Юмористические рассказы. Часть вторая

Геннадий Мещеряков

От автора Дорогие читатели! Публикую небольшим тиражом вторую часть своих юмористических рассказов. Очень рад, что ваш отзыв о них вполне благожелателен. Это вдохновляет на выпуск новых сочинительств, как говорит мой хороший знакомый дед Кузьмич из деревни Баклуши. С глубоким уважением, Геннадий Мещеряков

Пахом и Кузьмич

— Сколь идем, Кузьмич, а все степь, когда кончится?

— Никогда, или не знаешь, Пахом, в Казахстан она протянулась, к лиманам.

— Я больше к Волге ходил, откуда она зачинается.

— Зачинается, все бы тебе о зачатии говорить. Сколько детей-то настрогал, пока столяром работал.

— Осьмнадцать.

— Осьмнадцать. Чего уж не двадцать до ровного счета.

— Грамотный ты очень, осилил бы я двадцать-то? С осьмнадцатью еле справился, высох весь.

— Это да. Наша ветла на пруду лучше выглядит, а он лет десять без воды.

— Попробуй сам не попить с год, чай, сдохнешь.

— Смотри, Пахом, Узень показался и водохранилище.

— На твою лысину похоже водохранилище, обросло все камышом.

— А по мне так краше картины нет: словно лента с ожерельем вплетена в степь.

— Ты вот что скажи, Кузьмич, все же ветеринар. Помнишь, как выкладывал мово жеребца? Убег он тогда от нас, так с одним яйцом и остался.

— Говорил я, надо спутать ноги, а ты: удержу. Вот он тебя и лягнул в промежность. Может, поэтому перестали вы с Манькой рожать.

— Я тогда так закрутился на месте, что воронку в земле вырыл. Ты еще в нее провалился, когда пьяный от меня уходил.

— Темно было в два часа ночи. Не надо было Маньке поднимать тосты за каждого из своих детей, удивительно, как она помнит их всех по имени?

— Она завсегда так, если за здоровье и на благо.

— Так о чем ты хотел меня спросить?

— Скажи мне, Кузьмич, в степи засуха, полынь не растет, а где суслики воду берут? У них ведер нет, чтобы носить ее с Узеня.

— Они умные, Пахом. Роют норы вблизи водоемов, и бегают к ним, когда захотят пить.

— А если козявка. Сколь ей надо ползти до реки, как нам с тобой до Волги.

— Для козявки каждая утренняя росинка — ведро воды, Пахом. В природе все предусмотрено. Вот мы идем с тобой по степи пешком, ботинки расползлись. А камыши рядом. Почему не сплести лапти? Насади на крючок жука, закинь удочку — вот тебе и уха. Понял намек?

— Устроим отдых у реки?

— Соображаешь. А почему настрогал восемнадцать детей, никак не пойму.

— А чо понимать. Дерево с одной веткой — бревно, а с осьмнадцатью?

— Восемнадцать бревен. Знаешь, как называют твою Маньку?

— Знаю, свиноматкой, зато есть к кому пойти в гости.

— Вот и идем третьи сутки. Предлагал ехать на автобусе до Грачева Гая, нет, ему лучше напрямки.

— Дешевле. Только еда да башмаки в расходе. А если из камыша лапти сплетем, забесплатно дойдем.

— Забесплатно. Эх, Пахом, Пахом. А отца твоего как звали?

— Царство ему небесное, Генрихом.

— Значит, ты Пахом Генрихович. Удивительное соответствие, и фамилия по образу и подобию — Беззубов.

— У самого один зуб остался, показывашь его. Лучше скажи, как ты живешь без бабы? Не верю я Гришке. Он говорит, ты сам себя, ну того…

— Оскопил что ли?

— Ну, да.

— Если Гришка говорит, значит, правда. Поэтому он и отпускал со мной в командировки без всякой боязни свою жену, хотя она известная блудница.

— Все шутками отделывашься. А мне не до шуток: как будем через Узень перебираться, плавать я не умею.

— Надуем целлофан и переберемся, Узеня тут — три ручья. А знаешь, почему я пошел с тобой через степь?

— Я бы заблудил один.

— Куда тебе еще блудить. Вон видишь, наблюдает за нами из кустов лиса, и слышал ли ты ночью, как плакал заяц. Кто-то его обидел? Узнал бы я об этом, будучи дома? И для меня честь быть рядом с тобой, возможно, единственным в наши дни героем.