Юмористические рассказы. Часть вторая

Геннадий Мещеряков

От автора Дорогие читатели! Публикую небольшим тиражом вторую часть своих юмористических рассказов. Очень рад, что ваш отзыв о них вполне благожелателен. Это вдохновляет на выпуск новых сочинительств, как говорит мой хороший знакомый дед Кузьмич из деревни Баклуши. С глубоким уважением, Геннадий Мещеряков

На бартер

Улица у нас в деревне сапогом, нос которого упирается в речку. Рыбы в ней нет, последнего карася вытащили в кризис дуршлагом две старухи. С тех пор ушицу не пробовал, а под нее лучше всего шел самогон. Запиваю его теперь водой, бррр, слышно как журчит она в кишкотаре. Зато дурею быстро, и пузыря хватает на два засыпа.

Вот иду к Маруське, может, нальет стакан за ведро картошки. Другие, хоть на мослы падай, не дадут бесплатно. А гонят многие самогон, особенно у речки, в носу сапога деревни. Там и живет Маруська.

Вчера попробовал зайти к ее соседу Василь Демьянычу, и еле ноги унес от Барбоса, который спьяну набросился на меня, а ведь хорошо знал. Сколь раз я ходил к Василь Демьянычу. Конечно, скучно одному, вот он и пьет с Барбосом. Даже петуха приучил к самогонке.

— Чё было? — рассказывала Маруська. — Петух налетел на меня сзади, когда я собирала с грядки огурцы. Пришлось забор поднять на сажень, чтоб не перелетал. Еще перепугает вот так, подпитый-то, а тяжелый, подумала сначала, что мужик навалился.

С другой стороны дом Кати Бессмертной, в трех веках живет, а зубы, как у молодой лошади. Она, может быть, и даст самогонки, но лучше не брать. Для крепости добавляет в бурду птичий помет. Только и бегаешь за огород в лопухи.

Некоторые к Медведеву обращаются, торгует древесным спиртом. Не стеклоочиститель, конечно, и никто пока не одеревенел, но боязно, вдруг, ослепнешь, резкость зрения уже не та, не берет через улицу. Афанасия не узнал, а нес он из сельпо бутылку водки: сын деньги на новые ботинки прислал. В который раз. Я лучше к Маруське, хотя год нынче картофельный и не дала бы отлуп, как Анна Гавриловна. Деньги потребовала, или вскопать огород. Десять соток. Нашла трактор, игрушечный. С ведром падаю, а она.

А этот Кузьмич? У самого аппарат не перестает капать — будто плачет от перенапряга, а срамит: ты бы еще, говорит, тыкву принес, ходишь тут с ведром помойным, хоть бы в сумку переложил картошку для невидимости. Сам-то успел приложиться к капельнице. Подлечился. А тут язык высох, не шевелится, как буду улаживать Маруську на бартер?