Могильник: Жизнь 1. Коробейник

Глеб Настин, 2023

Скоро вы проснётесь там, где земля мертва и бесплодна, а человечество выродилось в отвратительных существ. Последний бастион цивилизации: город-замок под названием Могильник. Здесь живут миллионы примитивов, ползунов, людозверей, иных, гадателей по костям, коробейников, городовых, блевателей и прочих жителей проклятого нового мира. Каждый день город осаждают орды чудовищ, каждый день горожане пытаются выбить себе место под тусклым солнцем, каждый день они сражаются и погибают среди грязи и помоев. Скоро вы проснётесь в Могильнике. Просыпайтесь.

Коробейник

Коробейник — в дореволюционной России: торговец, вразнос продающий галантерейные товары, мелкие вещи, необходимые в крестьянском быту.

Толковый словарь Ожегова

Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; но с некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию.

Фёдор Достоевский. Преступление и наказание

Дмитрий очнулся, не приходя в сознание.

Он лежал лицом в сырой глине. Голова кружилась, жутко хотелось пить, ещё больше хотелось выблевать содержимое полупустого желудка. Не осознавая самого себя, Дмитрий уловил шум бегущей воды и инстинктивно почувствовал, что ему нужно ползти туда.

Он пополз на животе, вдавливая худые бледные руки в землю и подтягивая за ними остальное тело. Бессознательно он считал рывки, чтобы отвлечься от вони во рту, боли в голове и жгущей глотку жажды.

Первый рывок.

Живот трётся об холодную грязь.

Второй рывок.

Глаза не видят ничего, кроме тёмно-коричневой земли.

Третий рывок.

Тошнота подкатывает к глотке.

Ладони Дмитрия погрузились в холодную воду. Он нащупал вязкий ил и, не успев сделать ещё один рывок, широко открыл рот. Из него полилась красная кислая блевотина, забивающая его горло и нос. В ней покоились остатки непереваренного хитина и разбухшие куски заплесневелого хлеба, который Дмитрий давеча выудил из помойки возле трактира, чтобы не отдавать лишних жуков за еду.

Тошнота отняла все его силы. Он не мог держать голову на весу. Дмитрий повернул её набок и продолжил блевать под себя, надеясь не задохнуться. Тёплая жижа потекла вниз по его шее, плечам, заполнила пространство между грязью и его грудью. Он закашливался, сглатывал рвоту и выпускал её обратно.

Это не прекратилось даже тогда, когда запасы личинок, хлеба и вина в желудке исчерпали себя. Он продолжал блевать зелёной желчью, которая обжигала царапины на его языке и внутренней стороне щёк. Дмитрий с трудом дышал, как больной туберкулёзом. Поток воздуха из его ноздрей создавал небольшие круги в бордово-коричневой луже, запах речной грязи смешивался с запахом рвоты. На подкорке бредящего сознания болтались уроки из ушедших к чертям дней в Лицее, где ему рассказывали про рост водорослей и ток воды.

Дмитрий, кажется, отключился, потому что, когда он пришёл в себя, он увидел, что багровое солнце пустило лучи в смердящие желудочным соком лужи под ним и вокруг него. Щека чесалась. Морщинистыми, набухшими от воды руками Дмитрий содрал с неё засохшую рвоту. Встать он всё ещё не мог, но кое-как ему удалось сделать последний рывок и доползти до прохлады отдающей гнильцой воды. Он не засунул в неё голову, потому что боялся потерять сознание и задохнуться. У него ещё была воля к жизни. Он не собирался убивать себя, пока была надежда любым способом получить новую дозу.

Он загребал воду и методично поливал ей своё лицо. Делал он это не столько из желания отмыть себя от грязи, пыли и блевотины, сколько для того, чтобы немного облегчить головную боль. Дмитрий обливал себя, пока мир вдруг не завертелся в водовороте цветов, а его рука не вывернулась, растянулась и не исчезла в дали.

Он снова уснул и неизвестно сколько проспал. В его слабые глаза светило пожелтевшее солнце, лучи которого были просеяны через сито чёрных туч. Пытаясь оклематься и встать, Дмитрий услышал звук падающей рядом струи. Он встал на локти и, как слепой крот, посмотрел по сторонам невидящими ничего глазами.

Конец ознакомительного фрагмента.