«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории

Генри Каттнер

Генри Каттнер, публиковавшийся не только под своей настоящей фамилией, но и под доброй дюжиной псевдонимов, считается одним из четырех или пяти ведущих американских фантастов 1940-х. Легендарные жанровые журналы, такие как «Future», «Thrilling Wonder», «Planet Stories» и «Weird Tales», более чем охотно принимали произведения, написанные им самостоятельно или в соавторстве с женой, известным мастером фантастики и фэнтези Кэтрин Люсиль Мур; бывало, что целый выпуск журнала отводился для творчества Каттнера. Почти все, созданное этим автором, имеет оттенок гениальности, но особенно удавалась ему «малая литературная форма»: рассказы о мутантах Хогбенах, о чудаковатом изобретателе Гэллегере и многие другие, сдобренные неподражаемым юмором, нескольким поколениям читателей привили стойкую любовь к фантастике. В этот сборник вошли двадцать девять знаменитых произведений Каттнера, в том числе научно-фантастический роман «Ярость». Рассказы «Твонки» и «Все тенали бороговы…» были удостоены премии «Хьюго».

Твонки

Текучка на радиозаводе «Мидистерн» была такой, что Микки Ллойд не мог запомнить всех своих работников. Им не просто не сиделось на месте; они один за другим уходили в поисках зарплаты повыше. Поэтому, когда из подсобки, пошатываясь, вышел большеголовый человечек, Ллойд лишь мельком глянул на его комбинезон, предоставленный компанией, и спокойно сказал:

— Гудок дали полчаса назад. Живо за работу.

— Раб-б-боту? — еле выговорил человечек.

Напился? Ллойд как мастер не мог этого допустить. Он отбросил окурок, подошел и принюхался. Нет, дело не в алкоголе. Он посмотрел на бейдж на комбинезоне человечка.

— Двести четвертый, мм. Ты новенький?

— Новенький, а что?

Человечек потер наливающуюся шишку на лбу. Он довольно странно выглядел: лысый, как радиолампа, с узким бледным лицом и глазками-бусинками, полными заторможенного изумления.

— Ну-ка, Джо, проснись! — нетерпеливо произнес Ллойд. — Ты же здесь работаешь?

— Джо, — задумчиво повторил человечек. — Работаю. Да, я работаю. Я их делаю.

Его слова странно натыкались друг на друга, как будто у него была расщелина нёба.

Еще раз глянув на бейдж, Ллойд схватил Джо за руку и потащил через сборочный цех.

— Твое место здесь. Приступай. Знаешь, что делать?

Его собеседник расправил цыплячьи плечи.

— Я… профессионал, — сообщил он. — Делаю их лучше, чем Понтванк.

— Прекрасно, — сказал Ллойд. — Ну так делай их.

Он отошел.

Человечек по имени Джо медлил, потирая синяк на лбу. Потом с интересом осмотрел комбинезон. Где он взял эту вещь? Ах да. Такие же комбинезоны висят в помещении, откуда он вышел. Его собственная одежда, разумеется, исчезла во время путешествия… Какого путешествия?

«Амнезия, — подумал он. — Я упал… с чего-то… когда оно замедлило ход и остановилось. Как странно выглядит этот огромный ангар, заполненный машинами. Не вызывает никаких воспоминаний».

Амнезия, определенно. Он был рабочим. Делал вещи. А то, что все вокруг незнакомо, ничего не значит. Он все еще не в себе. Вскоре туман в голове развеется. Уже начал развеиваться.

Работа. Джо пробежался по залу, пытаясь заполнить пробелы в памяти. Мужчины в комбинезонах делают вещи. Простые, очевидные вещи. Но какие же детские… какие примитивные! Возможно, это детский сад.

Через некоторое время Джо зашел на склад и осмотрел несколько готовых моделей радиол. Печальное зрелище. Некрасивые, грубые механизмы, но не ему об этом судить. Нет. Его задача — делать Твонки.

Твонки? Пришедшее на ум название подстегнуло память. Разумеется, он умел делать Твонки. Он этим занимался всю жизнь… специально учился. Теперь в ходу другая модель Твонки, но какая, к черту, разница! Пара пустяков для опытного рабочего.

Джо вернулся в цех и нашел пустой верстак. Он начал делать Твонки. Время от времени выскальзывал за дверь и воровал нужные материалы. Один раз, когда не удалось раздобыть вольфрам, он быстренько соорудил небольшое устройство и получил его.

Его верстак стоял в дальнем, плохо освещенном углу, хотя глазам Джо света вполне хватало. Никто не замечал корпус прибора, который быстро рос на верстаке. Джо работал очень-очень быстро. Он пропустил мимо ушей полуденный гудок, и к окончанию рабочего дня завершил свое творение. Возможно, не помешал бы еще один слой краски — изделию не хватало Блескозури стандартного Твонки. Но ни один прибор здесь не был выкрашен Блескозурью. Джо вздохнул, залез под верстак, тщетно поискал релаксопад и уснул на полу.

Через несколько часов он проснулся. На фабрике было пусто. Странно! Возможно, рабочие часы изменились. Возможно… Джо стало не по себе. Сон справился с амнезией, если таковая имела место, но Джо по-прежнему был не в своей тарелке.

Что-то бормоча, он отправил Твонки на склад и сравнил с другими. Внешне изделие было неотличимо от напольной радиолы последней модели. Следуя чужому образцу, Джо замаскировал различные органы и узлы.

Он вернулся в цех. В этот миг остатки тумана в его голове развеялись. Плечи Джо конвульсивно содрогнулись.

— О Снелл! — ахнул он. — Так вот оно что! Я напоролся на темпоральный сук!

Испуганно оглянувшись, он бросился в подсобку, из которой недавно вышел. Снял комбинезон и повесил на место. Затем направился в угол, пошарил руками в воздухе, удовлетворенно кивнул и уселся на нечто невидимое в трех футах над полом.

Миг спустя он исчез.

— Время искривлено, — сказал Керри Вестерфилд. — Рано или поздно оно возвращается туда, откуда началось. Это удвоение.

Он поставил ноги на кирпич, удобно выступающий из дымового стояка, и с наслаждением потянулся. На кухне Марта звенела бутылками и стаканами.

— Вчера в это время я пил мартини, — сообщил Керри. — Временна́я кривая указывает, что пора выпить еще один. Ты меня слушаешь, ангел мой?

— Уже наливаю, — отозвался ангел издалека.

— Следовательно, ты понимаешь, о чем я. Вот еще один пример. Время идет по спирали, а не по кругу. Если обозначить первый виток буквой a, а второй a плюс i… видишь? Это означает двойной мартини сегодня вечером.

— Я знаю, к чему ты клонишь, — сказала Марта, входя в просторную гостиную с дубовыми стропилами.

Она была невысокой, темноволосой, с весьма привлекательным лицом и фигурой под стать. Ее маленький фартук из клетчатой хлопчатобумажной ткани резко контрастировал с широкими брюками и шелковой блузкой.

— И вечный джин пока что не изобрели. Я принесла мартини.

Она ловко управлялась с шейкером и бокалами.

— Смешивай медленно, — предупредил Керри. — Ни в коем случае не взбалтывай. Ага, готово.

Он принял бокал и внимательно его изучил. Черные волосы с проблесками седины мерцали в электрическом свете, пока он потягивал мартини.

— Хорошо. Очень хорошо.

Марта медленно пила и разглядывала мужа. Мужчина, приятный во всех отношениях. Ему сорок с небольшим, он в хорошем смысле слова некрасив, с широким ртом и сардоническим огоньком, который порой мелькает в серых глазах, когда он размышляет о жизни. Они были женаты двенадцать лет и довольны своей участью.

Снаружи пробивались последние отблески заката, обрисовывая очертания напольной радиолы, которая стояла у стены рядом с дверью. Керри с удовольствием взглянул на нее.

— Дорогая игрушка, — заметил он. — И все же…

— Что? Рабочие еле затащили ее по лестнице. Не хочешь включить?

— А ты?

— Старая была довольно сложной, — сказала Марта. — Эти хитрые устройства… Они ставят меня в тупик. В детстве у нас был граммофон. Заводишь его ручкой, и из трубы льются разные звуки. Это я могу понять. Но теперь… Нажимаешь кнопку, и происходит нечто невероятное. Электронные индикаторы, выбор тона, диски, которые можно проигрывать с обеих сторон под аккомпанемент странных стонов и щелчков внутри радиолы… Возможно, ты понимаешь, как она устроена. Я даже не хочу в это лезть. Каждый раз, когда я ставлю пластинку Кросби, Бинг^[26] словно приходит в замешательство.

Керри съел оливку из коктейля.

— Я хочу послушать Сибелиуса. — Он кивнул на стол: — Там лежит новый диск Кросби для тебя. Последний.

Марта радостно заерзала в кресле:

— Можно, я его поставлю?

— Ну…

— Но ты должен показать мне, как это делать.

— Все просто, — ответил Керри, с любовью глядя на радиолу. — Эти малышки чертовски хороши, знаешь ли. Умеют все, разве что не думают.

— Вот бы она мыла посуду, — заметила Марта.

Она поставила стакан, встала и исчезла в кухне.

Керри включил лампу, стоявшую рядом, и подошел к новой радиоле, чтобы как следует ее изучить. Последняя модель «Мидистерн» со всеми современными функциями. Дорогая… ну да что с того? Он может себе это позволить. К тому же старую удалось удачно сбыть с рук.

Он заметил, что радиола не включена в сеть. Никаких проводов вообще не видно, даже заземления. Наверное, что-то новое. Встроенные антенна и заземление. Керри присел на корточки, нашел розетку и воткнул в нее шнур.

Проделав это, он открыл дверцы и с самым довольным видом принялся разглядывать ручки настроек. Из устройства вылетел голубоватый луч и попал ему прямо в глаза. В глубине радиолы что-то тихо задумчиво щелкало. И вдруг прекратило. Керри моргнул, покрутил ручки, подергал переключатели и прикусил ноготь.

Динамик произнес далеким голосом:

— Психологический портрет снят и записан.

— А?

Керри покрутил ручку.

— Интересно, что это было? Любительская станция? Нет, это не эфир. Гм…

Он пожал плечами и подошел к креслу рядом с полками пластинок. Пробежался взглядом по названиям и именам композиторов. Где же «Туонельский лебедь»? Вот он, рядом с «Финляндией». Керри достал альбом и раскрыл его на коленях. Свободной рукой выудил сигарету из кармана, сунул в рот и нашарил рядом на столике спички. Первая спичка, которую он зажег, сразу потухла.

Он швырнул ее в камин и уже хотел взять новую, когда его внимание привлек тихий шум. Радиола шла к нему через комнату. Откуда-то вынырнуло хлыстообразное щупальце, схватило спичку, чиркнуло ею о нижнюю сторону столешницы, как делал Керри, и поднесло огонек к его сигарете.

Автоматический рефлекс взял верх. Керри втянул дым и зашелся в приступе кашля, на мгновение ослепнув.

Когда он вновь прозрел, радиола стояла на своем обычном месте.

Керри закусил нижнюю губу.

— Марта? — окликнул он.

— Суп почти готов, — сообщила жена.

Керри ничего не ответил. Он встал и с опаской подошел к радиоле. Шнур был выдернут из розетки. Керри осторожно вставил вилку в сеть.

Он присел, чтобы осмотреть ножки радиолы. С виду — полированное дерево. Он пощупал, но не заметил ничего необычного. Дерево, твердое и холодное.

Как, во имя всего святого…

— Ужин! — возвестила Марта.

Керри бросил сигарету в камин и медленно вышел из комнаты. Жена с супницей в руках уставилась на него:

— Сколько мартини ты выпил?

— Всего один, — рассеянно произнес Керри. — Наверное, я задремал на минуту. Да, точно, задремал.

— Ладно, ешь давай, — скомандовала Марта. — Это твой последний шанс налопаться моих клецок по крайней мере на неделю.

Керри отрешенно нащупал в кармане конверт и вручил жене.

— Это твой билет, ангел мой. Смотри не потеряй.

— Ого! Я заслуживаю купе!

Марта вернула картонный прямоугольник в конверт и радостно замурлыкала:

— Ты просто прелесть. Ты же справишься без меня?

— А? Гм… Наверное. — Керри посолил авокадо. Он встряхнулся и как будто сбросил оцепенение. — Конечно. Со мной все будет хорошо. Поезжай в Денвер и помоги Кэрол в родах. Семья — это главное.

— О да-а, моя единственная сестра… — усмехнулась Марта. — Ты же знаешь их с Биллом, оба те еще рохли. Им сейчас нужна твердая рука.

Ответа не было. Керри размышлял над вилкой с авокадо. Он пробормотал что-то о Бе́де Достопочтенном.

— А он тут при чем?

— Завтра лекция. По какой-то непонятной причине мы каждый семестр застреваем на Беде. Ну да ладно.

— Лекция готова?

Керри кивнул:

— Конечно.

Он восемь лет преподает в университете и, уж конечно, выучил свое расписание!

Позже за кофе и сигаретами Марта посмотрела на наручные часы.

— Поезд уже скоро. Мне бы заканчивать со сборами. Посуда…

— Я помою.

Керри побрел за женой в спальню и сделал вид, что помогает ей готовиться к отъезду. Через некоторое время он отнес сумки в машину. Марта присоединилась к нему, и они отправились на станцию.

Поезд прибыл вовремя. Через полчаса после его отбытия Керри завел машину в гараж, вошел в дом и от души зевнул. Он устал. Итак, посуда, затем пиво и книга перед сном.

Бросив озадаченный взгляд на радиолу, он вошел в кухню и начал возиться с водой и мыльной стружкой. Зазвонил телефон в коридоре. Керри вытер руки посудным полотенцем и снял трубку.

Это был Майк Фицджеральд, он преподавал в университете психологию.

— Привет, Фиц.

— Привет. Марта уехала?

— Да. Я только что отвез ее на поезд.

— Тогда, может, поболтаем чуток? У меня есть отличный скотч. Забегай, поговорим о том о сем.

— Было бы здорово, — Керри снова зевнул, — но я совершенно без сил. Завтра важный день. Давай в другой раз?

— Конечно. Просто я как раз закончил корректуру статей, хочу немного разгрузить голову. Что это у тебя?

— Ничего. Погоди минуту.

Керри положил трубку на стол и, хмурясь, обернулся. Шум исходил из кухни. Какого черта!

Он прошел по коридору и застыл в дверном проеме. Радиола мыла посуду.

Через некоторое время он вернулся к телефону.

— Что-то случилось? — спросил Фицджеральд.

— Моя новая радиола, — осторожно произнес Керри. — Она моет посуду.

Фиц ответил не сразу. Он нерешительно засмеялся:

— Правда?

— Я перезвоню, — сказал Керри и повесил трубку.

Он постоял неподвижно, кусая губу. Затем вернулся на кухню и замер, наблюдая.

Радиола стояла тыльной стороной к нему. Несколько гибких щупалец умело управлялись с посудой, окунали тарелки в горячую мыльную воду, терли маленькой губкой, споласкивали и аккуратно выставляли на металлическую сушилку. Кроме хлыстообразных щупалец, ничего необычного видно не было. Ножки стояли на полу неколебимо.

— Эй! — окликнул Керри.

Ответа не последовало.

Он бочком подошел, чтобы осмотреть радиолу. Щупальца выходили из щели под одной из ручек. Вилка болталась в воздухе. Значит, тока нет. Но что…

Керри отступил и нашарил сигарету. Радиола немедленно обернулась, взяла спичку из контейнера на плите и направилась к нему. Керри заморгал, разглядывая ножки. Они точно не деревянные. При движении радиолы сгибаются, эластичные, как резина. И походка крадущаяся, не похожая ни на что на свете.

Радиола поднесла огонек к сигарете Керри и вернулась к мытью посуды.

Керри снова позвонил Фицджеральду.

— Я не шутил. У меня галлюцинации или что-то в этом роде. Чертова радиола только что дала мне прикурить.

— Погоди-ка, — нерешительно произнес Фицджеральд. — Это какой-то розыгрыш, да?

— Нет. И мне не кажется, что у меня галлюцинации. Это скорее по твоей части. Ты не мог бы заглянуть и проверить мои коленные рефлексы?

— Ладно, — сказал Фиц. — Буду через десять минут. Налей мне пока что-нибудь выпить.

Он нажал отбой. Керри повесил трубку, обернулся и увидел, что радиола идет из кухни в гостиную. В ее угловатых, резких очертаниях было что-то пугающее, как у некой странной разновидности злого духа. Керри поежился.

Он пошел за радиолой и обнаружил ее на прежнем месте. Она была неподвижна и бесстрастна. Он открыл дверцы, осмотрел вращающийся диск, ручку фонографа, кнопки и шкалы. Ничего необычного. Он снова потрогал ножки. Все-таки не деревянные. Из какой-то довольно жесткой пластмассы. А может, и деревянные. Сложно сказать, не повредив отделку. Керри, разумеется, не хотел ковырять ножом свою новую радиолу.

Он попробовал включить радио и без труда нашел местные станции. Звук был хорошим — необычно хорошим, подумал Керри. Фонограф…

Он наугад схватил «Марш бояр» Хальворсена, поставил на диск проигрывателя и закрыл крышку. Ничего. Расследование показало, что игла ритмично движется над пластинкой, но звуков не издает. И что дальше?

Керри снял пластинку, и в этот миг позвонили в дверь. На пороге стоял Фицджеральд, долговязый, угрюмый, с жестким морщинистым лицом и растрепанной копной тусклых седых волос. Он протянул большую костистую руку:

— Где мой стакан?

— Привет, Фиц. Пойдем на кухню. Виски с содовой?

— Виски с содовой.

Керри пошел первым.

— Только сразу не пей. Я хочу показать тебе мою новую радиолу.

— Ту, которая моет посуду? — спросил Фицджеральд. — Что еще она умеет делать?

Керри дал ему стакан.

— Она не проигрывает пластинки.

— Ясно. Ну это пустяки, если она работает по дому. Что ж, давай посмотрим на нее.

Фицджеральд направился в гостиную, выбрал «Послеполуденный отдых фавна» и подошел к радиоле.

— Она не включена в розетку.

— Это не имеет ни малейшего значения, — сказал Керри.

— Батарейки?

Фицджеральд поставил пластинку на диск проигрывателя и покрутил ручки.

— Что ж, посмотрим. — Он торжествующе улыбнулся Керри. — Видишь? Теперь играет.

Он был прав.

— Попробуй пьесу Хальворсена, — сказал Керри. — Вот она.

Он протянул диск Фицджеральду. Тот нажал на кнопку извлечения и увидел, как поднимается рычаг.

Но на этот раз фонограф играть не захотел. Ему не нравился «Марш бояр».

— Интересно, — хмыкнул Фицджеральд. — Наверное, что-то с пластинкой. Давай попробуем другую.

С «Дафнисом и Хлоей» проблем не возникло. А вот «Болеро» радиола молча отвергла.

Керри сел и указал на соседнее кресло.

— Это ничего не доказывает. Сядь и смотри. Пока не пей. Ты… э-э-э… чувствуешь себя совершенно нормальным?

— Конечно. А что?

Керри достал сигарету. Радиола пересекла комнату, по дороге захватив коробок, и вежливо поднесла огонек к сигарете. Затем вернулась на свое место у стены.

Фицджеральд ничего не сказал. Через некоторое время он извлек сигарету из кармана и принялся ждать. Ничего не случилось.

— Ну что? — спросил Керри.

— Робот. Это единственное возможное объяснение. Где, во имя великого Петрарки, ты его раздобыл?

— Похоже, ты не слишком удивлен.

— Я удивлен. Но я уже видел роботов… В «Вестингаузе» пытались их делать. Только этот… — Фицджеральд постучал по зубам ногтем. — Кто его изготовил?

— Откуда мне знать? — удивился Керри. — Рабочие на радиозаводе, наверное.

Фицджеральд сощурился:

— Погоди-ка. Я не вполне понимаю…

— Нечего тут понимать. Я купил эту радиолу пару дней назад. Сдал старую в счет покупки. Новую доставили сегодня и…

Керри подробно рассказал, что случилось.

— То есть ты не знал, что это робот?

— Вот именно. Я купил радиолу. И… чертова штуковина кажется мне почти живой.

— Ну нет.

Фицджеральд покачал головой, встал и внимательно осмотрел радиолу.

— Это новый тип робота. По крайней мере… — Он помедлил. — Что еще это может быть? Обратись завтра на «Мидистерн» и узнай.

— Давай откроем корпус и посмотрим, — предложил Керри.

Фицджеральд согласился, но эксперимент потерпел неудачу. Панели, предположительно деревянные, не были прикручены винтами — непонятно, как вскрыть корпус. Керри попытался это сделать с помощью отвертки, сначала осторожно, затем с тихой злостью. Ему не удалось ни отсоединить панель, ни даже поцарапать гладкий темный лак.

— Черт! — наконец сказал он. — Ладно, твоя версия ничуть не хуже моей. Это робот. Только я не знаю, как удалось изготовить подобную штуку. И почему в форме радиолы?

— Спроси у них завтра, — пожал плечами Фицджеральд. — Это первое, что нужно сделать. Честно говоря, я ничего не понимаю. Если изобрели нового специализированного робота, зачем запихивать его в радиолу? И как двигаются эти ножки? На них нет колесиков.

— Мне тоже интересно.

— Когда она перемещается, ножки выглядят… резиновыми. Но они не из резины. Твердые, как… дерево. Или пластмасса.

— Я ее боюсь, — признался Керри.

— Хочешь переночевать у меня?

— Н-нет. Пожалуй, нет. Она… Этот робот не сможет мне навредить.

— По-моему, она и не хочет. Она ведь тебе помогает?

— Ага, — ответил Керри и пошел за новыми порциями выпивки.

Разговор так ни к чему и не привел. Через несколько часов Фицджеральд, изрядно встревоженный, отправился домой. Он вовсе не был так невозмутим, как притворялся, чтобы пощадить нервы Керри. Встреча с чем-то настолько выбивающимся из привычной картины мира пугала. И все же, как он сказал, робот не выглядел опасным…

Керри улегся на кровать с новым детективным романом. Радиола проследовала за ним в спальню и аккуратно забрала книгу из рук. Керри инстинктивно вцепился в нее, но не удержал.

— Эй! — воскликнул он. — Какого черта?!..

Радиола вернулась в гостиную. Керри последовал за ней — как раз вовремя, чтобы увидеть, как та ставит книгу на полку. Через некоторое время Керри отступил, запер дверь и забылся беспокойным сном до рассвета.

В халате и тапочках, спотыкаясь, он выбежал из спальни. Радиола стояла на прежнем месте, словно никогда с него не сходила. Керри приготовил завтрак. Чувствовал он себя препаршиво.

Ему удалось выпить всего одну чашку кофе. Радиола вошла, забрала из его рук вторую чашку и вылила в раковину.

У Керри Вестерфилда лопнуло терпение. Он надел пальто и шляпу и практически выбежал из дома. Была жуткая мысль, что радиола отправится следом, но, к счастью для его рассудка, она осталась в доме.

Утром он улучил минутку и позвонил в «Мидистерн». Продавец ничего не знал. Это радиола стандартной модели — последней. Если с ней что-то не в порядке, он, разумеется, охотно…

— С ней все в порядке, — ответил Керри. — Но кто ее изготовил? Вот что я хочу узнать.

— Секундочку, сэр, — повисла пауза. — Она из отдела мистера Ллойда, одного из наших мастеров.

— Соедините меня с ним, пожалуйста.

Но Ллойд мало чем мог помочь. После длительных усилий он припомнил, что радиола оказалась на складе без серийного номера. Его добавили позже.

— Но кто ее изготовил?

— Ей-богу, не знаю. Попытаюсь выяснить для вас. Я перезвоню.

— Только не забудьте.

Керри вернулся в аудиторию. Лекция о Беде Достопочтенном прошла не слишком успешно.

За обедом он увидел Фицджеральда, и тот, похоже, испытал облегчение, когда Керри подошел к его столу.

— Ну как, узнал что-нибудь о своем домашнем роботе? — спросил профессор психологии.

В пределах слышимости никого не было. Керри со вздохом сел и закурил.

— Ничего. Как же приятно прикуривать самостоятельно! — Он втянул дым в легкие. — Я позвонил в компанию.

— И?..

— Там ничего не знают. Кроме того, что у нее не было серийного номера.

— Это может быть важно, — заметил Фицджеральд.

Керри рассказал другу об инцидентах с книгой и кофе, и Фицджеральд задумчиво сощурился, глядя на свое молоко.

— Помнишь, ты у меня проходил психологическое тестирование? Избыток стимуляции не идет тебе на пользу.

— Но детективный роман!

— Согласен, это уже перебор. Но я догадываюсь, почему робот так себя повел… хотя понятия не имею, как это возможно. — Он помедлил. — Разве что он разумен.

— Разумен? — Керри облизал губы. — Я не уверен, что это просто машина. И я не сумасшедший.

— Конечно нет. Но ты сказал, что робот был в гостиной. Как он мог узнать, что́ ты читаешь?

— Без рентгеновского зрения и сверхспособности к чтению и пониманию — даже не представляю. Возможно, он вообще не хочет, чтобы я читал.

— А вот это уже кое-что, — хмыкнул Фицджеральд. — Ты знаком с теорией машин такого типа?

— Ты о роботах?

— Только о теории. Как тебе известно, мозг — коллоид. Компактный, сложный, но медленный. Допустим, ты изобрел устройство с миллиардами радиоатомных блоков, встроенных в изолирующий материал. Получился мозг, Керри. Мозг с огромным количеством блоков, которые взаимодействуют со скоростью света. Радиолампа регулирует электрический ток, оперируя сорока миллионами отдельных сигналов в секунду. И — теоретически — радиоатомный мозг того типа, о котором я говорю, может воспринимать, узнавать, размышлять, реагировать и адаптироваться за сотую или тысячную долю секунды.

— Теоретически.

— Наверное. Но мне бы хотелось узнать, откуда взялась твоя радиола.

К ним приблизился посыльный:

— Мистера Вестерфилда вызывают к телефону.

Керри извинился и вышел. Когда он вернулся, его темные брови были озадаченно нахмурены. Фицджеральд вопросительно посмотрел на него.

— Парень по имени Ллойд, с завода «Мидистерн». Я разговаривал с ним насчет радиолы.

— И что?

Керри покачал головой:

— И ничего. Вернее, почти ничего. Он не знает, кто изготовил эту штуку.

— Но ее изготовили на заводе?

— Да. Около двух недель назад… но в записях не указано имя сборщика. Похоже, Ллойд считает это очень странным. Администрация завода регистрирует каждое изделие, обязательно с указанием фамилии работника, его изготовившего.

— И что еще он сказал?

— Я спросил, как открыть корпус, и он ответил: очень просто. Достаточно открутить винты на задней панели.

— Там нет никаких винтов, — произнес Фицджеральд.

— Я в курсе.

Они переглянулись.

— Я бы дал пятьдесят баксов, чтобы узнать, действительно ли этот робот был собран всего две недели назад, — сказал Фицджеральд.

— Почему?

— Потому что радиоатомный мозг нужно всему обучить. Даже просто поджигать сигарету.

— Он видел, как я прикуривал.

— И последовал примеру. Что касается мытья посуды… Гм… Индуктивный метод, наверное. Если устройство обучали, это робот. Если нет… — Фицджеральд осекся.

Керри заморгал:

— Что?

— Я не знаю, что это за штуковина. Она такой же робот, как я эогиппус^[27]. Керри, я почти уверен: ни один современный ученый не обладает знаниями, необходимыми для создания подобной штуки.

— Ты рассуждаешь по кругу, — сказал Керри. — Ее изготовили.

— Угу. Но как? Когда? И кто? Вот что меня беспокоит.

— Слушай, у меня занятие через пять минут. Может, зайдешь вечером?

— Не могу. Читаю лекцию в Холле. Позвоню тебе после лекции.

Керри кивнул и ушел, пытаясь выбросить проблему из головы. Получилось неплохо, но вечером, когда он ужинал в ресторане, ему не хотелось возвращаться домой. Там его ждал злой дух.

— Бренди, — велел он официанту. — Двойной.

Через два часа такси высадило Керри у дома. Он изрядно набрался, перед глазами все плыло. Пошатываясь, он подошел к крыльцу, осторожно поднялся по лестнице и ввалился в прихожую.

Он включил свет.

Радиола уже ждала. Тонкие, но прочные, словно металлические, щупальца аккуратно оплели его тело, лишив возможности двигаться. Керри перепугался до смерти. Он отчаянно сопротивлялся и пытался кричать, но из горла не вырвалось ни звука.

Из панели радио ударил желтый луч, ослепив Керри. Луч качнулся вниз, уперся в грудь. Керри почувствовал странный вкус под языком.

Примерно через минуту раздался щелчок и луч погас. Щупальца скрылись, радиола вернулась в свой угол. Керри на подламывающихся ногах подошел к креслу и обмяк в нем, глотая воздух.

Он протрезвел. Что было совершенно невозможно. Четырнадцать порций бренди — этого достаточно, чтобы организм пропитался насквозь. Нельзя просто посветить на человека, чтобы он мгновенно очистился от алкоголя. И все же произошло именно это.

Радиола… робот?.. старается помочь. Только Керри предпочел бы остаться пьяным.

Он осторожно встал и прокрался к книжной полке. Поглядывая одним глазом на радиолу, взял детективный роман, который пытался читать накануне вечером.

Как он и предполагал, радиола забрала у него книгу и вернула на полку. Вспомнив слова Фицджеральда, Керри посмотрел на часы. Время реакции — четыре секунды.

Он взял Чосера и подождал, но радиола не шелохнулась. Тем не менее, когда Керри выбрал книгу по истории, ее аккуратно извлекли из его рук. Время реакции — шесть секунд.

Керри нашел книгу по истории в два раза толще.

Время реакции — десять секунд.

Вот как. Выходит, робот действительно читает книги. А значит, у него рентгеновское зрение и сверхбыстрая реакция. Боже правый!

Керри перебрал еще несколько книг, гадая, чем руководствуется радиола. «Алису в Стране чудес» у него отняли; стихи Миллей^[28] оставили. Он составил список из двух столбцов, чтобы потом попробовать разобраться.

Итак, робот не просто слуга. Это цензор. Но каковы его критерии?

Через некоторое время Керри вспомнил о завтрашней лекции и пролистал свои заметки. Кое-что следовало уточнить. Он довольно неохотно нашел нужную книгу… и робот отнял ее.

— Погоди, — сказал Керри. — Она мне нужна.

Он попытался выхватить книгу из щупалец. Тщетно. Радиола не обращала на него внимания. Она спокойно вернула книгу на полку.

Керри стоял, закусив губу. Это уже слишком. Чертов робот следит за ним.

Керри подкрался к книге, схватил ее и выбежал в прихожую, прежде чем радиола успела пошевелиться.

Тварь шла за ним. Он слышал мягкий стук ее… лап? Керри метнулся в спальню и запер дверь. Он ждал с колотящимся сердцем. Ручку осторожно подергали.

Сквозь трещину в двери проник тонкий, как проволока, жгутик и затеребил ключ. Керри прыгнул вперед и закрыл дверь вдобавок на засов. Но и это не помогло. Жгутик — высокоточный инструмент робота — отодвинул засов; радиола открыла дверь, вошла в комнату и направилась к Керри.

Его охватила паника. Чуть слышно вздохнув, он швырнул книгой в тварь, и та ловко поймала ее. Очевидно, ничего другого она не замышляла. Радиола развернулась и вышла, неуклюже покачиваясь на гибких ножках и унося запрещенное издание. Керри тихо выругался.

Зазвонил телефон. Это был Фицджеральд.

— Ну что? Как дела?

— У тебя есть «Социальная литература древности» Касана?

— Вряд ли… Нет. А что?

— Тогда возьму ее завтра в университетской библиотеке.

Керри рассказал, что случилось. Фицджеральд присвистнул.

— Лезет не в свои дела? Гм… Интересно.

— Я ее боюсь.

— Вряд ли она хочет причинить тебе вред. Говоришь, заставила тебя протрезветь?

— Ага. С помощью луча света. Звучит нелогично.

— Напротив. Это колебательный эквивалент тиамина.

— Свет?

— Солнечный свет способствует выработке витаминов в организме человека. Но дело не в этом. Она решает, что тебе читать, а значит, сама читает книги, причем сверхбыстро. Чем бы ни было это устройство, оно не просто робот.

— Можешь мне не рассказывать, — мрачно сказал Керри. — Это Гитлер.

Фицджеральд не засмеялся. Он весьма серьезно предложил:

— Может, переночуешь у меня?

— Нет, — упрямо отказался Керри. — Никакое проклятое радио не выгонит меня из собственного дома. Уж лучше я разнесу его топором.

— Что ж, надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Позвони мне… если что-нибудь случится.

— Хорошо. — Керри положил трубку.

Он направился в гостиную и холодно уставился на радиолу. Что это за чертовщина? И что ей нужно? Несомненно, это не просто робот. Столь же несомненно, что это не живое существо в том смысле, в котором живым является коллоидный мозг.

Поджав губы, он подошел к радиоле, покрутил ручки, пощелкал переключателями. Полились хаотичные звуки танцевального оркестра. Он переключился на коротковолновый диапазон. Здесь тоже ничего странного. И что?

И ничего. Ответа нет.

Через некоторое время он лег спать.

За обедом на следующий день он показал Фицджеральду «Социальную литературу» Касана.

— Что с ней?

— Смотри. — Керри пролистнул страницы и указал на абзац. — То, что здесь написано, имеет смысл?

Фицджеральд прочел текст.

— Да. По-видимому, автор утверждает, что индивидуализм необходим для создания литературных произведений. Так?

Керри посмотрел на него:

— Я не знаю.

— То есть?

— У меня голова идет кругом.

Фицджеральд взъерошил седые волосы, сощурился и пристально посмотрел на собеседника:

— Повтори. Я не вполне…

С тщательно скрываемой злостью Керри произнес:

— Сегодня утром я пошел в библиотеку и взял эту книгу. Я читал ее. Но она ничего для меня не значила. Просто слова. Знаешь, как бывает, когда читаешь до изнеможения? Натыкаешься на предложение с кучей придаточных и не понимаешь, что там к чему. Вот так все и было.

— Прочти сейчас, — тихо сказал Фицджеральд, толкнув книгу через стол.

Керри повиновался, затем поднял взгляд, криво усмехаясь:

— Без толку.

— Прочти вслух. Мы разберем текст по частям.

Но это не помогло. Керри никак не мог уловить смысл абзаца.

— Возможно, семантический блок, — предположил Фицджеральд, почесывая руку. — С тобой такое уже случалось?

— Да… или нет? Я не знаю.

— У тебя есть занятия сегодня? Хорошо. Давай заскочим к тебе.

Керри отодвинул тарелку:

— Я не голоден. Как только ты будешь готов…

Через полчаса они смотрели на радиолу. Она выглядела вполне безобидной. Фицджеральд попытался было отковырять панель, но вскоре сдался. Он нашел карандаш и бумагу, сел напротив Керри и стал задавать вопросы.

Один из ответов его заинтересовал.

— Ты об этом раньше не говорил.

— Забыл, наверное.

Фицджеральд постучал по зубам карандашом.

— Гм… Когда радиола впервые заработала…

— Она ослепила меня голубым лучом.

— Я не об этом. Что она сказала?

Керри заморгал:

— Что она сказала? — Он напряг память. — «Психологический портрет снят и записан»… или что-то в этом роде. Я подумал, что попал на какую-то станцию и услышал фрагмент викторины. Ты хочешь сказать…

— Слова были понятные? Произношение хорошее?

— Нет, насколько я припоминаю. — Керри нахмурился. — Едва разборчивые. Со странными ударениями.

— Так-так. Что ж, продолжим.

Они провели тест по подбору словесных ассоциаций.

Наконец Фицджеральд откинулся на спинку кресла, хмурясь.

— Мне нужно свериться с последними тестами, сделанными несколько месяцев назад. Все это выглядит странно… чертовски странно. Было бы куда легче, знай я точно, что такое память. Мы немало потрудились над мнемоникой — искусственной памятью. И все же дело может быть не в ней.

— О чем ты?

— Или эта машина получила искусственную память и прошла интенсивное обучение, или она настроена на другую среду обитания и культуру. Она повлияла на тебя. И очень сильно.

Керри облизал пересохшие губы:

— Как именно?

— Внедрила блоки в твой разум. Я еще не разобрался какие. Когда разберусь, возможно, мы получим ответ. Но эта штука не робот. Это нечто намного большее.

Керри достал сигарету; радиола подошла и поднесла огонек. Мужчины смотрели на нее, холодея от страха.

— Лучше переночуй у меня сегодня, — предложил Фицджеральд.

— Нет! — отрезал Керри.

Его бил озноб.

На следующий день в обеденное время Фицджеральд решил встретиться с ним, но не нашел. Он позвонил Керри домой, и трубку сняла Марта.

— Привет! Когда ты вернулась?

— Привет, Фиц. Около часа назад. Сестра родила, не дождавшись меня, так что я вернулась.

Она замолчала. Фицджеральда встревожил ее тон.

— Где Керри?

— Он здесь. Фиц, ты не мог бы приехать? Я волнуюсь.

— Что с ним?

— Я… не знаю. Приезжай скорее.

— Хорошо, — ответил Фицджеральд и повесил трубку, кусая губы.

Когда он позвонил в дверь Вестерфилдов, то понял, что нервы совсем расшалились. Тем не менее при виде Марты у него чуть отлегло от сердца.

Фицджеральд прошел за ней в гостиную. Сперва посмотрел на радиолу, которая ничуть не изменилась, затем на Керри, неподвижно сидящего у окна. Зрачки у Керри были расширены, и он, казалось, узнал Фицджеральда не сразу.

— Привет, Фиц, — произнес он.

— Как ты?

Марта вмешалась в разговор:

— Фиц, что случилось? Он болен? Может, вызвать врача?

Фицджеральд сел.

— Ты замечала что-нибудь странное в этой радиоле?

— Нет. А что?

— Тогда слушай.

Он выложил всю историю, наблюдая, как на лице Марты недоверие борется с невольным облегчением. Затем она сказала:

— Я не вполне…

— Если Керри достает сигарету, эта штука подносит ему огонек. Хочешь посмотреть?

— Н-нет… Да. Наверное, да.

Глаза Марты были широко распахнуты.

Фицджеральд дал Керри сигарету. Ожидаемое случилось.

У Марты округлились от изумления глаза. Когда радиола вернулась на место, Марта содрогнулась и подошла к Керри. Он поднял на жену мутный взгляд.

— Фиц, ему нужен врач.

— Да.

Фицджеральд не сказал, что врач вряд ли способен помочь.

— Что это за штука?

— Робот, но не простой. Он перенастраивает Керри. Я рассказал тебе, что случилось. Когда я проверял психологические паттерны Керри, то обнаружил, что они изменились. Он теперь почти безынициативен.

— Никто на земле не смог бы изготовить такую…

Фицджеральд нахмурился:

— Я уже думал об этом. Похоже, это продукт высокоразвитой культуры, весьма отличной от нашей. Возможно, марсианской. Крайне специализированная вещь. Но я не понимаю, почему она выглядит точь-в-точь как радиола «Мидистерн».

Марта коснулась руки Керри:

— Маскировка?

— Но зачем? Марта, ты была одной из моих лучших учениц на курсе психологии. Взгляни на происходящее логически. Представь цивилизацию, в которой используется подобное устройство. Примени индуктивное мышление.

— Я пытаюсь. Фиц, у меня каша в голове. Я беспокоюсь о Керри.

— Со мной все в порядке, — сообщил тот.

Фицджеральд соединил кончики пальцев:

— Это не столько радио, сколько контрольное устройство. Возможно, в этой чуждой цивилизации такие есть у каждого, а может, лишь у некоторых — у тех, кто в них нуждается. Устройства держат их в узде.

— Лишая инициативы?

Фицджеральд беспомощно развел руками:

— Я не знаю! В случае Керри вышло именно так. В других… Я не знаю.

Марта встала:

— Довольно разговоров. Керри нужен врач. После его визита мы решим, что делать с этой штукой.

— Конечно, очень жаль ее ломать, но… — Он многозначительно посмотрел на радиолу.

Та вышла из своего угла и, раскачиваясь, бочком двинулась к Фицджеральду. Он вскочил, а в следующий миг выпростались хлыстообразные щупальца и обвили его. В глаза ему ударил бледный луч.

Это длилось лишь миг. Луч погас, щупальца втянулись, и радиола вернулась на место. Фицджеральд стоял неподвижно. Марта встала, прижимая ладони ко рту.

— Фиц! — дрожащим голосом окликнула она.

Он ответил не сразу:

— Да? Что случилось?

— Ты в порядке? Что она с тобой сделала?

Фицджеральд слегка нахмурился:

— А? Что? Я не…

— Радиола. Что она сделала?

Он посмотрел на радиолу:

— С ней что-то не так? Марта, я не слишком силен в ремонте.

— Фиц, — она шагнула вперед и взяла его за руку, — послушай.

Слова полились быстро. Радиола. Керри. Их разговор…

Фицджеральд тупо смотрел на Марту:

— Кажется, я сегодня плохо соображаю. О чем ты говоришь?

— Радиола… Ты же знаешь! Ты сказал, что она изменила моего мужа… — Марта умолкла, глядя на Фицджеральда.

Тот явно пребывал в растерянности. Марта вела себя странно. Он всегда считал ее уравновешенной, а теперь она несла какую-то чушь.

И при чем тут радиола? Разве с ней что-то не так? Керри сказал, это удачная покупка: хороший звук, новейшие возможности. Уж не сошла ли Марта с ума, подумал Фицджеральд.

И вообще, он опаздывает на занятия.

Марта не пыталась его удержать. Она была бледной как смерть.

Керри достал сигарету. Радиола подошла и поднесла спичку.

— Керри!

— Да, Марта? — тусклым голосом отозвался он.

Она смотрела на радиолу.

Марс? Другой мир? Другая цивилизация? Что это за устройство? Чего оно хочет? Что пытается сделать?

Марта вышла из дома и направилась в гараж. Возвращаясь, она сжимала в руке топорик.

Керри видел, как Марта подошла к радиоле и занесла топорик. Из радиолы вырвался луч, и Марта исчезла. В лучах вечернего солнца плавали пылинки.

— Уничтожение жизненной формы, угрожающей нападением, — неразборчивой скороговоркой произнесла радиола.

В голове у Керри все перевернулось. Его затошнило от ужаса и разверзшейся пустоты. Марта…

Голова шла кругом. Инстинкт и эмоции боролись с чем-то, что пыталось их задавить. Внезапно плотину прорвало, блоки исчезли, преграды рухнули. Керри вскочил на ноги.

— Марта! — хрипло выкрикнул он.

Ее не было. Керри огляделся. Где она? Что случилось? Он не помнил.

Он снова сел, потирая лоб. Свободной рукой достал сигарету — автоматическая реакция, на которую последовал автоматический ответ. Радиола услужливо поднесла горящую спичку.

Керри издал жуткий кашляющий звук и сорвался с кресла. Он вспомнил. Он схватил топорик. Он бросился к радиоле, оскалив зубы в гримасе горя и ужаса.

Снова полыхнул луч.

Керри исчез. Топорик с глухим стуком упал на ковер.

Радиола вернулась на место и снова замерла. В ее радиоатомном мозге что-то тихо щелкало.

— Объект оказался непригоден, — произнесла она миг спустя. — Устранение было необходимо.

Щелк.

— Подготовка к работе с новым объектом завершена.

Щелк.

— Мы его берем, — сказал юноша.

— Вы не пожалеете, — расплылся в улыбке агент по недвижимости. — Прекрасный дом в уединенном тихом месте и по вполне разумной цене.

— Цена не слишком разумная, — вздохнула девушка, — но это именно то, что мы ищем.

Агент пожал плечами:

— Конечно, аренда без мебели обошлась бы дешевле…

— Мы женаты совсем недавно и еще не обзавелись мебелью, — усмехнулся юноша и приобнял жену. — Тебе нравится, милая?

— Гм… А кто здесь раньше жил?

Агент почесал щеку:

— Надо вспомнить. Вестерфилды, кажется. Дом попал в мой список всего неделю назад. Приятное местечко. Если бы я искал жилье, то приберег бы его для себя.

— Отличная радиола, — заметил юноша. — Кажется, последняя модель?

Он подошел к радиоле, чтобы рассмотреть ее получше.

— Пойдем, — поторопила девушка. — Давай еще раз заглянем на кухню.

— Конечно, дорогая.

Они вышли из комнаты. Из коридора доносился журчащий голос агента, который становился все тише. Косые лучи теплого вечернего солнца падали в окна.

Мгновение стояла тишина. Затем…

Щелк!

Примечания

26

Гарри Лиллис (Бинг) Кросби (1903–1977) — американский певец и актер.

27

Эогиппус — ископаемая примитивная лошадь.

28

Эдна Сент-Винсент Миллей (1892–1950) — американская поэтесса и драматург.