Как я была Мэрилин Монро. Роман

Глеб Карпинский

Роман «Как я была Мэрилин Монро» – эта история об одной провинциальной девушке, которая, как две капли воды, была похожа на секс-символ 50-х Мэрилин Монро. И во многом благодаря этому сходству судьба ее оказалась яркой, насыщенной и не менее драматичной, чем у известной американской киноактрисы. Действия происходят в России в конце 90-х, начале 2000-х. Читается на одном дыхании.

Глава 4

О, как скоротечна эйфория успеха! Тебе кажется, что так будет продолжаться всю жизнь, ты летишь на волне, куда дует ураган славы, забывая про скалы забвения! Их жестокие камни уже ждут тебя, готовые приютить и утешить любого. Как больно падать с пьедестала, если некому боготворить тебя, как гадок смех толпы у туши убитого льва, и ты стоишь одна на самом краю, одинокая и покинутая, смотришь вниз, где кипит муравейник обычной жизни. Никто уже не вспоминает тебя, ты — прошлое, в лучшем случае живая легенда. Как грибы после дождя, появляются новые кумиры, другие сериалы, и старому изношенному идолу остается жалкая участь закрывать дыры и щели в общественном туалете. Но не такая была я, чтобы сдаться. Во мне бурлили силы, и окрыленная первым успехом, я желала еще большей славы. Ведь Мэрилин Монро вечна, она проверена временем. Выбор образа непременно был выигрышный.

Наступало лето, открывался курортный сезон. Через наш город к морю мчались вереницы машин отдыхающих. Отец снова запил. Произошло это в годовщину смерти деда. Как говорится, махнул рюмочку за упокой и пошло-поехало. Чтобы как-то жить и оплачивать съемную квартиру, мне пришлось идти на лето работать официанткой в казино «Тройка». Устроиться туда было нереально, разве что по хорошей рекомендации. Как всегда помог случай. Ольга посоветовала мне устроиться продавщицей в киоске, который находился прямо на трассе Ростов-Баку. Там, по ее заверению, была свободная вакансия. Хозяин торговой точки, грузный армянин, круглолицый, поджаренный на пекле кубанского зноя, встретил меня, как богиню. Он просто не ожидал увидеть на трассе Ростов-Баку живую легенду синематографа Мэрилин Монро.

— Мать моя женщина! — его черные, как смоль, глаза расширились, а волосатые сильные пальцы, увешанные дешевыми перстнями, уже чиркали огрызком карандаша на пачке «Беломора» чей-то заветный номер.

— Такая красивая девушка не должна торговать сигаретами, — сказал он с добрым кавказским акцентом.

Моя работа в казино заключалась в своевременном обеспечении гостей алкоголем и закусками. Чаевые были щедрые. В это увеселительное заведение приезжало много блатных, коммерсов и бандитов, у которых «куры денег не клюют». Все они были с амбициями, болезненно воспринимали критику в свой адрес, часто дрались друг с другом. Ко мне они относились больше по-отечески, в обиду не давали, и я постепенно обросла связями и уверенностью в завтрашнем дне. Но мне было одиноко и грустно среди них. Помню, как в прокуренном зале усталые от напряжения лица игроков следили за рулеткой. Крупье, вытирая капли пота со лба беленьким платочком, принимал ставки, а я, маленькая девочка, в образе Мэрилин Монро, с золотистыми кудряшками кружилась с подносом, полным алкогольных напитков, и мило улыбалась гостям. Некоторые игроки были суеверны, верили в провидение, и, увидев меня впервые, спрашивали совета. Вначале я отказывалась, но их настойчивые просьбы делали свое дело, и я говорила, что нужно ставить все на зеро, и часто они проигрывали, но на меня не обижались, и надеялись взять реванш в следующий раз.

В зале для игры в покер делались самые большие ставки. Элита города, чиновники, силовики, новоявленные буржуа проматывали разворованные народные деньги, как только умели. Казалось, они жили одним днем, одним часом, не думали о будущем и вечно боялись, что кто-то более сильный и ловкий разорит их в пух и прах, отнимет, ограбит или посадит на нары. Несметные богатства плавно перетекали из одного кармана в другой, и я, как сторонний прохожий, наблюдая, как в руках этих заядлых рыбаков бьется скользкий, золотистый карась, тихо радовалась и искренно расстраивалась, когда удача то появлялась, то ускользала.

В шуме крутящейся рулетки и звона бокалов лето прошло незаметно. Работа официанткой в казино мне наскучила. Нужно было думать, чем еще заниматься. Получив образование специалиста в сельскохозяйственной промышленности, в доярки я точно не собиралась. Переждав терпеливо зиму, мы с Ольгой и Бэнчей стали ходить в только что открывшийся ресторан «Симон» в районе городского пляжа. Сначала, конечно, на приличное место это было отдаленно похоже, но со временем популярность «Симона» достигла таких высот, что о нем говорили по всему Краснодарскому краю, считая за честь посетить его. Я еще помню, как директор пивзавода решил огородить поросшую лесом и болотной растительностью территорию и организовать там нечто похожее на забегаловку под открытым небом. Чтобы гостей не одолевали комары, ресторан осыпали вокруг каким-то соляным специальным раствором, и казалось, особенно под вечер, когда смеркалось, что мы сидим в заколдованном и защищенном от оборотней и злых духов кругу. Точь—в-точь, как в гоголевском «Вие».

На парковке ресторана всегда было много дорогих иномарок. Многие машины приходилось ставить под деревья в лесу, так как мест не хватало. Многочисленные гости сидели прямо на мощных пеньках за наскоро сколоченными из грубых досок столами. Над всем этим радостно чирикали и кружились лесные птицы. Воздух был волшебно чист. Близость леса давала о себе знать. Сама атмосфера была уютная и непринужденная, напоминающая собой больше охотничий домик, чем ресторан. Тут не раз играли пышные свадьбы, дни рождения. «Симон» славился своей кавказкой кухней, чудотворные запахи которой вызывали слюноотделение и будоражили желудки случайных прохожих на несколько километров в округе. Цены были демократические, поэтому за соседними столиками можно было встретить и успешного олиграха, ведущего разборки с местными бандитами, и учащихся техникума, пришедших набить свой живот щами из кислой капусты и на халяву послушать живую музыку.

К ресторану можно было подойти со всех сторон, так как он был под открытым небом, но основной поток посетителей шел по дорожке, протоптанной от пляжа. С этой стороны на возвышенности стоял глиняный козел в натуральную величину. Его неподвижная, потрескавшаяся от влажности морда, покрытая лишайником и мохом, смотрела на гостей неким потусторонним взглядом, и казалось, что ты находишься в каком-то сказочном королевстве, где действуют другие законы бытия. В «Симоне» играла живая музыка, выступали многие, тогда еще неизвестные артисты, например, братья Карецкие. Народ, пьяный, дикий и развязный, всегда толпился возле сцены. Посетители засовывали купюры артистам за пазуху, пихали друг друга, одержимые харизмой артиста и желанием отличиться. Помню, как на аукционе, принимались серьезные ставки, кто первым закажет музыку.

Однажды Бэнча раздобыла классные итальянские шляпки и, как всегда, уговорила их у нее купить. Шляпки, действительно, были «отпад». Нацепив их себе на голову, с многозначительными взглядами, как самовлюбленные леди на Пикадилли, прогуливались мы по городу и, наконец, утомленные мужским вниманием, под вечер поехали в «Симон».

У входа в ресторан стоял пятилитровый Понтиак небесно-изумрудного цвета, самый настоящий шедевр автоискусства, двухдверный, с вращающимися, словно у крокодила глаза, фарами. Ольга, как хищник встрепенулась, и стала искать среди гостей владельца этой шикарной машины. Местных мы всех практически знали, и она без особого труда зорким орлиным глазом вычислила свою жертву. Им оказался с виду ничем не примечательный горец среднего возраста в мятой рубашке, сидевший скромно в компании своих друзей, медленно поглощая пищу. По неторопливой и вальяжной манере общения можно было догадаться, что этот человек привык управлять и приказывать. Впиваясь своими острыми, как кинжалы, зубами в жирную плоть баранины, джигит бросил на нас пренебрежительный взгляд.

— Ну, все он мой! — решила Ольга.

Мы как-то не придали этому значения и сильно усомнились, что она сможет «закадрить» такого влиятельного мужчину. Проведя весело вечер на свежем воздухе, отплясывая под живую музыку, мы потеряли Ольгу из виду, а когда вернулись домой, рухнули спать у Бэнчи. Под утро, когда ещё было темно, но петухи уже пропели, меня растолкала подруга.

— Эля, Эляяя, быстрей, вставай! Посмотри на чем Ольга приехала!

Она была так взволнована, словно случился пожар, и я спросонья не сразу поняла, что к чему. А когда она вытянула меня на балкон, то я невольно ахнула. Под фонарем у самого подъезда стоял Понтиак, как инопланетный корабль с зажженными фарами, который мы видели у «Симона». Дверь его медленно поползла вверх, а вместе с ней поползли и наши с Бэнчей на лоб глаза, от такой конструкции внеземных цивилизаций. И вот шикарная дверь открылась, словно взмах крыла небесной птицы, и из него выпорхнула счастливая, помятая, но жутко довольная Ольга. Она послала кому-то в темный салон машины воздушный поцелуй и, виляя чуть хмельной походкой, засеменила к дому на своих высоких каблучках. Мы сразу с Бэнчей ломанулись открывать двери. Любопытство овладевало нами до такой степени, что мы даже не думали одеваться. Ольга, ещё мяукая себе под нос модный инопланетный мотив, порхая в эйфории от неожиданного продолжения её охоты, заявила нам еще на лестничной клетке, что пришла за вещами и уезжает с Русиком, он забирает её с собой в Осетию знакомить со своей мамой! Вся ее покрасневшая шея была в засосах, будто она всю ночь провела в ванне с пиявками.

— Ну, надо же! — с нескрываемой завистью закачала головой Бэнча, оперев кулаки в покатые свои бока. — Да, ты крута Оля, такого мужика отхватила!

— Удача любит смелых! — засмеялась она тогда. — К тому же, мне кажется, я его люблю.

Для меня такое внезапное решение подруги уехать неизвестно куда неизвестно с кем не было удивлением. Я хорошо знала, что Ольга мечтает смотаться из Армавира при первой же возможности и пользуется успехом среди мужчин, в том числе и ради этого. Ее появление в ресторане «Симон» никогда не проходило незаметным. В ее присутствии я чувствовала себя нераспустившимся бутоном, жалкой тенью подруги, и с нетерпением ждала своего часа.

Однажды, еще даже не успев сесть за свободный столик, кто-то угостил нас бутылкой шампанского.

— Фи, лимонад! Дамы пьют текилу! — сделала кислое выражение лица Ольга, отвергнув подарок.

Она властно хмурила брови, топала ножкой. Мужчины были от нее без ума! Готовы были жертвовать чем угодно, лишь бы попасть под ее милость. Вот почему за нашим столиком всегда звучал беззаботный хохот и велись задушевные беседы. Моя подруга могла поддержать разговор на любые темы. В свои неполные 18 лет она неплохо разбиралась в политике, машинах, живописи, литературе, хорошо знала мужскую психологию и отлично пользовалась своими знаниями. Это была современная гетера наших дней, созданная исключительно для любви под покровительством самого Эроса. Однажды я не выдержала и спросила ее, что она делает такого, отчего мужчины сохнут по ней.

— Ведь худюшая, как вешалка, симпатичная, но не красавица, умная, но не Мария Кюри же!

Дыхнув свежей водкой и солеными огурцами, Оля снисходительно улыбнулась и шлепнула мне в ухо:

— Знаешь что подруга!

Затем она то ли в шутку, то ли серьезно вытащила из своей сумочки пульт.

— Это подарок Юрия Моисеевича. Из самого Израиля привез.

Я взяла эту диковинку в руки, и, как глупая обезьянка, стала тыкать на кнопки и чесать голову, силясь понять, как все это работает.

— Полегче! Это же пульт от вибратора, — застонала Оля, имитируя сексуальное блаженство. — Я применяю его, как только вижу подходящего мужчину, и он, непроизвольно вдыхая мои флюиды, уже бессилен противостоять моим колдовским чарам. Вот смотри!

И она, отобрав у меня секретное оружие, смеясь на весь ресторан, сразу же «закадрила» двух богатеньких старичков за соседним столиком. Они выпучили на нее свои белесые глаза, и, перебирая увядшими, выцветшими губами перешептывались и улыбались той виноватой улыбкой, обладатели которой уже не могут, но все еще хотят.

Правда, однажды интуиция подкачала ее. Произошло это именно тогда, когда Ольга встретила своего нового избранника и повелась на его дорогую машину. Она не обратила внимания на то, что номера были транзитные. Только потом уже выяснилось, что этот горец, вечно помятый, небритый, ночующий в гостиницах, перегонял угнанные иномарки из Венгрии через наш городок в горную Чечню. У него была серьезная «крыша», которая помогала ему с местными ментами. Оленька и клюнула, как окунь на блесну, ездила с ним повсюду, и даже в Чечню. Может быть, за болтливый язык или повод к ревности, но ее герой стал поднимать руку, и уже скоро моя подруга без паспорта на накладных, трясясь в плацкартном вагоне, голодная и ободранная, добиралась до Москвы, словно беженка. На голове ее прыгали придорожные вши, а драповая шляпка, в которой она некогда щеголяла в «Симоне», долгие дни служила ей подстилкой вместо подушки, и затеняла исхудалое лицо ее с огромным синяком вокруг глаза. Под испуганными, выплаканными глазами синели круги от жестоких побоев, и было в этом нечто от Пикассо, размыто красивое, но непонятное.

Но пока Ольга наслаждалась красотами чеченских гор, танцевала лезгинку и кушала шашлычок, мы с Натахой «Бэнчей», немного осиротев, пошли провести вечер в «Симон», так сказать, «тряхнуть стариной». На мне было плиссированное белоснежное платье, а на моей подруге красный обтягивающий комбинезон, из которого выпирала, словно тесто на дрожжах, пышная грудь четвертого размера. Натаха шла решительной походной. На днях она поссорилась со своим усатым любовником.

— Ну как же так! — возмущалась она, гневно стуча по асфальту двенадцати сантиметровыми утонченными шпильками, — Говорит, что любит, а от жены уходить не хочет.

— Парадокс какой-то, — поддакивала я, едва поспевая за Бэнчей.

Когда мы зашли в «Симон», нас приветствовал администратор Саша, бывший «афганец». Добрый, отзывчивый, с детским, вечно улыбающимся взглядом. Он всегда был любезен с нами и обходителен.

— Сейчас все будет! — улыбнулся он нам.

Были выходные. Народу было очень много. В лесном полумраке между деревьев и декораций едва были различимы силуэты гостей. На танцполе звучала живая музыка. Веселье было в самом разгаре. Многие столики объединились, и компании с размахом отмечали свои праздники и встречи, шумно кричали. Как трудолюбивые пчелки, носились официанты с подносами, в поту и с усталыми и источающими халдейские улыбки лицами. Повсюду чокались, говорили тосты, скрежетала посуда от усердной работы вилок и ножей. Веселый хохот разносился по ресторану, словно раскаты грома. От пляжа тянуло прохладой, и несколько парочек целовались при тусклых огнях груженой углем баржи, медленно плывущей по волнам, как мертвая туша динозавра. Я вдруг вспомнила о Леше, и на сердце стало грустно. Может быть, чары экстрасенса снова имели власть надо мной, и я еще любила своего предателя, но гордость, здравый смысл и обида не давали мне возможности возобновить с ним отношения. С другой стороны мне хотелось новой любви, свежих, неиспорченных пошлостью чувств. Я, как утомленный бессмысленными музами художник, скомкала неудачный рисунок, приносящий мне столько боли и недовольства, и готова была начать все с чистого листа. Но иногда взгляд мой падал на корзину с мусором, и я бросалась к ней и рылась в своем прошлом, пытаясь отыскать ошибки и причины моего неудовлетворенного состояния.

«Наверно, все же дважды в одну реку не входят!» — решила я, наконец, и в этот момент Натаха толкнула меня в бок.

— Что за мужик тебе машет? Ты его знаешь?

Где-то в метрах тридцати мне действительно показывал знаки внимание молодой мужчина лет тридцати. Он был облачен в светлый костюм цвета «кофе с молоком», белую сорочку и широкий представительский галстук. По жестам и мимике я поняла, что мужчина пьян, но находится в той степени возбудимости, когда хочется свернуть горы и переплыть океан.

— Мэрилин Монро, иди сюда! — пытался перекричать музыку он, но увидев, что мы смущены его вниманием и недоверчиво переглядываемся между собой, сам направился к нам.

Конец ознакомительного фрагмента.