Сборник миниатюр

Глеб Халебски

На свете нашем любимом и необъятном много всего творится: и гадостей, и приятностей полно, чего больше – так просто не понять. В своих миниатюрах автор усердно пыхтит над этим вопросом, пытается раскрыть эту страшную тайну…

Детский лагерь

Явилась ночь, сжала в своих широких объятьях три древних крошечных домика, натуженных, с гордостью выпячивающих голубые глянцевые бока, немногочисленные лагерные постройки: открытый, с опущенным носом дровник, одинокий полевой туалет с сердечком — окном, таксоподобный амбар, оснащенный всеми удобствами для детского досуга, кривой.

Лился из окошек одного дома свет — бодрствовали его обитатели. По крайней мере, там могло бы показаться со стороны неопытному несмышлённому обывателю, который никогда не был в детском летнем лагере и потерял многое — целый океан впечатлений, положительных, ничем не заменимых эмоций бездарно упустил он. Так что если ты, мой читатель, относишься к этому кругу людей, рекомендую тебе внимательнейшим образом изучить мой рассказ. Ох!

Не автор издал такой неожиданный вздох — это Павел, один из вожатых, по-нашему — Павел Иванович, по-ихнему — Паш, Пашка, Паштет, вышел на крыльцо одного из домов, пьяный. Не в стельку, а так, немножко — штормило нашего героя. Гулял ветер по лагерю, как самый настоящий его обитатель, единственное, самый буйный и капризный: бил нещадно хлипкие постройки, людей, трепал занавески в окнах, шалил — сдувал со стола игральные карты и салфетки. Павлу тоже досталось. Пошатнулся он, но устоял.

— Свежий, чёрт! — подумал он, хватаясь за перила.

Принято так у русского человека: один чёрт виновен во всех происшествиях.

Где — то вдали пищали и до боли в ушах извращались пьяные детские голоса — еле — еле тянули какую-то унылую песню. Рассекал воздух острым клинком свиной визг, разносился по лагерю — подбадривал кто-то несостоявшихся талантов — а, казалось, скотобойня…

Вслед за Пашом вышла Наталья — уродливая женщина с лягушачьим лицом и глазами, вся в складках жира, как немилосердно измятый старый матрас, обитающий где-то в глубинах кладовки — настоящая медвежья самка из страшных сказок, только без шерсти. Однако, как считал Павел и большая часть лагеря, шерсть ей была необходима — тогда, по крайней мере, непосвящённые были бы предупреждены о грозящей опасности…

Но любит не по — детски шалить чёрт на земле русской. Не удержался лукавый и в очередной раз знатно подпортил Пашу ночь. Наталья вылила смердящие помои прямо под ноги Павлу. Полезли вонючие останки фруктов на носы грязных ботинок, как ненавистные вожатому земляные червяки.

— Дура! — грачём крикнул Павел.

— Алкаш! — протрубила слоном женщина, заглушая всевозможные звуки.

Заподозрил неладное вожатый, хотел было идти восвояси, но снова вмешался в людские дела чёрт — дёрнул за язык.

— Жир! — рявкнул Паш.

Обозлилась Наталья, дрогнули исполинские брови и сжались богатырские кулаки, заштормился жир по всему телу — ходящее чёрное море двинулось на жертву. Павел понял, что попал впросак: сразить медведицу легко не получится — каменная кожа, копья — зубы у этих зверей, не каждый охотник способен победить такое чудище. Всей душой сочувствует автор несчастному, но помочь, к сожалению, ничем не может: слишком узки полномочия автора. Поэтому оставляет он Павла на произвол судьбы и надеется, что минует буря героя, не погибнет вожатый в неравной борьбе. Отчаяние застигло Паша врасплох, но выдержал натиск герой — размахнулся, бросил широкий деревенский удар. Покачнулась Наталья, зарычала — ранен зверь, ранен в уязвимое место — под глаз. Не миновать попки полненького баклажана под кровожадным медвежьим оком. Смел Павел, смел и отважен…

Однако очухался зверь, ринулся в бой. Не размахиваясь, пихнула Наталья Паша в грудь. Пал герой на мокрую землицу.

— Какое красивое небо! — подумал умирающий.

Действительно: плюнул кто-то сгущенкой на чёрную простыню, образовал прекраснейший пейзаж. Хорошо умирать под такой картиной! Заснул вожатый крепким сном. Ко всем храпам добавился ещё один — храп несчастного охотника, павшего от когтей зверя.