Фантасмагория душ. Рассказы и стихи

Геннадий Владимирович Тараненко, 2023

Я пишу рассказы, стихи и пьесы в стиле фантасмагории. Меня часто спрашивают: «А что такое фантасмагория? Чем она отличается от фантастики, фэнтези и, наконец, от мистики?» Я пожимаю плечами и пытаюсь дать определение, опираясь на Википедию. Получается не очень. Мне кажется, на самом деле фантасмагория нуждается в особом истолковании. Если представить железнодорожный состав, несущийся в мозг человека с огромной скоростью, то у фантастики первым вагоном будет технология, у фэнтези – сказка, а у мистики – сверхъестественные силы. Фантасмагория же вначале прицепила бы некий конструктор мироздания, который по мере движения постоянно пересобирается, пытаясь найти оптимальное расположение колёс, купе и титана с горячей водой… Не желая мириться с общепринятой сборкой, сомневающийся Фан при этом вселял бы разум в каждый отдельный крючок или винтик, предоставляя любой, даже самой малюсенькой детали шанс стать главным проектировщиком целого состава.

Мусорка

Наша жизнь похожа на верёвку, у которой есть начало и конец.

Главное, чтобы, держа её где-то на середине, мы не забывали,

что когда-то с трудом хватались за начало верёвки

и скоро с ужасом будем сжимать её конец.

Кряхтя, скрутившись в три погибели, почти сидя на карточках, я смотрел в замочную скважину в старой обшарпанной двери. Куски краски отслаивались от деревянной поверхности и падали мне на кроссовки, замызгивая завязанные бантиком белые шнурки. Отвергнутая сущность краски пыталась хоть как-то остаться в памяти, а не сгинуть бесследно, растоптанная проходящими мимо людьми.

Я не помнил, когда эта дверь появилась на моём пути, и не знал, где она была установлена. Серый мерзопакостный туман скрывал детали и смазывал недавно чёткие очертания возникших архитектурных форм. Да это сейчас было не так уж и важно. Ведь любопытство, отбросив желание докопаться до ответа: что же перегородило мне дорогу, стало главным локомотивом, который уносил меня туда, в будущее, в режиме скорого поезда, без остановок на перекусы и раздумья.

Именно это будущее я и наблюдал, глядя в замочную скважину, где по идее должен был находиться ключ. Но его там не было, поэтому любопытство, не стесняясь, могло проникать в поржавевшее отверстие, оставляя везде свои прозрачные липкие слюни.

Мой правый глаз округлился и расширился, превратившись в красное сочное яблоко. Левый глаз закрылся, чтобы не видеть настоящего, погрузив его в темноту чёрной комнаты без окон и дверей.

Смешно, но казалось, что я стал похож в этом неестественном положении на одноглазого капитана Сильвера из книги «Остров сокровищ», тем более что одна нога у меня ужасно затекла, да так, что я её уже практически не чувствовал. Осталось только услышать попугая на плече, который истошно кричал бы прямо в ухо: «Пиастры, пиастры!»

Но вместо разноцветной говорливой птицы мне на левое предплечье села белоснежная бабочка-капустница. Видимо, она была здесь, в текущей действительности, пролётом, для предостережения, чтобы я не вздумал открывать дверь. Мало ли чему я бы мог там, в будущем, навредить. Потом переделывай настоящее под то, что произойдёт. Ведь одно должно вытекать из другого и посеянные зёрна смыслов нужно искать задолго до того, когда взрастёт дерево…

Я наблюдал, как по многоуровневой трассе кольцом, опоясывающим город, неслись, не касаясь земли, тысячи промобилей на электромагнитных подушках. Транспортные средства всевозможных форм и расцветок словно красовались друг перед другом, показывая витиеватые, изощрённо выгнутые линии кузовов. При этом тишина, стоящая над дорогами, создавала атмосферу нереальности происходящего. Так казалось мне отсюда. Для людей же, живущих в начале двадцать второго века, это было обычным явлением.

Я всё глубже и глубже погружался в мир будущего, удивляясь выкрутасам технического прогресса. Что-то со временем безжалостно отмерло, выбросив неживое в корзину, а некоторое развилось и преумножилось.

Из точки А в точку Б можно было построить маршрут, не касаясь рукой навигатора, даже не произнося вслух адресов. Просто подумав и чётко сформулировав свою мысль, пассажир посылал сигнал на встроенный в его мозг компьютер, а тот дальше… И, вуаля, — машина ехала в указанное место.

Роботы и люди настолько сблизились, что непонятно стало, кто есть кто. Границы искусственного и естественного стали зыбкими и мерцающими. Они таяли практически с каждым днём, не давая людям насладиться текущим уровнем прогресса.

Новые версии используемых устройств выходили фактически каждый день. Вчера была версия 1.0, сегодня — 1.1, а завтра, потребители, ждите версию 1.2. За развитием было просто не угнаться.

Сантехник Михаил Петрович мог в любой момент надеть руки суперрабочего и из простого русского мужика, чуть-чуть ленивого, чуть-чуть пьющего, превратиться в десятирукого высококвалифицированного Киборга Петровича Сан, китайского производства. Робота, одновременно прочищающего раковину, ремонтирующего стиральную машину и разговаривающего с хозяйкой о недавно прошедшей премьере балета «Щелкунчик».

А хозяйка, Вероника Ивановна, нацепив шлем с торчащими из него проводами, становилась сверхледи, способной параллельно смотреть за детьми, варить обед и пылесосить палас с помощью подключенных к шлему механических помощников.

Конец ознакомительного фрагмента.