Дело медведя-оборотня

Георгий Персиков, 2023

Тихую деревеньку на окраине бедной отдаленной губернии сотрясает череда жестоких убийств. Невинные дети, заплутавшие в лесу, становятся жертвами разъяренного зверя. Обломанные деревья, следы лап и когтей, разорванные до неузнаваемости тела указывают на бешеного медведя-людоеда. Но так ли дело обстоит на самом деле? За расследование берутся петербургские сыщики особого отдела по борьбе с маньяками во главе с Романом Муромцевым. Команда находит зацепки, указывающие на виновность хладнокровного убийцы, а вовсе не разбушевавшегося животного. Губернские власти бездействуют и упорно закрывают глаза на улики. Местные жители винят в зверствах некоего беролака – получеловека, полумедведя. Бесстрашные сыщики открывают методичную охоту за «оборотнем», чтобы предотвратить появление новых жертв. В процессе им открывается неприглядная истина: самый опасный и безжалостный хищник – это человек.

Глава 7

После очередного забытья нюхательная соль подействовала, Муромцев скривился и замотал головой, глухо застонав. Отец Глеб помог ему встать. Сыщик отстранил его слабой рукой и прислонился к стене, тяжело дыша. Такого долгого приступа он не мог припомнить — в голове стоял шум, а каждое движение глаз, перед которыми летали черные точки, отдавалось болью где-то глубоко в черепе.

— Вам бы отдохнуть, Роман Мирославович, — участливо сказал отец Глеб.

— Ничего, ничего, — ответил сиплым голосом Роман, — сейчас пройдет. Вы извините меня, бога ради, господа. Воспоминания нахлынули, знаете ли. Такие чудеса сознание выкидывает…

— Это я должен извиниться! — воскликнул Барабанов. — Мои увлечения молодости чуть не привели… хотя чего там говорить! Привели к позорному провалу нашей миссии. Нам теперь только и остается, что признать поражение и удалиться назад в столицу.

Нестор выглядел испуганным — недавний экскурс в его революционное прошлое явно выбил его из колеи. Осведомленность Рафикова была настолько обескураживающей, что Нестор был готов идти в столицу пешком — лишь бы быстрее исчезнуть из поля зрения заместителя полицмейстера.

Отец Глеб, присев на кресло у стены, согласно закивал:

— Да, господа, мы можем справиться с черными душами убийц. Но нам не под силу одолеть их предводителя — Сатану, на службе у которого все это проклятое начальство состоит!

— Отец Глеб, тише, умоляю, вас ведь могут подслушать! — тихо заговорил Нестор, косясь на дверь номера, за которой кто-то прошел.

— Да ну их, — отмахнулся священник. — Так вот, друзья, — как знать, сколько таких преступлений скрыто, а может быть, и совершено из-за их попустительства, этого поганого чинопочитания: лишь бы не прогневить, лишь бы скрыть?

— Как-как? Вы сказали совершено? — Муромцев принялся ходить от стены к стене, потирая лоб.

— Именно так, Роман Мирославович, — ответил отец Глеб, — вполне возможно, что убийца, не пойманный из-за этих «премудрых пискарей», продолжает собирать свою кровавую жатву!

Муромцев потер лоб. Боль медленно отступала, и он, закрыв глаза, попытался сосредоточиться на словах отца Глеба. «Значит, так, — стал размышлять Роман. — Первое: в губернии действует убийца. Второе: действует, скорее всего, давно. Третье: власти отказываются это признавать либо самым преступным образом отметают улики и факты, а расследования ведутся в неправильном, заведомо ложном направлении. Господи, и как тут поступить?»

— Нестор, — сказал Роман, — что думаешь?

Барабанов вздрогнул и, сбросив оцепенение, принялся рассуждать:

— Ну, хорошо. Пускай мы ошиблись с разрывом девственной плевы, хотя я не ошибся, конечно, пускай характер нанесенных ран и в самом деле можно трактовать как атаку бешеного зверя, хоть это не так, конечно. Ну, а шип?! Шип от зубчатого тесла или тяпки — металлический, который в кости застрял. Как объяснить? Как связать с нападением зверя? Что это? Коготь механического медведя-автоматона? Мы же не в книгах Жюля Верна, в самом деле!

— Послушай, — прервал его Роман, — а этот коготь, то бишь шип мог попасть в тело жертвы ранее?

Барабанов закатил глаза к потолку и, сложив руки на груди, менторским тоном ответил:

— Чисто теоретически — да, возможно. Вроде была рана от бороны какой-нибудь, от которой зуб обломился, остался в теле и зарос. Но это же бред, Роман Мирославович!

Отец Глеб приложил палец к губам и улыбнулся:

— Тише, Нестор! А насчет шипа мы выясним, только если установим личность погибшей.

— Тогда этот факт никто не сможет проигнорировать, — закончил его мысль Муромцев.

— То есть? Мы не едем домой?

— Нет, Нестор, не едем. Я уверен, что есть и еще жертвы. И скорее всего, будут.

Барабанов и отец Глеб переглянулись. Нестор, мысленно уже сидевший в поезде, увозившем его в столицу от страшного Рафикова, тяжело вздохнул и надел фуражку, натянув козырек на глаза. Муромцев усмехнулся, похлопал его по плечу и пошел по коридору, насвистывая что-то из модной столичной оперетки. Отец Глеб, улыбнувшись, поспешил за начальником. Нестор посмотрел по сторонам, плюнул под дверь кабинета полицмейстера и выбежал вслед за отцом Глебом на улицу. Из будки, стоявшей у входа в здание полиции, раздавался богатырский храп дежурного. Звезды меркли в сереющем небе, на котором грязно-розовой ватой разметались облака, обещавшие скорый дождь. Троица поежилась под прохладным ветром и скрылась в утреннем тумане.

Гостиница, где остановилась команда Муромцева, была одной из немногих в городе, в которой был собственный ресторан, или, как его называли постояльцы, — обеденная зала. Персонал готовился принять немногочисленных посетителей к завтраку — половые быстро и ловко раскладывали приборы на застиранные белые скатерти, старуха из местных, шамкающая беззубым ртом, возила шваброй по крашенному зеленой краской полу.

Муромцев, отец Глеб и Нестор остановились у входа в зал и осмотрелись. Дверь в кухню открылась, и из нее вышел толстый и бородатый мужик в грязном колпаке. В руке он держал бумажку.

— Доброго утра, господа, пожалуйте присаживаться! — радушно поздоровался он. — Вот, меню-с, ознакомьтесь!

С этими словами он засунул лист под стекло на стене у двери, неуклюже поклонился и вернулся на кухню.

Отец Глеб нацепил очки на нос и принялся изучать меню.

— Так, на завтрак у них сегодня яичница с грибами, булочки с маком, багет французский с маслом, ветчина, сыр и кофе! Весьма недурно! А на обед готовят борщ по-воронежски с телятиной и грибами!

— Видимо, с грибами у них здесь проблем нет, — ехидно отозвался Барабанов, снимая фуражку. — Где сядем? Я предлагаю вон там, в углу.

И Нестор решительно двинулся через зал. Роман со священником пошли за ним. Когда они заказали три порции яичницы с ветчиной и кофе, Муромцев закурил.

— Друзья, я еще раз прошу простить меня за мою слабость… — начал он, закашлявшись.

— Полноте, Роман Мирославович, — поморщился отец Глеб, — всякое бывает!

— Всякое, да не со всеми, — ответил Роман. — Тут такое дело, в общем, этот небольшой конфликт с Рафиковым вызвал в моей памяти одну болезненную историю…

Официант принес кофейник, и Роман замолчал. Отец Глеб разлил напиток по чашкам.

— Что за история? — спросил Барабанов, отхлебывая горячий кофе, мучительно делая вид, что отец Глеб ему ничего не рассказал.

— Несчастный случай, — ответил Муромцев, не заметил, как тот покраснел, а священник принял нарочито отстранённый вид, — в результате которого серьезно пострадала моя жена, да и сам я получил ранение. Видимо, это воспоминание и спровоцировало такую странную реакцию мозга, что, в свою очередь, стало причиной припадка. Еще раз приношу свои извинения, господа.

— Ничего страшного, Роман Мирославович, — закивал Нестор, — у всех беды случаются, нам ли не знать.

Нестор, видимо, вспомнил про Лилию Ансельм, так как тут же осекся и густо покраснел. Отец Глеб лишь усмехнулся по-доброму. Вскоре принесли заказ, и все принялись за еду.

Расправившись с яичницей, Муромцев вытер губы салфеткой и деловым тоном сказал:

— Итак, вот что я предлагаю — надо разбить район, где обнаружили тело последней жертвы, на три сектора и провести опросы по деревням и селам о пропаже девочки.

— Но позвольте, Роман Мирославович, — подал голос отец Глеб, — ведь полиция уже провела такие опросы силами старост и старшин. Судя по ним, девочка была бездомной бродяжкой, так как никто не сообщал о пропавшей, равно как и о ее семье.

— И что нам вообще даст установление личности этой несчастной? — спросил Барабанов.

Муромцев посмотрел на Нестора, как родители смотрят на неразумное дитя.

— Нестор, установление личности потерпевшего — наиглавнейшая задача в сыскном деле! Даже если мы не сможем узнать ее имя и фамилию, даже если она и была бродяжкой, мы сумеем выяснить, откуда она шла и куда, как вообще в этом проклятом лесу оказалась, как встретилась с убийцей! Ведь не в пустыне она жила и не с неба свалилась! Всегда найдется кто-то, кто что-то видел, что-то слышал! Вот и найдем этого свидетеля!

— Хорошо, — согласился Барабанов, доливая себе кофе из оловянного кофейника, — а местная полиция? Препятствовать не будет ли? Они ведь, судя по последним, кхе-кхе, данным, решили все на медведя бешеного списать?! Мол, дикая тварь из дикого леса задирает одиноких нищенок и бродяжек, и точка!

При упоминании полиции Роман снова начал тереть лоб. Ушедшая было боль вдруг снова напомнила о себе. «Держи себя в руках, Муромцев», — мысленно приказал он себе, а вслух лишь сказал:

— Что ж, мы все равно, так или иначе, обязаны установить личность последней жертвы. Независимо от причины ее смерти. Необходимо похоронить ее по-христиански, а не за кладбищенской оградой как неопознанную. Полицмейстер в курсе, я ему доложил об этом еще до ночного разговора с Рафиковым. И он дал мне добро на оные гуманистические мероприятия.

Муромцев повернулся к отцу Глебу и продолжил:

— Я сделал акцент, что это необходимо именно с точки зрения Церкви, так что спасибо вам, отец Глеб, что вы с нами.

Отец Глеб поставил чашку на стол и кивнул:

— Дело это богоугодное, Роман Мирославович, тут грех спорить — даже полицмейстеру! Так что не отвертятся, голубчики!