Идеальный мир Антония Атропина

Горос

Антоний – знаменитый экстрасенс, известный на весь мир. Он способен прикосновением излечивать любые болезни. Но единственное, что оказалось ему не под силу – лечить раны собственной души.

2. Интересный экземпляр

Катя заснула лишь под утро. Однако вскоре ее разбудил голос проводника, сообщившего о том, что поезд прибывает в Санкт-Петербург, и порекомендовавшего до начала санитарной зоны посетить туалет.

Саши на месте не оказалось. Катя взяла полотенце и, последовав совету проводника, пристроилась в конец длиннющей тянущейся от двери туалета очереди. Расположение духа у ожидающих оказалось довольно нервозным, и вскоре стали ясны причины такого настроения. Уже позади Кати пристроилось несколько человек, а очередь не продвинулась даже на полкорпуса в сторону цели. Люди роптали. Кто-то приплясывал от нетерпения. Некоторые разочарованно покинули строй. Самые активные договорились с проводниками, те открыли второй туалет, и часть очереди дезертировала туда. Наконец, появилась виновница задержки.

— Девушка, разве так можно? Другим ведь тоже нужно себя в порядок привести, — хмуро заметила какая-то женщина. — Это же надо, на целый час заняла!

— На сколько нужно, на столько и заняла, — огрызнулась появившаяся из туалета Саша. — Нет такого закона, регламентирующего время посещения сортира.

— Но о людях же нужно думать! Совесть-то надо иметь!

— Вам надо — вы и имейте, — бросила Саша через плечо.

Она прошествовала по вагону под сердитыми взглядами пассажиров, уселась на свое место, достала косметичку и принялась водить черной кисточкой по ресницам. Умывшись, Катя застала Сашу за тем же занятием. Та не обратила на нее никакого внимания, словно они не были знакомы, и не проронила в ее адрес ни слова. Единственными звуками, которые издала Саша, были ядовитые стоны и резкие эпитеты в адрес вздрагивающего поезда. Лишь когда за окном замелькали питерские виды, Саша вдруг обратила на Катю взгляд своих прекрасных черных глаз и сказала:

— Слушай. По поводу того, что я тебе вчера наговорила… Не бери в голову. На меня так, иногда накатывает. Довольно редко.

— Да ладно. — Катя мечтательно улыбнулась. — Я даже отчасти позавидовала.

— Чему?

— Ну как… Такая романтика!

— Тоже мне романтика — в деревне среди навоза, — скривилась Саша. — На яхте у побережья с миллиардером — вот это романтика! Но чтобы такое получить, надо уметь хорошо себя продать.

— А как же любовь?

— Будут деньги — будет и любовь.

Саша бросила сердитый взгляд в окно:

— Когда уже приедет этот долбаный поезд?

— Ну а я бы еще столько же проехала, — вздохнула Катя.

— Что ж хорошего трястись в вонючих вагонах? — Саша удивленно взглянула на нее поверх зеркальца.

— Люблю путешествовать. Ведь в мире так много интересного! Хочу везде побывать, все увидеть, все узнать, все потрогать. Хочу знакомиться с интересными людьми, смотреть на экзотических животных, побывать в необычных местах… Вообще хочу прожить жизнь, как говорится, на полную катушку!..

— Да, в этом мы с тобой похожи, — перебила ее восторги Саша. — Я тоже хочу брать от жизни все: тусоваться, ездить в дорогих машинах, посещать клубы, светские вечера, отдохнуть где-нибудь на Кипре.

— Кстати, я читала, что на Кипре венчался сам Ричард Львиное Сердце! Представляешь? Он захватил остров во время Крестового похода…

Катя запнулась, заметив, что ее не слушают. Саша достала глянцевый журнал и теперь листала страницы: рассматривала фотомоделей с таким видом, словно они ее заклятые враги. Катя вынула из своего баула толстый томик, раскрыла на закладке в районе середины и углубилась в чтение. Но не прочла и страницы, как вдруг Саша нервно отбросила журнал со словами:

— Да, с такими шмотками из кого угодно можно красавицу сделать!

При этих словах Саша взглянула на толстушку Катю оценивающим взглядом и, заметив, что та этот взгляд перехватила, смущенно отвела глаза.

— Как видишь, не любую, — добродушно улыбнувшись, сказала Катя.

— Что ты, я вовсе не имела в виду… — начала Саша, хотя Катя как раз-таки высказала вслух то, о чем она подумала. — Как ты можешь так самокритично относиться к своей внешности?

— Просто смотрю правде в глаза. — Катя глянула на окошко, где ей в ответ улыбнулось ее отражение — круглое пухлое личико голубоглазой семнадцатилетней девчонки в ореоле светлых кудрей. — Тем более я не считаю свою внешность некрасивой. Хотя и признаю, что для большинства людей в наше время стандарт красоты — такие, как ты.

— Таких, как она, на постель хотят, зато замуж таких, как ты, берут! — встрял в их разговор сидящий неподалеку на «боковушке» листающий газету мужик.

Саша выстрелила в него свирепым взглядом, и мужик снова спрятался за газетой.

— Что читаешь? — спросила Саша, приподняв Катину книгу, и, взглянув на корешок, с отвращением и удивлением протянула: — Достоевского?..

— Отличная вещь! Обожаю этот роман!

— Ну не знаю. По-моему, все это фигня какая-то.

— Ты читала?

— Вообще-то нет. Классику со школы не перевариваю. Я больше люблю современных авторов.

— Да? А кого? — оживилась Катя. — Я и современников читаю!

Саша наморщила лоб, пытаясь вспомнить фамилию хоть какого-нибудь модного автора. Она ведь видела в одном из журналов обзор современной литературы…

— Ну этот, как его… Мукарами!

— Харуки Мураками? — переспросила Катя. — Да, есть у него просто замечательные вещи! А тебе что больше понравилось? Лично мне…

— Вообще, я считаю, что читать книги — это прошлый век. Бесполезная трата времени, — нервно отмахнулась Саша. — Тем более в нашу эпоху кино и телевидения.

И она, опережая Катин вопрос из области киноискусства, взглянула в окно и воскликнула:

— Ну наконец-то приехали!

За окном показался питерский перрон. Мимо них по центральному проходу вагона к выходу устремился поток пассажиров.

— Чего сидишь-то? Пойдем! — сказала Катя, вставая.

— Меня встречают, — ответила Саша и, достав пилочку, как ни в чем не бывало принялась водить ею по своим длиннющим ногтям.

Катя замялась. Нахмурившись, села, укоряя себя за, как всегда, невесть почему и ни к месту накатившее чувство ответственности за других.

Поток пассажиров в коридоре практически иссяк.

— Может, все-таки пойдем, а?

Саша не ответила и продолжала спокойно полировать ногти.

— Девочки, вы выходите? — спросила подошедшая проводник.

Саша нервно глянула на наручные часики:

— Ну и где он?

— Пойдем! — взмолилась Катя. — Чего людей задерживать?

— Вот как, значит, я ему нужна! — взвизгнула Саша. — Ну ничего…

Она рассерженно встала и схватила сумку с таким видом, словно ее принудили к непосильному, причем чужому труду.

— Давай помогу, — предложила Катя.

Она взяла в одну руку Сашину сумку, в другую — свой клетчатый баул и, поблагодарив проводницу, направилась к выходу. Саша капризно поплелась следом, увлекая за собой подпрыгивающий на колесиках чемодан, по пути поругивая купейные полки, за которые тот иногда цеплялся.

— Ну и где он? — сердито повторила Саша, очутившись на перроне.

— У тебя хоть номер его есть? — спросила Катя, поставив свою и ее сумки.

— Конечно, есть!

Саша достала миниатюрный изящный телефон и, к удивлению Кати, вместо того чтобы позвонить, отключила его.

— Как же он тебя найдет? — поразилась Катя.

— Никак. Завтра ему маякну, — мстительно сообщила Саша. — А пока пусть помучается. Будет знать, как опаздывать!

— И куда ты сейчас?

— Сдам вещи в камеру хранения и пойду… — Саша изобразила на лице страдание великомученицы. — Да! Вот возьму и пойду в какой-нибудь ночной клуб! Хорошо, деньги у меня еще остались.

Она решительно подняла сумку и чемодан.

— Ну а я пока тут постою, — сказала Катя. — Меня тетя должна встретить, но тоже что-то задерживается. Я ее лучше у вагона подожду, чтобы она долго не искала. А то еще разминемся…

Саша не слушала. Она с надеждой смотрела по сторонам, но высматривала, как оказалось, вовсе не своего Антона.

— Эй! Эй, парниша! — закричала она, увидев носильщика. — Сумки возьми!

— Ну ладно. Счастливо. Приятно было познакомиться. — Катя махнула рукой.

Саша не ответила. Вручив носильщику свой багаж, она величественно пошла по перрону. Отойдя метров десять, Саша еще раз взглянула по сторонам. Но, видимо, так и не обнаружив Антона, зашагала дальше, нервно швырнув себе под ноги смятый билет. Увидев это, Катя тут же догнала ее.

— Чего еще? — удивилась Саша, услышав позади топот ее тяжелых ног.

Катя подняла билет, разгладила и протянула своей недавней попутчице.

— Лучше не выбрасывай. Я слышала, что билет первые три месяца заменяет регистрацию.

— Да? — Саша равнодушно приняла оранжевую бумажку и, скомкав, сунула в карман. Больше не говоря ни слова, она скрылась следом за носильщиком в здании вокзала.

Катя вернулась к своим брошенным вещам, только сейчас сообразив, что за это время их запросто могли украсть. «Но ведь не украли», — решила она про себя, тем и успокоилась.

Перрон почти опустел, а тетушка так и не появилась. Катя уже начала переживать: не случилось ли с ней чего? Тут ее взгляд привлек худощавый молодой человек. Он уже трижды пробежал вдоль ее бывшего вагона, о чем-то поговорил с проводницами, заскочил в вагон, выскочил, промчался вдоль всего поезда и, наконец, остановился неподалеку от Кати, нервно поглядывая то на часы, то в сторону стройненьких симпатичных проводниц. Те, замечая его сугубо мужской интерес, смазливо кривлялись и надменно хихикали, изображая недоступных принцесс. Хотя, по меркам Кати, парень был вовсе не безобразен, скорее наоборот. Правда, довольно просто одет: дешевые черные кроссовки, потертые кое-где в дырах голубые джинсы, серый изрядно поношенный свитер. Но, похоже, он одевался так вовсе не от неряшливости, а скорее от житейской неприхотливости: вещи были хотя и годами затасканы, но не грязны. По всей видимости, его мало интересовал собственный внешний вид.

— Вы кого-то ищете? — не выдержала Катя. — Быть может, я могу чем-то помочь?

Парень посмотрел на нее так, словно до этого никакой Кати не существовало вовсе и она вдруг возникла перед ним из ниоткуда. Он окинул ее критическим взглядом, как профессиональный художник, рассматривающий плохо сработанную картину.

— Какая вы, однако… — задумчиво сказал он, проведя ладонью по взъерошенным каштановым волосам. — Интересный экземпляр!

— Какая? — удивилась Катя, чувствуя, что краснеет. Хотя с ней давненько не случалось, чтобы она комплексовала по поводу своей внешности.

— О! У меня к вам есть сногсшибательное предложение! — оживился вдруг парень. — Я бы мог попытаться исправить вам эту вашу… м-м-м… фигуру.

— Ну ничего себе! — округлила глаза Катя. — Да только, во-первых, я против всяких там диет…

— За это не волнуйтесь. Дело вовсе не в диете или фитнесе. Уверяю вас, никаких диет, никаких физических нагрузок! Есть менее неприятные и более эффективные средства…

— А во-вторых, с чего вы вообще взяли, что я хочу что-либо в себе исправлять?

Парень, казалось, не услышал ее последнюю реплику.

— Сложно, весьма сложно, — бормотал он, разглядывая Катю все тем же взглядом мастерового. — Но, как говорится, без труда, не вытащишь рыбку… Подправить тут, убрать там… Честно сказать, даже интересно попробовать!

— Вы меня вообще слушаете? — возмутилась Катя.

Парень вынул из кармана визитку и протянул:

— Позвоните по этому номеру, и, уверяю, через месяц родные вас просто не узнают!

— С чего вы вообще взяли, что я хочу что-либо исправлять? — повторила Катя, даже не взглянув на визитку.

До парня, видимо, дошел смысл ее слов, и в его серых глазах выразилось искреннее недоумение.

— Это не дорого! — В его голосе послышался испуг скульптора, из рук которого вырывают подходящий для создания шедевра материал. — Если хотите, даже бесплатно! Спишем это… м-м-м, скажем… на профессиональный интерес.

— Нет у меня никакого интереса! — отпрянула Катя. — Да и вообще, не надо мне ничего! Я вполне довольна собой!

— Вы, верно, шутите? — Парень смотрел на нее словно на сумасшедшую. — В вашем-то положении…

— А что со мной не так? — Катя начала терять обычную дружелюбность.

— Как? Ведь все девушки с вашими параметрами мечтают сбросить лишний вес!

— Как видите, не все.

— Вы что, не хотите стать красивой? — поразился парень, при этом бросив взгляд в сторону худеньких проводниц.

— Кто вам вообще сказал, что полное тело — некрасиво? — взорвалась Катя. — Это что, дефект? Была бы я, скажем, больна или страдала от своей полноты, тогда понятно. Но если мне и так хорошо, в чем же дело?

— А как же мода? — захлопал глазами парень.

— Мода? Вас бы с вашими речами лет на сто, а то и на двести или триста назад. Вчера была в моде полнота, сегодня — худоба. Где гарантия, что послезавтра не станут модны такие толстухи, как я? Мода — это всего лишь стереотип, навязанный в обществе. Но разным людям во все времена нравятся люди разные. Например, и сейчас есть множество мужчин, которым нравятся полные и даже толстушки — и им совершенно плевать на любую моду. Кстати, встречный вопрос: если бы вы были одним из таких мужчин в наши дни, когда женщинам модно быть худыми, стали бы вы подходить к тощим девушкам и предлагать им растолстеть?

Парень надолго задумался.

— Согласен, в ваших словах есть логика, — наконец, признал он. — Коли так… Что ж, оставляю вас с вашими необъятными телесами!

Он поклонился на манер средневековых вельмож.

— И все же, может, возьмете визитку? На всякий случай. Я могу оказаться весьма полезен.

— Чем же?

— Там все сказано.

Катя, изобразив обиду, стараясь не показать, что на самом деле ее захлестывает любопытство узнать его имя, соблаговолила протянуть руку и приняла визитку. Она прочла: «Антоний Атропин. Целитель».

— Так вы Антон! — обрадовалась она. Хоть, признаться, и была несколько разочарована, так как оригинал оказался весьма далек от выдуманного ею шекспировского принца.

— К вашим услугам, — ответил тот, положа руку на сердце и снова слегка поклонившись. И удивленно добавил: — Вы меня знаете?

— Не вас! Сашу!

Глаза Антона вспыхнули, когда Катя произнесла это имя. Он мгновенно потерял интерес и к фигуре Кати, и к смазливым проводницам.

— Где? Где она?

Но когда Катя рассказала ему, куда направилась Саша, взгляд Антона опять потух.

— Да вы не расстраивайтесь так, — попыталась ободрить его Катя. — Она же обещала завтра перезвонить. Ничего с ней не случится.

Антон, казалось, не слышал ее. Он молча смотрел перед собой взглядом, каким смотрит промокший под дождем голодный дворовый пес, так что его непременно хочется накормить и обогреть.

— Вы случайно не знаете, какие есть в Петербурге ночные клубы? — бесцветным тоном спросил он. И, не дожидаясь ответа, побрел прочь.

Глядя на его поникшую медленно удаляющуюся фигуру, Кате самой стало тоскливо. Вообще, ее настроение сильно зависело от настроения других. Она была подобна костру: когда вокруг тепло и сухо — пылает, когда сыро и холодно — угасает. Когда вокруг радовались и смеялись, радовалась и смеялась она сама; когда же грустили, ей тут же самой становилось грустно. Подруги даже называли ее индикатором настроения. Хотя Катя редко грустила, ведь она имела также способность своим горячим внутренним огнем согревать и зажигать других.

— Вот ты где, моя милая!

Счастливое расположение духа мгновенно вернулось к Кате при звуках родного давно не слышанного голоса. И она, снова бросив на произвол воров свои вещи, побежала навстречу тете — такой же жизнерадостной румяной толстушке.