Настоящая работа смелых мужчин. Часть первая. Город призраков

Геннадий Иванович Дмитриев

В клинике психологической реабилитации происходят странные, не поддающиеся разумному объяснению вещи. Под вывеской медицинского учреждения тайная лаборатория проводит исследования, начатые еще в нацистской Германии, – производство биороботов, обладающих способностями выполнять сложную, требующую высокой квалификации, работу, но лишенных каких-либо личностных качеств. Четверо друзей вступают в борьбу за торжество истины и справедливости.

Время потерянных истин

Допив свой остывший кофе, я встал и пошел в сторону сквера, где на скамейке все так же одиноко сидел старик. Я поздоровался с ним и сел рядом.

— Ну, как, — спросил он, — начинаете понемногу осваиваться в нашем городе?

— Скорее наоборот, начинаю понемногу сходить с ума. Для нормального человека, все происходящее здесь — сплошной бред.

— А Вы считаете себя нормальным? Напрасно. Нормальных людей вообще не существует, как и нормального мира. Нормальным мы считаем то, что видим каждый день, к чему привыкли. Мы привыкли к тому, что солнце всходит на востоке и заходит на западе, и для нас это нормально. Если вдруг произойдет наоборот, это будет ненормально. Но половина людей этого просто не заметят, не обратят внимания, и будут по-прежнему считать, что солнце всходит на востоке. Потому, что для них это нормально, к этому они привыкли, и они никогда не заметят, что на самом деле все уже изменилось, все совершенно не так.

— Я понимаю, что люди поглощены своими бедами, и не видят ничего и никого вокруг. Поначалу меня удивляли двое, которые постоянно о чем-то спорят, когда все остальные молчат. Но, видимо, их нужно воспринимать, как единое целое.

— Ну, вот, что-то Вы уже начинаете понимать. Не таким уж бредом кажется все вокруг, если вдуматься.

— Пожалуй, что так, а кто эти двое?

— А, это два капитана! Совершенно безнадежный случай!

— Два капитана? — я вдруг вспомнил роман Каверина, которым зачитывался в детстве. Прочитав его, я долго бредил авиацией, полярными трассами, и решил окончательно, что непременно стану летчиком. И вот, в результате я оказался здесь, в этом странном сумасшедшем городе.

— Нет, нет, — как будто прочитав мои мысли, возразил старик, — роман Каверина здесь совершенно ни при чем. Это капитаны двух судов, столкнувшихся при выходе из залива. Наверное, помните, это было несколько лет назад. Пассажирское судно затонуло, погибло много людей. Капитанов приговорили к длительным срокам заключения, но вскоре они сошли с ума и были определены в клинику доктора Вагнера. Каждый день они встречаются и спорят, кто кого должен был пропустить. Они ищут решение, и не находят его.

— Даже если они и найдут решение, то, что толку? Ведь вернуться в прошлое и исправить ошибку уже невозможно.

— Зато у них есть смысл жизни, у них есть дело, которым они будут заниматься до конца своих дней, не беда, что у задачи нет решения, есть процесс — а результат не важен.

— У меня такое впечатление, что мы все чем-то похожи на них. Даже там, за пределами этого города. Мы живем, не видя цели, что-то делаем, суетимся, нам кажется жизненно важным то, что по сути своей не имеет никакого значения, а то, самое главное, для чего стоит жить, мы уже давно потеряли.

— Время потерянных истин, — задумчиво произнес старик. — Такое время теперь настало для всех, живущих на земле. То, что казалось незыблемым, вечным, рушится, как песок, рассыпается, течет сквозь пальцы, и невозможно удержать песчинки в руках. В поисках истины люди всегда обращались к Богу, но как только Бог открывал ее, всегда находились те, кто присваивал себе абсолютное право на истину, они провозглашали себя служителями Бога, и требовали от людей, чтобы люди служили им.

Три тысячи лет в древнем Египте жрецы, познав истину, решили скрыть ее от людей. Ведь Бог создал людей свободными, и если они узнают об этом, то не захотят быть рабами у жрецов. Жрецы имели власть и над фараонами, ибо человек работает на себя в меру своего знания, а в меру незнания — на того, кто знает больше. Потому жрецы и не делились знаниями даже с фараоном. Они разделили людей на господ и рабов, и хотели, чтобы так продолжалось вечно, но продолжаться вечно так не могло, и Бог открыл истину фараону, по имени Аменхотеп IV, который взял себе имя Эхнатон, и объявил людям, что во вселенной есть только один Бог — Атон. Он отстранил от власти жрецов, объявил верховным жрецом Атона себя, и запретил почитать всех прочих Богов. Высшей ценностью религии Атона была любовь, Эхнатон и его жена, красавица Нефертити, являли собой образец такой любви. Египет во времена Эхнатона не вел ни одной войны, расцвело искусство, искусство Амарнского периода.

Но знал Эхнатон, что когда он отойдет от власти, жрецы Амона уничтожат новую религию, вернут прежних богов и прежнюю власть. И он решил для спасений новой веры вынести ее за пределы Египта. Для этого выбрал он народ иудейский, который должен был принять и сохранить веру в единого Бога. Пророк из рода фараонов, по имени Ра Мозес, что означает дитя Солнца, должен был возглавить этот народ и вывести его в новые земли. Иудеи называли его — Моисей.

— Но, насколько мне известно, Моисей был иудеем, — возразил я. Но старик утверждал обратное, он говорил так, будто сам был свидетелем событий библейской древности. Кто знает, сколько лет прожил этот старик, над которым не властно время.

— Ветхий завет гласит, что Моисея нашла и воспитала семья фараона, но это вымысел. Царская семья никогда не стала бы воспитывать подкидыша, член царской семьи наследует власть, а власть не могут передать тому, в чьих жилах течет чужая кровь. Нет, Моисей был египтянином, он даже с трудом владел иудейским языком, и к нему был приставлен переводчик, Аарон, названный в Ветхом завете его братом, который сыграл злую роль в судьбе Моисей. К тому времени, как вывел Моисей народ иудейский из Египта, Эхнатона уже не было среди живых. Жрецы Амона отравили его, вернули прежних богов, и извратили учение, которое Моисей должен был даль людям. Вместе с Моисеем и иудеями ушли и левиты, посвященные жрецами Амона, и лишь им одним дозволялось исполнять обязанности священников среди иудеев. Тайно сопровождал странствующий народ иудейский великий жрец Ур Табит. Он с помощью левитов подстрекал недовольных к восстанию против Моисея, участвовал в заговоре и Аарон, сделавший золотого тельца, он объявил его богом, который вывел народ иудейский из Египта, и призвал людей молиться идолу.

Моисей, вернувшись с горы Синая после молитвы, был поражен вероломством своего соратника, Аарона, восставшие убили пророка, разбили скрижали с заветами Божьими. Восстание было жестоко подавлено левитами, и место Моисея занял жрец Ур Табит, чтобы народ не заподозрил подмены, он покрывал свое лицо во время беседы с людьми, сославшись на то, что от лица его исходит сияние, которое может напугать людей. Вместо разбитых скрижалей он показал людям новые, на тех, разбитых, было начертано: «Бог — есть любовь», а на тех, что были даны взамен: «Око за око — зуб за зуб».

С той поры и исчисляется время утраченных истин. Людям позволено выбирать между одной и другой ложью, истина скрыта от них. Бог открывал истину Христу, Магомету и Будде, но находились те, кто извращали учение пророков, они узаконили рабство на Земле, объявив всех людей рабами Божьими. Люди разделены на элиту и толпу, но ни толпа, ни элита не обладает истинным знанием. Смысл жизни перевернут с ног на голову — человек потребляет для того, чтобы жить, но если смысл жизни скрыт, то все меняется местами — человек живет для того чтобы потреблять, получать удовольствие от еды, выпивки, секса, зрелищ, роскоши, и так далее. Те, кому это доступно в полном объеме — составляют элиту, класс господ, остальные — это толпа, рабы. Но потребительское отношение к жизни ведет человечество в тупик, с ростом производства растет и потребление, причем растет безгранично.

Еще на рубеже восемнадцатого и девятнадцатого веков Томас Мальтус заметил, что народонаселение растет в геометрической прогрессии, а производство товаров потребления — в арифметической. Рано или поздно наступит предел, планета не сможет прокормить человечество.

Элита поняла, что уже сегодня возможности Земли прокормить шесть миллиардов населения подходят к концу, и всполошилась. Они организовали, так называемый, Римский клуб, основателем которого считается вице-президент фирмы «Оливетти» Аурелио Печчеи. Исследования, проведенные по их заказу, показали, что существовать безбедно, продолжая тенденции неограниченного потребления, может на Земле на более одного миллиарда человек, остальные обречены на вымирание от голода и нехватки энергоресурсов. Так возникла теория «золотого миллиарда». Нужно искусственно ограничить рост населения, предоставив представителям элиты возможность безграничного потребления, объединить общей системой США, Западную Европу и Японию, а остальные страны использовать лишь в качестве сырьевых придатков.

— А если народы этих стран не согласятся с отведенной им ролью? Тогда что, опять война?

— Локальные войны и так идут беспрерывно, но они не решают проблемы в целом, а мировая война с изобретением ядерного оружия — просто бессмысленна, в этой войне не будет победителей. Но военное оружие — это еще не все. Есть и другие, например, генетическое. Табак, алкоголь, наркотики, генетически модифицированные продукты. Военное оружие убивает только воюющее поколение, генетическое закладывает программу деградации личности на несколько поколений вперед. Народ, потребляющий более восьми литров алкоголя на душу населения обречен на деградацию, в России сейчас потребляют более двадцати. Смертность превышает рождаемость. Вот вам и решение проблемы народонаселения не военными средствами.

Есть и психологическое оружие — это музыка, кино, телевидение, средства массовой информации. Музыка действует непосредственно на подсознание, минуя сознание, тяжелый рок разрушает психику человека, и именно его так усиленно внедряют в жизнь молодежи. Пропаганда секса, насилия, потребительского отношения к жизни звучит с экранов телевизоров и кино, проводится в печати, в литературе, в рекламе, во всем, что человек может увидеть и услышать.

Если человек ежедневно выпивает хотя бы одну бутылку пива, курит, смотрит сериалы, слушает тяжелый рок, он постепенно теряет свои человеческие качества и превращается в рабочий скот, в зомби, в биоробота. Ему уже не до поиска истины, ему нет дела до проблем человечества, ему нужно только одно — пива и зрелищ, остальное его не волнует.

Сейчас все направлено на то, чтобы лишить человека личностных качеств, сделать из него некий биологический механизм для производства продуктов потребления, не способный думать, принимать решения и восставать против своих хозяев. Пропасть между элитой и толпой растет, дальше работает наследственность, из черни никогда не родится князь. В Индии сейчас около четырехсот миллионов людей живут не просто за чертой бедности, они живут хуже бродячих животных. Это низшая каста — «маленькие люди», у них нет имен, нет работы, нет жилья. Но ни один борец за «права человека» ни одним словом не обмолвился об их существовании, никто не вступился за их права. Это идеал будущего общества: элита и безликая толпа, то к чему ведет теория «золотого миллиарда».

Несколько минут на том свете

Время шло. Проходили дни за днями. Каждое утро ходил я в кафе, в котором все повторялось, так же как и прежде. Все так же тихо играла музыка, все те же посетители сидели за столиками, все так же вели свой бесконечный спор два капитана. Но женщина в красном больше не появлялась.

На этот раз я решил не опаздывать на завтрак. Я собирался и думал, чем бы заняться сегодня, когда раздался стук в дверь. Я открыл, на пороге стояла та самая медсестра, которая встретила меня в этой клинике.

— Доброе утро! Собирайтесь, я провожу Вас к доктору!

— Что-то случилось? — удивился я. Я уже привык к тому, что был предоставлен сам себе, а тут, вдруг, меня собирается принять доктор!

— Ничего не случилось, просто Ваш лечащий врач, хочет побеседовать с Вами.

Ничего не ответив девушке, я последовал за ней. Кабинет, в котором ждал меня доктор, находился тут же, в здании гостиницы. Была ли это гостиница или лечебный корпус, я точно определить не мог.

— Заходите сюда, — сказала мне медсестра, указав на дверь, и решив, что на этом ее миссия окончена, не сказав ни слова более, удалилась. Я вошел, и увидел довольно просторный кабинет. Прямо напротив двери, у окна находился стол, за которым восседал доктор, лет тридцати, брюнет с выражением лица опереточного героя-любовника. Аккуратно постриженные усы не опускались ниже верхней губы, из-под белого халата был виден воротничок рубашки, идеально белый, тщательно накрахмаленный.

— Здравствуйте, Сергей Николаевич! — приветствовал меня доктор, как старого знакомого. — Садитесь, как мы себя чувствуем? — он протянул мне руку. — Доктор Розенберг, Иван Семенович, ваш лечащий врач. Правда, лечения, как такового, практически нет, скорее я Вас наблюдаю, а не лечу. Да, и лечить-то Вас вовсе не нужно, поверьте мне, Вы абсолютно здоровы, просто некоторое время нужно за Вашим состоянием понаблюдать, да и некоторые Ваши навыки восстановить.

Слова лились из него, как из динамика магнитофона, работающего на повышенной скорости воспроизведения. Манерой выражать свои мысли он и впрямь напоминал опереточного актера.

— Как себя чувствуем? Что беспокоит, как сон, аппетит? Надеюсь, здесь Вас уже не преследуют ночные кошмары?

— Да, вроде бы все нормально, кошмары действительно сейчас не так мучают. Но, совсем недавно, со мной произошел довольно странный случай. Понимаете, на пустой, совершенно пустой улице, я угодил под грузовик. Причем, переехал он меня колесами так, что живым остаться я не мог. Но, когда утром очнулся, то не было никакой боли, никаких повреждений на теле!

— Да, не может быть! — доктор рассмеялся. — Это обычный комплекс пациента: бывает, палец порежут, а считают, что все, конец, даже сознание теряют. Повезло Вам, голубчик! Невероятно повезло! Шофер успел затормозить прямо перед Вами, не причинив Вам никакого вреда! А Вы в оброк упали, нервы не выдержали. Я тогда на скорой дежурил, выезжал на место происшествия. Еще чуть-чуть, и все могло бы обернуться для Вас не столь благополучно!

— Но, я почувствовал удар бампера по голове, была страшная боль, потом…, — Я вспомнил о следе протектора на рубашке, но промолчал. Что-то не то, совсем не то, почудилось мне в напускной веселости доктора.

— Ну, дорогой Вы мой, почувствовали Вы то, чего ожидали. Вы ждали удара, вот его и ощутили. Все это, знаете ли, особенности нашей психики, мой друг, и не более! Существует только наша мысль, голубчик, только мысль и ничего более. Именно мысль вызывает у нас ощущение боли, страдания, радости, счастья.

Я хотел спросить его о той женщине, которая погибла под колесами трамвая, но на следующий день живая и невредимая сидела в кафе, за столиком напротив меня. Но понял, что ответа я не получу, скорее всего, он убедит меня, что все это произошло только в моем воображении. А может быть, это и в самом деле, было все именно так?

— А, теперь, — сказал доктор, — мы должны приступить к тренировкам. Психологическая реабилитация, знаете ли, заключается не только в том, чтобы избавить Вас от ночных кошмаров. Вам нужно еще и восстановить утраченные навыки, скорость реакции, и так далее. Надеюсь, Вы уже достаточно отдохнули, а теперь приступим к работе, к серьезной работе! Идемте за мной в тренажерный зал.

В тренажерном зале я увидел центрифугу, именно такую, на которой проходят тренировки пилоты истребительной авиации и космонавты для адаптации организма к перегрузкам.

— Ну, как? Знакома Вам такая карусель?

— Вполне.

— Вот, и ладненько! Тогда садитесь, начнем работать. Все просто: загорается лампочка — нажимаете кнопочку. А я буду постепенно увеличивать перегрузку.

Я занял свое место и приготовился к работе. С первого взгляда, кажется все просто, но это совсем не так. Чем больше перегрузка, тем сложнее следить за загоранием ламп. Автомат фиксирует время реакции и количество пропущенных операций.

— Готовы? Ну, тогда, как говорил Юрий Гагарин, — поехали! Доктор включил центрифугу.

Сперва перегрузка была небольшой, я вовремя нажимал на кнопки при загорании лампочек. Двукратную перегрузку переносит нормально любой здоровый человек, даже не подготовленный. Дальше — хуже. Чем выше перегрузка, тем труднее поднять руку, чтобы дотянуться до кнопки, когда перегрузка доходит до пяти, кровь отливает от мозга и начинает темнеть в глазах.

Я уже стал пропускать некоторые сигналы, не успевал поднять руку, в глазах темнело, по лбу катился градом пот, а перегрузка росла. Последний раз я проходил такую тренировку еще тогда, когда летал на истребителях, в транспортной авиации у нас этих тренажеров не было. За это время привычка к работе в таких условиях была утрачена. По результатам, которые выдала машина после тренировки, я не дотягивал даже до «троечки».

— Ничего, — успокоил доктор, — для первого раза вполне неплохо! Сейчас идите, отдыхайте, а завтра продолжим. Жду Вас здесь, в это же время.

Я доплелся до своей комнаты, и обессиленный свалился на кровать.

Тренировки продолжались изо дня в день, кроме центрифуги, были и другие тренажеры, развивающие мышцы, вестибулярный аппарат, укрепляющие психику. Нагрузки постепенно увеличивались. Меня уже перестали мучить по ночам кошмары, не терзали вопросы о загадочных происшествиях в этом городе. Идя по улицам, я уже не замечал прохожих, так же как и они не замечали меня. Даже старик, сидящий на скамейке в парке, меня больше не интересовал. Он был прав, я привык к этому городу, и ничего в нем не казалось мне необычным. Но однажды произошло то, что заставило меня серьезно задуматься.

Была обычная тренировка на центрифуге. Я уже окончательно выбился из сил, но перегрузка продолжала расти. В глазах потемнело, сознание угасло, как догорающая свеча, наступила полная тьма и небытие. Потом я увидел, откуда-то сверху, свое неподвижное тело, распластанное на столе, к которому были подключены какие-то трубочки и провода. Два доктора склонились надо мной. Одним из них был мой лечащий врач, доктор Розенберг, другой был мне не знаком. Это был немолодой, лысеющий человек. Лица его я рассмотреть не мог, сверху мне отчетливо была видна лишь его лысина. Он выпрямился, посмотрел на Ивана Семеновича, и начал его распекать.

— Что Вы наделали, доктор? Вы явно перестарались! Такие перегрузки не дают даже космонавтам! В результате — остановка сердца! Вы испортили материал! Да, с Вами просто невозможно работать!

— Но, я каждый раз увеличиваю перегрузки, Вы же знаете. Просто материал оказался не пригодным к дальнейшей работе. Он и первоначальный тест, с автомобилем, не прошел с первого раза. Никакой реакции, полная растерянность, его раздавило как котенка! Не стоило его брать в работу!

— Стоило или не стоило — это мне решать, а не Вам! Не все с первого раза проходят тест! Но, после клонирования, он тест прошел, и довольно успешно! А, сегодняшняя остановка сердца — это результат Вашей полной безответственности!

— А, может быть, клонируем его еще раз?

— Что? Да, что Вы несете?! Вы, хоть что-то соображаете, доктор? Да, представляете ли Вы себе, сколько это все стоит? Вы бездарный, безответственный человек! Вы меня просто разорите! И зачем только я взял Вас в клинику! Выгоню! Выгоню, к чертовой матери! Пойдете работать фельдшером в районную поликлинику! Нет, санитаром! Да Вас, вообще, к медицине и близко подпускать нельзя!

Доктор Розенберг стоял молча, низко понурив голову. От его былой самоуверенности не осталось и следа.

— Короче так, доктор, — подвел итог незнакомый мне врач, — если не запустите сердце, материал списываю, а Вас увольняю! Да, что же Вы стоите как студент, потерявший шпаргалку? Принимайте меры, а то будет поздно! Что, я должен за Вас все делать?!

Сознание возвращалось ко мне, нарастало ощущение тяжести тела, вместе с болью и усталостью. Я открыл глаза и увидел озабоченное лицо Ивана Семеновича, склонившееся надо мной. Кроме него, в кабинете больше никого не было.

— Ну, наконец-то, пришли в себя! — облегченно вздохнул доктор.

— Что случилось со мной, — спросил я, — что это было?

— Ничего, ничего страшного. Просто Вы переутомились, потеряли сознание. Нужно немного отдохнуть. Идите к себе, отдыхайте — и сегодня, и завтра. Потом продолжим физические тренировки, но в более облегченном режиме.

Я вернулся в свою комнату и лег на кровать. Что же все-таки произошло? Действительно, остановка сердца? Значит, некоторое время, я был мертв? Клиническая смерть? Мне не раз приходилось читать и слышать, что иногда, люди в состоянии клинической смерти, видят свое тело, как бы со стороны. Но со мной такого еще ни разу не происходило. Что это: сон, или бред угасающего сознания? Они что-то говорили о клонировании, неужели меня клонировали? Тогда, когда я попал под машину? Значит, меня действительно раздавил грузовик? Клонирование, клонирование… Бред какой-то! Все, что я когда-то слышал о клонировании, никак не соответствовало тому, о чем говорили эти люди. Да, где-то, то ли в Англии, то ли в Америке, ученые клонировали овцу. Но об опытах с людьми мне ничего слышать не приходилось. Мои скудные сведения о клонировании, основанные на информации из телевизионных новостей и заметок в газетах, сводились к тому, что на основе клетки можно вырастить копию живого организма, но чтобы сразу, так, получить дубль погибшего человека? О таком слышать мне еще не приходилось.

Если то, что я услышал, находясь между жизнью и смертью, а может быть после смерти, правда, то что же все-таки происходит в этой клинике?