Письмо ни от кого

Геннадий Сорокин, 2020

1988 год. В одном из сибирских городов совершен теракт. В результате управляемого взрыва в кафе погибли четверо авторитетных посетителей, собравшихся для серьезного разговора. Расследование поручено группе оперативников капитана Андрея Лаптева. Он понимает: в городе начинается новая, криминальная эпоха. Неожиданно в деле происходит крутой поворот: следствие получает письмо, в котором говорится, что взрыв в кафе – дело рук таинственной организации, уничтожающей преступников, по разным причинам избежавших возмездия. Теперь под подозрение в совершении кровавого акта попадают и сами сыщики…

Глава 2

Взрыв в кафе

С первых дней Советской власти локомотивом развития Советского Союза был оборонно-промышленный комплекс, выпускавший самые современные виды вооружения. Население СССР снабжалось по остаточному принципу: все, что не шло на нужды армии и ВПК, трансформировалось в товары народного потребления. До перестройки такая модель экономического развития работала, но с наступлением эпохи гласности все пошло не так, как задумывали архитекторы нового мышления. Прозревший от разоблачительных газетно-журнальных публикаций народ возроптал: «Зачем нам тысячи танков и ракет, если в магазинах шаром покати? Мы хотим жить как в странах Запада. Хватит над нами экспериментировать, пора подумать о повышении уровня благосостояния трудящихся».

В правительстве решили, что доводить народ до отчаяния не стоит, и в ноябре 1986 года разрешили каждому советскому гражданину в свободное от основной работы время заниматься индивидуальной трудовой деятельностью. На практике это означало легализацию частного извоза и репетиторства, другие виды экономической деятельности просто не вписывались в установленные правительством рамки. Экономического эффекта предложенные новшества не принесли, и тогда правительство пошло дальше: в стране разрешили создание кооперативов по производству товаров народного потребления. Закон «О кооперации» был изначально мертворожденным, в нем запрещалось использование наемного труда и свободный сбыт произведенных товаров. Все, что ремесленник-кооператор сделал своими руками, он должен был реализовывать не на рынке, а через сеть государственных комиссионных магазинов. В мае 1988 года руководство СССР пришло к выводу, что с социализмом пора кончать, и населению разрешили создавать кооперативы для осуществления любой экономической деятельности, не запрещенной законом.

Для большинства советских граждан «кооперативное движение» было пустым звуком. Чтобы создать кооператив, требовался первоначальный капитал, а его-то у обычных тружеников не было. Как можно открыть авторемонтную мастерскую, если у тебя в карманах ветер гуляет? На какие шиши закупать запчасти и оборудование, если всех сбережений в семье едва хватит на покупку импортного домкрата?

Но были в стране люди, которые нашли необходимые средства и разумно распорядились ими. Одним из пионеров кооперативного движения в нашем городе был Евгений Викторович Ковалик, бывший инструктор Заводского райкома партии. Не выходя из КПСС, Ковалик уволился из райкома и организовал кооператив «Встреча». Первым его приобретением было пустующее здание областной конторы «Заготзерно», занимавшейся закупкой сельскохозяйственной продукции в совхозах и колхозах. С наступлением новых рыночных отношений селяне стали сами реализовывать свою продукцию, и необходимость в посреднической организации отпала. К сентябрю 1988 года сотрудников «Заготзерна» перевели в аппарат еще держащегося на плаву «Облпотребсоюза», а помещение конторы сдали в аренду кооператорам.

За месяц Ковалик изменил бывшую пыльную контору до неузнаваемости. На первом этаже он открыл небольшое уютное кафе, второй этаж отвел под видеосалон и кабинеты членов правления кооператива.

Кафе, названное «Встреча», было рассчитано на сорок четыре посадочных места. Условно его внутреннюю планировку можно было разделить на четыре зоны: холл с гардеробной, обеденный зал, бар и кухня с подсобными помещениями. В холле в течение рабочего дня дежурил гардеробщик, он же выполнял обязанности швейцара и при необходимости вышибалы. Обеденный зал в горизонтальной проекции был похож на плоскую электрическую батарейку «Планета» с отогнутыми усиками. Торцом «батарейка» примыкала к гардеробной, между ее усиками располагался бар. Всю центральную часть обеденного зала занимали поставленные в два ряда восемь четырехместных столов. В нишах-усиках, именуемых «кабинками», было по одному шестиместному столу. Места в них считались самыми престижными, и занять их можно было только с личного разрешения Ковалика. Как правило, состоятельные гости заранее согласовывали с Евгением Викторовичем свой визит, и он резервировал для них левую нишу, а правую, часов до девяти вечера, занимал сам. В самый разгар веселья, когда до закрытия заведения оставалась пара часов, в кафе появлялись особо уважаемые посетители: бандиты, спекулянты или преуспевающие кооператоры. При их появлении Ковалик освобождал свою кабинку, перемещался в бар и уже оттуда контролировал обстановку в зале.

За крохотным баром располагалась кухня. Слева от барной стойки — спуск в полуподвальное помещение с туалетами, справа — лестница на второй этаж и вход на кухню.

Обслуживающий персонал кафе состоял из восемнадцати человек, работающих через день. Одна смена — девять человек: администратор, швейцар-гардеробщик, две официантки, бармен, два повара и двое кухонных рабочих. Директор по собственной инициативе работал каждый день, а бухгалтер — только в будни.

Цены в кафе были заоблачными, а меню однообразным: три вида салатов, мясная закуска и горячее — эскалоп в панировочных сухарях с жареным картофелем, украшенный тремя маслинками. Выбор спиртных напитков был ограничен коньяком и шампанским. С собой приносить спиртное было категорически запрещено. Ужин на двоих человек обходился в среднем рублей в двадцать. На эту сумму можно было заказать по овощному салату, мясной нарезке из трех сортов тонко порезанной колбасы, горячее и двухсотграммовый графинчик коньяка на двоих. Шампанское, маслины в крохотной мисочке, кофе и мороженое для дамы могли взвинтить цену до полтинника. Естественно, при таких расценках ужин в кафе был доступен не каждому. Обычными посетителями здесь были торговцы всех мастей, базарные спекулянты, кооператоры, воры-карманники, рэкетиры, девицы легкого поведения и, как ни странно, работники советских и партийных органов. Заходили в кафе и случайные гости, решившие с шиком отметить семейное торжество или знаменательное событие.

В середине декабря 1988 года Ковалик распорядился празднично украсить кафе. В центре обеденного зала была установлена настоящая пушистая елка, на стенах развесили снежинки из фольги, елочные игрушки и блестящие нитки мишуры. Переодевать персонал в сказочных героев не стали — проведение во «Встрече» детских утренников не планировалось.

В пятницу 30 декабря, в самый канун наступающего Нового года, в левой кабинке за шестиместным столом встретились четверо мужчин. Каждого из них на входе в зал встречал лично директор заведения. После дружеского приветствия он провожал гостя к столу, интимно-заговорщицким тоном предлагая сделать заказ на напитки и блюда, которых не было в меню. По указанию Евгения Викторовича администратор кафе весь вечер не сводила с левой кабинки глаз и по первому требованию посетителей посылала к ним самую расторопную официантку. Встретившимися в кафе гостями были: заместитель председателя городского совета воинов-интернационалистов Демушкин Леонид Васильевич, самый известный в нашей области предприниматель-кооператор Шафиков Игорь Владимирович и мужчина по кличке Тихон, неформальный заместитель вора в законе Лучика. Всем им было около пятидесяти лет, дома их, за исключением Тихона, ждали жены и дети. Тихон, большую часть жизни проведший за решеткой, обзавестись семьей не мог по определению: летом следующего года его должны были короновать в воры в законе, а им иметь семью запрещено. Четвертым участником встречи был тридцатидвухлетний второй секретарь горкома ВЛКСМ Яковлев Артур Тарасович.

На входе в обеденный зал, за первым столиком с левой стороны, сели приехавшие с Демушкиным двое крепких парней с военной выправкой, место напротив них заняли два златозубых уголовника в спортивных костюмах «Адидас» — личная охрана Тихона. Подсаживать к ним посетителей администратор кафе не стала.

К восьми вечера в кафе уже не было свободных мест, незанятым оставался только стол в директорской кабинке. Публика в предпраздничный день собралась разношерстная. Вместе с привычным торгово-бандитским контингентом в зале сидели случайные посетители: две семейные пары предпенсионного возраста и группка пугливых девушек-студенток. Семейные пары, расположившиеся напротив левой кабинки, отмечали юбилей совместной жизни супругов Моханько, а студентки пришли в кафе, движимые любопытством. Им было интересно посмотреть на людей, без дрожи в руках заказывающих свежезаваренный кофе по два рубля за миниатюрную чашечку.

К девяти вечера приглушенный гул голосов и стук вилок по тарелкам сменились взрывами хохота и веселыми выкриками подвыпивших посетителей. В пять минут десятого один из охранников Тихона закурил, и тут же, как по команде, задымили за всеми столами. Небольшое помещение кафе быстро наполнилось слоями сизого дыма — вентиляция во «Встрече» работала отвратительно.

Примерно в половине десятого в зал вошел неизвестно как миновавший швейцара паренек лет тринадцати с тортиком в руках. Парнишка был без верхней одежды и головного убора. Весь наряд его составляли старенькие брюки и тонкий поношенный свитер. На некрасивом прыщавом лице подростка была прописана легкая степень дебильности — не совсем дурак, но в обычной школе учиться не сможет.

Посмотрев по сторонам, мальчишка беспрепятственно обошел елку и приблизился к левой кабинке.

— Это вам! — сказал он, протягивая торт мрачным мужчинам.

— Что за хрень ты приволок? — прорычал из дальнего угла Тихон.

Ответа будущий вор в законе не услышал. Коробка в руках паренька с оглушительным грохотом взорвалась. Взрыв был такой силы, что ударной волной голову пацана сорвало с плеч и отбросило на стол к Моханько. Увидев перед собой окровавленное человеческое лицо с выбитыми глазами, Лилия Моханько дико завизжала и забилась в истерике. Муж Лилии Алексеевны, мужчина крепкий, бывалый, брезгливо смахнул голову со стола и посмотрел на выход из обеденного зала, но никого там не увидел.

Супругам Моханько повезло: стоявший к ним спиной слабоумный паренек, как живой щит, принял на себя весь поток осколков, летящих в обеденный зал. У мужчин в левой кабинке такого щита не было. Осколками самодельной бомбы их изрешетило так, что хлещущая из продырявленных тел кровь объединилась в одну огромную лужу под столом и поползла в зал.

Оперативным дежурным по городскому УВД 30 декабря заступил опытный и хладнокровный майор Потапчук. Узнав о взрыве в кафе, он направил к «Встрече» наряд вневедомственной охраны.

— До прибытия нашей следственно-оперативной группы никого из кафе не выпускать! — приказал по рации Потапчук. — Приедет «Скорая помощь», пускай в зале раненых перевязывает. Никто — ни живой, ни мертвый — покинуть кафе не должен!

Вслед за группой вневедомственной охраны дежурный направил к кафе экипаж ГАИ и два автомобиля ППС. Буквально через десять минут после взрыва вход в кафе был блокирован. Я, Геннадий Клементьев и начальник городского уголовного розыска Малышев — мы прибыли на место происшествия около половины одиннадцатого. Меня сопровождал Далайханов Айдар, Клементьев приехал с Сергеем Матвеевым.

Выйдя из служебных «Жигулей», мы с Айдаром остановились на крыльце «Встречи», закурили.

— Сколько народу полегло? — для проформы поинтересовались мы у милиционера, охранявшего вход в кафе.

— Четверых мужиков в кабинке насмерть осколками посекло, а пацана с бомбой на куски разорвало. Мой напарник сходил посмотреть, до сих пор отойти не может. Вон он, на углу, скрюченный стоит. Я ему говорил: «На кой черт тебе эти мертвяки сдались?» Нет, поперся! Сейчас до кровавой желчи блевать будет.

— Ну что, пошли? — спросил я у Далайханова.

Он отбросил сигарету в сугроб и первым вошел в здание.