Чем чёрт не шутит! Том 1

Георгий Павлович Синайский

Весьма правдоподобные, забавно-сатирические приключения известных исторических персонажей, рассматриваются в этом сатирическом романе, не только с их партийной точки зрения, но и под «просвещённым» углом зрения иллюминатов, а так же и с религиозно-философских позиций. И, поскольку, даже в шутке есть доля истины, то в этой сатире, охватывающей весь период двадцатого века, доля истины весьма существенна. Критерий истины – общественная практика, это подтверждает. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3

Февраль 1922 года

Главарь банды — Яков Кузнецов («Кошельков», «Янька», «Король», «Неуловимый») поздним вечером кутил на блатхате, и, зная толк и меру в хорошем вине, в беседе с пронырливой сводней — Анной Кузьминичной Севостьяновой, дал весьма трезвую оценку новому трюку жизни страны: — Видишь, Анька, как жить ныне стало сподручней! Раньше-то большевистская шобла была как шпана голодраная: тащила все, что попало, без ума, вот и провалилась! А теперь-то вот до них доперло! НЭП развели, чтобы нэпманы им экономику, по всем швам разъехавшуюся и дырявую, сшили и залатали, как портные рваные штаны. Самих нэпманов большевики стараются раздевать постепенно, по мере обогащения тех. Не последнюю рубашку и штаны с каждого нэпмана стараются стащить, а выжидают, пока появится на нем шуба соболья, чтобы постепенно с каждого из них не семь, а сотни шкур, то бишь собольих шуб снять. Так ведь и мы не промах! Мы с нэпманов не мелкую добычу имеем! Так что политика большевиков, в этом направлении, нам на руку. А придет время, они нам и вовсе ни разу дорогу не перейдут, а комиссары заодно с нами в нашем законе будут, а вся страна у нас шестерить станет! Вот тогда в стране и со страной все будет в полном порядке! Я ведь об этом еще в Туруханке одному из политических паханов — матёрому большевику Кобе (Сталину) говорил: самая долговечная, самая прочная и нерушимая, самая могущественная форма общественной жизни во всей истории человечества — уголовная! И, безусловно, только ей светит самый большой срок стабильного существования на земле! Именно борьба уголовного мира с общественно-экономическими формациями, пытавшимися его уничтожить или вредить ему, приводила к смене каждой из этих формаций, то бишь социальных строев. Только сращение партийно-правительственных структур с уголовным миром (при котором произойдет коррекция силовых органов в оптимальную сторону) сделает эти структуры непоколебимо устойчивыми, прочными и справедливыми на века и тысячелетия! Недаром уголовный мир — это краеугольный камень построения всемирного справедливого общества, ибо в уголовном мире во главу угла поставлена свобода, пусть даже кому-то кажется, что она стоит там, в наказание, как нашкодивший ребенок! Но ведь даже это лучше, чем поставить ее к стенке или, заперев в казематах, изолировать от народных масс! Только в уголовном мире свобода имеет свой угол — свое законное место! Да, только в уголовном мире есть подлинная свобода, ибо свобода — это жизнь в разумных пределах! И эта свобода в гугол раз крепче и долговечней статуи свободы в США, и во столько же раз дороже, но не для кармана, а для сердца! Да, да и еще раз да, уголовный мир — это мир подлинной свободы и справедливости. Ведь где, как не в уголовном мире, тайное проявление определенных способностей приводит к удовлетворению всех потребностей этих скромных, не хвастающихся публично своими способностями людей, у которых нет потребности в коммунизме, где каждая сволочь и каждый подлец смогли бы удовлетворять свои гнусные потребности гадить и пакостить всем подряд. Уголовники же стремятся всегда к тому, чтобы сработать чисто и нигде не наследить. Только в ладу с нами нихрена пакостного с большевиками не случится, и никогда они в лужу не сядут, и на свалке истории не окажутся. Так что ты, Коба, как крупный партийный авторитет, должен убедить свой большевистский сходняк во взаимовыгодном сотрудничестве с нами — представителями древнейших и бессмертных профессий! Место уголовных авторитетов — у головы главы государства, то есть на уровне его советников, хотя бы и тайных. Только при таком раскладе сил глава государства будет иметь на своей стороне все козыри в жизненной игре, но, в отличие от карточной игры, эти козыри в отбой не уходят, а иначе сам глава станет лишь одной из глав минувшей истории. Ибо только мы — уголовные авторитеты можем держать преступность в необходимых для прочности государственного строя рамках — в строжайших рамках! Только мы в состоянии не допустить любой беспредел! Все иные рамки — траурные для тех, кто против нас. Бывший конокрад Гришка Распутин — это далеко не уголовный авторитет — спаситель царя и Отечества. Но царь слушает его и на него уповает, а сотрудничать с нами — истинными авторитетами уголовного мира не желает. А посему, Его Царскому — Императорскому Величеству скоро придет хана, как пришла хана всем Золотоордынским ханам. Дом Романовых простоял триста лет и рухнет во прах! А наша с вами взаимопомощь позволит создать принципиально новое самое долговечное строение, где будет осуществляться всесторонний контроль и всесильное всеобъемлющее управление массами: уголовные авторитеты будут держать преступность в разумных рамках, а вы будете держать в разумных рамках полицию, и мы вместе с вами — вразумлять народ! Говорю тебе это, потому что ты не тупой фраер, а толково и фартово рэкетом промышлял для нужд своего партийного общака, и способен по всем понятиям меня правильно понять. А мне тогда Коба и говорит: «Точно, Яков! Борьба уголовного мира за свои права со всеми боровшимися с ним социальными формациями, приводила к краху этих формаций, здесь ты правее, то бишь точнее левака Карла Маркса! Ну а мы — большевики, лишь капитально ускорим крах капиталистической формации, и в этом мы с вами подельники! Ого, и иго-го как мы этот крах пришпорим!! Ведь сейчас-то мы, большевики, вроде политических сифилитиков. Связь с массами у нас здесь в России тайная, подпольно-бытовая, а за кордоном — половая, то есть легальная, но и та, и другая заражает массы революционным сознанием. Революционное сознание — это освобождение психики человека из-под контроля прежнего религиозного сознания, с его заповедями: не убивай, не кради, не прелюбодействуй, не желай ничего, что у ближнего твоего и так далее, в том же духе. Ревсознание — это полная свобода человека от оков прежнего сознания. Девиз ревсознания — грабь награбленное! При ревсознании осознаются только способы подготовки и проведения мировой рабоче-крестьянской революции, и ее конечная цель: всеобщее равенство во всем! Хотя каждому, при таком дележе, достанется всего этого — кот наплакал! Причем, только большевистское ревсознание является в наибольшей степени революционным! Наше ревсознание с неумолимой эффективностью запущенного сифилиса, разлагающего организм больного, разлагает государственный организм, ценные элементы которого вы растаскиваете по всем своим углам. Как и коварный сифилис, наше ревсознание передается посредством естественных потребностей масс, посредством низменных инстинктов толпы. А вот когда я революционным путем и последующими маневрами взойду на вершину государственной власти, обогнав дураков и воспользовавшись тем, что умные будут обходить эту гору дерьма стороной, вот тогда-то я и партию свою, и массы излечу от ревсознания с помощью свинца и обильного кровопускания. Это стократ эффективней, чем лечение сифилиса мышьяком, и непременно даст избавление от этого „сознания“, дабы не привело оно нас, по своей сути, к своему конечному итогу дела — концу всему. В любом деле важно вовремя остановиться, тем более на пике власти! Что касается ревсознаний других Российских партий, то они отличаются от нашего — большевистского ревсознания, словно ерундовый триппер от могучего сифилиса! Но все эти иные партии передохнут после нашей победы, передохнут из-за своих ревсознаний как от чумы и холеры, потому что, в отличие от триппера, их сознания с нашим не уживутся. Ну а когда, наконец-то, мы избавимся от всех ревсознаний, то от революционной цели: „грабь награбленное“, мы перейдем к воплощению в жизнь, в полном объёме, нашей неиссякаемой цели: „грабь дураков“! И уж тогда-то наша с тобой мафия расцветет пышным цветом, а плодоносить будет как Эдемский сад во времена Адамова грехопадения! И таким прекрасным тогда станет криминальный социализм — наш общий нерушимый строй, что коммунизма и даром не надо! Не жизнь, а воровская малина для нас настанет! Заявляю тебе об этом, находясь в здравом уме и отличной памяти, ибо являясь активным переносчиком ревсознания, я им не болен, так как сам себе на уме! И этим отлично предохраняюсь от чьего-либо „мозгоёбства“! Я прекрасно осознаю, что Уголовный кодекс — это не кодекс чести, чтобы ему следовать! Чёрта с два!! Нам с ним не по пути, и ни кой чёрт нас с ним не попутает! Да и уголовное право — совсем не право — это кривда — отстойник Римского права и Православия! И эта кривда, как и процессуальная, нам часто боком пытается выйти, иль взять за зад, а, посему, не права! Клали мы с тобой на УКа, УПКа, их права и законы, а скоро и под сукно положим. Всё уголовное законодательство там будет, кроме мелочёвки». Так что смекай, Анька: скоро дурной крови у большевиков поубавится, и тогда милиция будет рыпаться лишь на то, что ей с родни по силам: на шантрапу, и возиться исключительно с бытовухой! А их прежнее ВЧК — нынешнее ГПУ, создано лишь для того, чтобы контра не возвратила бы нас и большевиков в «тюрьму народов» — в этот анахронизм с «фараонами». Хотя, говоря откровенно, тюремная камера с решёткой — это сито, через которое просеивалось человечество, и в котором задерживались наиболее крупные и самые ценные личности! И вот теперь, после Октябрьского переворота, многие из этих великих личностей оказались на крыше власти. Знай наших «зеков»!! — произнёс тост Яков, высоко поднимая фужер.

— Да ты, Яков, и по форме, и по содержанию — вылитый товарищ Ленин!! — ехидно заметила недоверчивая Анна.

— На меня многие пытаются походить, да слабо у кого выходит! — с хмельной гордостью изрёк Яков.

— Если Яков — вылитый, то Ленин — пустой!! — буркнула себе под нос, недовольная Советской властью проститутка Халида.

А сидевшая рядом с Яковом наглая и безумно удачливая проститутка Сарра, по прозвищу: «Клеопатра», выпустив изо рта сигарный дым, высокомерно бросила: — Между прочим, Гошка мне сообщил о том, что Ленин приказал своим комиссарам грабануть всё церковное золото. Завтра они его будут свозить из церквей на склад, тот самый, который Серёжка Барин с Лёшкой Картавым и Заводным при царе «чистили»!

— Гошка? Это что за фраер? — поинтересовался Яков.

— Это она о Федюшине говорит, он у Ленина в личных секретарях ходит! Я её с ним с месяц назад как свела. Клиент сомнений не вызывает! — скороговоркой пояснила Анна.

— А я бы всё же поостереглась, — встряла в разговор эсеровская подстилка Халида, — этим большевикам ни в чём доверять нельзя. Они вон даже календарь изменили. У них теперь: что ни день, то 1 апреля! Нет, кроме шуток! Ведь эти черти даже свой день переворота: 25 октября, стали праздновать на свою чёртову дюжину дней иначе: «7 ноября», а сам этот день их великого обмана на много лет «переплюнул» все 1 апрельские «дни дурака»! Говорят, что г. Ленин, в своих «Апрельских тезисах», распорядился народ дурачить круглый год и из года в год. А ведь они теперь не только надувательством занимаются, но и вздуть могут по первое число!

— О, да! С этими комиссарами нужно ухо держать востро! И глаз да глаз за ними нужен! — испуганно округлив глаза, посетовала проститутка Элла. — Вот намедни, мне моя подружка Риммка рассказывала, что прилип к ней один комиссар, как банный лист к заднице. Наган на неё наставил и требует: «Дай, а то пристрелю, сука!» Ну, прямо вынь да положь! Она, с испугу, уже и платье на себе рвать начала, и тут только просекла, что это он у неё руку и сердце просит — жениться, стало быть, на ней собрался!

— Ну, так что же, дала?! — поинтересовался непревзойдённый мастер гоп-стопа, вор-универсал Серёжка Барин.

— Ой! Да, что ты! Комиссарам, как говорится, дай только палец, так они и руку с головой оторвут! Так что она, с отчаяния, не столько дала ему по роже, сколько взяла, да и выцарапала его бесстыжие зенки, и со спокойной душой сбежала восвояси. А этот комиссар теперь, говорят, если услышит, где шорох платья или юбки, так стреляет туда без промедления! Вот, стало быть, как его, гада, злоба к женскому полу ослепила, а не только Риммкины ноготки.

— Так что ж, на него и управы нет?! — ужаснулась Анна.

— Ой! Да комиссар-то больно важный! Наган у него дарственный, за былые подвиги. Так что его и арестовать не решаются, и наган отобрать стесняются, он ведь без него, как без рук, ничего кроме этого делать не умеет. Вот и стреляет, подлец, то в потолок, то в женский пол! Всё как в жуткой сказке: не проползти и не пролететь мимо этого «безголового» Змея-Горыныча, который пострашнее циклопа Полифема будет, ибо того и гляди пулю схлопочешь, куда как вернее, чем в «русской рулетке»!

— Так вы, дуры, в штанах шляйтесь, а ещё лучше голышом. Для дам это вечно самая популярная мода на все сезоны! — посоветовал Серёжка Барин. — Видали, какие манекены в музеях, да во дворцах выставлены?! Не видали?! Эх вы, деревенщина! Коблушки чухонские! Да там бабы стоят роскошные, шикарные из мрамора. Венеры-Афродиты всякие. И все как одна, в чём мать родила! То бишь скульптор-кутюрье создал, наплевав на какие-либо рубашки и золотые ложечки во рту! Да и на картинах там полным-полно голых баб! И всё это, говорят, громадной популярностью пользуется и больших денег стоит!! Вот что по-настоящему ценится! Вот она — настоящая непреходящая мода!!

— Ты, как видно, в музеях только на голых баб глаз положил, как в «домах терпимости», а мужиков, раздетых до нага, не заметил! А они там, в музеях, тоже, между прочим, дорогого стоят! Их причиндалы и те на вес золота! Так что зри своей моде в корень, а не подглядывай в бабьи щёлки!! — парировала его саркастические наскоки Сарра.

— А я не гомик, чтоб на это взирать! Мне такая мода на хер не нужна! Да, к тому же, я и не голоштанник какой-нибудь! Я, можно сказать, в рубашке родился! Пусть голь перекатная на музейных подиумах торчит, а мне мой коренной причиндал и так дороже всего золота мира! — по-барски отмахнулся Серёжка.

— Па-а-думаешь, дороже золота! Да я своей задницей, не говоря уже обо всём остальном, ни на одну соболью шубу заработала, и не в мечтах, а реально!! — взвизгнула, распаляясь, Сарра. — Ни одна мраморная богиня на столько «бабок» не потянет!!! — взвивалась она на повышенных тонах. — Я не стриптизёрша дешевая, и свои прелести за гроши, да задаром демонстрировать не собираюсь!!! — закончила она свою патетическую речь на мажорной ноте. Назвать же Сарру «селёдкой под шубой» Серёжка Барин не решился.

— А вот мне, — встрепенулась гулящая в своё удовольствие бабёнка Ольга Фёдорова, — один комиссар так прямо и говорил: «Твое влагалище — это настоящий мини-коммунизм для нас — мужиков, где от каждого — по способности, каждому — по потребности! И даже если за всё в жизни надо было бы платить, то я, как коммунист, жизнью бы своей заплатил, лишь бы сохранить это общественное достояние, лишь бы сохранить этот очаг коммунизма!» И что вы думаете, ведь действительно жизнью поплатился за этот «блядский коммунизм» — подхватил букет вензаболеваний и вскоре загнулся. Вот оно как! А букетик-то был из «клумбы» моей подружки Венерки, и стал для него погребальным венком, который и обошелся ему куда как дороже лаврового! Ну, скажите, какая мраморная Венера таким мужским преклонением похвастать может?! Какой музей? Ни один, будь он хоть антропологический, или палеонтологический, или исторический, или…

— Хватит вам! — шикнул на дам Яков. — Музеи и дворцы оставьте в покое, а нет, так большевикам. Пусть они сами музейные экспонаты грабят, да за «бугор» загоняют, а мы уж займёмся Богоугодным делом! Недаром ведь сказано: «Украсть у вора — списать половину грехов», а если обокрасть богохульствующих грабителей-вандалов, так и все наши грехи, подчистую, списаны будут!! А, посему, валяю конкретно по делу с церковным золотом из большевистского общака…

Банда и бабёнки притихли «намертво», внимая плану главаря.