Отступники Старого мира

Георгий Воробьёв, 2023

Антарта – заснеженный континент, на котором никто не хотел бы оказаться. За несколько часов на открытом воздухе можно замерзнуть насмерть. Но в недрах Антарты – огромные запасы топлива. Поэтому богатые государства Старого мира создали на материке добывающие колонии.Юному Ашвару не место на Антарте. Сюда съехались обычные работяги, а он – дворянин. Раньше он жил в особняке, а теперь ютится в каморке, работает помощником инженера и пытается не впасть в депрессию.Недавно антарчане подняли революцию и получили независимость, но теперь у них проблемы. Месторождения иссякают, оборудование ломается, и нужно срочно собирать экспедицию, на которую нет ресурсов. Ситуация осложняется тем, что в Антарте все еще находятся каторжники из Старого мира. Заключенные поднимают бунт, освобождаются и теперь направляются к мирным поселениям.Ашвар попадает в приключение, полное опасностей и неожиданных врагов. Ему предстоит, рискуя жизнью, защитить рабочих и раскрыть страшные секреты Антарты.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Отступники Старого мира предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Глава II. Январь

Я снял куртку, не убирая ногу с педали газа. В дороге вездеход прогревался так, что в нём становилось нестерпимо жарко. Но это было плюсом. Громоздкие вездеходы были единственным сухопутным транспортом в Антарте и ещё одним символом прогресса. Автомобили изобрели три десятка лет назад, и они потихоньку завоёвывали популярность по всему миру. Но машины были предметом роскоши, большинство людей всё ещё передвигалось на повозках, запряжённых лошадьми. В Антарте всё было иначе. Гусеничную тягу создали незадолго до начала Масштабного Освоения, и она оказалась идеальным вариантом для местных условий. За всё время проекта Лакчами перевезла сюда больше сотни вездеходов — неслыханное количество. Для нас они были повседневностью. В остальном мире многие вообще не знали о существовании этих машин.

Солнце заволокло облаками. С неба неспешно падали хлопья снега, мгновенно тающие на тёплом лобовом стекле. Мне приходилось постоянно вертеть ручку дворников, чтобы что-то разглядеть и не сбиться с еле различимых дорог Антарты. Белоснежные долины и горные ущелья, тоже засыпанные снегом, однообразно сменяли друг друга. Новичок легко бы заблудился здесь, но за своё время работы в Антарте я научился хорошо ориентироваться на этом маршруте. Секрет был в том, чтобы запомнить куда ведёт поворот за очередным холмом или скалой. На сами дороги полагаться не приходилось — их быстро заносило. Магистральные линии, вроде пути от «Января» до порта или крупнейших станций, были хорошо помечены по всей длине, потеряться там было сложно. На нашей же дороге стояли лишь редкие чёрные столбики.

Сегодня я мог немного расслабиться. Когда я забрался в вездеход на «Заре», внутри уже сидел Нанг — один из рабочих. По пути на «Январь» он тоже посматривал на дорогу. Нанг был старше меня на пару лет и недавно отметил своё двадцатипятилетие. Покрупнее меня, обычно спокойный, но в последнее время постоянно задумчивый и встревоженный. У него на «Январе», как и у многих, была семья. Как-то прослышав, что я собираюсь на центральную станцию, Нанг моментально нашёл Катана и выклянчил возможность составить мне компанию.

— Я уже месяц своих не видел, — жаловался он мне. — А с посменной работой впрягут так, что вообще будет не выехать.

Я усмехнулся про себя, думая о том, что Катан пытался сделать из новых норм какой-то секрет. Вслух же я произнёс:

— Ну воскресенья всё равно останутся.

— Если уж они хотят крутить насосы без остановки по будням, то с чего бы их остановили в выходной?

— Какое-то послабление будет наверняка, — не очень-то уверенно ответил я.

— Не знаю, Ашвар. Думаю, что я своих ещё не скоро увижу. Хорошо хоть, что всё это теперь не зря.

Он умолк на минуту и вытащил из кармана деревянную фигурку мартышки.

— Видал? — довольным тоном произнёс Нанг. — Карапузам везу. Ижу нормально так по дереву работает.

Игрушка и правда была довольно неплохо вырезана. Конечно, она не могла сравниться с теми, что были в моём детстве, но мои были совсем другого класса. Тем не менее работа была тонкой. Ижу сумел запечатлеть мартышку с каким-то забавным выражением, в котором глуповатость смешалась с любопытством.

— Зачем он тут торчит? — продолжал Нанг. — Дома мог бы лавочку открыть и жить нормально.

— Кажется, об этом стоило немного раньше подумать, — заметил я.

— Да уж, это точно, — задумчиво ответил Нанг.

По правде говоря, даже если бы Ижу не поехал в Антарту, а всерьёз занялся игрушками, ему бы всё равно еле удавалось сводить концы с концами. В Лакчами было лишь два вида билетов в хорошую жизнь: военная служба и благородное происхождение. Конечно, исключения всегда можно найти, особенно среди торговцев, но обеспеченные мастера в любом деле были редкостью. Поэтому Антарта до всего этого прессинга со стороны правительства была перспективным направлением. Оплата здесь превышала самые смелые ожидания рабочего класса Лакчами. Впрочем, кого попало сюда не набирали.

Переезд из вечнозелёной страны, значительная часть которой покрыта джунглями, в этот морозный край был большим стрессом сам по себе. Дома мы почти не нуждались в системах обогрева, а здесь всё зависело от сохранения тепла. Любая поломка могла поставить под вопрос жизни людей. Несколько часов без крыши над головой могли убить тебя. Этот край был наполнен неведомой опасностью. Антарта требовала от незваных гостей осторожности, внимания, умеренности и крепких нервов. Передовые технологии сглаживали некоторые углы, но рабочим всё равно приходилось быть готовыми к суровым условиям жизни.

Как будто их жизнь в Лакчами была недостаточно сурова. Здесь это оправдывала сама природа, но там? Мой родной континент был переполнен жизнью, плодородием. Только вот оно почему-то предназначалось не для всех. Нанг, к примеру, оказался здесь с семьёй лишь потому что не нашёл способа прокормить их дома. Когда-то он работал на заводе, который позже закрылся, и все рабочие оказались ни с чем. На таких местах невозможно было что-то накопить, только обеспечить себе следующий день.

Я оборвал эти мысли. Мне не хотелось снова думать о Лакчами. К тому же моё внимание привлекла изменившаяся дорога. На последних километрах до «Января» разные пути с юга сливались в один. С перекрёстка обочины были обрамлены деревянными бортами. Кое-где доски покосились или совсем завалились набок из-за сильных бурь, но в целом по-прежнему служили хорошим ориентиром.

Обогнув последнюю скалу, мы выехали в огромную долину, усыпанную ветряками с медленно проворачивающимися лопастями. На этой равнине, среди леса электрогенераторов, находилась центральная станция Антарты. «Январь» отличался от остальных колоний — это был настоящий городок, с которым не могло сравниться даже портовое поселение.

Я заехал на единственную улицу и миновал больницу. Возле одного из общежитий я остановился.

— Комнату помнишь? — спросил Нанг.

— Шестнадцать, вроде, — ответил я.

— Да. Когда мы обратно?

— Не знаю. Как всё загрузят. Задерживаться, сам понимаешь, сегодня нельзя.

— Да, — недовольно сказал Нанг, открыл дверь и соскочил наружу, — надеюсь, хоть часок у меня будет.

Он закрыл дверь и зашагал ко входу в здание. Я же повёл машину к гигантскому зданию центрального склада. В отличие от «Зари», здесь все постройки были сложены из кирпича. Некоторые возвышались на несколько этажей, что было нехарактерно даже для самых больших добывающих станций. Мне нравилось здесь бывать, особенно учитывая, что в последнее время кому-либо из нас редко удавалось вырваться на «Январь». Когда-то он был центром развлечений — в клубе даже иногда показывали фильмы. Потом сломался граммофон, воспроизводивший музыку к киноленте, а ещё позже нам всем стало не до того из-за возросших смен.

Воспоминания о прежних днях быстро пронеслись в голове и выветрились, когда, в ответ на мой клаксон, ворота склада открылись. Я завёл вездеход внутрь, чтобы оставить его здесь до отъезда — пары часов на морозе было достаточно, чтобы машина прекратила заводиться. К моему удивлению, место для парковки было трудно отыскать. Склад был забит таким количеством техники, какого я никогда не видел. Вокруг сновали механики, ковыряясь в двигателях. Некоторые машины были заведены и тарахтели многоголосьем. Бочки с топливом, которые обычно занимали бо́льшую часть помещения, сегодня теснились вдоль стен, возвышаясь многоэтажными пирамидами.

Я нашёл где оставить машину и заглушил двигатель. Выбравшись, я направился к выходу, по пути нацепляя куртку. Кругом царил невообразимый шум и суматоха. Недалеко от двери на моём пути стоял механик, отдающий распоряжения подчинённому. Старший пытался перекричать всю эту суету, и его слова были слышны даже мне:

–…Жёлтый глохнет, когда сбрасываешь газ. Им, конечно, нечасто пользуются, но заодно посмотри его. Главное, проверь Е08 и М17. Да возьми ты уже блокнот, растяпа! — вдруг ещё больше повысил голос он. — Забудешь же всё!

Я как раз проходил мимо, когда младший побежал за блокнотом. Старший вскинул руку, останавливая меня, и сунул мне под нос планшет с каким-то списком.

— Это что? — крикнул я.

— Распишись за технику, — проорал он.

Это было необычно. Раньше никто не контролировал эти вопросы — кому придёт в голову угонять чужой вездеход? Я присмотрелся к списку и увидел, что речь идёт о каком-то перегоне машин.

— Кажется, это ошибка. Я ничего никуда не перегоняю. Я приехал за материалами и на этом же вездеходе вернусь обратно.

Механик посмотрел на меня, на машину и убрал планшет, а я спросил:

— А для чего это всё?

— Ты не слышал? — удивился механик. — Менаги устраивает самую большую разведку за всё время. Он собирает всю технику, какую может, чтобы отправить экспедиции сразу в нескольких направлениях.

Он осмотрелся и добавил:

— Некоторые вездеходы на ладан дышат, а новые всё приходят и приходят. Надо куда-то этот металлолом девать, а то уже сейчас они еле влезают…

Механик замолчал, оглядывая ряды машин, а я спросил:

— Где Менаги собрался взять столько людей?

— Не знаю. Похоже, постоянных работников с колоний переведут в разведку.

— Кто же тогда будет добывать топливо?

— Я не знаю. Моё дело вообще маленькое, мне только учёт нужно вести, да проверять, чтобы всё это железо было на ходу.

— Надеюсь, — я усмехнулся, — к моему возвращению конкретно этот вездеход никуда не уйдёт.

В этот момент вернулся младший механик, и старший переключился на него, кажется, пропустив моё замечание мимо ушей:

— Так вот, Е08 и М17 проверь, а потом займись теми, — он ткнул в несколько машин, стоявших отдельно. Младший механик еле поспевал записывать за ним.

Я понял, что наша беседа окончена. Эта выставка машин мрачно подсказывала, что мои представления о непростом будущем были слишком оптимистичными. А я с ними только-только примирился.

Размышляя об этом, я покинул склад, пересёк улицу и вошёл в здание администрации. Просторный вестибюль, утопающий в сумраке, встретил меня шорохами, звуками хлопающих дверей и эхом разговоров. Здесь всё жужжало в унисон складу — громче, чем обычно. Я подошёл к стойке дежурного. Позади неё, на стене, до сих пор красовался плохо стёртый герб Лакчами. Дежурный направил меня в нужный кабинет для утверждения запроса на материалы, но получить взрывчатку по-прежнему можно было только через координатора проекта — устаревшая схема оборота оружия и опасных веществ всё ещё действовала. Должность координатора проекта после революции слилась с новоиспечённой позицией главы Антарты. Меня взволновала возможность лично увидеть легендарного Менаги, которого многие из нас считали избавителем колоний от власти Лакчами. Вот только на месте его не было.

— А где он? — поинтересовался я.

— Проводит инструктаж по экспедициям в здании фермы, — не поднимая головы, ответил дежурный. — Но лучше подождать его здесь. Туда всё равно никого не пускают, кроме участников экспедиций.

— На ферме? Зачем? — «Январь» сегодня не прекращал удивлять.

Дежурный оторвался от своих дел и посмотрел на меня.

— Им нужно было очень много места, — ответил он, — Менаги согнал большую толпу рабочих.

— Да? Нас даже не предупреждали…

— Никого не предупреждали, — равнодушно отозвался дежурный, — это приезжие. Менаги набрал для этого новых людей за рубежом.

Трудно описать облегчение, которое несла эта новость. Значит, нам не придётся возвращаться к условиям времён Лакчами. Экспедициями займутся новые команды, а мы будем снабжать их топливом, пока они сами не найдут месторождения. Возможно, на несколько месяцев придётся хорошенько напрячься, зато потом всё станет гораздо лучше. Больше топлива — больше денег, а значит, нас ждали благополучные времена.

Я думал, что часть персонала с «Зари» будет переведена на экспедиции. После разговора с механиком ситуация стала выглядеть ещё хуже. Так что новость о новых рабочих просто окрылила меня. Даже сгустившееся в последние недели разочарование перестало быть таким монолитным. Я быстро получил подтверждение на свой запрос по материалам и отнёс его на склад. Пока я ждал погрузки труб в вездеход и возвращения Менаги, можно было зайти в клуб и выпить чего-нибудь горячего. Выйдя со склада, я посмотрел в конец улицы, за которым открывался вид на ветряки и стоявшее поодаль огромное здание фермы, величественно проступающее из снегопада. Некоторые считали его символом расточительства — учитывая затраты на постройку и поддержание этого искусственного огорода, продукты с него были не сильно дешевле, если не дороже, чем доставка из-за океана. Но мне ферма казалась символом независимости Антарты, и было что-то знаковое в том, что экспедиции начинают свой путь именно отсюда.

Я вошёл в клуб воодушевлённым и сразу ощутил странный диссонанс местной атмосферы со своим состоянием. Здесь царило то же настроение, какое одолевало меня всего полчаса назад. Жалюзи на окнах были наполовину закрыты и слабо пропускали свет с улицы, отчего зал утопал в полумраке. На большинстве столов стояли перевёрнутые стулья. Сцена терялась в темноте, и всё заведение казалось безжизненным. Я не сразу заметил, что на одном из столиков включена лампа, тусклый свет которой падает на двух посетителей. Бармен, казалось, дремал, когда я подошёл к стойке и заказал себе кофе. Он молча наполнил мне кружку, взял деньги и вернулся в своё сонное состояние.

Я не стал донимать его разговорами и направился к единственным гостям клуба. Это была странная парочка: старик с длинными седыми волосами, зачёсанными назад, и молодой парень примерно моего возраста. Оба сидели в куртках, хотя в клубе было не так уж и холодно.

— Позволите? — спросил я, подойдя к столу.

— Разумеется, присоединяйтесь, — ответил старик.

— Ашвар Шел-Тулия, — представился я.

— Ка́рру Шо́лла, — отозвался старик.

— Маи́ф, — представился парень.

— Карру Шолла?! — я уже и не гадал, какие ещё сюрпризы меня ждут сегодня. — Архитектор?

— Прошу… — старик поморщился, — давайте, пожалуйста, обойдёмся без восторгов и просто проведём время в беседе с интересными людьми.

Я еле удержался от вопросов. Карру Шолла был ещё одной местной знаменитостью, которая, пожалуй, затмевала даже Менаги. Всё лучшее и наиболее прогрессивное здесь было его заслугой. До меня доходили слухи, что Масштабное Освоение предполагалось провести, построив кучку станций, вроде «Зари», только ещё экономичнее, если не сказать беднее. Но когда Шолла, успевший зарекомендовать себя в Лакчами, был назначен на проект главным архитектором, планы преобразились. Повсеместная электрификация, недоступная на тот момент большинству городов, полноценная клиника и общежития, амбициозная ферма — всё это были его идеи. Да весь «Январь» — город среди бескрайних снегов — был бы одним большим складом с парой бревенчатых бараков, если бы Шолла не продавил своё ви́дение на совете благородных семей.

Я никогда не встречал его раньше, но ни о ком другом до Менаги здесь не говорили так много. В изумлении я сел на стул, затаив дыхание и приготовившись ловить каждое его слово. Но я совершенно не ожидал, что главный архитектор Антарты окажется простым человеком из плоти и крови, а не демиургом, создающим новые миры.

Когда я только прибыл на континент, белая пустыня произвела на меня гипнотическое впечатление. Это и неудивительно, учитывая, что в Лакчами снег бывает только на далёком севере или высоко в горах, а я не был ни там, ни там. Мне казалось, что здесь ничего невозможно возвести. Конечно, здания «Января» не могли сравниться с усадьбами благородных семей, в которых я провёл своё детство, или дворцами на городских площадях. Но и эти кирпичные постройки, вместе с завораживающими синхронностью движений ветряками, казались магическими, созданными руками не людей, но сверхсозданий, вроде бога Ракни — покровителя здешних рабочих.

Из оцепенения, вызванного этими образами и воспоминаниями, меня вырвали слова Карру Шоллы:

— Мы вместе с юным Маифом обсуждаем всю эту суету последних дней. Как вам, Ашвар, новый амбициозный проект колоний по поиску новых месторождений?

Переход от моих мыслей к повестке дня был настолько быстрым, что я не сразу нашёлся, что ответить. Впрочем, нужные слова мне подсказало собственное воодушевление.

— По-моему, это прекрасно, господин Шолла! — ответил я, отпив немного кофе. — Нам всем в последнее время не достаёт уверенности в завтрашнем дне. Новые месторождения это обеспечат. Больше топлива — больше бюджет. Колонии смогут нанять больше рабочих, мы увеличим объёмы торговли и здорово улучшим здесь жизнь.

Мои собеседники переглянулись.

— Я вижу, вы полны энтузиазма, юный Ашвар, — сказал Шолла с лёгкой улыбкой, — это естественное и полезное качество для вашего возраста. Пожалуй, то, чего не хватает господину Маифу. Как и оптимизма. Впрочем, мы оба в этом грешны.

— Что Вы имеете в виду? — с недоумением спросил я.

— Я считаю, что они ничего не найдут, — ответил Маиф, — во всяком случае не так много, как нам всем хотелось бы.

Что-то в этом парне раздражало меня. Я подумал, что дело в его несколько шепелявом произношении.

— Почему? — спросил я.

— Я не знаю в точности, что происходит на инструктаже, — продолжил Маиф, — не знаю, чем руководствуются новые экспедиции, но вы помните, Ашвар, чем закончились предыдущие поиски?

— Нет, — неуверенно ответил я, — припоминаю, что поток инвестиций уменьшался, но я не вдавался в подробности. Я прибыл в Антарту, когда экспедиции уже были остановлены.

— А почему поддержка колоний сокращалась?

Мне не нравились эти расспросы. Маиф навевал на меня тоску.

— Не знаю. Кажется, на рынок начала активно проникать нефть с Мелаи. Благородные семьи вроде проявляли к ней интерес.

— Дело было не только в рынках, — сказал Маиф, — в последние годы новые экспедиции всё реже обнаруживали месторождения. В последний год разведки восемь полноценных, дорогих поисковых команд не нашли вообще ничего. Лакчами потратили огромные деньги, чтобы просто увидеть, как их заносит снегом.

— Ну и что? — мне хотелось ему противоречить, хотя всё это звучало знакомо, и я догадывался, к чему он ведёт.

— Методика не изменилась, Ашвар. Во всяком случае, насколько мне это известно. Господин Менаги вкладывает очень большие суммы в поиски, которые, вполне вероятно, закончатся ничем. Нам нужно тратиться не на сами экспедиции, а на изменение всего подхода к поиску топлива.

— Откуда вам знать, что методика не верна? — парировал я. — Со всеми случаются неудачи. Ведь, до того как поисковые группы стали возвращаться ни с чем, разведка проводилась по той же схеме. И на этой методике стоит «Январь», стоит вся Антарта.

— Юный Маиф, — вмешался Шолла, — утверждает, что он был студентом у профессора У́кши. Справка, с которой он выпустился, это подтверждает. Вы знаете, Ашвар, кто такой профессор Укша?

Разумеется, я знал. Он был отцом всего Масштабного Освоения. Во время моей учёбы нам все уши про него прожужжали. Этот человек проделал огромную работу, анализируя известные данные по Антарте. Он смог вычислить геологические признаки, по которым в этом краю можно было отыскать топливо.

— Да, знаю, — ответил я.

— Так вот, — продолжил Шолла, — Маиф был настоящим фанатом профессора и перечитал все его работы. И, что самое интересное, он утверждает, что нашёл в них ошибки.

— Ошибки? — подобное заявление было сродни богохульству. Профессор Укша обладал непререкаемым авторитетом в научных кругах.

Маиф достал из куртки блокнот и карандаш.

— Чтобы не вдаваться в подробности… — он начертил на листе бумаги линию, — представьте, что эта линия представляет собой все месторождения топлива в Антарте.

— Хорошо.

— А теперь… — он провёл ещё одну линию, которая вплотную прилегала к первой. Получалась одна жирная черта. — Эта линия — признаки, которые выделил профессор Укша. По ним мы находим месторождения. Во всяком случае, так обстоят дела, следуя логике профессора.

— Это понятно, линии совпадают.

— Но мне кажется, что дело, на самом деле, обстоит вот так… — Маиф провёл ещё одну линию в стороне, — это у нас месторождения. А это… — он начертил кривую, которая совпадала с новой линией лишь на некотором протяжении, а потом уходила вбок, — признаки профессора.

Я вздохнул, глядя на это наглядное произведение. Оно вызывало смешанные чувства. Мне хотелось усмехнуться, но я удержался от этого.

— Самоуверенно, — подытожил я.

— Мне тоже так кажется, — сказал Шолла, — только вот интересный факт. В справке, которую вместо диплома получил Маиф, высший балл по всем дисциплинам. До выпускного экзамена. Мой юный друг утверждает, что незадолго до этого рубежа он дерзнул высказать свои сомнения профессору. Что интересно, экзамен и пересдача были безнадёжно завалены. Неудовлетворительная оценка за экзамен всё в той же многострадальной справке стоит за подписью нескольких преподавателей, в том числе и нашего уважаемого профессора.

Мне казалось, что Маиф просто придумал сказку, которую всем рассказывал, вместо того, чтобы описать реальную причину конфликта между ним и профессором. Возможно, там было что-то постыдное, чем он не хотел делиться, предпочитая выдавать себя за отвергнутого гения.

— Я вообще не собирался сюда ехать, — сказал Маиф, — мне казалось, что я ошибся и оскорбил профессора. Но когда услышал, что в колониях действительно начались перебои с поиском новых месторождений, я попытался донести свои мысли до ответственных лиц. Разумеется, меня подняли на смех. Я не отчаивался и отправился в Антарту, думая, что здесь будет проще оказаться услышанным. Но, как видите, студент-недоучка никого особо не интересует, кроме господина Шоллы, чья специализация пролегает в иной плоскости. С тех пор я пытаюсь найти новый подход к поиску месторождений, чтобы иметь возможность разговаривать с администрацией Антарты более предметно. Определённый прогресс есть, но моя работа ещё не закончена.

Я не хотел продолжать этот разговор. Это была какая-то гадкая история, особенно учитывая, что я не поверил Маифу. Мне было неприятно, что он наговаривает на уважаемых людей, чтобы повысить собственную значимость. Хотя я не мог отделаться от странного чувства родства с ним. Противостояние с упрямой элитой Лакчами, состоящей из стариков, монополизировавших истину. С их экспертностью и правом распоряжаться жизнями молодых и более бедных. Всё это было мне знакомо не понаслышке. Но всё же я предпочёл сменить тему.

— Господин Шолла, — сказал я, — Вы сказали, что вы оба грешны в отсутствии оптимизма и энтузиазма. История Маифа мне понятна. Но что у Вас вызывает такое настроение?

Шолла улыбнулся.

— Я сижу здесь не первый день, — сказал он, — и хотя мне приятна компания Маифа или ваша… Но как вы думаете, Ашвар, собирался ли я проделывать такой длинный путь, чтобы сутки напролёт пить в баре?

— Вероятно, нет, — ответил я.

— Вот именно. Но колонии уже долгое время не находят мне лучшего применения.

— Ну, Вы можете почивать на заслуженных лаврах, разве нет? Вы создали это место. Вы построили колонии.

— Я бы предпочёл почивать на заслуженных лаврах в своём поместье на лакчамском берегу. Но, кажется, я сижу здесь.

Он посмотрел на меня с какой-то задорной улыбкой, хотя его взгляд был пропитан печалью.

— Что Вы хотите сказать? — спросил я.

— Мне дали мечту любого архитектора, — продолжал Шолла. — Мне предложили построить город с нуля. Целую сеть станций с нуля. Вот только остановили гораздо раньше, чем этот ноль превратился в то, что я действительно хотел сделать. Они сказали: «Извини, старик, у нас нет на это средств». Я даже не успел закончить электрификацию. Почему, по-вашему, на многих станциях насосы до сих пор работают на бензиновых генераторах? Сколько топлива мы теряем на этом? Руководство можно понять. Не их проблема искать, чем заняться престарелому архитектору. Но поверьте мне, мои юные друзья, ничто так не расстраивает, как незаконченный труд.

Я наклонил кружку и заглянул в неё. Кофе закончился. Инструктаж для экспедиций, наверно, тоже. Эта мысль возвращала мне жизнь, которая словно остановилась здесь. И было что-то ещё, что подталкивало меня уйти.

— Думаю, — сказал я, — это ещё не конец, господа. Может быть, это правда, — я указал кружкой на схему Маифа, — но ведь где-то эти линии совпадают. То, что задумал господин Менаги, станет самым масштабным поиском за всю историю Антарты. Хотя бы несколько групп что-то обнаружат. И тогда колонии будут в порядке, — я кивнул в сторону Маифа, — и у них будут деньги на строительство, — я кивнул в сторону Шоллы.

— А вот это прекрасная логика! — сказал архитектор. — Нам явно есть чему поучиться, господин Маиф!

— Вы сказали, — я обратился к Шолле, — что Вам не хватает оптимизма. Но я не думаю, что Вы остались бы здесь после всего, что произошло, если бы в глубине души не верили, что однажды Вам выдастся шанс закончить своё великое творение, господин Шолла. Тем более, что господин Менаги грезит о превращении Антарты в лучшее место для жизни не меньше, чем Вы. Для его амбициозных планов рано или поздно потребуется амбициозный градостроитель.

Архитектор с улыбкой кивнул и сказал:

— Вот только сроки исполнения его мечты постоянно переносятся.

— Похоже, всё оказалось несколько сложнее, чем все мы ожидали, — ответил я. — Но это не говорит о том, что мы взвалили на себя непосильную ношу. На воплощение планов Менаги просто требуется больше времени.

Я встал и произнёс:

— А теперь извините, господа, вынужден откланяться. Пора возвращаться к ежедневным заботам.

Я снова чувствовал себя прекрасно. Мне казалось, что эти слова преисполнены мудрости, раз мои собеседники с ними не спорят. Странно было снова говорить на этом высокопарном языке лакчамских дворян. В последние годы он казался мне гадким. Слишком уж сильно напоминал о людях, которых вопрос хороших манер занимал больше, чем вопрос порядочности по отношению к другим. Впрочем, кроме как языком, ни Шолла, ни Маиф ничем не походили на типичных аристократов. Архитектор мне понравился, хоть его настрой и рушил образ всемогущего строителя. А чтобы проникнуться симпатией к горе-студенту мне не доставало настоящей мудрости. Понимания того, что меня раздражает не его претенциозность или шепелявость, а то, что его слова сбивали моё воодушевление. Всё это и толкало меня покинуть эту парочку. Они лишали меня чувства, которое я не испытывал очень давно и боялся потерять.

***

Когда Менаги вернулся с инструктажа, мне не сразу удалось к нему попасть. Я сидел в коридоре администрации и ждал, когда у него закончится новое совещание, проходившее теперь в конференц-зале. В этой части здания стояла тишина. Лишь откуда-то издали доносились шумы кабинетной жизни. Из-за двери зала, в котором собрались чиновники администрации, были слышны голоса, но ни единого слова невозможно было разобрать. Мне пришлось просидеть здесь около получаса. Можно было бы вернуться в клуб, но мне не хотелось погружаться в атмосферу тоски и разочарования, которые царили там. Я надеялся избавиться от этих чувств навсегда.

От нетерпения я постукивал по папке с бланками, которая лежала на коленях. Мне хотелось поскорее вернуться на «Зарю» и рассказать последние новости. Наконец, из конференц-зала донеслись шаги и скрип стульев. Дверь открылась, и я увидел мужчину лет пятидесяти, за которым следовал молодой парень примерно моего возраста, может, чуть постарше. Мужчина был высоким и статным, как и полагается герою — в нём я легко узнал Менаги. Парень был заметно пониже, хотя тоже обладал прекрасной физической формой. Его я не знал. На лице Менаги застыла маска раздражения, смешанного с презрением. Парень был чем-то возмущён. Похоже, они вышли на середине разговора. Парень обращался к главе колоний:

–…Об этом недопустимо говорить! Это же прямое… — он замешкался, увидев меня и повторил уже тише, — об этом недопустимо говорить!

Менаги обернулся и ответил тоном, исключающим любые вопросы:

— У нас не осталось выбора. В ваши обязанности, господин Ме́наф, не входят споры со мной. Я дал вам чёткие распоряжения. Ваше дело — сметы и списки рабочих. Вот и займитесь этим! Немедленно!

Парень дерзко взглянул в глаза Менаги, но ничего не сказав, ушёл по коридору вслед за остальными пятью людьми, покидавшими конференц-зал. Я подошёл к главе колоний и объяснил своё дело. Его настрой резко сменился на заинтересованный, без малейших признаков недавнего раздражения. Менаги отвёл меня в свой кабинет, гораздо более просторный, чем любая комната на «Заре». Здесь почти не было мебели, не считая стола, нескольких стульев и шкафа. В углу стоял пустой флагшток.

Мне хотелось узнать, о чём он спорил с тем парнем в коридоре и о деталях экспедиций, но интересоваться было неуместно. Да и в присутствии ещё одной легенды Антарты я ощущал такую робость, что старался не производить лишнего шума. Странно было видеть его за столом, а не на станции, среди рабочих, которых он призывал бороться за нормальные условия труда и социальные гарантии. Во всяком случае, таким — красноречивым, окружённым толпой соратников, — он мне представлялся по рассказам других.

Менаги принял у меня запрос на взрывчатку и сказал:

— В будущем этим будет заниматься господин Самма́нч.

— Кто? — спросил я.

— Господин Самманч, — повторил Менаги, — уполномоченный по безопасности в колониях. Вы могли его видеть в коридоре. Я составлю распоряжение для склада, но в следующий раз обращайтесь к нему.

Менаги начал строчить на бумаге. Похоже, он обратил внимание на моё имя в запросе, потому что произнёс, не поднимая головы:

— Лакчи Шел-Тулия не ваш родственник?

— Да, — ответил я, взволнованный его интересом к моей персоне, — он мой отец.

Менаги мельком посмотрел на меня. В его глазах читалось лёгкое удивление. Затем он произнёс с восхищением, продолжая заполнять бланк:

— Человек чести…

— Да, о нём многие так отзываются, — с некоторой неуверенностью ответил я.

На момент воцарилось молчание, в котором я чувствовал себя несколько неуютно и поэтому спросил:

— Вы знакомы с ним?

— К сожалению, нет. Но! Разумеется, весьма наслышан. Настоящий хранитель традиций.

— Это верно… — мне хотелось ёрзать на стуле, но я боялся пошевелиться в присутствии Менаги.

Он закончил с бланком и посмотрел на меня. Его лицо выражало благодушие, но в глазах было что-то пронизывающее. Словно он был способен прочитать меня как книгу.

— Когда началась революция, — сказал Менаги, — многие люди из благородных семей предпочли покинуть Антарту. Но не вы, Ашвар… Почему?

Контраст между его мягким тоном и бесстрастными глазами вызывал у меня растерянность. Да и вопрос был внезапным. Я не сразу нашёлся, что ответить. Я никогда всерьёз не задумывался о возможности вернуться домой, хотя где-то на краю сознания она всегда маячила. Впрочем, мысли о родителях в этот момент будили другие воспоминания о Лакчами, которые вернули мне уверенность.

— Я отправился в Антарту, господин Менаги, не для того, чтобы при любых сложностях прятаться за своего отца. Многие товарищи моего детства привыкли пользоваться своим положением. Но главное, что я могу взять от Лакчи Шел-Тулия, — это не его деньги или влияние. Главное — это его наставления о том, как быть мужчиной, быть человеком чести. И я надеюсь, что смогу стать таким, как он.

В глазах Менаги снова промелькнуло что-то, кроме невероятной сосредоточенности, а на лице появилась еле заметная ухмылка. Я бы предположил, что он был удивлён моим ответом, но это было как тыкать пальцем в небо. Скорее уж я сам удивился своей уверенности. Тем более что эта тирада была только отчасти правдивой.

— Но в Лакчами нас называют предателями, людьми, потерявшими свою честь, — заметил Менаги.

— По-моему, честь имеет мало общего с тем, что о нас говорят, — открывать ему то, что я думаю, было ещё более странно, чем прятать свои мысли.

— Тонкое замечание, Ашвар, — его глаза снова потеряли выражение. — Ваше воспитание говорит о том, что люди не врут о Лакчи Шел-Тулия. Я рад, что у нас есть такие работники, как вы… «Зарёй» управляет Катан Оша, верно?

— Да, — трудно было скрыть улыбку, мне льстили похвалы от Менаги.

— Он человек с характером.

— Это точно! — я усмехнулся, вспоминая, как Катан вскользь отзывался о главе Антарты.

— Он хороший работник, Ашвар. И хороший администратор. Но на местах далеко не всегда видна общая картина. Не все понимают, почему мы принимаем те или иные решения. Сейчас нам нужно сплотиться и работать. Наши ресурсы ограничены. Конечно, мы больше не выплачиваем долю Лакчами, но у нас теперь гораздо меньше людей. Есть и другие проблемы. Если мы не хотим завтра выклянчивать прощение и билет обратно, нужно примириться с определёнными неудобствами.

У меня было странное ощущение, что он говорит не со мной. Пока он произносил эту речь, его лицо становилось всё более серьёзным. Но как только Менаги закончил, он широко улыбнулся, встал из-за стола и, провожая меня к выходу, положил руку мне на плечо.

— Но с такими людьми, как вы, Ашвар, я думаю, у нас всё получится! Возвращайтесь на станцию. Тяжёлые времена придут и уйдут. Если мы будем работать на совесть, всё будет в порядке!

Мы попрощались, и я вышел. Это был странный разговор, в течение которого я испытал такой клубок чувств, что распутать его не представлялось возможным. Так или иначе, сейчас я чувствовал себя прекрасно.

Я пролетел по коридору и лестнице, по пути натягивая куртку. У выхода со мной чуть не столкнулся тот парень, Менаф, который спорил с Менаги на моих глазах. Он вошёл с улицы без верхней одежды, и я почему-то сразу подумал, что он выходил охладиться. Менаф был угрюм. Зато я находился в приподнятом настроении и пропустил его мимо, не давая ничему омрачить свой дух.

Покинув администрацию, я вернулся на склад, где суматоха только усилилась. Рабочие продолжали разбираться с машинами, но теперь сновали туда-сюда ещё быстрее. Я дал главному механику бумаги от главы колоний. Он сказал мне подождать в вездеходе, который был уже загружен всеми остальными материалами. Несколько минут я провёл в кабине, наблюдая за общим оживлением. Волнение витало в воздухе. После стольких месяцев рутинной жизни колонисты готовили новую волну покорения Антарты. Впервые мы делали это сами, без участия Лакчами. Подошедший механик передал мне взрывчатку, пожелал удачи, и я выехал со склада.

По пути пришлось сделать остановку у местного магазинчика. Мне нужно было забрать Нанга, и я не хотел нарушать обычай, заходя в чужой дом с пустыми руками. Выбор был невелик, поэтому я смог прикупить только небольшой пирог да несколько конфет. Конечно, стоило принести что-то получше. Но с другой стороны, я должен был заглянуть буквально на минуту.

Добравшись до общежития и войдя внутрь, я был захвачен врасплох местной атмосферой. Она была совсем другой, хоть и не менее оживлённой. Топот ног и детские голоса доносились со всех сторон. Это было женское царство. Из мужчин здесь постоянно появлялись только те, кто сам жил и работал на «Январе». Семьям остальных приходилось ждать своих мужей и отцов неделями и месяцами, пока у тех не появлялось возможности вырваться на выходной или два со своих станций. Кажется, сегодня был день большой стирки, потому что через весь коридор протянулась верёвка с сушившимся на ней бельём. Воздух был влажным от горячего пара, пробивавшегося из-под дверей то тут, то там. Кое-где в узком коридоре попадались выставленные шкафы. Пробираясь между ними, я опустил руку в карман, чтобы вытащить пакет с конфетами, и наткнулся на фигурку лани. Она была тёплой.

Я нашёл комнату шестнадцать, которую семья Нанга делила с другими людьми. До революции здесь так жили все, теперь — чуть больше половины обитателей. На мой стук сначала никто не ответил, но через минуту дверь открылась, и из-за неё показался счастливый отец семейства.

— Уже пора? — спросил Нанг, плохо скрывая своё разочарование. — Проходи, я сейчас соберусь.

Я вошёл внутрь и оказался посреди комнатушки, в которой почти не было свободного пространства. По разные стороны от маленького окна располагались две кровати, между которыми пролегал узкий проход. За дверью стоял шкаф, не позволявший ей открываться нараспашку. По другую сторону от входа, в углу, был стул, перед которым лежал свёрнутый настил. Наверное, на нём спали дети. Они были здесь же, играли с новой мартышкой и другими немногочисленными игрушками, устроившись на одной из кроватей. Дети не обратили ни малейшего внимания на меня. Рядом с другой кроватью стояла женщина. Она заворачивала еду и что-то ещё в кулёк. Сложно было представить, что все они умещаются здесь вместе с ещё одной семьёй.

— Это моя жена Кима, — сказал Нанг. — А это Ашвар — наш инженер.

— Помощник инженера, — поправил его я и поклонился.

— Приятно познакомиться, — почти без интонации сказала Кима, а я передал ей пирог и конфеты.

Она поблагодарила меня и вернулась к свёртку.

— А это мои дети — Шакти и Лиму, — сказал Нанг. — Да оторвитесь вы на минуту! Скажите «здравствуйте» дяде Ашвару!

Дети по команде спрыгнули с кровати, подошли ко мне и поздоровались, после чего вернулись к своим баталиям.

— Присядь, — сказал Нанг, — я буду готов через минуту.

Я послушно опустился на стул. Здесь было так странно. Это место было наполнено какой-то суматошной жизнью. Конечно, остальной «Январь» и другие колонии тоже жужжали, как муравейники, но было что-то механическое в нашей ежедневной суете. Сейчас мне казалось, что мы — мужчины — превратились в Антарте в продолжения насосов, с которыми работали. Особенно с тех пор как все наши развлечения свелись к вечерним посиделкам в столовых.

Нанг собрался, а Кима протянула ему свёрток. Он поцеловал её на прощанье, а она спросила немного встревоженно:

— Когда ты вернёшься?

— Не знаю, — ответил он. — Смены снова увеличивают.

— Скоро запустят экспедиции, — вставил я. — Если всё пойдёт хорошо, то это ненадолго.

Нанг посмотрел на меня. В его взгляде промелькнула печаль. Дети обернулись.

— Папа уезжает? — спросил Лиму.

Он был младший, лет четырёх. По щекам Лиму, которому минуту назад не было никакого дела до папы, побежали слёзы. Нанг поднял его на руки и сказал:

— Папа вернётся! Но надо поработать, чтоб вам было что жрать, тигрята.

Он поставил ребёнка на пол и обнял их обоих.

— Берегите маму и слушайтесь её!

Нанг ещё раз обнял жену, и мы вышли, оставив его семью внутри. Кима и Шакти махали нам, пока мы пробирались через узкий коридор. Лиму продолжал похныкивать. Выйдя на морозный воздух из натопленного помещения, мы побыстрее забрались в вездеход, продолжавший тарахтеть, и направились к «Заре».

Путь назад показался мне невероятно коротким, потому что всю дорогу мы с Нангом разговаривали. Мы оба были довольны. Он смог повидать семью, а меня распирало от новостей насчёт новых рабочих. Добравшись до «Зари», я высадил Нанга у входа, а сам завёл вездеход в гараж. Я чуть не вприпрыжку добежал до станции, желая поскорее рассказать о том, насколько большими будут поиски, а главное — что для этого не потребуется отзывать наших людей.

Завалившись на «Зарю», я сразу же наткнулся на нескольких людей в коридоре, среди которых были Катан и Шиму. Я открыл рот, чтобы поделиться радостью, но Шиму меня опередил:

— Ты-то тоже не слышал?!

По их тону я понял, что их новости далеко не такие лучезарные. Тут же стоял Нанг, он был гораздо мрачнее, чем несколько минут назад.

— Что случилось? — спросил я.

— Они нас кинули! — ответил Шиму.

— Полчаса назад с «Января» сообщили, — сказал Катан, — что Лакчами перед уходом скрыли данные по месторождениям.

— Какие данные? — не понял я.

— Какие? — продолжал Катан с возмущением. — Такие, что нас ждёт полное истощение в течение года или около того.

— Но ведь экспедиции…

— Если экспедиции не найдут нам океан топлива, то мы в лучшем случае продержимся ещё пару лет. А потом будем только надеяться, что Лакчами пустят нас обратно. А если мне не изменяет память, они не особо довольны тем, что мы тут устроили.

Новости меня ошарашили. В голове каскадом проносились впечатления от сегодняшнего дня. Я с надеждой вспоминал механиков, которые готовили машины к большой разведке. Но эту картину оттесняла другая. На ней студент, вылетевший с позором из университета, рисовал две расходящиеся черты.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Отступники Старого мира предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я