Настоящая работа для смелых мужчин. Часть вторая. Пропавшая экспедиция

Геннадий Иванович Дмитриев

Друзья, которые расстались в клинике доктора Вагнера, встречаются вновь при не менее загадочных обстоятельствах. Главный герой в поисках летной работы попадает в авиаотряд особого назначения, что занимается исследованием «гиблых мест» нашей планеты. В одном из таких мест, называемом Долиной смерти, пропала экспедиция профессора Мальцева. Экипаж самолета Ан-2 отправляется на поиски экспедиции и, пройдя «врата времени», оказывается в прошлом, четыре тысячи лет назад, где и встречает своих друзей.

Авиаотряд особого назначения

Николай Иванович посмотрел на часы:

— Время у нас еще есть, расскажу тебе историю нашего отряда. Когда-то на Севере летал у нас командиром Ли-2 Олег Лактионов. Потом получили новые машины, Ли-2 порезали на металлолом, а один самолет поставили в качестве памятника у ворот аэропорта. Олег все ворчал, что рано, мол, Ли-2 списали. За границей «Дугласы» до сих пор летают, а Ли-2 — его лицензионная копия, только с большим запасом прочности.

— Почему с большим запасом? — спросил я. — Ведь его по чертежам «Дугласа» делали.

— Да, но когда переводили документацию из дюймовой системы в метрическую, все округляли в большую сторону. Следовательно, несущие элементы конструкции получились чуть больше, значит прочнее.

— Но и тяжелее.

— Машина тяжелее, а моторы слабее, чем у «Дугласа». Но если поставить моторы, на которых летал Ил-14, то получится самолет лучше «Дугласа» по всем показателям. Кстати, такой вариант был, но в серию не пошел. Вот Олег и бредил идеей восстановить Ли-2, но поставить более мощные движки.

— Слышал я, что еще в советские времена был восстановлен один Ли-2, и использовали его в качестве летающей лаборатории.

— Да, и Олег об этом знал. Потому понимал, что идею можно реализовать. Но никто из руководства не был в этом заинтересован. А когда начал Союз разваливаться, тот Ли-2, что у ворот аэропорта стоял, решили продать на металлолом. Тогда Олег и выкупил его. Не сам конечно. Был у него друг, инженер-нефтяник, Жора Комаров. Когда началась повальная приватизация, Жора оказался в правлении частной нефтяной компании. Олег уговорил его профинансировать восстановление Ли-2.

— Но, как я понимаю, никакой прибыли нефтяной компании это не дало.

— Прибыли никакой, одни расходы. Но реклама: «Нефтяная компания содействует восстановлению раритетной авиационной техники!». Компания называлась «ЭирОил», и занималась производством авиационных горюче-смазочных материалов. Так появился у нас Ли-2, который развивал скорость до 400 км/ч и имел потолок восемь с половиной тысяч метров. Но что с ним делать никто не знал.

А тут в Тулузе, на аэродроме Франказол, проходила выставка раритетной авиационной техники. Профинансировала участие в выставке все та же нефтяная компания. Я занимался организационными вопросами, и полетел в качестве штурмана на этом самом Ли-2.

— Ну, и как? Произвел впечатление на выставке ваш Ли-2?

— Если сказать честно, то не особенно. Впечатление произвел, но раритетным не выглядел. Французы представили «Латекоэр» времен Экзюпери, а одесский авиаремонтный завод по старым чертежам воссоздал самолет «Анатра», который строили на этом заводе еще до первой мировой. Конечно, на их фоне наш Ли-2 выглядел вполне современно. Были и другие оригинальные экспонаты.

Выставка прошла интересно, а в конце всех ее участников пригласили на научную конференцию, посвященную малоизученным атмосферным явлениям и различным аномалиям, вплоть до НЛО. Доклад делал профессор Ветлицкий от французской академии наук. Сам он русский, потомок наших эмигрантов семнадцатого года. Разработал теорию, которая дает возможность прогнозировать некоторые малоизученные атмосферные явления. Помнишь, в 1980 году в Алма-Ате упал Ту-154?

— Кажется, обвинили экипаж, рано начали убирать закрылки?

— В том-то и дело, что экипаж оказался ни при чем. Закрылки убирали как и положено, и загрузка не превышала нормы, и погода была идеальной, а самолет, почему-то упал. На расследование приехал сам генеральный конструктор сто пятьдесят четвертого, Шенгард. Пытались все списать на человеческий фактор, но оказалось, что никаких отступлений от руководства по летной эксплуатации самолета не было. Потом специалисты ЦАГИ⁵ определили — виноваты малоизученные атмосферные явления. На самолет обрушился мощный нисходящий поток. С подобными явлениями сталкивались неоднократно. Профессор Ветлицкий представил карту мест, в которых подобные явления наблюдались. И самое интересное, что она практически совпадала с картой аномальных зон профессора Мальцева. Именно в аномальных зонах, называемых «гиблыми местами», и происходят подобные явления.

— Но какое отношение могла иметь выставка раритетной авиатехники к этой конференции? Для чего вас туда пригласили?

— Оказывается, пригласили неспроста. Надеялись, что среди энтузиастов авиации найдутся люди, согласные поддержать проект исследования аномальных зон. Для начала нужен был самолет, на который установят аппаратуру, регистрирующую подобные явления, и экипаж, согласный лететь к черту на рога.

— И как? Много было желающих?

— Как ни странно, но желающие участвовать в проекте нашлись. Но более всего для этих целей подходил наш Ли-2. Грузоподъемность, скорость и потолок вполне годились для подобных исследований. Прямо с выставки мы и отправились в первую экспедицию. Это был район Сахары, который обходили все воздушные трассы. Когда-то через этот район пролегал маршрут почтовых авиалиний времен Экзюпери. Многочисленные аварии и катастрофы тогда объясняли несовершенством техники. Но когда непонятные вещи стали происходить и с современными самолетами, этот район стали просто обходить.

Программу исследований разрабатывал профессор Ветлицкий, а руководил экспедицией Ефим Семенович Мальцев. Когда-то он работал с академиком Вейником, Альбертом Иозефовичем, под его руководством. Занимались исследованием аномальных явлений, были получены интересные результаты. Но неожиданно академик Вейник все исследования прекратил, объявив аномальные явления происками дьявола, ударился в религию, а после погиб при довольно странных обстоятельствах. Направляясь из дому в церковь в день своего рождения, он попал под автомобиль.

— Возможно, он вмешался в те области, к которым человеку доступ закрыт? И погиб по воле высших сил?

— Но ведь от исследований он отказался. Принял православие, крестился, для чего высшим силам лишать его жизни? Думаю, тут другое. Видимо, он подобрался к тайнам, которые контролируют спецслужбы некоторых государств.

— Неопознанными летающими объектами интересовался наш КГБ. Однажды, когда летал еще на Су-11, видел нечто подобное, приблизился к объекту настолько, что различал даже заклепки на обшивке. Потом объект резко увеличил скорость и исчез. Доложил о том, что видел, а на земле меня уже ждал офицер госбезопасности. Попросил подробно изложить в письменной форме все, что я видел, и взял с меня подписку о неразглашении.

— Когда академик погиб, уже произошел развал Союза, и госбезопасность больше не интересовали НЛО. КГБ здесь ни при чем, а вот ЦРУ могло приложить усилия к тому, чтобы прикрыть подобные исследования и заставить навсегда замолчать тех, кто приблизился к тайнам НЛО.

— Но ведь профессор Мальцев продолжил эти исследования?

— Его исследования имеют несколько иное направление. Это аномальные зоны, они не касаются НЛО. Профессор Мальцев организовал Международное сообщество исследования аномальных явлений. Центр его находится в Москве. После удачной экспедиции в Сахаре, был создан авиационный отряд особого назначения, который входит в это сообщество. Первым самолетом отряда и стал наш Ли-2. Аэродром базирования выбрали исходя из направлений дальнейших исследований. Есть у нас еще и Ан-30, но он в Москве находится, у него другие задачи.

— Почему же тогда на Ли-2 сюда не прилетели? Было бы спокойнее, чем на Ан-2 на пределе топать.

— Ли-2 сейчас далеко, в экспедиции. Остров ищет в океане.

— Что, разве есть еще неоткрытые острова?

— Похоже, что есть. Когда-то давно, еще в начале 50-х годов, когда начала бурно развиваться гражданская авиация, пилоты начали сообщать о каком-то острове в океане, которого нет на картах, причем, корабли, посещавшие этот район, никого острова не видели. Позже, когда появились реактивные самолеты, и полеты стали выполняться на больших высотах, сообщать об этом острове перестали. Может быть, об этом бы и вовсе забыли, но недавно один «Боинг», по техническим причинам, не помню точно почему, вынужден был идти над этим районом на относительно малой высоте, то ли две, то ли три тысячи метров. Так вот, экипаж его не только увидел остров, но и сфотографировал, фотография, правда, получилась не очень качественной, из-за рваной облачности, но четко видно, что это кусочек суши. Научно-исследовательское судно, посланное специально в этот район, острова, который видели пилоты, не обнаружило. Не подтвердили наличие острова и фотографии со спутника. Никакого объяснения этому явлению не нашли, летали в этот район самолеты американских ВВС, ходили, примерно, на тех же высотах, но острова не видели. Можно, конечно, было списать все на галлюцинации, но фотография все же была.

— Так, что же это за остров? Чертовщина какая-то!

— Долго не было, не то что бы ответа на этот вопрос, но мало-мальски разумной гипотезы. Но потом гипотеза появилась. Академик Вейник создал новую теорию, которую изложил в своей работе «Термодинамика реальных процессов». Он утверждает, что в мире существует пространственное вещество, называемое метрическим и временное, называемое хрональным. Пустоты, как таковой, не существует нигде, даже в космосе, все заполнено метрическим и хрональным веществом. Объект, в составе которого метрического вещества нет, присутствует одновременно во всех точках пространства. А при отсутствии хронального вещества, он находится одновременно, и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Все это не оставляет камня на камне от теории относительности Эйнштейна.

Так вот, если накрыть некоторый объект «колпаком», не содержащим метрического вещества, то он перестанет существовать для нашего мира, хотя внутри этого «колпака» будет такой же мир, как и наш. Профессор Мальцев, ученик академика Вейника, обосновал возможность формирования такого «колпака». Он предположил, что метрическое вещество может находиться в турбулентном состоянии, эта турбулентность изолирует окруженный ею объект от внешнего мира. Возможно, на определенной высоте существует разрыв турбулентности, образующий вход в параллельный мир. У многих народов существуют древние предания о вратах, ведущих в иные миры. Сейчас Ли-2 сканирует по высотам предполагаемый район от 1000 до 8000 метров, производя измерения геомагнитных полей и аэрофотосъемку. К сожалению, профессор Мальцев не смог в этом участвовать, год назад он ушел с экспедицией и пропал.

Я был слегка ошарашен рассказом Николая Ивановича, то, с чем мне придется столкнуться, представлялось гораздо страшнее, чем полеты по неподготовленным маршрутам, предстояло прикоснуться к тайнам мироздания. Читать об этом в научно-популярной и фантастической литературе — это одно, а лезть к черту на рога, не зная, сможешь ли вернуться обратно в наш мир, — это уже совсем другое. Даже отчаянные храбрецы панически боялись общения с нечистой силой. Мы, воспитанные в духе материализма, считали, что никакой нечистой силы не существует, И вот на тебе! Оказывается, и параллельные миры существуют, и что там твориться, никому не ведомо, все это интересно, но чтоб самому лезть туда? Ну, влетишь ты на самолете в эти «врата», а обратно?

Я вспомнил город, из которого не было выхода, город призраков, мне стало жутко, что-то сжалось в душе, защемило. Вспомнилась катастрофа, и та женщина, в красном, что смотрела на меня из мрака темной осенней ночи.

— А стоит ли вообще туда лезть? — я посмотрел на Николая Ивановича тревожным взглядом. Он сидел как ни в чем не бывало, как будто все это касалось чего-то далекого и отвлеченного.

— Вообще то, — сказал он, — сам академик считал, что не стоит. Как я уже говорил, исследования он прекратил и утверждал, что духи, являющиеся к нам из параллельных миров, нечистые, общаясь с ними можно и душу загубить.

— Тогда зачем же этим заниматься, других, что ли, дел мало?

— Это все любопытство человеческое! Ребенок ломает любимую игрушку, чтоб посмотреть, а что там внутри? Его детский ум еще не может познать содержимое игрушки, постичь принцип действия, но игрушка уже сломана и восстановлению не подлежит, ему покупают новую, но он ломает и эту, потом родители дают ему по рукам, и говорят: «Нельзя!». Ребенок плачет, прячется от родителей, но упорно продолжает ломать игрушки. Так уж устроен человек, и ничего поделать с этим невозможно. Дойдя до края, он всегда пытается за него заглянуть, даже если это грозит падением.

— Так что же, будем ждать, пока нам дадут по рукам и скажут: «Нельзя»?

— Так, ведь не раз уже давали! Не помогает. Но если бы не это свойство любопытства, присущее человечеству, то не летали бы мы с тобой сейчас на самолетах, а в лучшем случае, ездили бы на телеге.

Я представил себе такую картину:

Вот я, в авиационной форме, лихо сдвинув набекрень фуражку с эмблемой гражданской авиации, сижу на облучке, придерживая вожжи. «Режим взлетный, кнут держать!» И бортинженер, замахиваясь кнутом над спинами лошадей, кричит в ответ: «Режим взлетный, параметры в норме, кнут держу!» Кнут со свистом делает петлю, и тройка гнедых лошадей рвет, как три движка «сто пятьдесят четвертого» на взлете, оглашая пространство храпом и топотом копыт, и штурман у меня за спиной на полу, на не струганых досках телеги, подпрыгивая и клацая зубами на каждом ухабе, стараясь перекричать конский топот и храп, бодро докладывает: «Скорость растет!». И понеслась тройка по пыльной, ухабистой дороге, как лайнер по взлетной полосе.

Картина пронеслась перед глазами, вызвав улыбку.

— Чему улыбаешься? — спросил Николай Иванович.

— Да, вот представил себя на облучке с кнутом в роли кучера.

— Что, даже смешно стало? А ведь это более естественно для человека, чем управлять огнедышащим драконом. Не дал Бог человеку крылья. А человек хотел летать. Вот привязал к себе два самодельных крыла, прыгнул с колокольни, и разбился. Так и бились, пока не взлетели, да и сейчас бьются, но все равно летают.

Доводы Николая Ивановича несколько убедили меня, но отнюдь не успокоили. Нужно, наверное, рассказать о себе все, то, что я никогда никому не рассказывал, в своих попытках найти летную работу. И я решил.

— Дело в том, — начал я, не зная, как приступить к рассказу. — Произошел со мной один случай, который, возможно, кому-то покажется бредом сумасшедшего, а поскольку Вы имеете дело с эээ… не совсем нормальными явлениями, то есть шанс, что Вы меня хотя бы выслушаете.

Так вот, однажды пришлось мне вывозить семьи военнослужащих из наших бывших территорий, о том, как уходили, что пришлось пережить, говорить не буду. Аэродром был в горах, в долине взлетная полоса заканчивается озером, взлет-посадка только в одном направлении, низкая облачность, дождь. На взлете загорается двигатель, обратным курсом не сядешь, со стороны озера никаких радиосредств, пришлось заходить по кругу, потушить пожар не удалось, времени на заход не хватило. Отвалилась плоскость вместе с движками на четвертом развороте. Из всего экипажа и пассажиров, я один чудом уцелел.

Комиссия признала мои действия правильными. Моделировали потом ситуацию на тренажерах, никто справиться не смог. Но чувство вины не давало мне покоя, я видел во сне всех погибших, я разговаривал с ними, чувствовал, что схожу с ума. Так я оказался в сумасшедшем доме, хотя он назывался клиникой психологической реабилитации. Интересно то, что выхода из города не было. Куда бы ни пошел, всегда возвращаешься туда, откуда вышел.

Я рассказал Николаю Ивановичу все о своем пребывании в клинике доктора Вагнера, о попытках найти выход, и о странном полете, в котором мне удалось посадить горящий самолет, и том, что дело, заведенное на меня, приостановлено, но не закрыто.

— Интересно, очень интересно, — ответил Николай Иванович. — Похоже, не только академик Вейник знал о наличии пространственного вещества, и кому-то он мешал, очень мешал.

— Значит, та возможность пространственной аномалии, которая скрывала город от внешнего мира, была обоснована академиком Вейником? Но кто-то независимо от него изобрел средства управления подобными аномалиями?

— Вот именно. Теория академика Вейника обнажила то, что долгое время держалось в секрете. Жаль, что наши спецслужбы не уделили должного внимания его работам, если бы эти исследования вовремя засекретили, возможно, он сегодня был бы жив.

— Значит, доктор Вагнер и здесь идет на шаг впереди, и я у него на крючке.

— Не переживай, Сергей Николаевич, следствие по твоему делу — просто блеф. Все это хорошо разыгранный спектакль, иначе тебя бы никто не допустил к полету без заключения медкомиссии и соответствующей подготовки.

Я внутренне содрогнулся. Он назвал меня по имени отчеству! А ведь мы не представлялись друг другу, и никто нас не представлял! Откуда знает он мое имя? Он мог, конечно, видеть документы у Александра Петровича, но я же оставил их после того, как Николай Иванович ушел! Кто он, этот свалившийся на мою голову авантюрист? Может сам сатана, скупающий души, «нечто» из параллельного мира, о чем предупреждал академик Вейник? Мне стало жутко и холодно, холодно несмотря на то, что за окнами стояла июльская жара. Захотелось прочесть какую-нибудь молитву, перекреститься, но ни одной молитвы я вспомнить не мог, руки не шевелились. Николай Иванович, видимо заметив мое состояние, тихо усмехнулся и сказал:

— Я к Петровичу после тебя еще раз заходил, видел твои документы, сказал ему, что беру тебя. И вот же гнусность натуры человеческой! Не собирался тебя Петрович брать, совсем не собирался, а как сказал я, что к себе тебя приглашу, так он тут же вспомнил, что у него второй пилот с Ту-134 через месяц уходить собирается, и о тебе подумал: «возьму, говорит, этого пилота, больно уж настырный, думаю, хорошо будет летать»! Так что, выбор у тебя есть: либо со мной на Ан-2 и к черту на рога, либо вторым на 134-й, на международные линии. Девочки-стюардессы красавицы, кофе на эшелоне, рюмочка коньяку после полета. Ну как? Только про дурдом Петровичу не рассказывай, материалист он жуткий, в чертовщину не верит.

И тут я понял, что решение я уже принял, принял сразу, и ни на какой Ту-134-й вторым пилотом я уже не пойду, да где гарантия, что через месяц Петрович не передумает?

— Я с Вами.

— Ну, тогда собирайся, пошли.

— Николай Иванович, — спросил я, — вот Вы сказали, что Александр Петрович «материалист жуткий», это в каком смысле?

— Да, во всех. В том смысле, что материальные блага в его жизни занимают далеко не последнее место. Петрович еще тот жук! Своего не упустит, но, правда, на чужое не зарится, но если это чужое пока ничье, то считай, что уже его. Хотя слово держит, если что сказал, то уж сделает обязательно, за это его ребята и уважают. Мы с ним еще на Севере на Ан-2 начинали, хороший летчик был, потом ушел в большую авиацию карьеру делать, а вот теперь свою авиакомпанию организовал, и неплохо, надо сказать, у него получается. И еще в том смысле, что ни в Бога, ни в черта не верит. Когда-то ребята, еще на Ту-104, НЛО видели. Летел такой себе объект прямо по курсу самолета, и высвечивал крест, потом исчез. Так, Петрович сказал им, что пить меньше надо, с похмелья, мол, и не то еще покажется.

— А Вы сами верите в Бога?

— Да как тебе сказать. Все мы воспитывались в духе атеизма, сейчас многие в религию ударились, но больше как дань моде, а не по велению души. Я это не приветствую, но при нашей работе, когда постоянно сталкиваешься с чертовщиной, то поневоле в потусторонние силы поверишь. К христианству я отношусь скептически, все эти попы напоминают мне наших политработников, говорят одно, а делают другое. Говорят о высоких материях, о душе, а денежку берут, чтоб над покойником кадилом помахать, и не гнушаются, даже если деньги эти ворованные. Когда олигарх на краденые деньги церковь строит — это они приветствуют. Готовы и бандиту «многие лета» петь, лишь бы деньги платили. Да, ну их! Мне, так, больше язычество по душе, все-таки вера наших предков. Христос, как я понимаю, от авиации был далек, а вот у язычников есть Сварог — Бог неба, а значит наш Бог, авиационный! Да и Перуна неплохо попросить, чтоб грозы маршрут стороной обошли.

Примечания

5

ЦАГИ — Центральный аэрогидродинамический институт СССР.