Весна 45-го года!

Георгий Четвериков, 2023

Май 1945 года. Победное ликование сменяется неожиданным известием о неизвестной болезни, которая начинает распространяться по югу Европы, выкашивая за считанные дни огромные армии и города. Ставка Верховного главнокомандующего предполагает, что распространяющаяся зараза, своеобразное оружие последнего шанса, может быть создана преступной шайкой нацистских ученых. Чтобы выяснить это, в карантинную зону отправляется отряд советских разведчиков из числа людей невосприимчивых в болезни. Возглавить отряд поручено офицеру СМЕРШ Василию Мезенцеву.Сможет ли бесстрашный офицер и его отряд выполнить поставленную задачу, разоблачив нацистских преступников? А может, за всем происходящим стоят какие-то тайные силы?Ответы на эти вопросы ищите на страницах повести.

Глава 2. Десант

2 июня 1945 года

5:30 утра. Где-то над Австрией

Несмотря на то, что внизу стояла довольно теплая весна, на борту транспортного Ли-2 было холодно.

Особенно это было заметно по профессору, который стучал зубами не то от холода, не то от страха. Он качался взад-вперед, уцепившись обеими руками за лямки парашюта и стуча зубами, повторял одну и ту же фразу, которую я не мог расслышать из-за шума двигателей, но четко читал ее по его артикуляции, — «Господи, помоги».

Из кабины пилотов в очередной раз вышел штурман и, нагнувшись ко мне, произнес: — пять минут до точки.

— Почему так рано? — спросил я.

— Мы попали в попутный атмосферный поток, — объяснил он.

Я одобрительно кивнул и жестом показал всем приготовиться. Затем подтянул к себе сидящего рядом старшину и попросил его: — Гаврилов, приглядите за профессором. Это для него первый прыжок в жизни.

— Сделаем в лучшем виде, товарищ майор, — ответил старшина и пересел на противоположную сторону поближе к профессору.

Через несколько минут над дверью в кабину пилотов загорелась лампа, и штурман открыл дверь.

Первым, как ни в чем не бывало, в открытую дверь шагнул Коршунов, а за ним последовали остальные бойцы его группы.

Гаврилов за шкирку поставил на ноги вспотевшего от страха профессора и фактически пинком выкинул его навстречу поднимающемуся над Австрией солнцу. И сам незамедлительно последовал прямо за ним.

Я осмотрел пустой салон, и, показав штурману знак отлично, покинул салон последним.

Несмотря на то, что раньше мне уже с десяток раз приходилось прыгать с парашютом, меня закружил сильный попутный ветер, и я чуть не потерял сознание. Собравшись с силами, я дернул кольцо, и меня тут же швырнула вверх сила раскрывшегося над моей головой купола.

Придя в себя, я попытался сориентироваться и сквозь редкие, проносящиеся мимо рваные облака, заметил планирующие к югу шесть белоснежных куполов. Остальные оказались немного в стороне, и, когда до земли оставалось чуть более пятисот метров я понял, что их сносит в сторону лесного массива, туда же, куда и меня.

В следующее мгновение деревья оказались уже совсем рядом, и мой парашют, цепляясь за ветки деревьев, остановился метрах в пяти от земли.

Я крепко приложился плечом о ствол дуба, на котором повис, и, крутясь из стороны в сторону, попытался оглядеться, чтобы понять, как мне отсюда выбраться.

Я раскачался и, зацепившись за большую ветку, залез по ней на широкое разветвление, где смог достаточно удобно устроиться, чтобы обрезать стропы парашюта.

Когда я спустился вниз, потирая ушибленное плечо, в мою сторону уже бежали два казачка, следом за которыми шел старшина Гаврилов.

— Где профессор Миллер? — спросил я, когда они подошли.

Гаврилов пожал плечами: — Не знаю, товарищ майор. Я только видел, что парашют у него раскрылся.

— Ну хоть так, — ответил я, — сыщите его быстро. Остальные должны быть где-то южнее.

— Есть! — кивнул Капитонов, и пластуны тут же растворились в лесных зарослях.

Профессора Миллера мы обнаружили болтающимся на дереве в бессознательном состоянии.

Сняв его с дерева и приведя в чувство, мы отправились искать остальных и вскоре повстречались с ними на опушке леса.

— Все в порядке? — спросил я у лейтенанта Коршунова.

— Так точно, — ответил лейтенант и я, одобрительно кивнув, достал из планшета карту.

— Мы здесь, — указал я, — лесной массив в трех километрах восточнее города.

— Хотя это и наша территория, но в город по шоссе не пойдем, — указал я.

— Выйдем вдоль реки к железнодорожному мосту и вот сюда. Тут на площади располагалась комендатура и особый отдел 4-й гвардейской армии. Ориентир — часовня.

Я закрыл карту и обратился к радисту: — Ефрейтор, радио в штаб следующего содержания, «Ланцет на месте, начинаем операцию». Доктор.

— Есть! — ответил ефрейтор, готовясь к эфиру.

— Идем тихо, во главе группы Капитонов и Черный, замыкающие Куртаметов и Михайлов.

— Есть, — ответили десантники.

— Выходим через пять минут, всем привести снаряжение в порядок и оправиться, если надо.

Когда мы выдвинулись в сторону города, уже совсем рассвело и солнце начало согревать землю, от чего на опушке леса повис легкий туман, скрывающий наше перемещение.

— Так тихо даже в тайге не бывает, — шепотом произнес ефрейтор Иванов, — нехороший дух чую.

— Отставить, — оборвал его лейтенант Коршунов.

— Отставить, отставить, — перебил его я, — вы это о чем, ефрейтор?

— Смерть кругом, — ответил Иванов.

Предчувствия ефрейтора оправдались, когда мы оказались на окраине города.

То тут, то там лежали мертвые тела, которые даже некому было прикрыть, а не то что похоронить. Когда ветер переменил направление, я почуял этот сладкий, выворачивающий нутро трупный запах, который я никогда и ни с чем не перепутаю и который напоминал мне о лете сорок второго года в пылающем Сталинграде.

Мои мысли прервал рык профессора, которого от этого ужасающего запаха все-таки вывернуло наизнанку.

— Простите, — произнес он.

— Да. К этому надо привыкнуть, — произнес старшина, похлопывая его по плечу.

Но это были только цветочки. Город оказался весь завален трупами. Кое-где среди мирных жителей попадались наши солдаты и офицеры. Особенно мне запомнился один солдатик, который сидел у фонтана, взяв за руку австрийскую девушку с длинными косами, в которые были вплетены яркие алые ленты.

Я на секунду остановился, и, подняв лежавший неподалеку плащ, накрыл их.

— Часовня, — указал Коршунов.

Где-то впереди послышались шаги, и из палисадника выбежали пластуны.

— Там люди, товарищ майор, — доложил лейтенант.

— Живые? — переспросил я, — где?

— По форме так наши, — ответил Капитонов.

— У комендатуры два офицера грузят виллис, — подтвердил сержант.

— Так, так, так! — задумался, я, — а что же они не сообщили о себе в штаб?

Я обратился к десантникам: — Вот, что, лейтенант, обойдите с другой стороны. Возьмем этих товарищей тепленькими.

— Ефрейтор, а вы найдите себе самую высокую точку, подстрахуете нас, — приказал я Иванову.

— Старшина, вы с профессором, и вы оба за мной, — махнул я пластунам.

Что бы застать незваных гостей врасплох, я с казачками вышел из переулка прямо у здания бургомистра, в котором до недавнего времени находилась комендатура города.

Перед зданием, в десяти шагах от входа стоял Виллис, возле которого суетился высокий офицер без головного убора. Второй, по-видимому, в это время находился внутри.

— Руки на капот, товарищ капитан! — приказал я, наведя на него пистолет-пулемет.

Офицер застыл на месте и, подняв руки, медленно повернулся: — Кто вы?

— 4-я гвардейская армия, специальный патруль СМЕРШ, — ответил я, придумывая на ходу легенду.

— Здесь? — удивился капитан.

— Так и вы здесь, — улыбнулся я и кивнул сержанту обыскать супостата.

На другой стороне площади заняли свои места десантники и я, посмотрев на часовню, где засел мой снайпер, подошел ближе к дверям комендатуры.

В это время из дверей раздался выстрел, и капитан рухнул замертво на капот авто. Следом за первым выстрелом последовал второй, и все стихло.

— Что это было? — выдохнул сержант, присев за колесом Виллиса.

Тело капитана сползло на землю, и я приказал десантникам прочесать всю площадь и прилегающие дома, а сам с казачками вошел в здание комендатуры, где на полу, в холле, обнаружил второго мертвого офицера в звании майора.

— Застрелился, — махнул Капитонов, — сначала напарника, потом сам.

— Это я вижу! — покачал я головой, оглядываясь.

— Обыскать и раздеть обоих, — приказал я.

Казачки с усмешкой переглянулись, и я повторил: — Да, да, да. Того у машины притащите сюда и раздеть обоих. Посмотрим, кто они такие.

В дверях возник Коршунов и с порога доложил: — Все чисто, больше никого.

— Хорошо, — ответил я, — расставь посты, старшину и профессора сюда.

— Есть! — ответил лейтенант.

Тем временем казачки аккуратно раздели двух остывающих супостатов и вывернули содержимое их карманов.

— Документов нет. Посмотрим. У майора носовой платок, пахнет женскими духами, — принюхался я, качая головой.

— У капитана булавка и снаряженная обойма от ТТ. Не густо.

— А в мешках в Виллисе что?

— Ящик какой-то с пробирками и паек, — ответил сержант.

— Руки подними им, — приказал я ему.

Он поднял руки ближайшего, и под плечом я заметил небольшую татуировку.

— А вот это интересно, — поднялся я и подошел ближе.

— Татуха какая-то, — пожал плечами сержант.

— Руна тир, — объяснил я, — и у второго тоже. Они оба из СС.

— Теперь надо понять, какого черта два эсэсовца, переодетые в форму офицеров красной армии делали в очаге эпидемии?

Тем временем в дверях появился профессор, и я обратил его внимание на тела, — профессор, можете осмотреть их тщательным образом?

Профессор, немного ошарашенный таким предложением, положительно кивнул и, указывая на тела, ответил: — Нужен удобный стол.

Позади него появился старшина и тут же понял, что от него требуется: — Найдем мы вам стол.

— Вот и хорошо, — потер я рука об руку и приказал: — значит, вы занимайтесь телами, Капитонов и Черных обыщите Виллис и затем надо осмотреть все здание. В помощь возьмите Гаврилова.

— А что искать-то, товарищ майор? — поинтересовался Капитонов.

— Любые документы, — ответил я.

— А если они в запертом сейфе? — спросил сержант.

— Приходько вам в этом поможет, — объяснил я.

— Есть! — ответили казачки.

В здании комендатуры был беспорядок. То тут, то там были разбросаны мебель, разные вещи и документы. Сложно было оценить эту обстановку. То ли все это было раскидано при отходе наших частей, то ли здесь уже покопались мертвые фрицы.

Так или иначе, но на обыск здания у моих подчиненных ушел час с лишним.

Я еще раз осмотрел отдельные комнаты и спустился на первый этаж в большой зал, куда бойцы стащили все, что они смогли обнаружить.

— Не густо, — осмотрел я три стопки бумаг.

— Там еще два сейфа наверху, — сообщил Капитонов, — Один вскрытый пуст, а вторым Приходько как раз занимается.

В этот момент на верхних этажах раздался громкий хлопок, что с потолка осыпалась часть штукатурки и большая люстра, висящая посреди зала, зазвенела переливами хрустальных кристаллов.

— Надеюсь он только замок подорвал, а не весь сейф целиком, — пошутил я.

Взрыв и правда оказался чуть мощнее, чем рассчитывал мой взрывотехник.

Через несколько минут, откашливаясь от пыли, в зал вошел старшина, неся в руках дымящуюся стопку папок и бумаг.

— Вася немного подпалил тут, — доложил старшина, — но не сильно.

— Вася, Вася, — произнес я и принялся изучать документы.

В дверях появился рядовой Приходько и казачки, дружно улыбаясь, подивились его умению. — Здание не разнес и на том спасибо.

Я погрузился обратно в документы и, пролистав некоторые из них и перерыв папки, не обнаружил ничего, что бы меня заинтересовало.

— Это не то, — произнес я, — интендантские ведомости, — тушенка, гречка, сало.

В дверях кто-то закашлялся, и все дружно оглянулись.

— Что у вас профессор? — спросил я.

Профессор, опуская рукава гимнастерки, подошел ко мне и, оглядев остальных бойцов, попросил: — Можно вас на пару слов, тет-а-тет.

— Хорошо, — согласился я и вышел вслед за ним в соседнюю комнату, где он осматривал убитых фрицев.

— Что-то нашли? — спросил я, поднимая плащ-палатку, которой были накрыты тела.

— Только одна особенность, — ответил профессор, — у обоих след от укола. Трудно предположить, зачем бы вполне здоровым людям делать укол в предплечье, если только это не прививка.

— Прививка? — переспросил я.

— Да, — подтвердил профессор, — и на одного из них она, похоже, не подействовала. Я обнаружил следы заражения неизвестной инфекцией.

Он указал на пулевое отверстие в груди и запекшуюся кровь, — пуля прошла через легкое, и здесь отчетливо видно изменение консистенции крови. Может, он и не знал, но ему оставались считанные часы. В документах академик Зильбер описывает похожие случаи.

— А у второго? — поинтересовался я.

Профессор повернул ко мне окровавленную голову с большой дырой в черепе: — Здесь все в норме. И вот еще, — резко нагнулся он и положил сверху на тело обугленную картонку, оставшуюся от папки, — еще теплая. Они что-то сожгли в камине.

Я взял обгоревшую картонку и аккуратно открыл ее.

— Совершенно Секретно, Начальнику 6-го отдела Главного Управления Контрразведки «СМЕРШ» генерал-ма… — прочел я про себя.

Затем перелистал обгоревшие на две трети листки и прочел еще несколько уцелевших фрагментов.

— Оберфюрер отказался от дальнейших п… подтверждает, что лично вид… прибыл на одномоторном сам… из Бер… мого…

— Читали? — спросил я у профессора.

— Извините, заглянул, — опустил глаза профессор.

— Это то, что мы ищем? — спросил он.

— Похоже, — ответил я и закрыл папку, — только здесь почти все сгорело.

— Остается только гадать, кого видел оберфюрер, что его надо было с этими показаниями тащить в Берлин к Жукову через две страны.

— А вы молодец, Карл Рудольфович, но вы должны молчать о том, что прочли здесь, — строго посмотрел я на профессора.

— Само собой, — ответил профессор, — только и так ведь ничего не понятно.

— Не понятно, — вздохнул я, соглашаясь.

Я убрал обгоревшие листки в планшет и достал папиросу, помяв ее в руках.

В холле послышались шаги, и я вышел из комнаты.

С возгласами «где майор?» меня разыскивал лейтенант Коршунов.

— Что случилось, лейтенант, — спросил я.

Он подошел ко мне и, кивая на улицу, сообщил: — Ефрейтор Иванов с часовни заметил самолет на краю поля.

— Самолет? — спросил я, — это интересно.

— А в городе что?

— Тихо, как на погосте, — ответил лейтенант, — ребята обшарили окрестности, одни трупы.

— Мы тут все закончили, сворачивай, — приказал, я лейтенанту, — проверьте, на ходу ли Виллис и найдите еще какой-нибудь транспорт. Поедем посмотрим, что там у вас за самолет на поле.

Транспорта нашлось предостаточно. В соседнем квартале, недалеко от железнодорожного вокзала, на запасных путях обнаружился целый эшелон немецкой техники, предназначенной для ремонта и переплавки. Часть из нее была повреждена, а часть, хоть и зияла в отдельных местах сквозными отверстиями от осколков, оказалась на ходу.

Старшина, поковырявшись в бронетранспортерах, выбрал один более-менее и, взяв некоторые запчасти с других, сумел завести его и выкатить на платформу.

— Молодцы гвардейцы! — произнес старшина, закрывая капот транспортера, — взрывать не стали и поломали аккуратно. Если разбираешься, то починить можно.

— Сколько горючки? — спросил я.

— Сольем из всех, как раз на бак наберем, — ответил старшина.

— Хорошо, — похвалил я его.

— Коршунов! Я с пластунами поеду гляну на самолет, который наш охотник разглядел, а вы тут на чеку будьте.

— Так точно! — ответил лейтенант.

Проехав через город, мы оказались на северной окраине. Дорога на выезде оказалась повреждена воронками от снарядов, и Черный, ведущий машину, сбавил скорость, чтобы их объехать.

— Вон, — указал Капитонов в направлении поля, привстав на заднем сидении.

— Вижу, — ответил я, — а еще я вижу, что здесь заминировано.

Я показал на флажки на обочине, и мы проехали чуть дальше.

Виллис остановился у кучи сложенных на обочине противопехотных мин и я, взяв ППШ, спрыгнул на землю.

— Здесь флажков нет, видимо, работали саперы, — показал я на кучу мин.

— Разрешите, я вперед, — обратился Капитонов.

Я махнул ему оружием, пропуская вперед, и двинулся за ним, по его следам.

— Немецкий десантный планер, — произнес лейтенант, когда мы подошли к самолету, — второй раз в жизни вижу такой.

— Осмотри его, но аккуратно, — приказал я, — может быть заминирован.

— Не первый день в разведке, товарищ майор, — ответил лейтенант.

Я прошел по борозде, которая осталась от посадки самолета, и вернулся назад. — Ну что?

— Следы свежие, — ответил лейтенант, — от немецких ботинок, человек пять. Внутри пусто.

— То-то, что свежие, — согласился я, — борозда влажная, а если бы сел к примеру, вчера, уже бы подсохла. Дождя-то не было.

— А это значит, что у нас по округе гуляют еще трое переодетых эсэсовцев.

— Ну, это если те жмурики из их числа, — предположил лейтенант.

— У них такие же набойки, — объяснил я свой ход мыслей, — сапоги наши, а набойки немецкие. Ничему фрицы не учатся на своих ошибках.

— Возвращаемся в город, — приказал я.

Когда мы вернулись на станцию, старшина как раз заканчивал заливать в бак транспортера последнюю порцию горючки, периодически ругая Михайлова, что бы тот не давал двигателю заглохнуть.

— Что-то не так с транспортером? — поинтересовался я.

— Зажигание барахлит, — объяснил старшина, — но километров двести сдюжит.

Я помахал профессору и лейтенанту Коршунову, чтобы они подошли к Виллису.

— Что это? — спросил я у профессора, открывая ящик с пробирками, который лежал на заднем сидении.

Профессор внимательно изучил содержимое.

— Это пробирки для проб, — ответил он, — или для химических анализов.

— Поясните, — попросил я, — для анализов чего?

Конец ознакомительного фрагмента.