Чем чёрт не шутит! Том 1

Георгий Павлович Синайский

Весьма правдоподобные, забавно-сатирические приключения известных исторических персонажей, рассматриваются в этом сатирическом романе, не только с их партийной точки зрения, но и под «просвещённым» углом зрения иллюминатов, а так же и с религиозно-философских позиций. И, поскольку, даже в шутке есть доля истины, то в этой сатире, охватывающей весь период двадцатого века, доля истины весьма существенна. Критерий истины – общественная практика, это подтверждает. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 7

Август 1922 года

В кабинет тихо проскользнула ближайший секретарь Ильича — Лидия Фотиева.

— Владимир Ильич, — раздался её вкрадчиво-лебезящий голосок, — к Вам пришёл посетитель. Товарищ прибыл из Германии, и утверждает, что Вы с ним хорошо знакомы.

Фотиева протянула визитку гостя. Ильич мельком взглянул на фамилию посетителя и оживился:

— Срочно пригласите его войти!!

Через минуту, в кабинет вошёл молодой, тридцати с небольшим лет, мужчина, одетый в серый, мышиного цвета, поношенный костюм. Вошедший был среднего роста, спортивного телосложения, с энергичным блеском глаз на эмоционально-подвижном лице. Тёмно-русые волосы аккуратно подстрижены, косая чёлка скрыла левую половину лба. А над верхней губой рта — эротического вида усики, напоминающие кустик волос над большими половыми губами половозрелой девушки. Быстро пройдя кабинет и приблизившись к Ильичу, мужчина протянул руку. Взгляд его бесцветных глаз выражал немое восхищение.

— Рад нашей встрече, Адольф! Какие новости Вы привезли мне из Германии, батенька? — улыбаясь, спросил Ильич, крепко пожимая протянутую руку.

— Хайль Ленин!!! — выкрикнул Адольф, справившись, наконец-то, с горловой спазмой, вызванной сильным эмоциональным возбуждением от встречи со своим кумиром. — Я прибыл к Вам как к фюреру немецкого рабочего класса, геноссе Ленин!! Я прибыл к Вам за советами и приказами к действию! Я гарантирую их неукоснительное исполнение в Германии!! Ибо Вы — вдохновитель и гарант всех наших побед!!!

Ленин покровительственно обнял Адольфа.

— Передайте немецким товарищам, что я верю в самый передовой и сознательный немецкий рабочий класс!! Только он, не на словах, а на деле, способен создать новый разумный порядок не только в Великой Германии, но и в остальном не столь великом мире!! Именно новый рабочий порядок новой Германии будет служить образцом и базовой основой для создания единой рабочей организации всего мира! В этом я вижу историческую миссию немецкого рабочего класса, в этом его назревающая всемирная гегемония!! И пока мы у власти, а это всерьёз и надолго, мы не допустим, чтобы германские рабочие оставались на задворках истории, куда их затолкала эта паршивая империалистическая свора — Антанта. Договор в Рапалло, Адольф, это только начало нашей помощи вам. Мы окажем вам всестороннюю, в военном отношении, помощь, такую, как подготовка военных кадров и финансирование программ развития Германской военной мощи. Первоочередная задача немецкого рабочего класса: взять всю полноту власти в Германии в свои крепкие руки, наша задача — помочь ему в этом!! Долг ведь платежом красен! Германия помогла нам, большевикам, взять власть в свои руки в октябре 17, мы же поможем Германии освободиться как от внутренних врагов её рабочего класса, так и от внешних врагов. Подчёркиваю, наши цели едины — это установление во всём мире всеобщего социалистического рабочего порядка, порядка — столь присущего порядочной германской душе; это воспитание у всего мира дисциплины свойственной немецкому национальному характеру! Только такой порядок и такая дисциплина явятся прочным оплотом построения мирового коммунизма. И, разумеется, гарантом такого установления, воспитания и построения, станет всемирная гегемония немецкого рабочего класса, как учителя и наставника, как старшего брата для остального рабочего класса всего мира, и как полновластного хозяина над «нерабочими» массами всего мира!!! Активно проводите пропагандистско-агитационную работу среди рабочих, создавайте из наиболее сознательных и крепких — вооружённые рабочие бригады. Активно привлекайте молодёжь к революционной работе, широко используя юношеский максимализм, бескомпромиссность и бунтующие против буржуазной ханжеской морали агрессивные подсознательные стремления. Создавайте из этих белокурых и бедокурых бестий мобильные ударные отряды штурмовиков, способных пройти, как нож сквозь масло, через мягкотелые массы обывателей и задрипанной интеллигенции, прокладывая нам дорогу к власти. Да и, в конце концов, разве немцы — потомки всепобеждающего Зигфреда и всесокрушающих вандалов — это не нация идеальных солдат?! Плох тот немец, который с детства не мечтал бы быть солдатом с «маршальским жезлом в ранце»! Он его более достоин, чем Бонапартовский солдат! У кого в Германии не забарабанит радостно сердце и не потянется рука к оружию, когда прозвучит призыв к реваншу?! Если таковые немцы и найдутся, то в качестве покойников или совсем разложившейся прослойки интеллигентиков, попов, да среди малой части обитателей «Домов умалишённых». И вправду, кто из германских рабочих, молодёжи, солдат и матросов устоит, чтобы не встать под наши боевые знамёна, когда поймёт, какая великая историческая миссия предназначена немецкому народу?! Никто не устоит! Ибо национальная гордость — это великая объединяющая сила, тем более что проявление этой гордости совпадает и с их материальной заинтересованностью в жизненно важном расширении жизненного пространства нации. Вы победите, Адольф, если будете держаться нашей цели твёрдо и непоколебимо! Победите тех, кто имеет другие цели, или трусливо шатается в идейных направлениях, к каким партиям они бы ни относились. Победите любую болезнь своей партии, если будете регулярно очищать свою партию. Ибо каждая партия будет гнить и распадаться, если не проводить её чисток от всякого мусора, даже если это рабочий мусор, и прочего излишнего балласта, ведь любой жизнеспособный организм, дабы не захиреть, должен выводить из себя отработанный материал — говно. Впрочем, все чуждые нам партии эта процедура уже не спасёт, так как они сами состоят уже сплошь из дерьма! Другое дело — мы с вами!! Я убеждён в победе рабочего класса Германии, залогом этого служит не только наша победа в России, но и то, что Вы окажете победе германского пролетариата закономерную помощь, мой друг! Я чрезвычайно ценю Ваши организаторские способности и ораторское красноречие!!! Я рад, что, следуя моему совету, Вы возглавили национал-социалистическую немецкую рабочую партию Германии, чтобы ввести в заблуждение мировой империализм и нанести ему неожиданные и неотразимые удары!!!

— O, main Gott!!! Я постараюсь оправдать Ваше ко мне отношение и доверие, Genosse Ленин!!! — воскликнул воодушевлённый Адольф. — Я всегда прислушиваюсь к Вашим мудрейшим советам, и следую Вашим гениальным историческим указаниям!!!! Вы — мой внутренний голос, Вы — мой Гений побед!!! Я несказанно счастлив, что имею честь не только слышать Вас, но и видеть, ведь один раз увидеть — лучше, чем сто раз услышать!!! И хотя мы виделись с Вами не один раз, Вы для меня по-прежнему есть ненаглядный образец и неиссякаемый источник мудрости и сил, к которому хочется припадать и припадать — утоляя жажду знаний и уверенности в успехе Великих дел!! Вы — более, чем Один-Вотан-Водан!!! Мне не забыть, как ловко Вы меня проучили в шахматной партии, сыгранной нами в Вене в 1909 году! Ещё бы! Вы ведь способны свергнуть не только всех обычных королей, но, если захотите, то «в два счёта» за шахматной доской свергнуть и шахматного короля — Капабланку!

— Его свергать не буду, ибо моя должность уже несравненно выше, чем его! Пойдёмте-ка, батенька, я угощу Вас настоящим обедом, а не жертвами пешек и фигур! Вы ведь проделали нелёгкий путь, небось, брюхо от голода волком воет, да и устали как собака?! — с отеческой заботой и непосредственностью, предложил Ильич.

— Благодарю Вас за приглашение, Genosse Ленин! Ваше ко мне отношение снимает с меня всяческую усталость, и наполняет кипучей энергией к борьбе с врагами! Я, с волчьим остервенением, готов сожрать с потрохами всех врагов!!!

— Да нет же, батенька, сейчас у нас иная пища для желудка — здесь к столу дерьмо не подают! А это дерьмо, то бишь врагов, мы уничтожим иначе! — скорректировал меню Ильич.

Они прошли в столовую. Прислуга поспешно накрыла стол.

— В знак нашей дружбы, проверенной годами, я привёз Вам Ваше любимое Баварское пиво «Августинерброй», — сказал Адольф.

Ленин поощрительно кивнул головой и, смачно причмокнув губами, произнёс:

— Что великолепно, то великолепно, батенька!

В это время слуги подали к столу Баварское пиво в больших глиняных голландских кружках. Вслед за ними в столовую вошла Крупская. Ленин обратился к ней:

— Узнаёшь гостя, Надюша?!

— Ещё бы! Для кого-то Вы — Шикльгрубер, для кого-то — Гитлер, а для меня — милейший Адольф Алоисович!!! — воскликнула, обрадованная дорогому гостю, Надежда Константиновна. — Вы для нас самый приятный сюрприз! Вы — наша вера, надежда и любовь!!! Я знаю, что Вы не только прекрасный политический актёр и чудесный писатель, но и гениальный художник, и архитектор, и, надеюсь, что скоро весь мир по достоинству оценит все Ваши художества!!! — с пророческим пафосом, произнесла Надежда Константиновна, и не ошиблась. Уже в 1937 году весь мир созерцал его великое творение в «Гернике». Сам Пабло Пикассо, на вопрос гитлеровского офицера: «Это Ваша работа?», и ткнувшего пальцем в картину «Герника», ответил: «Нет, это ваша работа!» Подтвердив тем самым, что главным автором этой работы был великий «художник», «ваятель» и «архитектор» — Адольф Алоисович (Алоизович) Гитлер.

Польщённый такой высокой оценкой его разносторонних дарований, полученной им от незаурядной Надежды, Адольф вскочил со стула и, галантно пожимая протянутую ему Крупской руку, с пафосом произнёс:

— У меня нет слов, фрау Крупская, чтобы выразить мою к Вам благодарность за предоставленный мне кредит решимости, надежды и любви! Так что я постараюсь выразить Вам эту благодарность своим делом! Обещаю сыграть свою политическую и геополитическую роль достойно Вашего внимания и похвалы! Всем же моим политическим врагам, зубоскалящим по поводу моего внешнего сходства с Чарли Чаплином, я устрою настоящий массовый повальный Сардонический смех, в изначальном значении этого выражения. Они у меня, гады, «посмеются»!!! — искренне и твёрдо пообещал Адольф.

Пожелав мужчинам, чтобы сбылись все их тосты, Крупская вальяжно удалилась в опочивальню, а хмельной запах знаменитого Баварского пива «Августинерброй» уже наполнил столовую до краёв.

Сдув пену, Ильич отхлебнул из кружки, посмаковал ароматную жидкость и, проглотив её вместе с обильной слюной, произнёс:

— Вот лучшее лекарство для революционера! Это эликсир его вечной молодости, источник его жизненных сил, источник его мировоззрения и оптимизма, а, главное, это служит основой и опорой его решительных действий! Эта опора куда качественней и атлантов и Антанты, ибо более могуча, чем все моря и океаны вместе взятые!!! Да, батенька, ведь Баварское пиво, которое, кстати, шнапсом, как кашу маслом, не испортишь — это источник не только Баварской революции и Баварской советской республики, но бери глубже и шире, я бы сказал, что сам Великий джинн мировой революции, как и призрак коммунизма, был выпущен из германской пивной бочки!!! Ты посмотри, сколько настоящих путчистов и революционеров мирового уровня, но отнюдь не мирного, взошло на германских пивных дрожжах, да все!!! Диоген-киник, тот дурак влез в бочку, а мы из неё, можно сказать, вылезли, да ещё как!!! Был бы жив Пушкин, он воспел бы это явление лучше, чем князя Гвидона!!!

«А некоторые думают, что пиво пьют одни лишь сыкуны-трусы. Дураки! Да мы их одной мочой замочим больше, чем это делали: кобыла Гаргантюа, Пантагрюэль и Гулливер!!!» — подумал Адольф, жадно внимая словам Ильича.

А Ильич не утихал:

— А какие великие революционные бури зиждутся на 40 градусах и, притаившись в бутылках и стаканах с русской водкой, закипают затем в крови их осушающих! Это тебе не буря в стакане воды, отнюдь нет! Знай себе, хлебай энергию рабоче-крестьянской социалистической революции, в которой без полбанки сам чёрт не разберётся! А если смешать энергию русской водки, созданной великим химиком Менделеевым, с энергией германского пива, то такой ёрш будет покруче всех акул мирового империализма и тех китов, на которых их мир держится!!! Ещё Маркс с Энгельсом в один голос твердили, что человек не пьющий вина, ни на что путное неспособен! А я добавлю, что не пьющие ерша (смеси водки с вином или пивом, а в Германии это смесь шнапса с вином или пивом) неспособны на самое великое: на мировую пролетарскую революцию!!! Неспособны на этот риск и победу, и победу отнюдь не призрачную!!! Да, Адольф, смешение этих сил, этого топлива внутреннего сгорания в народном чреве, даст нам невиданный доселе разгул мировой революции, ибо рванёт, как миллиарды тонн тротила, и запылает Земной шар, как Солнце!!! Можно сказать, что ёрш сделает Великого джинна мировой революции поистине всесильным!!! Эти ершовые силы даже самого робкого мещанина сделают ершистым, да таким, что сам «в бутылку полезет» и любого трезвомыслящего буржуя зубами за горло возьмёт. Ибо это тебе не легкомысленный хмель французского шампанского, который быстро выветрился из продувных голов парижских коммунаров и французского пролетариата, когда дело дошло до настоящих революционных и контрреволюционных бурь и кровавых схваток с надравшейся коньяком французской буржуазией и снюхавшихся с нею прусскими интервентами. Хотя не следует забывать, что французское шампанское (вино), британское (то бишь шотландское и ирландское) виски и немецкое пиво — это три источника и три составные части марксизма, именно их смешение и вылилось у Маркса в данное учение, и стало течением общественно-политической мысли!!! А добавление к этой смеси русской водки, породило учение марксизм-ленинизм в моей голове, коим я столь благополучно для себя разрешился!!! А вот если к этому коктейлю ещё джин добавить, который реально могущественней сказочного джинна из волшебной лампы Аладдина, да напоить им массы, тогда их архисумасшедший азарт борьбы охватит!! Это тебе не квасной патриотизм взыграет в массах, а крепкий революционный интернационализм в душах бродить будет под пролетарско-популярный риторический вопрос: «ты меня уважаешь?!» От такого коктейля, пьяного угара в стократ больше, чем от бренди, а душой не сбрендишь пока пьян!! Ого! Как от этого коктейля кровь в жилах забурлит, а из врагов хлынет! В сравнение с нашим коктейлем, «Кровавая Мэри» грудным молочком покажется! — продолжал откровенничать, спьяну, Ильич. — Вот занюханная интеллигенция лишь для своего удовольствия кокаин нюхает, да опиум курит (но мы-то ей «прикурить» всегда дадим), большевистская же партия сумела партии кокаина и морфия направить на переворот сознания Балтийских матросов, ради Октябрьского переворота! Религиозная же «сивуха» — это помои истории! А героиновый героизм бонвиванов бледнеет в сравнение с бордово-красным пьяным героизмом масс! На борьбу массы поведёт «зелёный змий», соблазнив их яблоком раздора, коим плодоносит геральдическое древо международного империализма, и это древо они обломают и искоренят! Но не следует путать «зелёного змея» с «зелёной феей» — абсентом. Абсент же («нефритовый цветок») пьют и им же ссут унылые радетели чистого, то бишь чистоплюйского искусства — «искусства ради искусства»; а там, им кажется, рукой подать и до чистогана, но мы-то поддадим им коленом под зад!! Ведь нам-то нужен массовый соцреализм!! Боясь революции, Николашка II с 14 года ввёл «сухой закон», но и самогона, вместе с Германским кокаином и морфием, хватило, чтобы всё вылилось в революционные мочиловки!! Я же «сухач» отменять не стал, чтобы сладко было пить, ибо запретный плод сладок, а в купе с нашей идеологией и пропагандой — это самый допинговый коктейль для масс!! А после наших массовых всемирных побед, массы окончательно подсядут на наш самый сильный наркотик — «Научный коммунизм», и будут в зависимости лишь от него!

Ильич промыл себе глотку большим глотком пива и продолжил разглагольствовать, взахлёб: — Адольф, голубчик, тьфу, ястребок ты мой неистребимый! Помни, что для профессионального пламенного революционера «счастье — это борьба», так говаривал Маркс! Но борьба не классическая (французская, точнее: греко-римская), а борьба самая вольная — драка без правил, где все средства хороши ради победы! Это наше реальное счастье, потому что потрясающе интересна наша неизбежно победная борьба, и потому что особо смачно само предвкушение победы, и потому что, достигнув окончательной победы, революционер перестаёт быть революционером, становясь качественно иным человеком, да и человеком ли вообще?! Ведь настоящим-то человеком может быть лишь настоящий революционер!!! Но и без победы над врагом обойтись нельзя! Я имею в виду окончательную победу над ним. Либо мы его, либо он нас!! Да так, что страшно подумать!! Играть с врагом в кошки-мышки — опасно! Недооценивать врага нельзя! Его слабость может стать его силой! Маркс нас уже предупреждал: «Сила женщины — в её слабости!». А международный империализм — это такая паскудная блядь, это такой опасный трансвестит, который может многих соблазнить, заразить, охмурить и под каблуком держать! Нет, уж лучше Пиррова победа над ним и пир во время чумы, чем тризна по нам, или подкаблучное существование. Этому нас с тобой учит история, а мы преподаём её урок современникам. Кстати говоря, и из классической политической борьбы можно перенять разнообразную массу архиэффективных болевых приёмов! Например, из римской античности не грех перенять массу полезного опыта правления, и кое-какие символы власти (Византийские не в счёт), и символы единения масс. Ведь были там достойные подражания классические примеры приёмов борьбы с врагами, и были достойные лавровых венков победителей, борцы с массой врагов. Нашего внимания достойны не только Август и Траян, но и Гай Юлий Цезарь, и даже Тиберий, Калигула, Нерон, Домициан, Коммод, Каракалла, Элагабал, Максимин II Даза (с которым у тебя есть внешнее сходство) и прочие цезари. Пусть многие из них пали в жестокой борьбе с врагами, но их бесценный опыт борьбы и их ошибки, как и опыт, и ошибки их врагов — вот наш учебник борьбы, учебник власти!!! Желаю тебе достигнуть замечательных успехов в борьбе за наше общее дело, Адольф! Пусть всегда у нас будут в арсенале все средства для успешной борьбы с врагами, и, однажды встав, тысячу лет будет стоять трудовой Третий рейх — прочно и безотказно, как наши с тобой причиндалы!! А когда победим всех реальных врагов, будем, для интереса, бороться с врагами воображаемыми, и да вовеки не иссякнет счастье жизни нашей — её смысл и любовь!! Воистину: майн Готт — майн кампф!! Ты, как и я, рождён для этой великой борьбы, Адольф! Ведь ты такая глыба!! Такой матёрый человечище!!!

— Товарищ Ленин!! — захмелев от пива и разомлев от тёплых чувств к Ильичу, воскликнул Адольф. — Мой фюрер!! Разрешите, от имени немецкого рабочего класса и от себя лично, Вас поцеловать!!!

— Ну что же, я ведь не восточная девушка, можешь поцеловать, хоть куда! — с усмешкой, промолвил Ильич.

— Спасителю Германии от благодарных германских племён!! — воскликнул Адольф и слил свои уста с устами Ильича.

— Адольф, — выдавил из себя Ильич, после смачного поцелуя, — держи не менее тесную связь с Муссолини. Это наш парень, мой лучший итальянский ученик и верный последователь! На Бенито можно и нужно опереться в нашей общей борьбе. Он — настоящий мужик! Неслучайно он сказал: «Вожди должны быть мужчинами, а толпа остаётся женщиной, впечатлительной, падкой на красивые зрелища». Замечательные слова настоящего супермена с колоссальной революционной потенцией, такой любому Казанове и Дон Жуану сто очков вперёд даст! Догонит и ещё даст!! Да, Адольф, мы друг без друга и друг против друга обречены на развал и гибель. Мы вместе — это новый мировой строй масс, дружно шагающих в коммунизм. Мы должны быть вместе, но на определённом расстоянии, дабы не задевать друг друга в яростной битве с врагом — международным империализмом. Мы должны атаковать врагов все вместе, с разных сторон, окружая и истребляя их. Только так, будучи всегда и во всём заодно, мы достигнем желанной цели — попадём, что называется, прямо в десятку, сжав кольцо окружения врагов и истребив их, и, чуть было, не задушив друг друга, от радости, в дружеских объятиях!!!

Вдохновлённое лицо Ильича вдруг исказилось ностальгической грустью, и он со вздохом, и с горестной интонацией произнёс: — Эх, Адольф, если бы ты только знал, как мне не хватает здесь замечательных германских рабочих и во всём чистоплотных германских крестьян!! Что толкового можно вылепить из этой российской грязи и слякоти?! Лишь скверный российский Голем, да и только!! Эх, Адольф, мой милый Адольф! — завыл Ильич, роняя слёзы из выпученных глаз в свои непромокаемые усы. — Вот тебе горький пример: до нашей революции, здесь, где мы находимся, было имение Рейнбота. Здесь был, в то время, великолепный пруд, в котором разводили превосходных карпов! Здесь было процветающее сельское хозяйство, дающее обильные урожаи! Плоды хозяйствования были налицо, но, к сожалению, отнюдь не наше — не лицо коммунизма, первой или второй стадий развития. И вот решил я, на свою голову, на этой бывшей рейнботовской базе создать образцовую для всей России сельскохозяйственную коммуну, с образцовым коммунистическим трудом — коммунизм в отдельно взятом селе!!! Хотел научить крестьян прогрессивным методам труда! Хотел привить им навыки коллективного хозяйствования! Хотел на практике доказать, что производительность труда коллективных сельских хозяйств, будь то совхозы, или колхозы, намного производительней труда всех куркульских хозяйств вместе взятых. Но, увы, как показала практика — этот чёртовый критерий истины, уровень коллективной жизни крестьянских масс не выше уровня жизни навозных жуков. Разделив между собой, в драке, рейнботовское имущество — всё, до последнего бота, участники новоиспечённой коммуны спокойно засунули руки в карманы свои и чужие, и, что самое обидное, запустили свои руки в государственный карман! На всё это им рук хватило, и до всего этого руки дошли, а вот позаботились ли они о благосостоянии государства Советского?! Как же! Держи карман шире!! Даже латышские рабочие вывезли отсюда в Прибалтику сотни возов рейнботовского добра, вот так за добро злом заплатив. А что с них взять?! От добра добра не ищут! Мы отнеслись к ним с добром душевным, а потом глядь: и даже своих добротных штанов не сыскать!! А тем временем, пруд совсем запустили, и он превратился в зловонное болото, и всё хозяйство, можно сказать: засосало в трясину! Увы, это полный экономический и идеологический провал!! Не вышло из моих затей ни преуспевающей сельскохозяйственной коммуны, ни рентабельного совхоза, ни высокосознательных сельхозработников. Этот крах сельскохозяйственной коммуны ещё более глобален, чем крах строительства «Вавилонской башни»!!! И коммуна, и совхоз «Горки» стали образцом бескультурья и бесхозяйственности. Горы хлама и мусора — это могильные холмы моего образцово-показательного идеала! Эти лапотники сами говорят: «Было богатое и благоустроенное имение, а теперь падает всё дело!» Несмотря на все мои старания создать из этого сброда коллектив хозяев, пекущихся о деле, на деле ни хрена, ни редьки не выходит!! Да и российские рабочие в деле развития социалистического самосознания недалеко ушли от крестьян, вот почему мне так хочется послать их куда подальше! Кулаками-то махать они все мастера, особенно во время бунтов и революций, но палец о палец не ударят в деле строительства социализма!! Лишний раз я убедился в том, что без немца нам нельзя и шагу ступить на пути строительства социализма!!! Да-да-да-да-да-да-да-да… — в очередном приступе дадаизма задакал Ильич, раскачиваясь телом вперёд и назад.

— Да-да-да-да-да-да-да-да… — в такт ему поддакивал Адольф.

Так продолжалось битый час! Вдруг Ильич замахнулся тяжёлой пивной кружкой и, багровея в лице, заорал: — У, прусак поганый!

Адольф, от неожиданности, испуганно прикрыл голову руками и оцепенел, а Ильич, с размаху, грохнул кружкой по столу, и, пьяненько хихикая, приподняв кружку, показал пальцем на раздавленного рыжего таракана. И, не переставая хихикать, ухитрился парой ударов кружкой прихлопнуть ещё и пару чёрных тараканов.

— Так вот мы их всех паразитов толстопузых, в сюртуках, фраках, сутанах и прочих их модных шмотках, раздавим! Эти б… буржуи, клерикалы и аристократы думают, что они неистребимы как тараканье племя, но наша мировая революция для них будет куда как похлеще, чем дихлофос для тараканов!!! — исторг из себя злорадный восторг Ильич.

Тут и Адольфа разобрало. Пиво и моча ему в голову ударили и закипели в ней. Вскочил он ногами на стол и стал недобитых тараканов давить, как будто дикий ритуальный танец исполнять перед предстоящей охотой. Глядя на то, как он куролесит, Ильич развеселился: — Посуда бьётся к счастью! — кричит. — А ну, давайте-ка, батенька! Давайте-с! Вот так, вот так, вот так!!! — выкриками и хлопками в ладоши подбадривал он Адольфа.

А у Адольфа изо рта пенная слюна пошла, руки и ноги свастикой заплетаются.

— Ух, аристократы ползучие, клерикалы вонючие, буржуи паскудные!!! — захлёбываясь слюной, орёт Адольф. — Ух, блядское семя, дождётесь вы у меня!!!

Летят осколки тарелок, ругань, вой. Струится вонь. Но вот, поскользнувшись на бутерброде, Адольф слетел со стола, вниз головой, на восторженного Ильича, и сразу всё стихло.

Однако Ильич себя видит. Видит, как погожим днём, прихватив с собой ружьишко, смело идёт он по лесной тропе. Вокруг него ни души. Ильич остановился и внимательно огляделся вокруг себя. Вот то самое место, где вчера он прекратил преследование раненого им кабана, соблазнившись более лёгкой добычей. Теперь, обнаруженный им кровавый след кабана, вновь пробудил в крови Ильича азарт преследователя. Ильич, по-кабаньи напролом, преодолевая все препятствия из веток деревьев и кустов, устремился вслед за кабаном. Преследование продолжалось довольно долго. Неожиданно, он увидел под огромным, в семь обхватов, дубом деревянную рубленую избу. Кровавый след вёл в избу. Ильич в недоумении обошёл вокруг неё и прислушался. Стояла гробовая тишина. Он прикладом толкнул закрытую дверь, она со скрипом распахнулась, и на порог, зевая, вышла старуха. Ильич, с изумлением, узнал в ней ту самую старую каргу, которая вчера кричала на него на поляне, и которую он метким выстрелом заставил замолчать, казалось навеки.

— А, старый знакомый к нам пожаловал! — ласково проговорила старуха. — Извини уж, что накричала я давеча на тебя, да старость-то она всем в тягость! Ну, заходи уж, коль принесло тебя.

— Так я, что же, значит, не попал в тебя как следует?! — воскликнул поражённый неожиданной встречей Ильич. — И даже, чёрт побери, не ранил?! — разочарованно протянул он. — Как же это? Неужели померещилось?!

— Да попасть-то, как следует, попал, не переживай! Если не пулей в меня, так сам ко мне! Хоть я и не Надежда твоя, зато я вроде твоей Великой идеи — бессмертна, и меня ни пулей, ни штыком не взять! Разве что Великой любовью! — промолвила она и ехидно захихикала. — Да цела я, цела, как плева девственницы, а там естественные дыры!!! — завизжала старая карга, когда Ильич принялся её ощупывать сверху донизу, пытаясь удостовериться в целости и невредимости вредной бабы.

— Ну что, удостоверился, Фома-неверующий?! Пулю-то ты «послал за молоком», но не в мои молочные железы, и не в меня, хотя я — кровь с молоком!! — с самодовольством сказала она, когда Ильич закончил обследование.

Ильич, с досады, сплюнул себе под ноги и вошёл за старухой в избу.

«Уж не метаморфозы ли это?! Не превращение ли старухи в кабана и обратно?! В политике-то оборотней на каждом шагу чёрте сколько! И здесь чёрт знает что!» — подумал он, войдя в избу и не обнаружив, и не уловив там признаков преследуемой им жертвы — ни кровавых следов, ни её специфического запаха.

В избе пахло целебными травами, было чисто и уютно. Четыре небольших окошка наполняли её светом со всех четырёх сторон. Большая белая печь в углу, а посередине избы стояла деревянная бадья с прозрачной голубой водой. Ильич сел на лавку возле стола и окна, и отёр ладонью пот со лба.

— Кабанчик твой у меня в печи, — молвила старуха, — как поспеет, так я тебе его к столу и предоставлю.

При этих словах, Ильич уловил запах поспевающего блюда, и удовлетворённо кивнул головой, обрадованный тем, что вот теперь-то новоиспечённая жертва его охоты не ускользнёт от него.

— Ладно, скажи, сколько тебе надо за усердие, столько и дам! Казна у меня от этого, надеюсь, не отощает, — предложил старухе Ильич.

— Да на кой мне деньги?!

— А чего же ты хочешь за услугу?

— Э, да уж мне-то, милок, всего хватает на жизнь! Мне-то многого теперь уже не надо! — проворчала старуха. — А то ведь, если свои желания плодить, да размножать, так они ей-ей до разбитого корыта доведут! Нет уж, дудки, с меня хватит!!

— Вот оно — воплощение идеалов коммунизма!! — с улыбкой, молвил Ильич. — Эх! кабы все были такими сознательными и неприхотливыми, он бы реально, окончательно и бесповоротно воплотился в жизнь масс!!

— О коммунизме не беспокойся, он непременно настанет, — серьёзно глядя в глаза Ильичу, сказала старуха.

— Ого! Да ты, матушка, видать убеждённая коммунистка! — воскликнул Ильич и заливисто расхохотался.

Для того, чтобы испытать хозяйку на идейную прочность, Ильич тут же высказал крамольную мысль: — Нет, бабуся, коммунизм — это утопия! Я-то уже в этом убедился на своём горьком опыте! Это такой, матушка, идейный омут, который с головой захватывает, затягивает — за всё хватаешься, хапаешь всё, что под руку попадётся — хапугой становишься, а как практического дерьма хлебнёшь, так и вовсе сам дерьмо-дерьмом становишься! Какой уж там коммунизм?! Уже до его построения весь строительный материал растащили, и совесть абортировали! Эх, не видать мне, видно, коммунизма, как своих ушей!!

— А ты в воду погляди на утопию, мил человек, — предложила старуха, указывая рукой на бадью.

Ильич заглянул в бадью и, вместо своей саркастически ухмыляющейся физиономии, увидел какие-то скопления звёзд. Увидел их столь же ясно, как будто смотрел в небо, в ясный день, со дна глубокого безводного колодца. Звёзды образовали собой различные геометрические фигуры, и плавно перемещались по ним.

— Что это? Астрологический прибор? — спросил Ильич.

— Что бы ни было, ты в воду гляди — сам всё увидишь, — ответила старуха.

Вдруг одна из звёзд вспыхнула ярким белым светом, и тогда все другие зримые звёзды, повинуясь команде своего светофора, плавно изменили своё движение и образовали новые фигуры построения. Свет звезды всё усиливался и, постепенно, на водной поверхности, как на кинополотне, появились картины с изображением того, что называется коммунизмом второй ступени развития. Ильич воочию узрел всеобщее материальное и духовное благополучие масс, при полном отсутствии какой-либо их эксплуатации. Всю эту информацию он прочёл по лицам людей и их внешнему облику, и ухитрившись заглянуть в душу каждого из них — заглянув им в глаза — зеркала их душ.

«Да-а-а-а! Всё это выглядит даже более правдиво, чем работы в духе социалистического реализма в живописи, скульптуре, кинематографе, театре и литературе! Это явно произведение коммунистического реализма!! Похоже, что всё это — чистейшей воды, правда!!! А место, похоже, — похорошевшая Москва!» — подумал Ильич.

Вскоре видение исчезло — как в воду кануло.

— Когда же всё это произойдёт на самом деле? — поинтересовался у бабки Ильич.

— Считай круги на воде, мил человек! — ласково ответила старуха.

Ильич насчитал 500 круговых волн в бадье и сообщил этот результат хозяйке.

— Вот через 500 лет всё это и произойдёт на самом деле, то бишь желанный вами коммунизм наступит, как пить дать! И это отнюдь не вилами на воде писано, и я тебе не заливаю! Это дело отнюдь не пустопорожнее! — принялась объяснять старица. — Но для этого надо изменить у каждого из подавляющей массы людей его внутренний мир, а такие изменения произойдут только при изменении расположения реальных небесных светил в соответствующий этому событию строй, и движении этих реальных небесных светил в соответствующем направлении. Ибо из-за всеобщей взаимосвязи вещей в мире, перестроить свой внутренний мир души самому также трудно, как самому перестроить небесные светила, тут и массы народа пупки надорвать могут и ноги протянуть от таких глобальных масс. Для народных масс хуже пытки попытки такой перестройки звёздной системы своими силами — это невыполнимая задача и невосполнимая утрата жизней, а символические пятиконечные красные звёзды навечно воссияют лишь на их могильных обелисках. Сама же естественная звёздная перестройка, хотя и не обойдётся без катаклизмов, но до второго всемирного потопа коммунизм ждать не надо. Потоп — он позже настанет, вот тогда-то коммунизм и станет утопией, — поучительно закончила старуха, на которую, похоже, не бывает прорухи.

— Чертовщина какая-то, — заметил Ильич. — А впрочем, о необходимости изменения мира говорил ещё Маркс: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», — процитировал он основателя научного коммунизма. — Да, поверю своим глазам — коммунизм действительно наступит весомо и основательно, как медведь на ногу или на ухо. Но мы не можем сидеть и ждать, когда полноценный коммунизм (в отличие от первобытного, военного и прочих) придёт и наступит на нас — ожидая его окончательного пришествия, как второго пришествия Иисуса Христа. Нас-то к тому времени из могил никто не вытащит. Мы сами должны массы подогнать, по всем параметрам, под полный коммунизм. «Палеозоологические» находки, типа: «Познай самого себя — и ты познаешь мир», «Измени самого себя — и ты изменишь мир» — это всё допотопная субъективно-идеалистическая болтовня. Познав себя, можно познать только свой внутренний душевный и душный мирок, да его телесную оболочку, а вот изменив всё бытие и окружающий, часто заедающий, быт, мы изменим и себя, и общественное сознание. Диктатура пролетариата и РКП (б) — как руководящая и направляющая сила — вот точка опоры и рычаг, с помощью которых я переверну мир!! Да, батенька, тьфу, бабуся, власть мы взяли в свои руки и удержали её, благодаря краснозвёздному движению масс, но для того, чтобы прочно построить полный коммунизм, тут на звёзды не обопрёшься — Вселенная-то расширяется, ибо звёзды бегут врассыпную. Бегут они с допотопных времён, после Большого, можно сказать революционного, взрыва, словно крысы с тонущего корабля. Ненадёжные и нестабильные они для нас попутчики — сами меняются, почти по Гераклиту, и нам изменяют! А потому, только дисциплина и контроль над ней — призванные регулировать психическую жизнь масс в нужном направлении и удерживать их в рамках коммунизма — вот наши надёжные скалы эпохальной длинны, со Сциллами и Харибдами для праздно болтающихся в «океане» перемен. И так, всё зависит от выбранного правящей партией пути и средств реализации её планов. А какое средство наиболее эффективно и поголовно действенно в скорости продвижения масс по указанному партией пути? Так вот, не языком нужно трепать, а кнутом этих шкурников, бичом — по их пустым бараньим головам и толстым свиным задницам, да покрепче!!! Так, чтобы пыль столбом стояла на этой грешной земле, а массы, сломя головы, неслись к плодородной почве коммунизма!! Только так их на пастбище коммунизма загнать можно и пасти там вволю, — вволю выговорился Ильич.

— Да ты бы сам откушал, мил человек, — промолвила старуха, подходя к печи. — А то ведь уже давно жаренным попахивает!

— Да ну его к свиньям, кабанчика! — отмахнулся Ильич.

— Ну не хочешь кабанчика, так отведай другого блюда — выбор-то у тебя большой!

— А что там у тебя ещё имеется в наличии? — поинтересовался Ильич.

— Всё, что тебе угодно! Все твои общественно-политические, военные и экономические трофеи. Начнёшь с молочных деток?

Старуха подняла заслонку печи, и у Ильича потекли слюнки от вида и запаха аппетитных подрумяненных младенцев. В животе у него дико заурчало. Проворно подскочив к печи и схватив валявшуюся у печи на полу вилку, Ильич ткнул вилкой в хрустящую корочку первого попавшегося трупа ребёнка и вздрогнул от пронзительного визга: — Ой-ёй-ёй!!! Ай-яй-яй!!! Володя, Володенька — очнись, голубчик!!!

Ильич открыл глаза. Он навзничь лежал на полу, голова его покоилась под сапогами Адольфа. Ильич стряхнул с себя сонное оцепенение и, вместе с ним, обутые в сапоги ноги Адольфа. Крупская помогла Ильичу подняться. Шатаясь, он взглянул на тело Адольфа, распростёртое на полу, животом вниз — задницей вверх. Голову же Адольфа Ильич не увидел — вместо неё было пустое место. Сколько ни вращал Ильич своей умной головой, буйну голову Адольфа он так и не увидел.

«Куда же она, чёрт побери, подевалась? Ни на столе, ни под столом… А ведь этот парень не был безголовым, как многие… В таком бардаке ничего сразу не найдёшь, а голову запросто потеряешь!» — подумал Ильич.

— Надюша, голубушка, пусть прислуга наведёт здесь порядок!

Вскоре прислуга принялась приводить в порядок столовую и Адольфа, светлая голова которого, пробив менее прочный, чем она, пол второго этажа, свисала на длинной шее, вместо люстры, с потолка первого этажа. Пока Адольфа вытаскивали из дыры и ставили на ноги, Ильич поинтересовался: — А который час?

— Половина восьмого утра. Вы же всю ночь бражничали, — ответила Крупская, укоризненно покачивая головой.

— Баварское пиво стоит того, Надюша! Тем более самое лакомое в Германии — «Августинерброй»!!! — хитро улыбнувшись, молвил Ильич.

— Как самочувствие, Адольф? — поинтересовался он у пришедшего в себя кампаньона-компаньона.

— Готов к любым передрягам, геноссе Ленин! — бодро отрапортовал Адольф, вскинув руку в пионерском салюте.

— Ну-с, батенька, рад за Вас! С такой головой Вы любые стены прошибёте, любые препятствия преодолеете! Но пожелаю Вам впредь обходиться без провалов, сколь бы эффектными они ни были.

— Имея такой мощный оплот в Вашем лице, и опираясь на ваши фундаментальные научные знания и гениально-глобальные идеи, я никогда не провалюсь, ибо обещаю Вам идти только дорогой указанной Вами и ни шага в сторону! Провалиться мне на этом месте, если вру!! — поклялся Адольф.

— Молодчина!! Ты не покатишься вниз по наклонной, отнюдь нет! Вверх — к вершинам коммунизма, тебе предстоит идти по трупам врагов, но с нашей помощью и страховкой. Однако и сам будь осторожен, не соблазнись культурной и цивилизованной мишурой империализма — не угоди собою в пасть врагам. Ибо их культура и цивилизация — это лишь тонкий слой лака на теле тираннозавра, ковырни ногтем — и предстанет животное!!! — предупредил Ильич.

— Когда я слышу слово культура, я хватаюсь за парабеллум! — заверил его Адольф.

— Никогда не выпускай из рук оружия! «Насилие — повивальная бабка истории», — так нас учил Маркс. История ежеминутно творится и рождается в массовых муках на наших глазах, а ты — один из главных перспективных инструментов насилия в моих руках, исторически архиважный инструмент, а отнюдь не архивный!!! — наставительно произнёс Ильич.

— Я польщён Вашей высокой оценкой моей личности, геноссе Ленин, и жажду исполнения всех ваших желаний!!! — встав на вытяжку и щёлкнув каблуками, ответил Адольф.

— В тот же день, идейно подкованный Адольф, отбыл в Германию, исполнять свой революционный долг.