Юность Богов. Книга первая: Огненная Чаша

Геннадий Сергеевич Горчаков, 2021

Действие сказочной трёхтомной эпопеи разворачивается на планете Явь и Дальних Мирах. Творцы из Иерархии Сил Света – Бог Солнца Ра, Ур, Лада и многие другие светлые духи своими добрыми сердцами сотворили прекрасную планету Явь. В сказке описываются времена, когда вся жизнь строилась мыслью, когда всё живое умело говорить и общаться друг с другом, когда цветы танцевали и деревья пели песни, когда всё светилось Добром и жило стремлением к Краса-те. Но Правитель Яви Сатанэль однажды находит на жуткой планете Сатургон Чёрное Кольцо. Своими тёмными мыслями и делами он начал наполнять красавицу Явь и сопряжённый с ней Мир Нави. Но его злодейским планам мешала Огненная Чаша, оставленная Творцами Яви для укрепления Краса-ты. И Сатанэль крадёт Чашу. Жизнь обитателей Яви и Нави лишилась прежней безмятежности, и ей стала угрожать реальная гибель. Это совершенно необычное остросюжетное философско-приключенческое произведение, написанное в стиле поэтической прозы.

Раб Кольца

Мрачнее тучи чёрной Сатанэль летал, вулкан страстей в нём клокотал, выбрасывая хлопья чёрной злости. Добра остатки выгорали в нём — и он метался между Тьмой и Светом, ещё не зная твёрдо, чью сторону принять, но в тайне знал уж наперёд, что путь сражения за Власть он изберёт. Хотел ещё он очень разобраться с самим собой: что происходит с ним, и почему он Голос слушает Врага, с которым едва ль не вечность воевал. Чем Хаос взял его? Блестящий ум, которым так гордился Сатанэль, здесь вдруг забуксовал, работая вразнос, и мысли не вязались одна теперь с другой. Сатанэль не понимал, какого ярого Врага в друзья себе он взял, который злом разрушенья только промышлял, и Яви Властелин лишь пешкой был в его коварнейшей игре — её затеял не просто Хаос, а сам ужасный Карагот, что силы Хаоса и Тьмы в себе собрал, Копьём являясь их и Молотом — Мечом! Он яро жаждал одного — Ума холодного, как лёд, и чёрного, как Мрак, ужасного, как Ужас сам! Его ему лишь только не хватало, чтоб победить Владыку Солнечных Миров с его треклятой Краса-той, которая у Ра была Мечом. И потому, как Карагот считал, сражения свои проигрывал Владыке Ра.

И такого Карагот носителя ума нашёл, вернее эоны лет тому назад подбросил в стан своих врагов, чтоб вырос там его сынок, который правой стал рукой у давнего Врага, а значит, Срок пришёл. Но это всё откроется потом, а пока предатель вызревал под сенью благодатной Ра.

Возможно, Сатанэль и разобрался бы с собой, но как только Чёрное Кольцо на палец он надел, так Сила тёмная, которая в Кольце таилась, туманить стала сознание его и мыслеобразы свои подбрасывать ему, а также выявлять всё то, что поначалу лишь в зачатке было: самомнение, гордыню, раздражение, завистливость и злобность — всё, что на дне души таилось, то усилилось Кольцом и незаметно дух его точило, и под внушением Кольца обличие Дракона принял он и многое другое, что в сознанье приходило, — всё под влияньем тёмным было, а Сатанэль же думал, что сам является хозяином себе.

Частенько, скалы посшибав хвостом и огнь на лес пустив, он в ярости великой на Клык садился (так высокую он гору называл, что в центре Драконата волей вырастил своей) и тяжким размышленьям предавался. В сознании его одни и те же мысли безрадостным крутились колесом — их потрошил и чистил он своим умом, пытаясь разобраться, что происходит с ним, но в мешанине их конца найти не мог, и комом мысли он бросал на сковородку чувств преярых и злых, обид и ревностей своих: там кипело, шкворчало и пылало — варево готовилось такое, что проглотить его никак не мог, аж сердце обжигало и болью острою терзало, а дух его тошнило и мутило от бездны той, что разверзалась перед ним. То пустота сама была — Ничто, и в кошмарных снах-видениях своих он в Бездну упадал, её не достигая дна, чтоб превратиться в серые уголья…

Ему б остановиться, задуматься над тем, что происходит с ним, но короста надуманных обид и злых шептаний Тёмной Силы, что привязалась вдруг к нему, его блестящий ум как будто ржавчиной покрыла и в мрак кромешный дух сам погрузила. Уже не понимал он ничего и плыл по волнам воли он чужой. Сатанэль никак не мог понять (гордыня ослепляла ум), что Враг коварный, хитрый тихо, тонко и неспешно его умело раздражал и озлоблял, мысли против Ра ему бросал, как в костёр подкидывают сучья. День за днём через Кольцо высасывал и ум, и душу, а взамен огонь чернейших вожделений раздувал: желанье власти и похотей иных, а также среди них обличие принять Дракона и на Яви строить Драконат. Всех планов сразу Карагот не раскрывал, а понемногу выдавал, чтоб Яви Властелин за свои те мысли, чёрные и злые, принимал, — и так его сознанье отравлял.

В горе — Клыке — Сатанэль Дворец себе построил и Чёрный Трон там водрузил, а зал и сам Дворец камнями самоцветными украсил — на гномов дань он наложил, и те трудились неустанно, чтоб вновь свободу заслужить. Дворец отстроили на славу — и вверх, и вглубь, и вширь на километры уходил, и, сколько ярусов в нём было, Сатанэль и сам не знал, но Горы ближние он крепко обозлил, когда повычистил каменья-самоцветы из недр их. Те камни были даром Звёзд младой планете: когда-то они над ней пролили свои росинки Света, и те на Яви в каменья-самоцветы превратились, и каждая Гора свои сокровища имела, которые как украшения хранила. Но камни во Дворце светиться не хотели и даже почернели в отместку за насилие над ними. Они мечтали вернуться в свои Горы, которые своей любовью полировали б их. И Властитель Яви тут безсилен был.

А золото само текло к нему рекой — златом звал его Властитель Яви — лучи оно впитало Сатургона и потихоньку отравляло страстью лихорадки золотой всех тех, кто золото носил, и не то что орки, но и могучие драконы с ума сходили, припрятывали злато в тайники и за него жестоко меж собой дрались.

Сатанэль украсил златом весь Дворец, не говоря уже о Тронном зале, чтоб было где являть своё могущество и власть, чтоб подданные от роскоши сей трепетали, но слуги эти все ворами были и «чистили» Дворец от злата, едва куда-то отлучался Сатанэль. Грабителей таких сурово он казнил, но всех на кол же не посадишь и глотки златом не зальёшь, но Тронный зал велел не трогать и назгулов поставил зал тот охранять. Но и то мерзавцы ухитрялись что-нибудь содрать, особенно когда зал полон был гостей.

Владея тайной превращения веществ, Сатанэль без устали трудился, запасы злата пополняя в лаборатории своей, а Тронный зал из злата сделал, но только злато это стало вдруг чернеть и в уголь превращаться.

Забот хватало, от них кружилась голова, и не спасало даже то, что голов драконьих много появилось у него, но толку не было от них: что одна, что десять — ум-то был один! На себя немало злился: сотрудников извёл толковых — их в драконов безтолковых обратил, которым яйца только б класть да из-за самок войны затевать. Часть душ вернул обратно, в тела людские рассовал, но опоздал. Сознанье душ тех помутилось, пока в драконьих бегали телах, одно они умели — детей производить с сознанием дебилов да воровать и грызться меж собой: по виду — люди, а внутри — драконы! Нет, обезьяны! Безмозглые дубины! Слюны у Сатанэля не хватало, как только думал он о них. Людишек этих с драконами скрестил — явились ящеры, едва ли назгулов не злей и малость тварей прочих поумней. Но ничего, Тьмы вселенской рати он за собою скоро поведёт! Гром грянет! Молния блеснёт! Всё основание Вселенной он потрясёт и на развалинах её Чертог свой вознесёт. К той Битве роковой он воинства свои готовить будет.

Сатанэль в горячечном бреду хватил своей огромной лапой по камню, на котором же сидел, и камень развалился. Гора в испуге содрогнулась, крик боли испустив, и трещины по ней прошли, как если б извержение вулкана началось. Сатанэль с горы сверзился и только чудом когтем за гребень уцепился и на вершину снова взгромоздился. Здесь дух он перевёл и посмеялся даже над собой, довольный силой грозною своей, что даже горы запросто колола. «Неплохо, неплохо», — самому себе сказал и взгляд тяжёлый уронил на серого дракона, что неуклюже бороздил воздушные просторы. Его он мыслью притянул и сесть заставил у самых ног своих, что было великой честью для драконов.

— Меня ты знаешь? — в упор спросил он робкого дракона.

— Так точно, мой Господин! — дракон ответил браво, хоть и трясся весь со страха. — Ты — Чернобог, ты — наш Властитель, а мы — лишь черви у тебя!

— Я вижу, ты не дурак, — одобрил Властелин.

— Стараюсь походить на вас, мой Господин! — Ты помнишь, кем ты был до этой шкуры?

— Мне кажется, что дураком, мой Господин!

От смеха Сатанэль затрясся так, что гора вся заходила ходуном, едва он отдышался, откашлялся и отчихался.

— Какую мнишь награду за находчивость свою?

— Быть вашим преданным рабом!

Властитель Яви задумался глубоко: такие вот смышленые рабы ему опорой станут во всех делах его. Да, дураков ему не надо, а надо самых умных выбирать. И этого прохвоста в слуги надобно бы взять, вон как преданно он смотрит и как хвостом стучит и даже лапы облобызать ему готов.

— Как тебя зовут? — спросил сурово.

— Как назовёшь, Хозяин, тем и буду я! — Дракон от раболепия весь задрожал, глазами Сатанэля умильно поедал.

Сатанэль ещё раз оглядел мосластого дракона: «Жирок ещё наест», — подумалось ему:

— Холуем тебя я назову и во Дворец на службу я тебя возьму, себя проявишь — награжу!

В благодарность Холуй Властителю планеты хвост полизал и при этом явно смаковал. Сатанэль такую преданность не запрещал, а даже поощрял.

— Заданье первое тебе — смышленых отыскать драконов, ко мне их приведёшь. Для начала я кой-чему вас научу. А теперь… пшёл вон!

Властитель Яви хвостом Холуя подстегнул, тот, кувыркаясь, вниз слетел, но ловко извернулся, сделал пируэт, из себя огонь и дым он извергнул и кверху брюхом полетел, визжа в восторге подобострастном.

«С этого, пожалуй, будет толк, — подумал с одобреньем Сатанэль. — Да, придётся строить Царство тут, немало сил в него вложить, продумать надо всё… А было б хорошо сюда Ра заманить, какой-нибудь для этого предлог найти, драконов, например с людьми стравить, чтоб разгорелась здесь война, чтоб до предела всё здесь нагнести. Ра любит в миг последний прийти и положение спасти — так было много раз в Мирах иных, пусть так же будет тут. Но здесь его ловушка станет ждать, ведь в полной силе Ра проявиться тут не сможет: в таком он случае всю Явь сожжёт своей энергией могучей. Ему в обычном теле надо приходить, а значит, заведомо ослабленному быть… Да, гонку Ра здесь явно проиграл: в отличие от Ра энергии он Яви трансмутировал в себе, и здесь — как рыба он в воде. Вся Яви мощь со всеми Силами её находится, считай, в его руке, а духу Ра, чтобы энергии планеты сей освоить, эоны лет потратить надо, а времени на это не будет у него. Так что… если Ра сам явится сюда, то плотью лишь одной он будет и Огня великого в себе не сможет проявить. А чем же можно Ра купить? Чем на Яви он будет дорожить? Конечно же людьми, которых лично сотворил с подругами своими. И надо сделать так, чтобы угроза гибели нависла над людьми. Да, бой пойдёт не ради Яви, как будет думать Ра: Явь — лишь разменная монета, лишь пробой станет сил, цена которой Вселенная сама!».

«Голову отменную имеешь! — Голос в Сатанэле, как всегда, внезапно прозвучал. — В который раз тебе скажу: коль не отступишь от меня, то Вселенной Властелином сделаю тебя!». И долго этот хриплый Голос, который, как сосуд разбитый, дребезжал, сладчайшей музыкой в ушах звучал Властителя планеты, и долго ниточку он слуха напрягал, чтоб только слышать Голос этот, который в сознании его не затихал и нежно-нежно он его ласкал ужасной какафонией своей. И Сила Тёмная, что день и ночь в нём прибывала, огромной требовала пищи — власти — полной, ярой и безмерной.

Однажды Лада в гостях у Сатанэля побывала, когда Хозяин Яви очередной Совет созвал. Берлога Сатанэля, — так сам хозяин дом свой называл, — в огромной прорублена была горе, и вход в пещеру пасть напоминала презлющего дракона. Чтоб в пасть ту чёрную попасть, по языку кроваво-чёрного гранита промеж клыков железных и кривых гость должен был пройти. А сверху на него глядели, огнём багряным полыхая, драконьих глаза три. Невольно страхом путник наполнялся, промеж клыков громадных, сквозь непроглядный мрак, едва дыша, он пробирался, и было ощущение такое, что в дракона пасть живого ты идёшь и вот-вот к нему в желудок попадёшь. К тому же там видения ужасные вставали, рык, вой и стон пространство нагнетали, и хотелось прочь бежать, лишь только б этого не слышать, не видать. Ладе чудился живой дракон, покрытый ослизлою бронёй с такими злобными глазами, что даже страх её невольно пробирал. Но ужас свой преодолела, мысль к Владыке Ра направив и получив ответно луч Его, смело дальше она шла, чеканя твёрдо шаг. И ещё подумала она, что Силы Света страх в союзники себе не изберут.

— Что, испугалась, крошка? — ехидно приветствовал её Властитель Яви, восседая на высоком Чёрном Троне посреди огромнейшей пещеры, в которой дымно факелы горели и каких-то чудищ толпища бродили. «Как много чёрного тут цвета», — подумалось ей вдруг. Лада чёрный не любила цвет, который Хаос в глубине своей таил. Сам Сатанэль сегодня в одеждах белых в обличье Бога тут сидел с печалью мудрой на лице, и только лишь его глаза буравили её, в сознание стараясь впиться и мысли Девы прочитать, чтоб настроенье Лады угадать. А Лада стояла перед ним — изящное созданье, цветочек голубой с жёлтым венчиком волос из длинных кос, что по плечам струились, а на лице прекраснейшем её сияли солнца два — глаза небесной синевы, глаза яснейшей чистоты, как будто совесть в них сама жила, — то сама стояла Краса-та в обличии Богини, и, признаться, Владыка Яви наслаждался созерцанием её и насладиться всё никак не мог сей дивной Краса-той, пришедшей из горнила Огненных Глубин, где Краса-та Огнём сияющим горит. Это Луч был Света — той дивной Краса-ты, владеть которой грезил он во снах своих сладчайших и виденьях страстных: «Тот, кто владеет Краса-той, тот Вселенною владеет! — Ра однажды так ему сказал. — Нет силы равной ей». И этой мощью первозданной один лишь Ра владел, и Огнь как этот силою своей иметь, про то он не поведал, лишь про сердце разговор завёл, в котором, дескать, ключик к Краса-те лежит. И Сатанэль не раз уже вздыхал: ему до этой мощи бы добраться, тогда бы Явь блистала Краса-той. Кольцо его пребольно тут кольнуло: дескать, в мысли ты не те забрёл.

А Лада стояла терпеливо перед ним, как если бы луч Солнца во мраке этом воссиял. Сатанэль голодную слюну сглотнул — на миг ему представилось красивое потомство — оно сияло бы его умом, блистало бы красой девицы этой непокорной. И в Сатанэле кровь вдруг закипела, как это было в годы молодые, затмение на ум его нашло и хмелем голову вскружило. А может, наважденье шло от этой Девы юной, у которой вдруг возникла страсть к нему, Властителю планеты? И потому она бодается тут с ним, таким могучим и великим, чтоб он своё вниманье на неё оборотил.

— Не бойся, подойди поближе, — голос Сатанэля мягким стал.

Голосом своим умело Сатанэль владел, и если нужно было, то его он нежным бархатом сластил, мёд с патокой он лил, чем собеседника пленял, и тот потом мечтал лишь об одном — ещё услышать голос тот, который море счастья обещал, и долго он в сознании звучал, как зов несбывшихся надежд.

— Послушай, Лада, красавица моя, — Сатанэль песнь сладкую запел, — недавно я виделся с Владыкой Ра, тебе просил он передать привет и помощь оказать, какая надобна тебе. Тебя просил он обласкать, во всём тебе поддержку дать. Я тайну выдаю тебе, о которой не должна пока ты знать, но ради Краса-ты твоей тебя в неё я посвящу. Я за тобой внимательно слежу, — здесь Сатанэль на шар хрустальный кинул взгляд, что рядом с троном на столе лежал. — И должен я сказать, что на Яви всей нет лучшей ученицы мне.

— Я ученица Ра, а не твоя! — Лада молвила сурово, лесть сразу отмела.

Сатанэлю очень не понравился её сердитый тон, но давно он научился раздражение скрывать умело и притворною улыбкой засветился:

— Да, сладкая моя, у нас один Учитель — Ра! Чтобы не тратить понапрасну слов, я к делу сразу приступлю и только лишь тебе скажу: нам нужно человечество создать, какого не было ещё, — красивое и умное, чтоб сразу — Боги, а не обезьяны и барлоги и кто-то там ещё.

— И, конечно, не драконы, — Лада строго подсказала. — Хорошо, а я при чём?

— Союз тебе я предлагаю. Если твою шакти с энергией моей соединить, то можем мы полубогов сильнейших наплодить. Здесь будет царство Любви, Добра и Краса-ты и ты Царицей воссияешь в нём!

Лада взгляд духовный устремила на Яви Властелина и ясно вдруг увидела над ним зловещий облик Чёрного Дракона, который крылья над Троном чёрным распростёр, а из трёх голов — ужасных и клыкастых — багровый дым, смердя, уже струился. Лада даже головой встряхнула, чтоб наваждение прогнать, но видение Дракона на Троне крепко угнездилось и никак не проходило — оно как будто бы в него вросло. И если бы не это, то Сатанэля на смех Лада б подняла, но с трудом сдержалася она.

— Намёк тебе я ясный дал, — Сатанэль сказал, нос выставив вперёд.

— Так ты меня за этим звал? — Лада теперь желала одного — уйти отсюда поскорей и больше не бывать здесь никогда. Ей страстно захотелось в зелёные просторы, где ветра запах вольный, где звон ручьёв немолчный, где Краса-та сама скользит над миром солнечным лучом.

— Насколько знаю я, у тебя своя есть половина, — сказала Лада, про себя смеясь такому дикому любовному угару, и ей припомнилось, что Сатанэль и к Ур прекрасной всегда неравнодушен был и жадными глазами исподтишка за ней следил. — Вот с ней хоть сколько можешь ты плодить людей или зверей. Она в тебе души не чает и за тобой сюда пришла и красотой большой наделена. Она готова шакти стать твоей и счастье составить для тебя. Моя же шакти предназначена не для тебя…

Великий гнев у Сатанэля эти вызвали слова — не зубы, а клыки прорезались во рту его:

— Я знаю, о ком, несчастная, страдаешь! — гром к потолку взлетел пещеры, и твари, что за него цеплялись, обрушились все вниз с каменьями и пылью. На Сатанэля самого с пяток упало тварей, и от камней ему ещё досталось. Лада каким-то чудом увернулась от мерзких тварей с камнепадом. Отдышавшись и прочихавшись, Сатанэль продолжил грохотать:

— Он твой не будет никогда! Если только тайно будешь с ним встречаться, что делаешь ты иногда! И пребыванием своим на Яви целиком и полностью обязана ты мне! И ещё Владыка Ра попросту сослал тебя сюда! Подальше с глаз долой! Да он смеётся над тобой!

— Над любовью смеяться Ра не может, Он сам — Любовь! — на Ладу возмущение нашло. — Да, Ра люблю, как любят все его, как лучшего в Мирах Владыку, который жертвует собой и высшей Краса-той, чтобы из Тьмы нас вывести на Свет! Как можешь ты такое говорить? Ра для меня — как Солнце, Он — радости поток кипящий, Он — песня звёзд горящих, Он — наша Жизнь, её Огонь и Краса-та!

У Сатанэля аура от гнева задымилась, и трёхглавое чудовище над головой его вдруг взгромоздилось: Дракон свой лик явил на чёрном троне. Едва себя от грубой брани удержав, с ехидцей ядовитой Сатанэль спросил:

— Ты хочешь вечно лишней быть и одинокою прожить?

— А я не одинока никогда! Такого чувства не ведаю пока! И когда я вижу Ра с Его прекрасною женой, то я от счастья плачу и смеюсь, как будто с Краса-той самой встречаюсь, как с Радостью великой!

— А что мешает нам такую пару вместе сотворить?!

— Есть у тебя уже Лилит — прекрасна и мила, всем хороша и предана тебе.

— Она мне не нужна! Она скучна, и если только дело в ней, то я её отсюда от-правлю к Ра! Мне ты нужна! С моею помощью и под моим началом ты станешь вровень с Ур и даже выше!

Дракон на троне похотью зловонной засмердил.

— Не могу понять твои слова: зачем мне Величайшей быть? — спросила Лада, огорчаясь за Лилит, которой предстояло слёзы лить от своего неверного супруга.

— Зачем?! — от глупости такой Сатанэль отпрянул даже. — Тебе я предлагаю повелевать мильонами существ — зримых и незримых! Царицей станешь ты для них!

— Я не хочу, чтоб славили меня! И власть, и слава чужды мне.

— Ну до чего же ты глупа! — в сердцах ей бросил Сатанэль. — Можешь ты идти, но помни: разговор наш не окончен. Коль моей ты воли не признаешь и ей во всём ты следовать не станешь, то нам вдвоём на Яви будет тесновато. А здесь, на Яви, моя лишь воля всему Законом станет, ей все послушны быть должны! — голос Сатанэля обрёл металла звон и крепость, и вся пещера задрожала от мощного звучания его. — С моею помощью ты в считанные годы прошла бы путь мильонов лет! Да, мне пока не до красот, всё грубо, просто, примитивно, но всем известно, какой я роскоши поклонник, но силы все я отдаю на выполненье плана Ра. И потому я искус одолел вещей, на путь аскезы встал. Дух должен в строгости и простоте идти к высотам горним, в трудов напряге и ревности любви, как Ра меня учил. Но, если надо, я горы сокрушу, сады здесь посажу и даже облик свой я изменю.

Тут вспыхнул свет, и перед Ладой сам Ра сидел на троне и на неё с улыбкою глядел. Лада едва не вскрикнула от удивленья и подалась вперёд, на миг поверив, что это Ра, а не другой, его личиною сокрытый. Но наважденье длилося недолго, как если б пелену кто снял у Лады с глаз: на троне перед нею снова Сатанэль явился: с горбатым хищным носом над тонкими губами и красными зрачками. И снова тень громадного Дракона над троном в воздухе возникла. Но Сатанэль разоблаченья не заметил и сладко пел про то, как счастливо они могли бы с Ладою зажить и расу новую людей плодить — воинов, великих и могучих.

— А почему Строителей бы расу сразу не создать? — Лада вопросила.

— Одно другому не мешает, — Сатанэль ей отвечал. — И разве мы не воины, разве ежечасно с Хаосом мы битву не ведём? И разве Вседержатель Ра нас воинами не зовёт? Все на словах готовы с Хаосом сражаться, а как приходит час, так прячутся за нас. И если б Хаоса потоки чёрной лавы тебе увидеть довелось, услышать ужас тот и скрежет, вой и рёв, что заполняет всё и движется стеной неодолимой! И только мужество и мысли чёткой быстрота меч составляют твой! — голос Сатанэля вновь мощью загремел, пещеру заполняя, едва её не разрывая, и вихрь ледяной на Ладу накатил и с ног её едва не сбил. А Сатанэль над ней всё грохотал и молнии чернейшие пускал:

— Не так давно — мильонов десять лет тому назад — на Явь нацелился удар кромешной Тьмы из подглубин Вселенной, и если бы огонь чернейший Хаоса сюда проник, то Явь давно бы в пепел превратил. И вместе с Ра с трудом великим мы отстояли Явь. Тогда в награду за мужество моё Ра мне доверил Явь, чтобы путём кратчайшим её я вывел в Высшие Миры! И мне не доверять?! По меньшей мере это наглость! Я предлагал тебе и Власть, и Силу, но ты меня не поняла, пеняй потом ты на себя! Всё! Свободна ты! — величественным жестом Сатанэль на выход Деве указал, любуяся самим собой.

Судьбу горчайшую предвидя Сатанэля, Лада от него ушла, боль в сердце унося.