней ваша тетя?

Патриция поправила волосы у левого уха и открыла рот, чтобы сказать что-нибудь милое.

— Фактически бабушка, — поправил Джеймс, прежде чем Патриция успела вмешаться. — Я внучатый племянник миссис Сэвидж.

— Ну, это в корне меняет дело, — усмехнулась Мэриэллен.

— Я не понимаю, почему вас не смущает ее дурная слава, — удивилась Китти.

— Долгое время я искал сообщество, похожее на ваше, — с улыбкой сказал Джеймс. — Не просто соседство, а именно настоящее сообщество единомышленников, сообщество, защищенное от хаоса и скоротечных перемен внешнего мира, где признают настоящие семейные ценности, где дети могут целый день гулять на улице без присмотра, пока их не позовут к ужину. И как раз в тот момент, когда я готов был сдаться и думал, что мне никогда не найти подобного места, я приехал сюда, чтобы ухаживать за своей старенькой тетушкой, и нашел то, что так долго искал. Считаю, что мне крупно повезло.

— А вы уже присоединились к церковному сообществу? — спросила Слик.

— А миссис Харрис вскоре тоже присоединится к вам? — в то же время спросила Китти.

Обращаясь к Китти, Джеймс ответил:

— Нет. Никакой миссис Харис, никаких детей, никакой семьи. За исключением старенькой тетушки Энни.

— Это странно, — заметила Мэриэллен.

— А к какой вере вы принадлежите? — снова спросила Слик.

— Что вы читаете? — опять перебила ее Китти.

— Камю, Айн Рэнд, Германа Гессе, — ответил Джеймс. — Я люблю философию. — Он улыбнулся Слик. — И я боюсь, что не принадлежу ни к одной организованной религиозной общине.

— Значит, вы никогда серьезно не задумывались над этим вопросом, — сказала Слик.

— Герман Гессе? — переспросила Китти. — Кажется, на уроках английского Пони читал «Степного волка». Это то, что нравится мальчикам.

Всей своей очаровательной улыбкой Джеймс повернулся к Китти.

— А Пони — это?..

— Это мой старший сын. Его отца зовут Хорс, поэтому младшего мы зовем Пони^[34], еще есть Хани, она старше Пони на год, затем Пэриш, которому этим летом исполнится тринадцать, но он уже сводит нас всех с ума. И Лейси с Мерит, которые бесятся, если даже просто оказываются в одной комнате.

— А чем занимается Хорс? — спросил Джеймс.

— Занимается? — переспросила Китти и прыснула в кулак. — Нельзя сказать, что он занимается. Или занимается чем-то конкретным. Мы живем на ферме Сиви, а там постоянно требуется то чистить заросли, то сжигать то, что вычистил, то что-то ремонтировать. Я хочу сказать, что, когда живешь в таком месте, как наше, приходится трудиться с утра до ночи, чтобы крыша не обвалилась тебе на голову.

— Когда-то в Монтане мне приходилось управлять недвижимостью, — сказал гость. — Возможно, ваш муж, Хорс, мог бы меня многому научить.

«Монтана?» — удивилась про себя Патриция.

— Хорс? Научить? — рассмеялась Китти и повернулась к остальным. — Я еще не рассказывала вам о пиратском кладе Хорса? Несколько лет назад появился какой-то прохиндей, которому нужны были инвестиции на поиски пиратских сокровищ, или артефактов конфедератов, или еще чего-то столь же невероятного. У них была шикарная презентация со слайдами и очень красивые папки с бумагами — и этого хватило, чтобы Хорс выписал им чек.

— Лиланд предупреждал его, что это мошенничество, — сказала Слик.

— Лиланд? — заинтересовался Джеймс.

— Мой муж, — объяснила Слик, и все внимание Джеймса переключилось на нее. — Он застройщик.

— Я бы вложил деньги в недвижимость. Если найдется какой-нибудь надежный проект.

Грейс сидела с каменным лицом, и Патриции очень, очень хотелось, чтобы все перестали говорить о деньгах и поговорили о чем-то еще.

— В настоящий момент мы работаем над очень интересным проектом, который называется Грейшиос-Кей, — просияла Слик. — Это закрытый коттеджный поселок на севере, неподалеку от Сикс-Майл. Он поистине оживит окружающую обстановку. Закрытые поселки позволяют вам самим выбрать себе соседей, — таким образом, вокруг оказываются только те люди, которых вы сами хотели бы видеть около вас и ваших детей. Я надеюсь, что к концу века все мы будем жить в подобных закрытых поселках.

— Мне бы хотелось побольше узнать об этом, — сказал Джеймс, что заставило Слик потянуться к своей сумочке и достать оттуда визитную карточку.

— Откуда вы, мистер Харрис? — спросила Грейс.

Патриция хотела было объяснить, что Джеймс родился в семье военного и ему пришлось поколесить по всей стране, когда он коротко сказал:

— Я вырос в Южной Дакоте.

— Думала, ваш отец был военным, — удивилась Патриция.

— Да, был, — кивнул Джеймс. — Но он закончил свою карьеру, когда находился в Южной Дакоте. Мои родители развелись, когда мне было десять, и меня воспитывала мать.

— Если допрос окончен и все удовлетворили свое любопытство, — сказала Мэриэллен, — я бы хотела приступить к обсуждению книги этого месяца.

— Ее муж — офицер полиции, — понизив голос, пояснила Джеймсу Слик. — Вот почему она столь прямолинейна. Между прочим, не хотели бы вы в это воскресенье посетить службу в церкви Святого Иосифа?

Не дав ему ответить, Мэриэллен резко проговорила:

— Пожалуйста, не могли бы мы наконец-то разделаться с этой книгой?

Слик послала Джеймсу улыбку, говорящую: «Позже мы еще обсудим это», и обратилась к Мэриэллен:

— Неужели тебе не понравились «Мосты округа Мэдисон»? После книги прошлого месяца я испытала истинное облегчение. Простая добрая старомодная история любви женщины и мужчины.

— Который явно серийный убийца, — произнесла Китти не сводя глаз с Джеймса Харриса.

— Я думаю, мир меняется с такой бешеной скоростью, что людям необходима простая, полная надежд история, — продолжала Слик.

— О психопате, который переезжал из города в город, соблазнял женщин, а потом убивал их, — добавила Китти.

— Ну-у, — протянула Слик, потрясенно перебирая свои записи, и откашлялась. — Мы выбрали эту книгу, поскольку она рассказывает о силе притяжения, которое может возникнуть между совершенно незнакомыми друг с другом людьми.

— Мы выбрали эту книгу, чтобы ты наконец перестала нам ее предлагать, — уточнила Мэриэллен.

— Я не думаю, что в книге достаточно доказательств того, что главный персонаж действительно был серийным убийцей. — Слик посмотрела на Китти.

Та подняла свой экземпляр книги, пестрящий ярко-розовыми закладками, и помахала им в воздухе.

— У него нет ни семьи, ни корней, ни прошлого. Он даже не ходит в церковь. В современном мире это выглядит более чем подозрительно. Вы видели новые водительские права? На них нанесена голограмма. А я помню времена, когда это был всего лишь кусок картона. Мы уже не то общество, что позволяет людям без какого-то определенного места жительства беспрепятственно болтаться по дорогам. Больше не такое.

— Но у него был постоянный адрес, — возразила Слик, на что Китти закатила глаза.

— Он прибывает в город, и вы заметили, что он ни с кем не разговаривает? Но он намечает своей целью эту Франческу, которая совершенно одинока, и это как раз то, что нужно таким, как он. Такие мужчины выбирают именно таких женщин, беззащитных и доверчивых, и организуют как бы «случайную» встречу, и ведут себя так мило, так соблазнительно, что женщины тают и приглашают их в свой дом. Но когда он приезжает к ней, он очень осмотрителен, никто не видит, где он паркует свой автомобиль. Затем он ведет ее наверх и целыми днями делает там с ней, что хочет.

— Это романтическая история, — настаивала Слик.

— Я думаю, у него не все дома, — сказала Китти. — Этот Роберт Кинкейд использует фотоаппарат как своего рода приманку, он играет народные песни на гитаре, нам рассказывают, что, будучи еще ребенком, он пел песни, что поют во французских кабаре, и покрывал стены своей комнаты надписями, которые находил «приятными для слуха». Могу представить себе его бедных родителей!

— А что думаете вы? — обратилась Мэриэллен к Джеймсу Харрису. — Я никогда не встречала мужчину без собственного мнения. Роберт Кинкейд — романтик, американская икона или бродяга, убивающий женщин?

Джеймс Харрис одарил всех застенчивой ухмылкой.

— Совершенно ясно, что я читал совершенно другую книгу. Она в корне отличается от той, что вы тут обсуждаете, леди. Но сегодня я узнал много всего интересного. Пожалуйста, продолжайте.

«По крайней мере, он старается», — подумала Патриция. Все остальные, казалось, прямо из кожи лезли, пытаясь быть как можно более неприятными.

— Из «Мостов» мы можем вынести, — сказала Мэриэллен, — что мужик всегда перетягивает одеяло на себя. Описание всей жизни Франчески занимает менее одной страницы. Она родила и растила детей, она пережила Вторую мировую войну в Италии, а всё, что сделал он, это развелся, — ну, если верить Китти, еще убивал людей, — но про него мы читаем снова и снова, страницу за страницей, главу за главой.

— Ну, он же и есть главный герой, — заступилась Слик.

— А почему всегда главным героем должен быть мужчина? — снова возмутилась Мэриэллен. — Жизнь Франчески не менее интересна, чем его.

— Женщины всегда говорят то, что думают, — сказала Слик. — Им не надо ждать приглашения. А в Роберте Кинкейде сокрыта глубина.

— Ну да, — кивнула Китти. — Кому приходилось стирать подштанники своих мужей — прекрасно понимает, какая глубина там сокрыта.

— Он… — Слик замолчала, подбирая слово. — Он — вегетарианец. Я думаю, что никогда не встречала ничего подобного.

Благодаря Блю Патриция точно знала, что сейчас скажет Китти.

— Гитлер был вегетарианец, — подтвердила ее догадку Китти. — Патриция, ты бы изменила мужу с незнакомцем, появившимся на твоем крыльце в полном одиночестве, только потому, что он вегетарианец? Ты бы, наверное, по крайней мере, захотела проверить его водительское удостоверение, не так ли?

Патриция увидела, что Грейс с напряженным вниманием смотрит прямо на нее с другого конца комнаты. Потом заметила, что Слик тоже уставилась на нее, но тут поняла, что обе они смотрят на входную дверь за ее спиной. Полная мрачных предчувствий, она обернулась.

Насквозь мокрая и совершенно голая Мисс Мэри стояла в дверном проеме.

— Я нашла твою фотографию, Хойт, — скрипучим голосом проговорила она.

Сначала Патриция подумала, что на свекрови какая-то простыня телесного цвета, фалдами свисающая с ее плеч, но потом взгляд сконцентрировался на варикозных венах, покрывающих бедра, багровых росчерках на отвисших грудях, вялом морщинистом животе и редких седых волосах на лобке. Это было похоже на труп, выброшенный на берег.

Пять долгих жутких секунд никто не двигался.

— Где деньги моего отца? — яростным, срывающимся голосом закричала Мисс Мэри, не спуская глаз с Джеймса Харриса. — Куда пропали дети, Хойт?

Голос эхом отражался от стен комнаты, а похожая на ведьму из ночных кошмаров женщина размахивала перед собой маленьким белым квадратом картона.

— Думал, никто не узнает тебя, Хойт Пикенс?! — выла она. — Но у меня есть фотография!

Патриция вылетела из своего кресла, схватила со спинки пушистый голубой вязаный плед и быстро укутала в него Мисс Мэри. Вырываясь из пледа, та продолжала размахивать фотографией.

— Посмотри! — хрипела она. — Посмотри на него!

Патриция, стараясь удержать ее в середине голубого кокона, туже стягивала углы пледа — и вот рука с фото оказалась прямо перед лицом самой Мисс Мэри, и оно как-то сразу обмякло.

— Нет! — прохрипела она. — Нет, неверно. Не этот.

Из холла в комнату вбежала перепуганная миссис Грин.

— Простите, ради бога!

— Ничего страшного, — проговорила Патриция, продолжая скрывать наготу Мисс Мэри от тех, кто находился в гостиной.

— Я отошла ответить на телефонный звонок, — оправдывалась миссис Грин, обнимая Мисс Мэри за плечи через плед. — Всего лишь на секунду.

— Всё в порядке, — сказала Патриция достаточно громко, чтобы все в комнате тоже услышали это. Она и миссис Грин вывели Мисс Мэри за дверь гостиной.

— Неверно, — растерянно повторяла Мисс Мэри, покорно покидая гостиную, весь ее воинственный пыл спал. — Не тот.

Всю дорогу до комнаты-из-гаража миссис Грин не переставала говорить, как она сожалеет о случившемся. Мисс Мэри, пока ее вытирали полотенцами, продолжала прижимать к груди фотоснимок и не выпустила его, даже когда миссис Грин уложила ее в кровать. Патриция пошла обратно в гостиную, но столкнулась со всеми в холле. Джеймс Харрис говорил о своих планах заехать на ферму Сиви, чтобы обсудить что-то с Хорсом, посетить службу в церкви Святого Иосифа и познакомиться с Лиландом. Патриция хотела спросить Грейс, почему та весь вечер была столь молчалива, но, пока приносила извинения всем за случившееся, подруга тихонько выскользнула за дверь. Потом и вся толпа вытекла на улицу, оставив Патрицию в полном одиночестве.

— Что здесь происходит? — окликнула ее Кори с верхней площадки лестницы. — Почему кричала бабушка Мэри?

— Ничего страшного. Она слегка обозналась.

Патриция вышла на крыльцо и увидела, как передние фары автомобиля Китти выворачивают с подъездной дорожки. Она отметила про себя, что завтра надо всем позвонить и извиниться еще раз, затем вернулась в гаражную комнату.

Мисс Мэри лежала на своей больничной кровати, все так же прижимая к груди снимок. Миссис Грин сидела рядом, видимо желая особой бдительностью загладить свой проступок.

— Это он, — шептала Мисс Мэри. — Это он. Я знаю, где-то у меня есть эта фотография.

Патриция вытянула картонку из пальцев свекрови. Это был старый черно-белый снимок священника, окруженного толпой угрюмых детей, сжимающих в руках пасхальные корзинки, они стояли на фоне церкви, которую Мисс Мэри посещала в Кершо.

— Я найду ее. — В доносившемся с кровати шепоте звучало обещание. — Я найду ее. Я точно знаю это.

Глава 10

Пока Мисс Мэри засыпала, Патриция сидела рядом, убеждая миссис Грин в том, что не винит ее в случившемся. После того как дыхание старушки выровнялось и стало глубоким, Патриция проводила сиделку и долго смотрела вслед удаляющимся фонарям ее машины, стоя на подъездной дорожке. «Как так вышло, что сегодня все пошло не так?» — думала она. Частично в этом была и ее вина. Она устроила гостям засаду, неожиданно предъявив Джеймса Харриса, а они, в свою очередь, устроили засаду ему. Частично была виновата книга. Она всех страшно раздражала, но иногда они потакали Слик, потому что чувствовали к ней некоторую жалость. Но главная причина была в Мисс Мэри. «Становится слишком сложно, справимся ли мы?» — размышляла Патриция. Если Картер придет сегодня до одиннадцати, она обязательно обсудит это с ним.

Непереносимо жаркий порыв ветра налетел из гавани и наполнил вечер шорохом бамбуковых листьев. Воздух казался тяжелым и плотным, и пришла мысль, что, возможно, это и вызывает во всех какое-то непонятное беспокойство. Дубы над головой раскачивались, их ветви описывали в воздухе круги и разные замысловатые фигуры. Одинокий уличный фонарь в конце подъездной дорожки отбрасывал тонкий серебристый конус, который делал ночь вокруг еще чернее, и Патриция почувствовала себя беззащитной. Ей померещился запах использованных памперсов и тухлой кофейной гущи, привиделась миссис Сэвидж в розовой ночной рубашке, сидящая на корточках и запихивающая в рот сырое мясо, и голая, словно освежеванная белка, Мисс Мэри, с волосами, по которым струится вода, размахивающая перед собой совершенно бесполезной фотографией, и Патриция бросилась к входной двери, с силой вырвала ее у ветра, захлопнула и задвинула засов.

Сначала на кухне, а потом и по всему дому раздался дребезжащий звук. Не сразу Патриция осознала, что это телефон.

— Патриция? — сказали на том конце, когда она подняла трубку. Помехи мешали узнать голос. — Это Грейс Кавана. Прости, что звоню так поздно.

В трубке что-то потрескивало. Сердце Патриции все еще бешено колотилось.

— Совсем не поздно. — Патриция попыталась успокоиться. — Мне очень жаль, что все так получилось.

— Я звоню спросить, как там Мисс Мэри.

— Она спит.

— И хотела тебе сказать, что мы всё понимаем. Со стариками такое случается.

— Прости за Джеймса Харриса. Я действительно хотела рассказать про него заранее, но как-то откладывала и откладывала…

— Лучше бы его там не было. Мужчины не понимают, как это — ухаживать за пожилыми родственниками.

— Ты сердишься на меня? — За все пять лет их дружбы это был первый прямой вопрос, который она осмелилась задать Грейс.

— А почему я должна на тебя сердиться?

— Из-за Джеймса Харриса.

— Мы с тобой не школьницы, Патриция. Я считаю, что вечер был испорчен из-за книги. Спокойной ночи.

Грейс оборвала разговор.

Патриция постояла на кухне с трубкой в руках, потом положила ее на рычаг. Почему Картера здесь нет? Это его мать. Ему нужно было увидеть ее такой, чтобы понять: им срочно требуется помощь. Ветер дребезжал окнами кухни, и больше не хотелось оставаться одной внизу.

Патриция поднялась по лестнице и осторожно постучалась в дверь Кори, одновременно распахивая ее. Свет был выключен, и в комнате было темно, что несколько озадачило Патрицию. Чего ради Кори так рано легла спать? Дверь открылась пошире, и свет из коридора упал на кровать. Она оказалась пуста.

— Кори? — позвала Патриция, вглядываясь в темноту.

— Мам, — отозвалась Кори из тени за гардеробом. — У нас на крыше кто-то есть.

Холодная вода пробежала по венам Патриции. Она вошла из освещенного коридора в спальню Кори и остановилась сбоку от двери.

— Где? — прошептала она.

— Над комнатой бабушки, — в ответ прошептала Кори.

Какое-то время они обе стояли пораженные страхом, пока Патриция не осознала, что она единственный мыслящий здраво взрослый в этом доме и потому должна что-то предпринять. Она заставила себя подойти к окну.

— Смотри, чтобы он не увидел тебя, — сказала Кори.

Патриция постаралась встать прямо напротив окна, ожидая увидеть мужской силуэт на фоне звездного неба, но видела лишь темные четкие очертания крыши с зарослями бамбука позади нее. Она подпрыгнула, неожиданно услышав рядом с собой голос Кори:

— Я видела его. Клянусь, я видела.

— Теперь там никого нет.

Она подошла к двери и включила верхний свет. Несколько секунд они стояли ослепленные, пока не привыкли глаза. Первое, что увидела Патриция, была полупустая миска со старыми хлопьями, стоящая на подоконнике: кукурузные хлопья с молоком уже засохли, превратившись в кирпич. Патриция хотела сказать, чтобы дочь не таскала еду в комнату, но та выглядела такой испуганной и беззащитной, что она промолчала.

— Надвигается буря, — сказала вместо этого она. — Я не буду выключать свет в коридоре и оставлю дверь в твою комнату открытой, чтобы папа, когда вернется, не забыл пожелать тебе спокойной ночи.

Она подошла к кровати и откинула стеганое одеяло.

— Не хочешь почитать? — спросила она, и тут ее взгляд упал на синий пластиковый ящик, который Кори использовала вместо тумбочки. Поверх журналов, которые обычно читают девчонки ее возраста, лежал «Жребий Салема» Стивена Кинга. Все встало на свои места.

Кори перехватила ее взгляд.

— Я ничего не придумала, — обиженно сказала она.

— Конечно, нет, — ответила Патриция.

Обезоруженная отказом матери вступать в спор, Кори легла в кровать. Патриция включила ночник, выключила большой свет и вышла из комнаты, оставив дверь открытой.

Блю уже лежал в кровати в своей спальне, натянув одеяло до ушей.

— Спокойной ночи, Блю, — не заходя в его темную комнату, сказала Патриция.

— На заднем дворе прячется какой-то дядька.

— Это ветер, — начала успокаивать сына Патриция, пробираясь между разбросанной одеждой и игрушками к его кровати. — Это из-за него дом кажется таким страшным. Хочешь, я оставлю свет включенным?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

34

В английском языке написание имени Хорс (англ. Horse) совпадает с написанием слова «лошадь».