Гильза и вишнёвые сны

Гоша Билибинский, 2021

Об этом не напишут в газетах, об этом не расскажут в новостях. Пердынськ, Полножопинский проспект, полночь… Момент истины? Правда жизни? Переосмысление ценностей? Какая разница. Просто цените себя, берегите себя и не поддавайтесь эмоциям. Содержит нецензурную брань.

Гильзе Парафиновне Окрошкиной 28 лет, из них три года она работает водителем троллейбуса, и в свободное от работы время любит сочинять стихи. Иногда к ней приходит вдохновение прямо на маршруте.

Троллейбусные усики

Щекочут провода,

Щекочут провода.

Да-да-да!

А я письнула в трусики

Совсем-совсем немножечко.

Не бе-да!

М-да.

Вот такая поэзия…

Искренняя, жизненная, без прикрас.

Когда отца зовут Парафин, а мать Шайба — какое ещё имя они могут дать своей дочурке?

— А что, — говорил папа, — красивое имя. Почти, как Лиза. Только Гильза, мне кажется, звучит красивее. Я бы даже сказал, романтичнее.

Придурок. Что тут можно ещё сказать. Хотя… Сколько людей — столько мнений, предпочтений и вкусов.

Я мечтала в детстве

Балериной стать,

Но до одури любила

Хорошо пожрать.

Обожрусь и не жужжу,

Только втихаря пержу.

И теперь, судьбу кляня,

Я троллейбусы вожу.

Всего-то 105 кг при росте метр шестьдесят. Жизнерадостный неунывающий шарик. Или колобок. Кому как видится. Гильзе на это наплевать. Она себе нравится.

— Какая я пышечка, — говорит она шёпотом, рассматривая собственное голое тело перед зеркалом в своей комнате.

Конечно же, дверь при этом закрыта изнутри. А вдруг мать или отец заглянут, предлагая в очередной раз что-то перекусить. Хотя папа Парафин где-то шляется. Но мать дома и что-то там копошится на кухне.

— Доча-а! Вареники будешь? С вишней, — легка на помине мама Шайба.

— Сейчас иду, — громко отвечает Гильза, все ещё разглядывая своё отражение.

Но она не спешит на кухню. Она подходит к шкафу, достаёт запрятанные в дальнем углу одной из полок чёрные с кружевными резинками чулки и натягивает их на пухлые ножки. И опять к зеркалу. Гильза поворачивается и так и эдак. Берёт в ладони пышные груди и легонько разминает их.

— М-м-м-х-х, — слышен её тихий хищный стон.

Она касается указательными пальцами слегка набухших сосков и шепчет своему отражению: «Вот они, вишенки».

Затем Гильза одевается в домашнюю одежду и идёт на кухню, где ее ждут вареники. Целая миска. С горкой.

— Ну, как, — спрашивает мать, с умилением наблюдая, как дочка уплетает кушанье.

— Вкусно, — отвечает Гильза.

Мать улыбается, говорит: «Приятного аппетита», и уходит из кухни. Но не успевает она дойти до дверей своей комнаты, как слышит возмущённое искреннее.

— Твою мать!

Шайба спешит обратно.

— Что случилось?

— Грёбаная косточка, — отвечает Гильза, держась одной рукой за челюсть.

— Как так? Ай-ай-ай, — извиняется, оправдывается, сочувствует мама, — перебирала ведь вроде внимательно.

— То-то и оно, что «вроде», — отвечает недовольно дочь, — я, кажется, зуб сломала. Вроде!

— Твою мать!

Гильза уходит с кухни со страдальческой мимой на лице, всё ещё держась за челюсть.

— Спасибо, ма! Вареники реально вкусные, — слышится из коридора.

— На здоровье, — говорит тихо расстроенная Шайба, — грёбеная косточка. Как же так?

Вареники с вишней,

Как минное поле…

Рождается у Гильзы две первые строчки. Как минное поле… Поле… На воле… В гондоле… Футболе… Пароле…

— Хрень какая-то, — говорит она, не находя подходящую рифму.

Оказавшись в своей комнате, Гильза долго стоит возле зеркала с широко открытым ртом и пытается что-то там рассмотреть. Засовывает палец и на ощупь обследует пострадавший зуб. Вроде всё нормально — делает она утешительный вывод. Затем идёт в ванную, полощет рот, касается кончиком языка того же зуба. Боль ушла. Улыбается своему отражению. Хорошенько моет руки с мылом.

— Ма! Все нормально! — кричит Гильза, выйдя из ванной и направляясь в свою комнату, — я посплю немного.

Мама Шайба вылетает из кухни с полотенцем в руках и с улыбкой облегчения на лице, чтобы произнести оправдательную речь, но Гильза уже шмыгнула в свою комнату и по-шпионски тихо-тихо закрыла изнутри дверь на шпингалет.

— Вот и хорошо, — только и говорит мать.

Тем временем Гильза быстро раздевается до гола, натягивает те же чёрные чулки и ложиться в свою кровать. Укрывается одеялом. Какое-то время лежит, мечтательно рассматривая потолок. Затем просовывает руку себе между ног. Глаза закрываются. На лице еле заметная улыбка. Так же еле заметно можно увидеть, как что-то ритмично двигается под одеялом в районе чуть ниже живота. Иногда она глубоко вздыхает, неслышно постанывает, прикусывает губы, жмурит закрытые глаза. Наконец она выгибается, дыхание замирает, на лице блаженство…

Гильза тайно влюблена в повара Игната из ресторана японской кухни. Она частенько туда заходит, заказывает себе что-то, выбирает место, чтобы украдкой подсматривать, как Игнат крутит роллы за барной стойкой и долго там сидит. Он кажется ей недосягаемым. Зато оказавшись дома, в своей постели, её буйные фантазии не знают границ.

Затем Гильза поворачивается набок и засыпает, всё ещё держа шаловливую руку между ног.

Ей снился сон. Она шла по минному полю. Вдалеке стоял Игнат. И каждый раз, когда она наступала на мину, в её рту оказывался вареник. Она выплёвывала его и шла дальше. Она всё шла и шла, подрываясь на минах и выплёвывая вареники. Вареники, кстати, были с вишней. Но Игнат так и оставался на том же расстоянии, Гильза никак не могла к нему приблизится. И она побежала. Она старалась бежать быстро, но ноги почему-то передвигались медленно и с большим трудом. Наконец, Гильза увидела его перед собой. Ещё усилие и он совсем рядом. Игнат прикоснулся указательным пальцем к груди Гильзы и спросил.

— Вишенки?

Затем его палец скользнул вниз и оказался внизу живота. Он вопросительно смотрел ей в глаза и ждал ответ.

— Вареники, — томно прошептала Гильза.

Игнат опустился на колени и ткнулся лицом ей между ног. Она ощутила его горячее дыхание. Горячее и почему-то влажное.

Гильза проснулась. Жутко хотелось в туалет.

— Сука. Чуть не обосцалась, — процедила она сквозь зубы, — разве что чуть-чуть.

Вареники с вишней,

Как минное поле.

Но если прошёл,

То остался доволен.

«Что эти вареники у меня в голове засели? Прям какой-то вирус вишнёвый», — думает Гильза. «Вишнёвый вирус… Неплохо».

Сегодня у неё выходной. Как всегда до вечера она только ест и спит. Ну, а вечером Гильза отправится в тот самый ресторан, где работает Игнат. Она всегда туда ходит, когда выпадает выходной. И каждый раз она собирается туда, словно на первое свидание. А вдруг! Эта надежда всегда греет её душу.

Я лавандовой шампунью

Мылю сиськи и лобок.

Мало ли, что может статься,

Ненаглядный мой дружок.

После долгих сборов Гильза наконец-таки выбирается из дому. Вызывающе одета и накрашена. Совсем немного. Но этого хватает, чтобы вызвать интерес у противоположного пола. Некоторые мужчинки оборачиваются и смотрят ей вслед, в большинстве своем пялятся на пышный зад, обтянутый мини юбкой. Любители пышных форм оценивающе всматриваются в удаляющиеся аппетитные ножки, некоторые даже что-то там мычат себе под нос.

Но вот и знакомый ресторан. Всё происходит по тому же сценарию. Официанты её уже узнают, улыбаются, здороваются и прочая вежливая ерунда. Она выбирает место с видом на барную стойку, просматривает уже наизусть заученное меню, но… Игната нет там, где она его обычно видит. Вместо него какой-то поварёнок.

«Облом. Выходной что ли? Или на перекур ушёл? Так он не курит. А может закурил? А если уволился?! Твою мать!»

Размышления Гильзы прервал подошедший официант. Новенький. Она не видела его здесь раньше.

— Выбрали что-нибудь?

В его улыбке лицемерия было столько, что Гильзе захотелось заехать ему кулаком прямо по физиономии.

«Сука, где Игнат? Какого ты мне тут глазки строишь? Нет Игната, нету чая! Где он?!»

Именно это читалось в глазах Гильзы. Но она себя сдержала.

— Я смотрю, у вас новый повар, — спросила Гильза.

— Да, но он достаточно умело готовит. Перевелся к нам с другой точки.

— А где тот, который был раньше, — опять задала Гильза вопрос и сама удивилась, как это она отважилась на такой ход, — знаете, мне очень нравится, как готовит именно он.

— Игнат? Он в больнице.

— А что с ним, — не на шутку разволновалась Гильза.

— Да так, лёгкая травма. Скоро выпишется, — попытался по-оптимистичнее сказать официант и мило улыбнулся.

«Гнида! Человек покалечился, а он зубы скалит! Тварь!»

— В травматологии, что ли? Что-то серьёзное? — выведывала она информацию, пытаясь изобразить на своем лице спокойствие, а у самой даже живот начало крутить.

— Да, в травматологии, — на этот раз официант ответил без фальши.

— А что с ним?

— Вы, извините, но на этот вопрос я не могу Вам ответить, — голос его стал серьёзным, — мне подойти позже или Вы уже готовы сделать заказ?

Гильза задумалась.

— Пожалуй, сегодня я ничего не буду заказывать, — наконец ответила она, — а в какой он больнице?

— Этого я Вам тоже сказать не могу.

Гильза поманила пальцем, чтобы официант подошёл поближе. Тот обошёл столик, приблизился к ней и слегка наклонился. Гильза прочитала его имя на нагрудном бейдже и еле заметно улыбнулась.

— Слушай, Ортопед… Ты, наверное, тоже с другой точки перевелся? Что-то я тебя здесь раньше не наблюдала.

— Архимед… Меня зовут Архимед.

— Да ты чё? Ни хера себе… Извини, со зрением проблемы. На световую мину как-то нарвалась… А что ж ты такой умный здесь-то делаешь?

Конец ознакомительного фрагмента.